***
— Чертов ублюдок, — кровь брызжет на отполированные остроносые туфли, в горле что-то клокочет и вырывается наружу со страшным кашлем. — Сынка твоего следовало бы драть как следует, чтоб визжал и просил еще, засаживать ему по самые гланды… — и снова кашель. — С такими птенцами только так и нужно поступать. Да и он, кажется, совершенно не против. Син Дзи заливается хриплым смехом и снова заходится в отвратительном кашле. Его жирная туша сотрясается, он похож на огромную жабу, которой удалось эволюционировать в подобное. Глухо капает яркая кровь, пропитывая изысканный классический ковер. Ногти впиваются в намокшую от крови и слюней поверхность, скребутся, цепляясь из последних сил, пока наконец не царапают гладкий носок туфли. — Ты знал, Хайфэн? — Син Дзи поднимает к нему голову, страшно оскаливая в подобии улыбки и без того перекошенный рот, стараясь заглянуть в самые глаза, посмотреть в лицо своей смерти. — Знал, что сын твой — педик? Но лицо, которое возвышается над ним, на удивление спокойно. Бледное и угловатое с возрастом, оно выражает тотальное хладнокровие, белая прозрачная кожа ярко контрастирует с черной рубашкой. Пронзительный взгляд почти бесцветных глаз устремлен в ответ с бесстрастием. Светлые русые волосы поблескивают, кропотливо уложенные назад гелем. Руки в карманах брюк — сжаты в кулаки, и это единственное, что могло бы выдать, не будь это самой обыкновенной привычкой. Син Дзи припадает к туфлям Цзяня, словно ждет пощады, но это преклонение — всего лишь бессилие, обусловленное обильной кровопотерей. Он прекрасно понимал, что когда-нибудь ему придется закончить вот так. Такие люди, как он, даже чуя опасность, не могут остановиться и в конечном итоге все равно приходят к тому, о чем изначально знали. Такие люди, как Син Дзи, не упускают возможность оставить последнее слово за собой, поэтому... Сейчас он глумится. Глумится над собственным поражением, над собственной беспомощностью. — Надеюсь, ты усвоил урок, — обычно тихий вкрадчивый баритон звучит над головой на удивление властно и низко, словно финальный аккорд; длинные белые пальцы крепко обхватывают обтянутую черно-красной кожей рукоять и, придерживая ножны, любовно обнажают металл. Ногу из-под ладоней Син Дзи Хайфэн убирает резко, лезвие цзянь*, на какую-то долю секунды, кажется, мелодично звенит, свистит продолговатыми отверстиями, но оно абсолютно неподвижно. И жиробас замирает, перестает дышать и зажмуривается крепко, услышав тяжелый, смягченный ковром стук... собственной головы. — Мне даже немного жаль, что ты не узнал моего сына получше, — хмыкает Старший, отталкивая ногой обезглавленное тело и поглядывая на зажмурившуюся голову, неспешно вытирает лезвие от крови. — Забери это, — уже спрятанный меч протягивает одному из своих ребят; оружие не обижается, послушно перебирается в чужие, но надежные руки. Именно они каких-то полчаса назад устроили здесь настоящее кровавое месиво. Хайфэн оглядывается в поисках чистого места и удивленно приподнимает светлые брови. Диван цвета слоновой кости стоит посреди офиса Син Дзи — нетронутый, идеально чистый, словно только что доставили. — Прекрасная работа, Лау, — говорит Цзянь и усаживается с долгим выдохом, ногу на ногу закидывает, задумчиво гладит ладонью велюровую поверхность, разглядывая, как меняется оттенок ткани от прикосновения. — Позвони своему брату. Предупреди. Лау тут же выполняет приказ. Дождавшись ответа, вкратце докладывает о проделанной работе, но до части под названием «предупреди» дойти не успевает, замолкает на полуслове, и лицо его вытягивается. — Что значит «внизу»? — спрашивает он и испуганно смотрит на своего господина, тот в свою очередь закатывает глаза и устало прикрывает их ладонью, но чуть сдвигает руку, чтоб перехватить взгляд Лау, и едва заметно кивает. — Понял. Оставайтесь на месте. — Босс, могу я задать один вопрос? — произносит Лау, так чтобы остальные ребята его не слышали, когда они спускаются в лифте. — Ты уже его задал, — едва заметно улыбается Цзянь, глядя вперед и рассматривая их размытые очертания в металлической обшивке лифта, и Лау знает, что он все еще ждет. — Как вам новый клинок? Хайфэн поворачивает к нему лицо и смотрит прямо в глаза. — Безупречно сбалансирован, — говорит он и, закусив губу, отворачивается. — Но в следующий раз, прошу, обойдемся без этого театра. Довольный Лау отступает на шаг и опускает голову, заинтересованно рассматривая свои ботинки и пряча неконтролируемо расползающиеся в улыбке губы. Посмотреть на своего босса в деле с холодным оружием уже давно хотелось, увидеть, как покажет себя в реальности, а не только на индивидуальных тренировках.***
— Старший здесь, — говорит Цин и прячет телефон в карман. — Велено ждать. Чэн раздраженно цыкает, смерив его отражение испепеляющим взглядом, и крепче сжимает руль, глядя на две черные «ауди», припаркованные у логова Син Дзи. Кто знает, что было бы, если бы они заявились сюда немного раньше. Похвала? — Мы сейчас выглядим полнейшими идиотами, господи, — шипит он, обращаясь в пустоту, но Кай знает, что эта фраза адресована ему одному. — Разобраться с толстяком его личная инициатива, в противном случае, он бы заранее поручил это нам, как и всегда, — пожимает плечами Цин и опускает стекло. — А вот и он. Хайфэн наклоняется к Лау и что-то говорит ему на ухо. Тот кивает и отходит к машине, бросив взгляд на брата и чуть вздернув подбородок. Кай совершает идентичное движение головой и подмигивает ему. После чего Лау скрывается в одной из двух машин, а Цзянь грациозно ныряет в салон к троице. Двое крепких парней из охраны остаются снаружи, сцепив руки в замок, застывают каменными глыбами. — Привет, ребята, — Хайфэн шустро окидывает всех троих взглядом и, закинув руку на плечо Каю, заглядывает ему в лицо. — Что-то ты бледный, малыш. Все в порядке? — Я… да, в порядке, господин Цзянь, мало спал, — говорит тот и поджимает губы. Хайфэн взгляд не отводит, смотрит пристально, с искрой лукавости в глазах, но крепко сжимает плечо Кая и поворачивает голову к Чэну с Би. — Там, — он возводит указательный палец вверх, — нужно прибраться. Утонченный Хайфэн. У него мимика эдакого добряка с лучистыми глазами со множеством морщинок вокруг, который в любой момент может «передумать». Его жесты на вид легкие, даже воздушные, но Чэн знает, что Каю сейчас предоставлена возможность оценить, насколько ложно это впечатление. Чэн подтверждает сказанное сдержанным молчанием, щелкает только его зажигалка, и салон наполняется густым терпким дымом. Он не оборачиваясь протягивает пачку Цзяню, и тот охотно угощается. — Ты планировал сказать мне? — спрашивает Цзянь, обращаясь к его глазам в зеркале заднего вида. — А вы? — Туше, — ухмыляется он, затягивается и, выдыхая дым, с интересом рассматривает сигарету. — О намерениях этой свиньи мне давно было известно, он не раз отличался в прошлом своей позицией. Я ждал, что мой сын окажется более проницательным, что проверит, прежде чем заключать с ним сделку, и не затянет до момента, когда Син Дзи снимет маску и приставит ему нож к горлу, — он на мгновение замолкает, выпускает Кая из объятий, отчего тот заметно расслабляется и сползает ниже по сидению, положив ладонь на ребра и уставившись в окно. — Но куда, мать вашу, смотрели вы? Чэн? Би? Цю трет пальцами глаза, когда Цзянь за его спиной недовольно фыркает и открывает дверь. — Он должен быть у меня к обеду. Тушит носком туфли сигарету и выходит из машины.***
— Хэ Тянь! — каждый раз, когда он произносит это так, у Тяня приподнимаются волосы на загривке. И кое-что еще тоже приподнимается. Потому что просто невозможно собрать себя в кучу, когда Рыжий пытается казаться таким сосредоточенным, таким обеспокоенным. Ну ладно, пусть не «казаться», пусть в самом деле. Но он снова ершится. Снова жалит, как взвинченная оса. Вот только в такой позе ему не быть до конца убедительным: руки раскинуты, ногти скребут по лобовому, одна нога согнута, но то и дело соскальзывает с гладкой поверхности капота, да и сам он постепенно съезжает, тщетно пытаясь удержаться. Поэтому Тянь выставляет между его ног свою, чтобы заодно убедиться, насколько же на самом деле Шань «серьезен». И… да, здесь и правда нешуточный расклад. У Рыжего стоит, и это весомый аргумент уж явно не для того, чтобы поправить свой член, застегнуть джинсы, сложить руки на груди и сказать: «Я весь внимание, Мо». Руки так и тянутся, ладонь с нажимом проходится по внутренней стороне бедра, вызывая судорожный вздох. — Хэ Тянь! Нет, хватит… — хрипит Мо и отцепляет наглые пальцы от своего ремня. — Что если сюда кто-нибудь заявится? — Я запер гараж изнутри, — Тянь улыбается и склоняется к его лицу, упираясь обеими ладонями в прохладную поверхность капота, тянется к губам. — Я не об этом, придурок! Цзяню что-то грозит. Думаешь, я идиот? — Шань подтягивается выше и принимает сидячее положение, обхватывает плечи руками. — Чжань... этот бар — все, что у него есть, понимаешь? Хэ вздыхает, все-таки приводит себя в порядок и достает сигареты из заднего кармана. — Пару часов назад мне написал Чэн. Он едет сюда, Мо. Это может означать только одно: проблема устранена.