Миру ноль, нам миллион

      Солнце щедро освещало пустынный пляж, усыпанный галькой, каждый камушек отбрасывал тень, которые удлинялись с новым часом, сменяющим старый. Океан шумел, ревел, разбиваясь об обломки скал. Его поверхность была изумительно синей, такого цвета бывают редкие глаза, от которых невозможно оторвать взгляд. Синие, с тёмными, пугающими, но завораживающими вкраплениями чернил. Будто давным-давно какая-то беспечная богиня обронила здесь линзу. Богиня русалок, наверно.       Пляж заканчивался лесом высоких и раскидистых деревьев, пестревших всеми оттенками красного. На могучих ветвях, в гармонии, недвижимые ветром, висели тяжёлым грузом яркие крупные плоды.       Пели незримые птицы. Заливисто, раскатисто, чарующе. Забвенно. Неиссякаемым фонтаном. Этот звук, проникающий в сердце, западающий в душу, лишал воли и заставлял вслушиваться каждой клеточкой тела.       Меж камней, под ними и в их тени обитали и жили короткой, странной и однообразной жизнью насекомые. Тараканы и гусеницы, яркие и невзрачные, ядовитые и безобидные.       Джослин сидела, уставившись на море, и обхватив колени. Глаза ее покраснели после ночи слез. Она рыдала, не останавливаясь, все еще не веря, что оказалась в Нетландии. Но ночь прошла, и сейчас Джослин сидела и дрожала от холода, все так же медленно покачиваясь вперед-назад, а зубы ее стучали друг об друга. Мысли метались с дикой скоростью: она сошла с ума? Выпала из окна и разбила голову? Она в коме? Она действительно умерла? Или это все по-настоящему?       От подобных мыслей ее снова всю затрясло. Это было похоже на своеобразную ловушку, когда ты говоришь себе «Хорошо, я успокоилась», а потом вспоминаешь из-за чего плакала, и тебя снова накрывает истерика. Джослин находилась примерно в таком состоянии.       Она всхлипнула, когда позади нее кто-то раздраженно показательно цокнул:       — Ну хватит плакать. Ведешь себя как маленький ребенок.       Джослин подняла взгляд. Тот парень, который назвался П и т е р о м П э н о м, стоял, облокотившись на ствол ближайшего дерева, и смотрел на нее с нахальной ухмылкой. В другое время Аддингтон захотела бы стереть ее хорошей пощечиной, потому что парней такого типа она не выносила в своем окружение, но сейчас она просто болезненно зажмурилась и уткнулась носом в свои колени.       — Замолчи. Ты не настоящий, тебя не может быть. Это все сон. Тупой и бессмысленный. Сон, — бормотала она. Питер устало закатил глаза и приблизился, присев рядом с новым обитателем острова. Джослин посмотрела на него. Из-за покрасневших белков ее голубая радужка стала еще ярче.       — Увы, это реальность, — притворно сочувствующе сказал Пэн. Девушка была не первой, кто вел себя подобным образом, оказавшись на острове. Правда, все остальные были парни, и стыдились закатывать истерику при других. Этой, правда, можно было даже отдать должное: спокойно все выслушала, и разрыдалась лишь спустя два часа, ну, хоть не у всех на виду.       Когда успокоится, глядишь, и польза от нее будет, видно, что не глупая девчонка.       — А ты всего лишь псих, который играет роль Питера Пэна… — продолжала она.       — Нет.       — Перед этими мальчишками…       — Нет.       — Это все секта или какой-нибудь наркотический клуб.       — Твое упрямое несогласие с реальностью меня поражает, — сказал Питер. Джослин глянула на него, и юноша понял, что больше она истерик закатывать не будет. Проплакала уже все, теперь начнет думать. — Заканчивай ныть и думай логически. Насколько это возможно. Если Тень принесла тебя сюда, значит — в тебе что-то есть, и это что-то может быть очень и очень полезно. Нам надо только понять, что в тебе особенного.       На последних словах Питер провел кончиками пальцев по ярким рыжим волосам, но быстро убрал руку. Зелено-голубые всполохи обожгли пальцы, но когда Питер убрал руку, они мгновенно растворились в волосах, будто их и не было. При этом Джослин, кажется, ничего не почувствовала. Она продолжала смотреть на юношу, но теперь помимо непонимания и страха, Пэн видел там волю к борьбе. О, в новичках именно это было самым любопытным — то, как они верили, будто могут сражаться и вернуться домой.       — Во мне нет ничего особенного, — говорит Джослин, расцепляя руки и вытягивая ноги вперед. — Я обычная ученица старшей школы, у меня есть опекунша, я увлекаюсь байками и все! Ничего особенного! — рычит она. Пэн веселится: как эта девчонка умеет так быстро менять свое настроение, за другими он такого не замечал.       — Да, действительно уныло, — соглашается Пэн. — Но, ничего! Найдем, в чем ты будешь полезна. А теперь иди умойся и приведи себя в порядок, — Джослин хмыкает и поднимается, отряхивая джинсы. — На этом острове я главный, будешь играть по моим правилам, сможешь жить хорошо и припеваючи.       Тут Пэн, конечно, приврал. Хорошо. И припеваючи на этом острове жил только он сам, даже Феликс, его ближайший друг и соратник, его правая рука, попадал в ситуации, которое могли стоить ему жизни. И король не спешил помогать своему верноподданному. По правде сказать, Питер слабо представлял, что ему делать с девчонкой, но если она здесь, то так надо.       — Во что играть? — Джослин усмехнулась. — Поиск сокровищ, битвы с индейцами, полеты с феями?       Она внезапно закашлялась, прикрыв рот рукой. Потом оттерла губы и снова посмотрела на Питера.       — Узнаешь, — усмехнулся Пэн. — Все намного интереснее, Джослин.

***

      Был полдень, но широкие листья высоких деревьев мешали потоку свету, а потом солнечные лучи падали то тут, то там. Внизу в лесу было всегда темно, но мальчишкам это не мешало. Сейчас в лагере было относительно спокойно, ведь чаще всего веселье проводилось в ночное время суток. Кто-то из парней дремал, кто-то о чем-то разговаривал, сидя у слабо горящего огня, кто-то тренировался сражаться на палках.       Феликс и Пэн стояли у края поляны, наблюдая за тем, как тренируются Пропавшие.       — Ты уверен, что это не ошибка? — спросил Феликс у Питера, зная, что тот его поймет.       — Тень одна из самых древних существ на этом острове, она не ошибается, — сказал Питер. — Нет, если она приволокла девчонку, значит, в ней что-то есть.       Джослин будто поджидала момента, когда о ней заговорят, ведь именно в этот момент она вышла из-за кустов. Выглядела она немного опрятнее, волосы были собраны в высокий хвост, перетянутый какими-то лианами, а глаза больше не были красными. Она быстро огляделась и подсела к какому-то светловолосому юнцу лет двенадцати, которой что-то строгал. Увидев рядом с собой девушку, тот испуганно глянул на нее, но Джослин улыбнулась и начала о чем-то с ним говорить.       Питер и Феликс молча наблюдали за тем, как парень под мягкой улыбкой Джослин медленно расслабляется.       — Ты что-то почувствовал? — с интересом спросил Феликс, возвращаясь к прерванной появлением Джослин беседе.       — Да, когда коснулся ее, — признался Пэн, смотря на свою руку. — Какое-то давление, будто защитные чары, сильные, но уже издыхающие. На ней защита, сильная, но работать она будет не так уж и долго.       — А может просто понравилась? — усмехнулся Феликс. Когда он усмехался, улыбался, или просто говорил, лицо, покрытое шрамами, как-то неправильно искажалось, что сильно пугало новеньких по началу. —После Венди тут ни одной девчонки, а эта Джослин довольно симпатичная.       Питер посмотрел на соратника, будто сомневаясь в его адекватности.       — Не неси чепухи, — тут Пэн внезапно закашлялся и ударил себя в грудь, стараясь откашляться. Получилось это довольно быстро, и он вытащил из-за пазухи свою любимую флейту.       — Эй! — громко крикнул он, привлекая внимание ребят. Даже те, кто вроде бы спал, приподнялись на своих местах. Костер полыхнул, загораясь в несколько раз ярче. — У нас сегодня появилась новенькая, — сказал он, и взгляды многих пропавших обратились к рыжеволосой девушке. Она не смутилась, а лишь слегка приподняла голову. Джослин, пусть и не была душой компании, но умела вести себя, оказываясь в центре внимания. — Поэтому, по традиции, сыграем ей.       Пропавшие завозились. Одобрительно завозились. Мальчик, с которым говорила Джослин, поддался вперед. Джослин сама заинтересованно посмотрела на короля. Она всеми клетками души ощущала исходящую от него опасность, коварство и злобу, будто смотрела на экзотическую ядовитую змею. Но при этом она ощущала себя… в порядке? Да, ситуация безумная, и пройдет еще много времени, прежде чем Аддингтон разберется что к чему, но Питер ее не пугал. Змея была за стеклом.       Питер поднес флейту к губам, и рыжая собралась услышать какой-то звук, но ничего не произошло. Сначала девушка решила, что Пэн еще не начал играть, но буквально спустя секунд десять пропавшие мальчики начали танцевать, причем все в одном темпе, а приглядевшись, Джослин поняла, что губы парня двигаются. Значит, какой-то звук должен был быть.       Питер играл на флейте и наблюдал за реакцией девушки. Она сначала выглядела заинтересованной, потом легкое смущение скользнула по ее лицу, после — недоумение и какое-то разочарование. Питер понял, что она ничего не слышала. Он не расстроился —так иногда бывало, но стоит почувствовать себя потерянным, и она услышит, и вольется в эти пляски. Но явно не в этот вечер. Рыжая смотрела на него еще пару минут, а потом отвернулась. Он играл на флейте, но Джослин ее так и не услышала.