***
— Как она? — поинтересовалась рыжеволосая гостья Клио, стоя в дверном проеме. Клио поднялась с колен, отряхивая брюки от пепла. Посмотрела на женщину. Ее красивые, немного заострённые черты лица выдавали благородное происхождение, а умение держать себя в купе с манерами, пусть и с абсолютно яростным, огненным характером, невольно привлекали. — Сложно. У нее ханахаки, — вздохнула Клио, убирая всю атрибутику обратно. Магическая составляющая Джослин с каждым разом становилась все более и более сильной, а значит и связь налаживать можно было с большей лёгкостью. — Как? — женщина явно поняла сказанное, но пожелала переспросить, и громкий голос едва не сорвался на пронзительное шипении — этого им еще не хватало. — Видимо, ей с Пэном надо было встретиться раньше. Появившийся абсолютно бесшумно мужчина вовсе не вселили какое-то спокойствие в Клио, наоборот — лишь больше пугал. Если женщину можно было описать как огненную и страстную, даже как яростную воительницу, в волосах которых играл огонь, который она не боялась демонстрировать, то мужчина напротив — был спокойным, холодным и преувеличено сдержанным. От такого ждешь подвоха на каком-то самом незначительном углу сознания, и когда этот подвох происходит, ты с удивлением обнаруживаешь, что был готов к этому, а защититься все равно не мог. Мужчина был тихой, затаившейся змеей, которая выжидала своего часа для нападения. Женщина была ядовитым созданием с яркой окраской, не боящейся показать, насколько она опасна. Джослин поразительно сочетала в себе и то, и то. Ее яркие рыжие волосы были будто сигналом: «Не подходи, может убить», а спокойные голубые глаза манили и успокаивали, как в ловушке. Она выжидала, а потом сжигала. Она горела, но внутри намного ярче, чем снаружи. И кто бы что не говорил, но эти двое невероятно сильно любили свое дитя. — Это из-за того, что мы не дали ей расти с нами, — скорбно произнесла женщина, с тревогой и болью оборачиваясь на отца своей дочери. Тот покровительственно положил руку ей на плечо и ободряюще сжал, и Клио с каким-то отстранённым удивлением заметила, что направленные на рыжую голубые глаза светились искренней любовью. Она уже поняла, что эта пара любит друг друга, но представить насколько — могли только они сами. — Мы защищали дочь. Что же, — сказал мужчина. — Мы ждали больше семнадцати лет, чтобы встретиться с ней. Можем подождать еще.***
После разговора с Клио Джослин не могла найти покоя. Она металась по-своему «сказочному» домику, как зверь в клетке, а потом, не выдержав напряжения и давления стен, вышла из него, отправляясь неизвестным путем куда-то в джунгли Нетландии. Не сказать, что отсутствие парня как-то огорчало юную красавицу. Джослин понимала, что она очень красивая, не глупая, поэтому то, что у нее не было пресловутых отношений расстраивало не сильно. Когда она в четырнадцать попала в компанию байкеров, которые научили ее ездить на «железном коне», Аддингтон выслушала много комплиментов и заверений в том, что она — прекрасная девушка. Отношения ради пустого и регулярного секса ее тоже не волновали. Джослин не хотела связываться с тем, кого бы не любила, а встречалась из-за того, что «у всех парень есть, а у меня нет». Встречаться с кем-то и говорить, что не видишь с ним хоть какого-то будущего — глупо. Лучше разбить себе сердце, зато знать, что ты любила искренне. Питер Пэн в ее картинку идеальных отношений не вписывался… почти. Джослин не отрицала то, что какая-та искра между ними все-таки была, но: а) Пэн весьма жестко обходился с ней первые дни; б) Пэн использовал ее магию и даже не скрывал этого; в)… Нет, тут пункты заканчивались. Он сидел с ней, когда она болела, не пытался принизить ее заслуги, если ясно видел их. Давал некую свободу в действиях, хотя все остальные на острове жили едва ли не по спартанскому режиму. Аддингтон ясно видела, что «вечный мальчик» куда старше своих семнадцати-восемнадцати, на нее смотрели глаза мужчины, который прожил неплохую жизнь. И видимо эта жизнь его неплохо потрепала. От сказочного персонажа, который всего лишь боялся расти, в этом парне не было ничего, теперь Джослин это понимала совершенно ясно. И все же… ладно, черт с ним, Питер ей нравился. Не до сумасшествия конечно, как выразилась бы Коко — «легкая симпатия». Несмотря на весьма скверный характер, Джослин находила его интересным, вряд ли тут бы подошло слово умным — скорее расчётливый и талантливый стратег, который добивается того, чего хочет. Джослин нравились именно такие, если говорить о парнях. Пустые сверстники, которые могли обсуждать только одну-две темы, не привлекали, кроме того были сущими мальчишками в поведение и своих попытках привлечь внимание. У Аддингтон уже был такой опыт: она сломала нос парню, который едва завидев её, начинал кидаться едкими комментариями. Устав отвечать, рыжая решила все одним простым ударом, а потом выяснилось, что несчастный был влюблен в нее и пытался привлечь внимание. Прекрасный вариант, нечего сказать. Гонимая самыми разными мыслями, она оказалась в окружении высоких деревьев, с толстыми стволами, чьи ветки искажались совершенно неестественным образом. Джослин села на одну из приглянувшихся, при этом между ней и землёй осталось около метра, и просидела так, наверное, около часа, пока ее покой не разрушило удивленное: — Джослин! — М? — в какой-то прострации откликнулась девушка, подняв глаза. — А, привет, Феликс. Блондин улыбнулся, взлохматив волосы. Джослин смотрела на него с легким любопытством. Феликс, при том, что в каких-то чертах своего характера повторял «босса», был не похож на Пэна. Более простой, веселый, легкий на подъем. Джослин не шибко общалась с ним, но их колкие переброски — в отличие от споров с тем же Питером — имели менее уничтожительный характер. По-своему, Феликс нравился Джо, она хотела бы стать его другом. Правая рука короля казался надёжным и верным. Вот почему Питер? Почему не он? — Что-то случилось? — поинтересовался Феликс, замечая озадаченный и рассеянный взгляд рыжей. — Тебя кто-то обидел? — Нет. Меня либо боятся, либо пытаются дружить, — усмехнулась девушка. — Но это ведь хорошо? — ответил с усмешкой Феликс, забираясь рядом с ней. Девушке пришлось подвинуться, поскольку она сидела на ветке, протянув ноги. В попытке перевернуться она чуть не завалилась назад, но блондин вовремя ее поймал. Она благодарно кивнула. — Наверное, хорошо… — но тут Джослин тряхнула рыжими волосами и очаровательно улыбнулась. — Слушай, сегодня была в лагере, там такая суета. Что-то случилось? Несмотря на то, что целый день девушка провела в каком-то состояние лунатизма, она все равно умудрилась заметить, что мальчики в лагере через чур возбуждены. — А у нас сегодня праздник, — с охотой ответил юноша, с удовольствием глядя на то, как в голубых глазах мелькает любопытство. — Тут есть праздники? — Да, есть, — с гордостью ответил Феликс. — Сегодня праздник самой длинной ночи. Ну, а еще мы празднуем День охоты, День моря, и все такое. — Ну да, Нового года, Пасхи и Рождества тут ждать не приходится, — фыркнула Джослин, и тут же пояснила. — Это праздники из моего реального мира. — О, тут мало Потерянных из твоего мира. Большинство из Зачарованного леса. Как я. — Выходит, Джеймс Барри ошибся, — расхохоталась Аддингтон. Ей почему-то вспомнилось, какие теории строила та девочка из девятого класса, и что «Питер Пэн» была ее любимой книжкой в детстве. Эта сказка составляла единственное исключение; для чтения Клио постоянно приходилось выбирать что-то новое — по второму разу, в отличие от других детей, Джослин ничего слушать не желала, а книжек с картинками не выносила. — Кто? — Джеймс Барри, — повторила Джослин, и решила, что ничего страшного не произойдет, если она расскажет. — В моем мире это писатель, который написал сказку про Питера Пэна. Он писал, что Пропавшие Мальчики — это те, за которыми не уследили няньки, и они выпали из колясок. Поэтому здесь так мало девочек — мы слишком умны, чтобы выпадать. — Бред какой, — качнул головой Феликс, расхохотавшись. — Ирония в том, что это была моя любимая сказка, — с улыбкой сообщила Джослин, садясь по-турецки. Так быстро и легко она это сделала, будто не задумываясь о том, что может грохнуться с этой ветки прямо сейчас, и почему-то то, что она чуть не упала минут пять назад, показалось Феликсу каким-то… неправдоподобным. — Незадолго до попадания сюда, я услышала теорию о том, что Нетландия — потусторонний мир, а потерянные мальчишки — души детей-самоубийц, которых не отправили в Ад. А Питер Пэн вроде проводника на ту сторону. — Ну, это немного больше похоже на нашего реального Питера, — хмыкнул Феликс, откидывая капюшон. Джослин заметила, что он почти всегда в нем, и ей подумалось, что сняв его, блондин продемонстрировал какой-то уровень доверия к ней. Пару минут они молчали, потом Феликс неожиданно сказал. — У нас кстати есть мальчик, по имени Джеймс Барри, но мы все зовем его просто Бар. Он из твоего мира, между прочим. Джослин иронично изогнула бровь, а потом в ее глазах сверкнуло любопытство: — Слушай, а что такое Зачарованный лес? — Это такое место в нашей Сказочной стране, — пояснил Феликс. — Его еще зовут Туманной Гаванью. Там очень важна природа и уважение к ней важны, деньги — медь, серебро, золото, шиллинги, пенни и дублоны. Существует казнь, и еще Зачарованный лес разделен на королевства, также как твой мир разделен на страны. А как у вас празднуют Новый год? Джослин непонимающе нахмурилась, сбитая с толку такой резкой смены темы. Ей пришлось немного обдумать сказанное, чтобы понять, о чем ее спросили. Когда до нее дошло, она светло улыбнулась, вспоминая, как каждое утро бежала смотреть, что такое принес ей Дед Мороз в подарок, потом они с Клио целый день гуляли, катаясь с горки, играя в снежки, делая снеговика — старшая Аддингтон, в отличие от многих родителей, не считала зазорным веселиться вместе с малышкой. Даже если и выглядела немного нелепо. К вечеру они приходили домой. Клио делала потрясающий горячий шоколад с зефиром, пока Джослин украшала гостиную. Пока напиток готовился, Аддингтон помогала своей приемной дочери все украсить, после чего они зажигали камин и садились смотреть какую-то новогоднюю комедию или мультфильм, объедаясь сладостями, пока на кухне остывала кастрюля горячего шоколада. — Ну, мы празднуем его… необычно, как мне кажется, — Аддингтон не смогла скрыть счастливой улыбки. Она начала рассказывать, и вскоре на заметила, как они с Феликсом вовсю обсуждали праздники, которые были в мире Джослин и в мире Феликса, как они переплетались. — Вот вы где. А вас все потеряли. Джослин ощутимо вздрогнула от прозвучавшего столь неожиданно голоса, и посмотрела на его обладателя. Питер Пэн стоял, плечом облокотившись на дерево, и в его глазах Джослин увидела танцующих демонов. «Интересно, а какая в этом Зачарованном лесу религия?» — мелькнула неуместная мысль, и Джослин быстро тряхнула головой отгоняя её. — Воркуете, голубки? — с какой-то неясной для рыжей интонацией протянул король острова. Его глаза неотрывно цепляли каждое движение Аддингтон, из-за чего ей казалось, будто она зашла на минное поле, а Питер знает расположение всех мин, и спокойно смотрит на то, как рыжая заносит ногу над ней, рискуя вот‐вот подорваться. На помощь неожиданно пришёл Феликс. Он накинул капюшон обратно на голову, напоследок проведя пальцами по челке. — Всего лишь ввожу Джо в местные традиции, — заметил Феликс, спрыгивая с ветки. До того, как он успел развернуться и предложить помощь Джослин, она сама ловко спрыгнула на землю. Ботинки с толстой подошвой оказались куда практичнее любимых кроссовок. Питер кивнул в сторону лагеря, смотря на своего друга: — Вернись к ребятам, они без тебя ничего путного не сделают. — Мог бы быть и повежливее, — едва блондин скрылся среди деревьев, заметила Джослин. Питер вопросительно изогнул бровь. — Феликс же твой друг. И единственный парень, который говорит со мной и не заикается. — Единственный? — усмехнулся Пэн, даже не меняя позы. Несмотря на то, что многие парни, которых Джослин встречала в своей школе, предпочитали именно так стоять — небрежно опираясь плечом на стенку или шкафчик, со взглядом настоящего лорда — в Питере было нечто особое. Возможно, дело было в том, что Питер Пэн был настоящим Королем, даже если рыжая не хотела признавать этого. — Ну, ладно, есть ещё ты, — фыркнула она, направляясь к своему домику, но остановилась рядом с Пэном и поинтересовалась. — А что это за праздник такой? Голубые глаза ее сверкали любопытством. Питер хитро прищурился: — Так Феликс же тебе объяснил, — усмехнулся он, разворачиваясь и уходя вглубь леса. Джослин пришлось направиться за ним. — Не совсем. Она понимала, что Питер может — а скорее всего, так и сделает — всего лишь отшутиться, не раскрывая ей всех карт раньше времени, но почему-то ей захотелось поговорить с ним спокойно, без взаимных попыток унижения и шуток. — В эту ночь один из потерянных имеет возможность вернуться домой, — внезапно сказал Питер. — Как? — Поймёшь на самом торжестве. Много потерянных мальчиков — тоже не очень хорошо. Джослин хихикнула: — Уже представляю себе заголовки газет. «Рост эмиграционного населения в Нетландии». Или — лучше, «В Нетландии небывалый наплыв туристов». — Джослин, — рассмеялся Пэн. — Ты когда-нибудь молчишь? — Когда сказать будет нечего, тогда и буду молчать, — в ответ рассмеялась девушка, вольно цитируя фразу из фильма «Хроники Нарнии». Она глубоко вдохнула, чувствуя себя несколько расслабление рядом с юношей, чем в последние дни. Свежий воздух приятно согревал пропитанные городом легкие, пуская по всему телу, будто теплые воды. Джослин здесь нравилось, несмотря на все обстоятельства. Будто она всю жизнь болела астмой, а тут стала дышать свободно. Пэн, пользуясь моментом, внимательно вглядывался в девушку, подкинутую ему судьбой. Эмоциональная, верная, умная. Она покоряла всех своим остроумием. Однако она бывает доброй и нежной, а главное — самоотверженной. Главным недостатком Джослин являлась ее сильная импульсивность, и порой неконтролируемый гнев. Было ясно, что в прошлом ей было бы трудно сдерживать свои эмоции, и они вырывались из нее магией, а тут она наконец-то нашла выход. Несмотря на то, что Питер обозначал все именно так — «один сможет вернуться домой», Джослин почему-то не лелеяла надеждой, что это будет она. Пэну она нужна для поддержание «местной флоры-фауны», так сказать. Даже если она сделает то, что требуется. Они почти разминулись, когда Король направился в сторону своего лагеря, а его своеобразная пленница в сторону своего дома, когда девушка развернулась и позвала его: — Питер. Пэн оглянулся на нее с вежливым интересом, в своей излюбленной манере. — Да, Джо? «Поцелуй меня. Пожалуйста, поцелуй меня, потому что я больше не могу терпеть боль этих проклятых цветов» Джослин улыбнулась, и на ее щечках появились ямочки. — Я же могу прийти на праздник? — Конечно, — удивленно сказал Питер. — Ты же тоже пропащая. Парень ушел, а Джослин еще какое-то время смотрела в ту сторону, в которую он ушел. — Нет, Питер, нет… Я же не пропащая, я не могу быть…такой, — сказала она, но слова подхватил только ветер, и с жалостливым стоном затерялся где-то в листве деревьев. Джослин Аддингтон хотела легкости, свободы, понимания — никого не держать, и чтобы никто не держал. Вся ее жизнь — роман с собственной душою, с городом, где живет, с деревом на краю дороги, с воздухом. И Джо была бесконечно счастлива. Всегда знала, что ей чего-то не хватает, и ей надо идти куда-то дальше, не стоять на месте. Ее гонки — гонки с самой судьбой, и проигрыш мог стоить всего. Джослин не могла проиграть. Если бы она проиграла, ее жизнь превратилась бы в череду заурядных, невыносимых событий, которых боялся сказочный герой ее любимой сказки — тот Питер Пэн, а не этот вполне осязаемый.***
— Так что, Джослин… помогает? Феликс запнулся, подыскивая подходящее слово, но кажется в итоге остался доволен вопросом. Питер перевел скучающий взгляд от суетящихся мальчишек и посмотрел на друга. — Да. Та часть магии, что я извлекаю, просто потрясающая. Она сильная и надёжная, невероятная удача найти ее. — Ты о магии? Или о Джослин? — Пэн кинул на Феликса предупреждающий, недовольный взгляд, но блондин, казалось этого и не заметил. — Ты решил, что будешь с ней делать? — А надо? — Обычно в таких случаях конфеты, цветы, какие-то ухаживания. — Феликс, ты… Питер не договорил. Он уловил, что потеряшки как-то странно притихли, и посмотрел за спину друга, и то, что он хотел сказать блондину просто вылетели из мальчишеской головы. Феликс проследил за взглядом Пэна, и увидел… Джослин. На ней было темно-зеленое платье, с юбкой-полусолнцем, едва прикрывающей колени, с белыми отворотами на коротких, выше локтя, рукавах и скромным воротником. Рыжие волосы были собраны в низкую шишку, а передние пряди выпустила. Блондин присвистнул: — Кажется, теперь у острова есть принцесса, — громко сказал он, и мальчишки поддержали его громким согласным улюлюканьем. Джослин смущенно улыбнулась, и ее глаза сверкнули. Она поймала взгляд Пэна, его кривоватую усмешку, обращенную к ней, и ее улыбка стала шире — «я ему нравлюсь». — Хорошо, с чего мне следует начать, местные традиции мне никто так и не объяснил, — спросила Аддингтон, подходя к Пэну. Парень усмехнулся и повел рукой в воздухе; на секунду его ладонь окутал зеленый дым, а спустя мгновение он протягивал Джослин деревянную кружку. — Пожалуй, с этого, — усмехаясь, сказал юноша. Джослин посмотрела на протянутый напиток и опасливо понюхала. — Что это? От напитка шел приятный, фруктовый аромат. Аддингтон догадалась, что вручили ей явно не простой сок, а что-то с градусами, но она и представить не могла, что могли алкогольного пить мальчишки в Нетландии. — В твоём мире это называется сангрия. Видишь, того парня? — Питер указал на тощего парня, чьи рыжие волосы топорщились в разные стороны. Он крутился перед слишком уж импровизированной барной стойкой, движениями фокусника смешивая какие-то жидкости разных цветов, в которых плавали кусочки фруктов, примешивая к ним какую-то прозрачную… вряд ли это была вода. — Это Флафий, он тоже из твоего мира. Его отец владел то ли пабом, то ли каким-то баром, но суть в том, что Флаф прекрасно делает алкогольные напитки, чем и веселит нас. Сангрия ему особенно хорошо удаётся. Питер слегка поднял свой стакан, будто бы поднимая тост за рыжую. Джослин сделала аккуратный глоточек, и с неожиданностью обнаружила, что напиток очень и очень вкусный. На кончике языка появился привкус апельсина, яблока, лимона, и даже лайма. Попав внутрь, импровизированный алкогольный напиток приятно согрел девушку изнутри, пустив мурашки по коже. — Он смешивает около двенадцати видов этой сангрии, — сказал Питер, усмехаясь. Несмотря на свое будто бы положение «оторвы», Джослин не имела привычки напиваться. Могла вместе с Клио выпить бутылку вина на выходных перед кино, или шампанское на какие-то праздники. Между старшей и младшей Аддингтон было почти абсолютное доверие: у Клио была железобетонная позиция — лучше разрешить и помочь сделать нормально, чем потом разгребать последствия. Она дала Джослин попробовать покурить хорошие сигареты, чтобы воспитанница не курила дешевую хрень под забором, но ей все равно не понравилось. Как-то принесла домой рыбку, и разрешила выпить пиво, и была рада, когда Джослин предпочла дешевой выпивки вкусное хорошее вино. Когда Джослин впервые заговорила о мальчиках — это был самый младший парень лет двадцати в компании байкеров — Клио вручила ей пачку презервативов и объяснила, как ими пользоваться. Все, что Джослин бы ни хотела такое не слишком безопасное попробовать, она сперва пробовала с Клио и, может быть, потому между ними такое безграничное доверие. Клио позволяет Джо распоряжаться своей жизнью, а она, в свою очередь, никогда не постесняется спросить совета. Джослин было около пятнадцати, и доверительные отношения стали медленно рушатся в силу юношеского максимализма, но Клио в большинстве случаев находила подход к строптивице. В шестнадцать, когда из весьма безобидной банды байкеров она почему-то перекочевала в другую, у Клио появились серьёзные проблемы в контроле над девушкой. Они ссорились до хрипоты в голосе, и Джослин внезапно стала припоминать, что Аддингтон не является ей матерью. Конечно, сейчас Джослин понимала, что вела себя не лучшим образом, а Клио терпела и продолжала помогать, даже если взамен ей прилетело грубое: «Ты мне не мать». Правда, иногда и титаническому терпению этой женщины приходил конец. Один раз буквально за волосы оттащила девчонку домой. Джослин плакала, ругалась и кричала, но потом смирилась. Но если бы ее спросили, хочет ли она полностью изменить прошлое — нет, Джослин однозначно ответила бы нет. Возможно, сгладить те моменты, когда она была излишне груба, но не переписать историю полностью. В конце концов, неизвестно, какое решение привело к тому, что она сейчас находится здесь. Питер явно не был в восторге от происходящего вокруг веселья, как Джослин. Возможно, дело было в том, что Аддингтон видела все впервые, что вызвало какой-то ажиотаж, а Пэн был здесь Королем и видел это, вероятно, не в первый, не во второй и даже не в десятый раз. И, возможно, это сангрия ударила в голову, но Джослин захотелось продолжить разговор и еще немного пообщаться с язвительным юношей. — Феликс сказал, что здесь мало кто из моего мира. Питер изогнул бровь, будто не ожидая того, что Аддингтон сама начнет разговор, но ухватился за эту возможность и кивнул: — Вас действительно немного. Флафий, Люк, потом те близнецы у дерева чуть левее, тот коренастый шатен и… — Джеймс Барри. — Да, но мы зовём его просто Бар. И ты, разумеется. Все остальные — из разных частей Волшебного мира. Джослин кивнула. Она взяла еще один стакан сангрии — на этот раз напиток отдавал сильно цитрусовыми, но все равно было безумно вкусно. — А этот Бар… — снова аккуратно начала она. Сам Питер мог среагировать на сказку о себе куда резче, чем Феликс. — Не знаю, в курсе ли ты, но… — Но в твоем мире так зовут автора сказки обо мне. Да, я в курсе, — усмехнулся парень, садясь на ближайшее поваленное дерево, которое мальчишки использовали в роли скамеек. Красноречиво глянув на место рядом, он намекнул, что должна сделать рыжая, и та внезапно села на указанное место без всяких возражений. — Ты хочешь спросить, этот ли мальчик напишет обо мне? — Думаю, это невозможно, — с сомнением сказала Джослин. — Джеймс Барри родился в 1860, а сейчас 2014. — Да, ты права. Но для волшебства нет понятия времени, — Питер Пэн лукаво усмехнулся, и посмотрел куда-то в сторону, где веселилась кучка мальчишек где-то от тринадцати до шестнадцати лет; все мальчики в Нетландии предпочитали общаться с примерными сверстниками, из-за чего и получалось деление где-то на три группки: от десяти лет до тринадцати; от тринадцати до шестнадцати; и от шестнадцати до восемнадцати. А Джослин — как отдельная каста. Питер продолжил. — Я не помню, когда тень забрала его, но здесь он уже довольно долго. В этом суть Нетландии, Джослин. Если парень заслуживает, я даю ему право вернуться в его время и в его дом. Это будет поощрение, хотя многие отказываются. Или же это может стать наказанием — я вышвырну их в иной момент их мира, где они станут чужими. Все зависит от умысла, Джослин. Аддингтон кивнула, понимая, что в этих рассуждениях есть особенная, красивая, но предельно жестокая логика. Питеру нельзя было отказать в изобразительности и изощренности, но это чаще всего играло против тех, кто находился рядом с ним, и не мог отличаться такой стабильностью положением как Феликс или…. Хотя, по поводу сейчас все еще надо было сомневаться. — У Бара есть шанс вернуться домой? — Сегодня он есть у всех, кто захочет, — философски заметил Пэн. Джослин посмотрела на юношу с прищуром, а потом улыбнулась. — Ты весьма галантен и обходителен, Ваше величество. — Сегодня праздник, — с ответной улыбкой ответил Питер, а потом, внезапно стал немного серьезнее. Он протянул руку и в каком-то ободряющем жесте сжал пальцы девушки. Его глаза зацепились за висящие на тонкой золотой цепочки сапфир и изумруд, но решил пока не спрашивать, решив отложить. — Мы не враги, Джослин. И все-таки, сегодня предлагаю перейти на официальный мир. Что скажешь? Девушка наигранно прищурилась, будто всерьез обдумывая отказаться ей или согласиться, а потом улыбнулась и кокетливо подмигнула парню. — По рукам. Она подмигнула Пэну, пожала ему руку и внезапно поцеловала юношу в шутку. Она улыбалась широко, шаловливо, и Питер понял, что она, скорее всего, уже находилась под небольшим влиянием выпитого. — Прекрасно, — Питер уже было направился в сторону, как неожиданно посмотрел на Джослин и кивнул в сторону веселящихся мальчишек. — Не хочешь станцевать? Джослин решила не отказываться; в конце концов, мир с Королем Нетландии вполне можно было и отметить, и все равно, ради чего придуман этот праздник. В танцах тоже есть чувства. Джослин допила третий бокал сангрии, и необычно ловко влилась в бешеные пляски мальчишек и задала свой, новый темп. Услышав девичий смех, Пэн внимательно посмотрел на девушку. Она была необыкновенной; он видел, как она была прекрасна в холодном снегопаде, со своими яркими, рыжими волосами и горящими глазами. Но огонь, безусловно, шел ей. Он искажал ее лицо в прекрасные образы, отбрасывая тени, делая его загадочным и чарующим, а волосы превращал в настоящий огонь. Некоторые парни постарше отошли, давая ей пространство, но мальчики младшего возраста продолжили кружиться рядом, издавая громкие, ритмичные звуки, подстраивая их под танец девушки. Танец Джослин внезапно стал целым миром, единственный в своем роде, прекрасный и волнующий. Она, взяв юбку в руки, кружилась, прыгала, при этом сохраняя невероятную грацию. Ее юбка поднималась, показывая немного больше стройных, бледных ног, но при этом не давая увидеть больше. Ее движения поражали игрой красок, своей яркостью, выразительностью, экспрессивностью, энергичностью и страстностью. — На нее все смотрят, — сказал Феликс Королю, сам наблюдая за движениями рыжей девушки. — Не волнует? — Пусть смотрят, — коротко ответил Питер, цепляя каждое движение Джослин. — Большее им не светит. Аддингтон сочетала выразительную пластику рук, подстраиваясь под довольно сложные дробные постукивания. Происходило постепенное нарастание темпа: от медленного в начале, до очень энергичного в конце. Джослин использовала широкие походки, в которых нет экспрессивности, размаха, яркости, будто готовилась к последующему зажигательному танцу. Она перешла к прыжкам и легким проходкам. Глаза сияли все ярче и ярче, щеки краснели от каждого движения. Питер заметил, что танец юной колдуньи приобрел очень быстрый зажигательный, бешеный темп, пластика стала яркой и энергичной, движения — быстрые и стремительные. Это и виртуозные дроби с хлопками, и быстрые повороты, падения на землю с прогибанием и тряской плеч. Когда Джослин змеей опустилась на землю, а потерянные мальчики взорвались аплодисментами и одобрительными выкриками, девушка внезапно подняла взгляд, и голубые глаза девушки в упор впились в зеленые глаза Питера. Девушка вся сияла, сияла и горела — волшебством и магией, которые передались через движения, а ее тело лучше слов выражало все чувства, которыми наполнена была Джослин. Питер отвернулся и произнёс в сторону: — Ночь сегодня длинная.