Скучала ли Джослин Хэйдес по Питеру Пэну? Да. Хотела бы она увидеть его еще раз? Да. Была ли она влюблена в него по-прежнему? Да. Хотела ли она вернуться в Нетландию? Нет.
Любовь была любовью, однако Джослин слишком хорошо помнила их последние мгновения вместе. Питер сказал ей, что в следующий раз они бы встретились как враги, и девушка была склонна ему верить. Конечно, первое время у нее просто напросто не было возможности думать о любви, которую она оставила. Прошло почти два месяца, когда эмоции от обретения семьи поутихли, и она, посмотрев на обезьянку, спящую в своем домике, просто расплакалась от боли.
Родители были испуганы. Взяв с них обещание никому ничего не говорить, Джослин рассказал все ― о своем попадании в Нетландии, ханахаки, как там все было, что случилось между ней и Питером Пэном. Все, о чем так долго болело сердце.
Родители выслушали молча. Потом, Аид задумчиво сказал:
― Нас, злодеев, как магнитом тянет к таким же злодеям.
Джослин улыбнулась сквозь слезы, пока Зелина продолжала поглаживать ее по волосам. Стало не то чтобы легче, спокойнее просто. Кроме того вечера, в чете Хэйдес больше не поднималась тема Нетландии и Питера Пэна.
Джослин вспоминала об этом внезапно, смотря какой-то старый, черно-белый художественный фильм вместе с Генри и Реджиной в гостиной большого дома Миллсов. Там назвали имя «Джеймс Барри», и цепочка воспоминаний как-то сама подвела Джослин к Питеру Пэну.
Она тряхнула головой и попыталась снова сосредоточиться на одном из фильмов по книгам короля ужасов Стивена Кинга. Они сидели на разложенном диване в небольшой комнате на втором этаже дома Реджины Миллс. Тут стоял только широкий диван, двухъярусный стеклянный столик, большой шкаф и большая плазма на стене, другими словами ― комната идеально подходила для игр в приставку или устраивания вот таких вот киномарафонов. Единственное о чем попросила Реджина ― потом убрать за собой, но Джослин и Генри будто забыли об этом, обложившись едой, фастфудом, молочными коктейлями и газировкой.
Они смотрели «Куджо», на часах уже было час ночи, и Генри медленно, но верно засыпал, пока Джослин с интересом смотрела на то, как мать и сын пытаются спастись от бешеной собаки, спрятавшись в машине. На очередном громком звуке Генри вздрогнул, выбираясь из легкой дремоты и недоуменно посмотрел на сестру:
― Как ты можешь не спать так долго? ― спросил мальчик, выпрямляясь, и удобнее устраивая подушку под спиной. Джослин хмыкнула.
― Я обожала копить долги по учебе в школе, поэтому иногда делала по пять заданий за одну ночь. Опыт, дорогой братец, опыт.
Генри улыбнулся и встряхнулся. Протянув руку, он взял бутылку с кока-колой, стараясь вернуться к фильму. Какое-то время они еще сидели молча, изредка вставляя комментарии к фильму, и в комнате были слышны только герои фильма, тихое шуршание обертки, когда девушка или мальчик что-то открывали и негромкие глотки из бутылки.
― Эх, попкорн закончился! ― пробубнила Джослин, отставляя пустую тарелку. Она посмотрела на пол около кровати, но в большом пакете оставался только наполовину съеденный вишневый пирог, какие-то кексы, сок, и еще много всяких вкусностей, но среди них не было попкорна, хотя Хэйдес явно помнила, что они брали десять больших упаковок, но съели из них только шесть. ― Генри, а куда мы дели попкорн?
― Ты оставила его внизу, ― напомнил мальчик. Джослин подняла глаза на экран, где шли финальные титры, и щелкнула пультом, нажимая стоп. Генри потянулся. ― Давай теперь «Кристина».
― Включай, ― согласилась Джослин. Она спустила ноги с кровати и всунула ступни в мягкие черные тапочки, которые теперь негласно в этом доме есть. ― Промотай титры и поставь на паузу, я пойду схожу за попкорном.
― Принеси и мне тоже, ― попросил Генри, и Джослин кивнула. Она поправила спальные штаны до колена, кофту на лямках и, взяв телефон с тумбочки, спустилась вниз. Бросив быстрый взгляд на дверь Реджины, она заметила, что оттуда тоже бьет слабый свет, значит Королева еще не спала. Максимально бесшумно пройдя вниз ― еще какое-то время она слышала титры фильма, но скоро и они замолчали ― девушка оказалась в просторной, красивой гостиной, так и кричащей о роскоши, в которой купалась хозяйка дома. Свернув на кухню, Джослин щелкнула выключателем и поморщилась от яркого света.
Попкорн действительно лежал на столе, но к разочарованию Джослин он был в упаковке ― надо было разогреть. Девушка устало закатила глаза: они с Генри набрали всякой всячины, однако все, что они взяли, можно было употребить по принципу: открыл упаковку ― съел. Попкорн был единственным, на что надо было тратить время, поэтому пока Джослин рассыпала все по тарелкам, Генри приготовил пять пачек, разделил на две миски, налил сверху специальную карамель, и брат с сестрой поспешили наверх. Позже Реджина принесла им свою фирменную лазанью, чтобы «не питались одним сладким».
Взяв большую миску, Джослин засыпала в нее попкорн и поставила в микроволновку. Обведя взглядом уже знакомую кухню, девушка взяла телефон и стала бездумно листать ленту новостей. Через какое-то время телефон издал короткий звук ― пришло сообщение из Твиттера.
«Надеюсь, ты спишь, а не страдаешь чем-то противозаконным» ― значилось сообщение от «к.аддингтон». Джослин тихо хихикнула.
После переезда Джослин и Клио продолжали поддерживать общение. Женщина так и работала в той школе, жила в том же доме, завела двух котов ― британские, толстые комки шерсти, которых назвала «Посейдон» и «Гермес». Когда рыжая показала котов родителям, Аид громко рассмеялся, и попросил передать, чтобы Клио завела коротконогую хромую таксу и назвала ее «Зевс».
Джослин тихо рассмеялась от воспоминаний. На микроволновке трижды пикнул таймер, но девушка не спешила доставать попкорн. «Если просмотр фильмов Стивена Кинга с братом и спаивание его газировкой является преступлением ― то я уже давно вне законна» ― набрала она ответ, тихо посмеиваясь. Она отложила телефон, все также, с улыбкой на лице, и достала попкорн. Тарелка была горячей, но Джослин этого будто не заметила, переставляя на стол.
Вместе с тем, как Джослин открывала грани своей новой семьи, росли и ее собственные силы. Аид и Зелина серьезно взялись за магическое обучение дочери, и та справлялась с блеском ― если не с первой, то со второй попытки Джослин удавалось все, что предполагала задание. Конечно, она умолчала о том, что основу ее колдовства заложили еще в Нетландии, но это оказалось очень важным ― особенно способность регулировать температуру тела и передачу магии. Как позже объяснил отец ― узнав о ситуации с истощением магического острова ― сосредотачиваясь на водопаде, Джослин источала магию, которая впитывалась в воду, и с этим она расходилась по всему острову. Простая и эффективная схема, Аид сказал, что «если бы это не касалось моей дочери, я бы этим восхитился».
Джослин тяжело вздохнула. Она не должна была думать о Питере, не должна была. Но разве у нее был выбор? Она так сильно его любила.
Телефон снова звякнул, и Джослин вспомнила про Клио. Женщина приглашала ее на следующие выходные к себе, погостить несколько дней, родители дали добро, поэтому Джослин потихоньку собирала вещи. Она потянулась к телефону, чтобы посмотреть сообщение, но тут какое-то движение в окне привлекло ее внимание. Хэйдес внезапно напряглась: как легкая вспышка прошлась по всему ее телу, взбудораживая. Она слегка махнула рукой, поведя пальцами, и свет в кухне слегка погас ― не слишком темно, но чтобы можно было разглядеть, что происходит на улице.
Джослин поддалась ближе к окну, всматриваясь в темноту. Она же не сходила с ума, верно? Но лучше перестраховаться, в ужастиках тоже все списывают на «Что это было? ― Да, кошка наверное», а Джослин совсем не прельщала роль первой жертвы. Скорее она была той, которая будет выживать до конца.
Уже знакомая судорога сковала все тело, но в этот раз было все быстрее ― Хэйдес скрутило пополам, и она закашлялась. Страх пронзил мозг, и Джослин почувствовала, как быстро забилось в груди ее собственное сердце. Она ожидала, что вот-вот ― из ее рта вывалится уже знакомая роза, перепачканная кровью, в которой она извозилась, прорастая внутри Джослин, тянясь вверх. Но нет ― Джослин откашлялась, и в ее ладонь, которой она прикрывала рот, упал всего лишь один лепесток.
Но этого было более, чем достаточно.
― Мамочки, ― прошептала девушка. Первым порывом, как бы это не было иронично, было позвонить маме, или папе, или пойти к Реджине на вверх, и плевать сколько времени. Хотелось упасть, забиться в истерики, потому что ― да, она любила Питера Пэна, и никогда этого не отрицала, более того, была готова признаться в этом, если кто-то попросил бы, но снова пройти через ханахаки… Нет, это было слишком страшно, Джослин еще помнила тот страх и ту боль, которые лишали воздуха.
Она больше не хотела. Но почему именно сейчас…?
Джослин выпрямилась, и снова взглянула в темноту. И в этот раз темнота взглянула на нее в ответ ― в окне, зависнув над землей на метр, сверкали яркие белые камушки с синим отливом. То есть, сначала так показалось Хэйдес, а потом она пригляделась ― камушки медленно плыли-вверх-вниз, а потом Джослин увидела очертания человека, нечеткие, размытые, совсем как… Тень.
Ее прошибли холодные, болезненные воспоминания, и даже спина с головой заболели будто на самом деле.
«Сильные руки толкнули ее в спину. Джослин, не удержавшись от неожиданности, перевалилась за оконную раму и в следующий момент почувствовала, как холодный вечерний воздух обдувает ее снизу. Короткий вскрик, а потом в полете на нее стремительно налетает что-то черное, и Аддингтон теряет сознание».
Она на несколько секунд поморщилась, кровь грохотала в ушах так, что еще немного, и барабанные перепонки лопнули бы к чёртовой матери. Когда Джослин открыла глаза, то Тени уже не было, но рыжая понимала ― та рядом. Посланник Питера Пэна был здесь, совсем рядом, и искал… кого-то.
Наверное, заявить, что искали именно ее было бы более, чем обоснованно ― кто еще мог понадобится Пэну в этом городе, кого он знал? Может, чего-то не знала сама Джослин, но ей казалось ― вероятно, весьма эгоистично ― что пришли именно за ней. Поэтому она прижалась спиной к кухонному столу, слегка дрожа от смешанных чувств; кончики пальцев уже знакомо жгло, огонь подземного царства был готов в любой момент вырваться наружу и защитить свою наследницу.
Только если Джослин этого искренне хотела. Потому что Питера Пэна она хотела увидеть также сильно, несмотря на его последнее предупреждение:
«― Если ты уйдешь, боюсь, что в следующий раз мы встретимся как враги».
Джослин ждала. Одна минута, две. Наверху что-то зашумело ― наверное, Генри ее не дождался и включил фильм, и…
Хэйдес чувствует, как у нее холодеют пальцы, потому что осознание того, что происходит мгновенно ударят по ней, как сёрфингиста сбивает с доски холодная большая волна, и он не может понять, где берег. И в этот момент Джослин тоже сбивается, не зная, о чем думать, что предпринять.
Тень пришла не за особой девочкой, которой являлась Джослин Хэйдес ― она пришла за особым мальчиком, которым являлся Генри Миллс.
― Генри! ― воскликнула Джослин, мгновенно похолодев от осознания. Она бросилась к лестнице, и уже почти взлетела наверх, невероятная быстрая и ловкая, как внезапно посланник Пэна возник прямо перед ней. Джослин затормозила и потеряла момент, но Тень оказалась проворнее: она впечатала Джослин в стенку, и та, пошатнувшись, полетела вниз по лестнице, нелепо взмахнув руками. ― Реджина! ― успела выкрикнуть Хэйдес, прежде чем удариться о ступени, и потерять воздух из открытого рта. Больно сначала не было, удары просто мешали дышать, зато когда она упала на пол у подножья лестницы, казалось даже волосы наэлектризовались от боли. Прежде чем потерять сознание, Джослин открывала и закрывала рот, как рыба, выброшенная на берег.
Реджина, путаясь в завязках халата, и недовольно размышляя о том, что же такого могло произойти, что племянница вырвала ее из легкой дремоты, пошла к лестнице и похолодела от ужаса.
― Джослин? ― ее крик разорвал тишину и затих, разбившись о выбеленные стены. ― О, Боже!
Реджине показалось, что ее грудную клетку вскрыли тупым ножом и вместо вырванного наживую сердца запихнули тугой ком колючей проволоки. А потом схватили за шиворот и с головой окунули в жидкий азот. Глядя на неподвижную фигуру, она не могла даже вздохнуть. Все тело превратилось в одеревеневшую статую, покрытую толстой коркой льда. Она боялась двинуться, броситься к ней и увидеть, что она…
Едва слышный стон вдребезги разбил сковавший по рукам и ногам панцирь. Не помня себя, Реджина кинулась вперед и рухнула рядом. Усилием воли взяв себя в руки и заставив пальцы не дрожать, Злая Королева приложила к шее племянницы пальцы и напряженно замерла.
Но вот что-то слабо толкнулось под подушечками, и Реджина выдохнула: рыжая была жива.
― Джослин, детка, очнись!
Тут сквозь приступ паники, Реджина уловила еще одну мысль: ее разбудил крик «Генри!», тетю Джослин позвала уже позже.
Теперь Реджина побежала наверх, на ходу зажигая огненный шар в своих ладонях. В комнате было все спокойно: на экране шел фильм, угощения лежали на тумбочке и на кровати, окно было широко раскрыто, а на подоконнике лежали какие-то листья.
Реджина метнулась к окну, и, как и Джослин, рассмотрела сверкающие бриллиантами глаза Тени, которая, крепко держа Генри, уносила его прочь.
― Генри! Нет, Генри!
Ветер донес до Реджины протяжный крик сына, который звал ее ― «МАМА!» ―, но Тень уже унесла его. Уносила его в звездное небо, в сторону двух самых ярких на небе звезд, к той, что выше, затем повернуть направо и держать курс до рассвета.
Ругаясь на ходу, Реджина бросилась к телефону. Зажимая трубку между ухом и плечом, Злая Королева снова склонилась над племянницей, чьи ресницы слабо трепыхнулись, вызывая легкое чувство спокойствия и грядущей неизвестности.
***
― Зачем Питеру Пэну мог понадобиться Генри? ― взгляд Эммы скользнул по присутствующим, и остановился на Джослин. Та сидела на кушетке рядом с отцом и матерью, и Зелина водила пальцами по лбу девушки, обрабатывая рану. ― Ты точно больше ничего не знаешь?
Звонок Реджины поставил на ноги всю семью. Первыми в доме оказались Аид и Зелина, и Реджина была им благодарна ― напуганная случившимся, Злая Королева не знала, что делать: броситься за Генри или как-то помочь племяннице. Поэтому появившаяся сестра облегчила ситуацию: Аид бегло осмотрел всю еще не пришедшую в себя дочь, подхватил ее на руки и отнес в гостиную на диван. Зелина же нашла у Реджины настойку боярышника и дала сестре выпить, помогая запить водой ― от испуга руки женщины сильно дрожали и не могли удержать стакан.
Потом ― убедившись, что с Джослин все в порядке, и Аид привел ее в сознание ― Зелина помогла Реджине переодеться во что-то, кроме пижамы.
Потом приехала чета Прекрасных ― испуганные Принц с Белоснежкой и разъяренная Эмма Свон. Судя по всему, Спасительница прибывала в точно такой же паники, как и Реджина, только если у Королевы это был какой-то ступор, то у Эммы приступы какой-то явной агрессии.
Но она справилась. Сначала узнала, что Реджина сказала Зелине и Аиду, а потом аккуратно поинтересовалась, что знает сама Реджина. Но женщина могла сказать только то, что Генри забрала какая-то Тень, и, видимо, эта же Тень столкнула Джослин. Но опять-таки ― зачем, почему, могла ответить только Джослин. К тому моменту, как приехала Спасительница с семьей, девушка уже более-менее пришла в себя, и рассказала все, что знает, включая мысли о Питере Пэне. Но этого оказалось слишком мало.
― Она же сказал, что нет, ― возразила Зелина. Джослин слабо качнула головой. Конфликты нужны были меньше всего. Ведьма Запада пыталась как-то облегчить головную боль, но ни она, ни пакет со льдом у виска этому не способствовал.
― Я правда сказала все, что знаю. Питер в моем присутствии говорил только о том, что остров умирает и нужна магия, чтобы его восстановить. Моя магия, вроде как, с этим справлялась. Не знаю, почему он сейчас пришел за Генри.
В темноте слегка шевельнулся мистер Голд. Румпельштильцхен тоже пришел, когда узнал о том, что его внук пропал. Настроение у темного мага явно было плохое: пару дней назад непонятный выброс энергии открыл портал, в который «удачно» попал Нил, его сын, после чего портал исчез. Пока никто не представлял, куда попал Нил, жив ли он вообще, поэтому новость о пропаже Генри радости не добавила.
― Магия — это хороший источник энергетической подпитки, но он недолговечен, ― объяснила Реджина. Она, приведя себя в порядок, стояла около кресла, нервно сжимая дорогую обивку. — Значит, Пэн нашел другой способ спасти Нетландию.
― С помощью Генри, ― закончила Эмма, и в ее глазах Джослин увидела настоящий, дикий, безумный страх. И страшное упрямство. Было понятно ― Свон готова хоть сейчас броситься на выручку сыну, и только холодный разум, который у Эммы был в почете превыше всего, заставлял оставаться и слушать, получать информацию.
― Все равно надо его спасать, так какая разница ― зачем он Питеру? ― пожала плечами Джослин, но это только усилило понемногу уходящую боль. Она, слабо соображая, что делает, легла на диван, поджав ноги, и позволила Зелине зарыться пальцами в свои волосы, вытягивая боль. Аид, стоя за диваном, обеспокоено погладил дочь по плечу.
― Это позволяет определить, сколько у нас времени, ― объяснила Реджина. ― Может, нужен какой-то специальный обряд или вроде того… Но сначала будет неплохо определить, почему Генри, а не Джослин, ― ее взгляд скользнул по племяннице, и Королева смягчилась. — Это не претензия и не обвинение, не подумай. Просто надо понять, что такого особенно в Генри, для чего его можно использовать.
― Я ― дочь злодеев, ― пожала плечами девушка. ― А Генри ― сын Спасительницы. Может, в этом разница?
В комнате повисло молчание. Аид и Зелина переглянулись, но в словах Джослин была какая-то простая истина, и ни капли стыда или неудобства. Она продолжала вести себя так же, как и в самом начале ― ничуть не смущаясь того, что является дочерью сильнейших злодеев в истории сказочного мира.
Дэвид и Мэри Маргарет переглянулись, но они не могли ничего добавить, ни как-то вообще помочь ситуации. Просто молча стоять, даже не имея возможности утешить собственную дочь, потому что нервно ходящей из одного конца гостиной в другой Эмме сейчас лучше было ничего не говорить из серии «все будет хорошо», потому что это все равно как дергать чеку из гранаты.
Реджина и Голд, судя по всему, не знали, как можно интерпретировать ситуацию с Джослин и Генри, и напряженно думали.
Головная боль понемногу отпускала Джослин.
― Возможно, ― наконец откликнулся Аид. ― Вы с Эммой и Генри две стороны одной медали. Ты ― дочь злодеев, которую оставили во благо, как и Генри ― сын Спасительницы, которого так же оставили ради лучшей жизни. Если твое вмешательство в жизнь острова было кратковременным из-за темного начала, то Генри сможет спасти его навсегда.
― Но каким образом? ― спросил Голд, и все посмотрели на него. До этого момента он не произнес ни слова. ― Конечно, темному магу, которым является Питер Пэн, не тягаться с полубогом, однако есть много других способов забрать энергию или задержать Джослин на острове. Генри не сможет сопротивляться так, как его сестра, однако в нем нет нужной силы, которая есть у Джослин. Так зачем?
Риторический вопрос повис в воздухе. Эмма с надеждой глянула на Джослин, и та старательно перебирала все, что знала, слышала или думала, но в итоге пришла к неутешительному выводу ― она больше ничего не могла подсказать, потому что в Нетландии она была занята собой и ― тут Джослин невольно покраснела, и понадеялась, что это спишут на то, что она приходит в себя после падения ― своими отношениями с Питером Пэном, но никак не познанием магической науки в полной ее мере.
Хэйдес не назвала бы это эгоизмом, но сейчас стремление познать собственное «я» играла с ней интересную шутку.
― Есть один артефакт, ― наконец сказал Аид неуверенно. ― Из числа непостижимых тайн, секретом за семью печатями. Этот артефакт называется Сердцем истинно верующего. Не знаю, как Питер может это использовать, но одно обладание таким Сердцем откроет ему многие двери.
― И это сердце ― у Генри, ― подвела мрачный итог Белоснежка.
― Сложно найти кого-то, кто верит сильнее него, ― заметила Джослин, выпрямляясь. Зелина погладила ее по плечу, и девушка улыбнулась матери. ― Ну что, когда мы отправляемся?
― «Мы»? ― переспросила Эмма.
― Вообще-то да, будет неплохо, если «мы», ― внезапно согласился Румпель, и Зелина бросила на него неприязненный взгляд. ― Полубог в пути ― неплохой бонус.
― Она не бонус, ― недовольно заметила Мэри Маргарет, переведя взгляд на Джослин. Та, обернувшись на отца, сосредоточенно смотрела ему в глаза, а потом перевела взгляд на мать, будто о чем-то договариваясь.
― Ах, простите, если я кого-то обидел, ― коротко осклабился Голд, но чета Хэйдес его будто не заметила. ― Джослин не будет лишней в таком ― признаем честно ― небезопасном мероприятии. Она знает остров изнутри, знакома с Пэном, судя по всему, он ей доверяет.
На этой фразе Джослин раздраженно выдохнула и перевела взгляд на темного мага. Зелина и Аид посмотрели друг на друга.
― В последнюю нашу встречу он сказал, что если мы встретимся снова, то он отнесется ко мне, как к врагу, ― сообщила она. О своей любовной связи с Пэном она, конечно, не рассказывала, и даже не упоминала. Просто ― заключили сделку и вроде как подружились.
― Полубог в пути лишним не будет, ― снова повторил Голд, и замолчал, снова скрываясь в тени, будто давая всем самим решить, что они будут делать. Свое мнение он уже высказал.
― Что скажешь, Зелина? Аид? ― тяжело вздохнув, спросила Реджина, переводя взгляд на сестру с супругом. Аид прищурился, Зелина слабо кивнула, и перевела взгляд на дочь. Все в комнате посмотрели на девушку.
― Это решать Джослин, ― произнесла Зелина и ласково улыбнулась. ― Ты взрослая девочка. Сама определись, хочешь или нет.
Джослин подумала о том, как забавно поворачивается мир. Только сегодня утром она вспоминала Питера, каждое утро его вспоминала. Только сегодня вечером она думала о том, как хочет новой встречи, смотря фильм с Генри. И, если конкретно за нее, действительно отвечали три Мойры, то чувство юмора у них было прекрасное ― прямо сейчас Эмма была готова отправиться спасать Генри в Нетландию, спасать его от Питера Пэна, и Джослин внезапно стала самым важным участником экспедиции.
Она молчала минуту. Две. Потом решительно вздохнула и глаза ее сверкнули, совсем как у Эммы.
― Я еду с вами. Мы спасем моего брата.
***
Им всем повезло ― под «всеми», Джослин имела в виду ее саму, Реджину, Белоснежку, Дэвида, Голда и конечно Эмму, то есть всех участников похода ― что в Сторибруке удачно оказался пират, который мог доставить их до Нетландии. Как бы иронично это не было ―, но этим самым пиратом был Капитан Крюк, которого, правда, звали не Джеймс, как в «оригинале», а Киллиан Джонс. Весьма симпатичный, харизматичный мужчина, которого тетя Реджина называла «Капитан Подводка», из-за того, что мужчина на протяжении всего времени подводил веки подводкой.
Он, переставая заигрывать с Эммой, весьма галантно согласился на это путешествие, хотя Джослин поняла, что возвращение в Нетландию Крюка не радует от слова совсем.
Она тяжело вздохнула. Их пришли проводить несколько человек, но Джослин отошла в сторону с семьей. Сегодняшней ночью она почти не спала, они с родителями собрали рюкзак в дорогу, который благополучно висел у девушки за спиной, и повторили кое-какие заклинания, которые Джо не успела отточить за все это время.
― Будь аккуратна.
Аид и Зелина оставались дома, и Джослин была им за это благодарна. Во-первых, потому что они верили в нее, в ее силы, а во-вторых, потому что в Нетландии у Джослин были дела, которые она должна была решить сама, без участия родителей.
― Разумеется. Как всегда, ― улыбнулась Джослин, но Аид недовольно цокнул языком.
― О, нет, давай не как всегда. Это обычно не работает.
Джослин рассмеялась. Зелина ласково погладила дочь по волосам и сказала, понизив голос; причем лицо ее не изменилось, будто она не говорила с Джо о чем-то личном для девушки, а продолжала давать наставления на дальнейший путь.
― Мы все знаем, зачем ты туда отправляешься.
Хэйдес удержала улыбку на лице. Она знала, что рано или поздно кто-то из родителей это скажет. В конце концов, им хотелось быть уверенными, что дочь ― во-первых, вернется оттуда, а не останется со своим возлюбленным на острове в роли его королевы и хозяйки Нетландии, а во-вторых, что ради собственной любви она не подвергнет никого опасности. Потому что Ведьма Запада и Бог подземного царства поступили бы точно так же, если бы пришлось выбирать.
Джослин слабо улыбнулась и качнула головой.
― Ради Генри, чтобы спасти брата. Но Питер…
― Дорог тебе, мы понимаем.
Аид положил руку ей на плечо, ласково сжимая.
― Это не значит, что я буду вести двойную игру или что-то в этом роде. Не волнуйтесь, ― вздохнула Джослин.
― Мы не волнуемся. Мы тебе доверяем, ― улыбнулась Зелина. Губы Джослин дрогнули. «Не плакать, не плакать!» ― повторяла она, но глаза невольно заслезились. Мама, рассмеявшись, притянула дочь к себе. В руках Зелины стало спокойно и уютно, и у Джослин мелькнула мысль, что именно так мать обнимает своего ребенка перед разлукой ― слегка трясущимися руками от страха, от терзающих сомнений, от невыносимой любви, от невозможности разжать руки и, возможно, потерять ребенка.
Возможно, так держала ее мать в тот единственный раз, когда видела Джослин младенцем.
― Все на борт! ― крикнул Киллиан. Белоснежка и Дэвид первые зашли на корабль, Эмма следом. Реджина задержалась, ожидая племянницу, а Румпель прощался со своей Белль. Времени больше не было.
Джослин обняла обоих родителей за плечи. Внутри нее все сжалось от внезапного возникшего страха ― они нашли друг друга совсем недавно, так почему же были вынуждены расстаться вновь? Неужели не было для них счастливого конца в это мире? Неужели это то, что их ждало ― вечные расставания и вечные встречи.
― Я люблю вас, ― шепнула Джослин. Аид и Зелина положили руки ей на спину, и Хэйдес вздрогнула от прилива теплоты. Родительская любовь, возможно, самая искренняя, потому что она основана на сознательных и безграничных самопожертвовании и самоотдаче родителей.
Рыжая отстранилась первая и, слабо улыбнувшись родителям, развернулась, стараясь не расплакаться. Девушка подошла к кораблю; Реджина обняла ее за плечи, коротко кивнула сестре, будто обещая заботиться о племяннице.
Едва Хэйдес и Миллс ступили на борт поистине «сказочного» корабля, Крюк весело усмехнулся и отвесил шутовской поклон Джослин:
― Ну что же, богиня подземного царства, добро пожаловать на Веселый Роджер.
