***
В соседней комнате сопели в обе дырочки Санджи и Луффи. Их раны были тщательно обработаны и перебинтованы, так что сейчас они отдыхали после пережитой нагрузки. Когда Чоппер зашёл туда с грудой окровавленных бинтов, вся операционная была наполнена храпом мальчишки-пирата, что лежал на койке в позе звезды, перебинтованный от кончиков пальцев на ногах до кончиков пальцев на руках. Чоппер собрался было приступить к стирке бинтов, но вдруг вспомнил то, что произошло накануне. Он подошёл к кровати, на которой лежал Луффи, и стал с любопытством разглядывать его. Разодрать руки и ноги в кровь, заработать серьёзное обморожение, истощить почти все мышцы тела. И всё, ради одного человека. Ради той, которую он притащил сюда на своей спине, голыми руками взобравшись на прямую и скользкую гору. Только чтобы показать её доктору. Именно её! Потому, что о себе он тогда не думал. Это было видно в его глазах, тогда, когда он взглянул на Докторину. Так серьёзно, уверенно, но в его взгляде читалась мольба. „Они мои накама!“ — сказал он тогда. Накама. Этот термин используется для обозначения друга, товарища, соратника, партнёра, напарника, того, с кем ты в одной команде, с кем тебя объединяет что-то общее. Но с его уст он значил больше. Он вложил в одно это слово столько смысла и важности, как будто бы этим объяснил всё своё безрассудство, с которым взобрался на гору. Накама. Та девушка его накама? А он её? Поэтому он… Вдруг Луффи перестал храпеть: — Эй, забормотал он. — Хочу есть. Лениво открыл глаза и повернул голову в сторону Чоппера. Пригляделся. Разглядел какое-то животное. — Мясо? — из его рта мигом потекла слюна. У Чоппера что-то нехорошо щёлкнуло в голове. Как-то слишком резко сработал животный инстинкт, предупреждающий об опасности. Он опасливо дёрнулся от этого взгляда, которым сверлил его истекающий слюной юноша. Отскочил от него в сторону и упёрся спиной в другую койку, на которой лежал тот блондин с повреждёнными костями. Услышал его хриплый голос: — Оленье жаркое. Если оставить его в маринаде на три часа, то оно станет изысканным и нежным. Чоппер повернулся к нему и с ужасом увидел, как он ухмылялся с закрытыми глазами. „Да что же это такое? Что это за люди такие?!“ — в ужасе думал Чоппер, отстраняясь и от Санджи. — Мясо… — пробормотал Луффи, присев на койке и неустанно глядя на Чоппера. — Оленина… — мрачно произнёс Санджи, схватив оленёнка за лапу. Тот отскочил от него ещё дальше. Его глаза метались от одного парня к другому. Мозг отказывался работать от хаотичных метаний всяких тревожных мыслей и предположений. А инстинкт яро бил тревогу, крича: „Беги, пока не поздно!“ Наконец у Луффи водопадом полились слюни изо рта. Вот тогда-то Чоппер и убедился в правоте своих предположений и верности их намерений. „МЕНЯ ХОТЯТ СЪЕСТЬ!“ — ужаснулся оленёнок и пулей вылетел из комнаты с дикими воплями: — СПАСИТЕ! Девушки озадаченно взглянули на дверной проём. И в следующую секунду, снося всё на своём пути выбежали двое придурков, преследующих несчастного оленя. — СТОЙ, МЯСО! — кричал Луффи, уже приготовившись вгрызться в Чоппера зубами, чему тот активно противился, лягая его задним копытцем прямо в челюсть. — Подожди, Луффи! Сначала я должен его приготовить! — подлил масла в огонь Санджи, схватив его с другой стороны. Они стали носиться по комнате из одной двери в другую. Туда-сюда, туда-сюда, на бешеной скорости, как небезызвестные койот и дорожный бегунчик. Только вот у Чоппера определённо нет ничего общего с быстроногим птицем, всегда выходящим сухим из воды. А Луффи и Санджи на данный момент были просто точными копиями того койота. Однако кое-что заставило Луффи прекратить преследование, отпустить свою жертву и на мгновение замереть на месте. Он резко развернулся и подбежал к кровати. — Китти! — радостно провопил он. — Китти-чан! — подключился к нему Санджи, тоже заметивший, что его меллорин наконец-то пришла в себя. — Тебе лучше! — счастью Луффи, казалось, не было предела. Его улыбка сияла белизной от радости за то, что его накама наконец-то поправляется. — Отлично! Я приготовлю прекрасное блюдо из оленины, чтобы ускорить твоё выздоровление! — с энтузиазмом заявил Санджи, воодушевлённый той же хорошей новостью, что и Луффи. Позади них к двери медленно крался Чоппер, надеясь, что его не заметят и не погонятся за ним снова. О, как наивно это было! Парни словно почуяли его присутствие и синхронно обернулись к нему. Оленёнок в ужасе застыл, шокированный тем, что его раскрыли. Снова им охватило ощущение опасности. — СТОЙ! — разом вскричали Луффи и Санджи и собирались было возобновить погоню. Но за секунду до того, как они сорвались с места, Китти схватила Луффи за руку. Тот сразу остановился и удивлённо взглянул на неё. Санджи же, добежав до двери, заметил, что он отстал. Тоже остановился и обернулся, пока Чоппер пустился наутёк. Она смотрела на его руку. На перебинтованные пальцы. На мелкие пятнышки крови на больнично-белой материи. А ведь это наверняка ещё свежие бинты, его наверняка уже перебинтовывали. Подушечками пальцев она провела по его ладони, сквозь ткань невесомо щупая заживающие раны. В голове всплыл кадр: окровавленные, покрытые обморожениями руки хватаются за шершавую поверхность горы-барабана. По спине прошёлся холодок от одной лишь мысли, через что он прошёл. А всё ради чего? Ради кого, точнее. — Луффи, — тихо прошептала она, сжимая его руку. Её голос дрожал. Она напрягла всю свою память чтобы произнести хоть несколько слов, которые он сможет понять: — Почему я… в твоей команде? Почему я твоя… накама? Это всё, что она могла спросить. Лишь эти несколько слов из его языка она сумела выудить из своей измученной болезнью головы. Этого было более, чем достаточно, чтобы выразить то, что она хотела. Но, если бы она могла, она задала бы гораздо больше вопросов: „Почему ты позвал меня? Какую роль ты хотел отвести мне на своём корабле? Какая от меня тебе польза? Зачем я тебе нужна? Почему ты выбрал меня своей накама, раз ты рисковал ради меня так же, как рисковал бы, будь на моём месте Нами или кто-то ещё? Почему же, Луффи? Я хочу знать! Хочу знать, почему ты всё ещё ценишь меня, несмотря на то, насколько слабой и неспособной я себя показала на Литтл Гарден.“ Он видел, как в её глазах застыли слёзы. Как она стискивала зубы, чтобы не зарыдать. Она вся дрожала, то ли от того, что пыталась сдержать порыв эмоций, то ли от страха услышать его ответ. Своим шестым чувством он понял, что она хочет услышать, что ей нужно сказать. И, как это ни странно, это именно то, что он сам хотел ей ответить: — Потому что ты была одна. Его мягкий голос гулким эхом отдался в её голове, звонким колокольчиком разгоняя тоску и печаль. Она удивлённо взглянула на него. Вгляделась в эти чистые обсидиановые глаза. — В моём сне ты была одинока, — продолжал он. — Ты скучала, грустила, тебе совсем нечем было заняться. Ты не знала, что тебе надо сделать, чтобы развеселиться. И я этого не знал. Но когда мы встретились, когда ты гуляла со мной и Усоппом по острову, ты смеялась, улыбалась, ты радовалась вместе с нами. Мне показалось странным, как такая забавная девушка как ты может быть одинокой? Он присел на краешек кровати и перехватил её руку, сжав её ладонь в дружеском захвате. — Но потом я понял, в чём дело, — говорил он, а глаза его начали сиять. — Всё это потому, что у тебя нет накама! Заветное слово звуком мелодичной флейты пролетело по коридорам и залам замка, достигая ушей маленького оленёнка, притаившегося где-то в уголочке. Он с любопытством прислушался к разговору людей. — Я вдруг подумал, что это несправедливо, что у такой, как ты, нет ни друзей, ни товарищей. Нет накама. И я решил это исправить. Поэтому и позвал тебя в команду. Я хотел это сделать с самого того момента, как увидел тебя реальную. Он подсел поближе и взял её вторую руку. Крепко сжал их обе, всё так же не отрывая взгляда от её зелёных глаз, что так же внимательно следили за его глазами и ярко блестели от наполняющих их слёз. — Ты не должна быть одинока, Китти. Я не хочу, чтобы ты страдала от одиночества. Я хочу, чтобы ты радовалась, как я. Радовалась вместе со мной, смеялась, улыбалась, пела, танцевала. Играла со мной. Почему-то последняя фраза заставила её сердце пропустить пару ударов. А где-то в глубине она ощутила нечто странное, далёкое, словно давно прошедший рассвет, и такое же тёплое. — Поэтому ты моя накама! — гордо заявил Луффи. Его вдохновенный голос пылал силой и уверенностью. А его глаза, эти кристально чистые океанские бездны, без капли грязи, не осквернённые беспощадной тьмой, а лишь источающие свет, красноречиво подтверждали, что нет в его речах лжи. — Поэтому я взял тебя в команду. Поэтому сейчас ты путешествуешь вместе со мной и ребятами. И так будет всегда, клянусь тебе! Пока ты МОЯ накама, ты не будешь одинока. Как ни странно, она поняла каждое его слово. Словно только его одного она и могла понимать, даже несмотря на болезнь. Как тогда, когда он объяснял про снег. Вот и сейчас до неё дошёл даже малейший смысл каждого произнесённого им слова. Стоявший позади Санджи наблюдал за этой сценой, чувствуя лёгкую гордость за своего капитана, нашедшего самые что ни на есть подходящие слова для утешения прекрасной леди. Тем более дамы его сердца, а в этом Санджи был полностью уверен, как бы сильно это ни задевало его самолюбие. Нами тоже с умилением наблюдала за двумя подростками, поражаясь глупости Китти, допустившей мысль, что её могут посчитать обузой, но обрадованной тем, что Луффи смог рассеять все её сомнения и страхи. Просто сказав правду. Нежное девичье сердце было не в силах сдерживать такого порыва чувств. Она больше не могла скрывать, сколько всего у неё скопилось на душе. И, наконец, получив ответы на свои вопросы, она смогла выпустить пар и от души заплакать от счастья. — СПАСИБО! — сквозь рыдания произнесла она, вешаясь Луффи на шею. Тот крепко-крепко обнял её, прижимая к своей груди, поглаживая мягкие, пахнувшие шоколадом, волосы, как бы говоря этим „всё хорошо, я с тобой“. В детстве она всегда хотела стать куклой. Потому что дети всегда любят играть со своими игрушками. Но никто не хотел играть с ней. Никто не хотел с ней дружить. Все считали её странной, а у неё был просто другой взгляд на мир. Она видела вещи иначе. Ей всё казалось куда интересней, чем оно являлось на первый взгляд. Она не знала, почему её все избегают, почему гонят от себя, почему не хотят с ней играть. Лишь мама принимала её такой, какая она есть. Только к ней она могла прийти и рассказать всё, что у неё на душе. Мама была её единственным другом. В каком-то смысле, Катя была для неё куклой. Сама Елена иногда в шутку признавалась ей, что дети — это последние игрушки взрослых. Став старше, Катя старалась подавить в себе свою странность. Старалась вести себя так же, как все. С какой-то стороны, это помогло — над ней перестали издеваться, её перестали гнобить, даже стали общаться с ней. Но с другой — ничего не изменилось. У неё всё так же не было друзей. Не было тех, кому она могла бы излить душу, кто смог бы понять её взгляды, которые даже в подростковом возрасте остались прежними, но были плотно заперты под семью замками. Из-за этого она страдала. Из-за этого она и чувствовала себя одинокой. Неужели, наконец-то, появился тот, кто примет её странности? Вдруг она резко оторвалась от Луффи, взглянула на него с необычно серьёзным и решительным выражением лица и громко произнесла: — „Я ВЕРЮ В ЧУДЕСА! Я верю, что мир не так прост, как кажется. Я верю в магию, фей, ведьм и всяких мифических монстров. Верю в нежить. Я даже иногда пыталась её встретить!“ Конечно, он не понял ни слова, ведь она опять говорила на своём языке. Но тут пришла на помощь Куреха: — Она говорит, что верит в чудеса. Во всякую там магию, фей и прочее. Видимо, настало время для откровений. — Правда?! — удивился Луффи, обращаясь к Китти. — Я тоже в это верю! — „Он говорит, что тоже верит“, — перевела Куреха для Китти. Для той это было, собственно, не удивительно, ведь это Луффи. Но всё же ей стало очень радостно, что он тоже разделяет её взгляды. И лицо её засияло широкой улыбкой а-ля „почти как у Луффи“. — „А ещё я верю в приметы и суеверия!“ — продолжала она, а Куреха переводила. — „Их же люди для чего-то придумали. И в гадания верю. А иногда мне кажется, будто я вижу нежить. Например однажды, гуляя по лесу в туман, мне показалось, что я увидела Кикимору!“ — Правда?! Вот круто-то! — восхищался Луффи. — А ты слышала про Онибабу? Это та, которая детей ест. — «Бабя Яга что ли? Меня ей в детстве всегда пугали, когда я не слушалась. А я наоборот, хотела её увидеть. А однажды я пошла в лес знакомиться с волками! Мне бабушка всегда говорила: „не ходи в лес одна, там живут волки, они тебя съедят“. А я взяла и пошла в лес. Мне было шесть». — Шесть лет?! Ну ты смелая! — «Я просто подружиться с ними хотела. Мне всегда нравились волки. Но, когда я пришла в лес, ни одного волка не встретила. Пошла домой, а мне навстречу моя бабушка бежит. Ругается, отчитывает меня, крапивой размахивает за то, что я в лес убежала одна без разрешения. А я в слезах на неё обиженно кричу: „Ты обманула меня, бабушка! Там не было никаких волков!“ — Ши-ши-ши! Ты, наверно, была очень разочарована. — „Ага. Так хотела, а в итоге…“ Они вместе засмеялись. Настроение мгновенно поднялось у обоих от этого душевного разговора. На душе у Китти стало очень хорошо. Даже здоровья, вроде бы, прибавилось, потому что она вспомнила ещё несколько слов из японского: — У меня очень странное мировоззрение. Я во всём ищу чудо. И я верю всем сказкам и легендам, которые услышу. Поэтому со мной и не хотели дружить. Меня все считали странной и ненормальной. А я даже не понимала почему. Из-за этого у меня в детстве была странная мечта: стать куклой, чтобы со мной все играли. Я хотела, чтобы людям было интересно со мной. Хоть её слова сильно коверкались акцентом и она часто ошибалась, Луффи понятливо кивнул. — Нет ничего плохого в том, чтобы видеть мир иначе. Но тебя никогда не должно останавливать то, что о тебе думают другие. Пусть все думают, что хотят. Ты не обязана соответствовать их прихотям. Оставайся собой и наплюй на то, что о тебе могут наговорить. — Он прав, Китти-чан, — присоединился к разговору Санджи. — Ты — замечательная девушка с удивительной душой. Ты прекрасна сама по себе и не должна стесняться того, кем ты являешься. — Кроме того, не надо думать, что ты такая одна. Мир не просто удивителен, он ещё и огромен. В нём наверняка найдётся кто-то, кто разделит твои взгляды, какими бы странными они не были, — добавила от себя Нами. Китти было так хорошо рядом с ними, так тепло на душе. Так приятно было чувствовать себя своей. И ей захотелось сказать им то, что она хотела сказать ещё давным давно, ещё в своём мире. То, что, наверняка, хотел бы сказать любой, кто в первые в жизни познакомился с удивительной вселенной „One Piece“: — Где вы были всю мою жизнь? — В другом мире! — моментально ответил Луффи и улыбнулся своей фирменной улыбкой. От его ответа пираты синхронно засмеялись. — О! Чуть не забыл! — вдруг вспомнил Луффи и ещё ближе подсел к Китти, почти вплотную приблизившись к ней лицом. От такой близости она залилась румянцем. Сердце быстро быстро заколотилось от ощущения неловкости. — Прости меня пожалуйста!! — произнёс Луффи так, будто держал эти слова в себе очень очень долго и столько же ждал возможности их сказать. Образно говоря, будто он голодал аж ЦЕЛУЮ НЕДЕЛЮ и сейчас требовал МЯСА. — Мне очень очень очень стыдно за то, что я натворил! Правда стыдно! Я не знал, что ты боишься боли. И я не должен был сомневаться в тебе и Зоро. Так что прости меня за то, что я повёл себя, как идиот, ладно? Он смотрел на неё серьёзно, решительно, но и немного нервно, будто страдал от бессонницы перед этим признанием и сейчас ждал, когда он наконец-то отмучается. А ей ничего не оставалось, кроме как дать ему то, что он хочет. — Извинения приняты, — с мягкой улыбкой произнесла она. — Я прощаю тебя и отменяю бойкот. Луффи буквально засиял от счастья и даже немного прослезился. — И ты меня прости, — неожиданно сказала Китти. — Я должна была с самого начала сказать тебе, что я алгофоб, а не бояться того, что ты можешь меня выгнать за это. — Выгнать тебя? Ты что, дура? — удивлённо спросил Луффи, за что получил пяткой по голове от Санджи. — Это ты идиот! — вскричал он. — Не смей обзывать Китти-чан! — Прости… — всхлипнул Луффи из-под придавившей его голову ступни. Китти тихонько хихикнула от этого. Наблюдавший за всем этим Чоппер переваривал услышанное. „Эта девушка. Неужели она тоже…“ Додумать ему не дали голодные взгляды двух пиратов. И возобновилась погоня. — А НУ СТОЙ, МЯСО! — разнеслось по всему замку, пока парни гонялись за перепуганным насмерть Чоппером. — Я удивлена. Они так носятся, как будто уже выздоровели, — изумилась Куреха, проводив Луффи и Санджи взглядом. — Кстати, что это за странный говорящий олень с голубым носом? — к месту спросила Нами. — Тебе хочется узнать, хм? — переспросила Куреха. — Его зовут Чоппер. И он простой голубоносый северный олень. — Но северные олени не разговаривают, — заметила Нами. — Между ним и остальными оленями есть одно различие, — продолжила Куреха. — Единственное различие? — Он съел Хито-Хито, но ми. — Хито-Хито, но ми… Один из Дьявольских фруктов… — для Нами это было более чем исчерпывающее объяснение, ведь Дьявольские фрукты могут в корне изменить съевшего их, человек это или животное. — Да. Он северный олень, получивший способности человека, — продолжила Куреха. — И я вложила все свои медицинские знания в него. — Он знает медицину? — удивилась Нами. — Ничего удивительного, — заговорила Китти. — Раз ты разумен, как человек, значит способен учиться. — Я смотрю, ты потихоньку вспоминаешь местный лексикон, — заметила Куреха. — Угу, — кивнула Китти. — Всё благодаря вашим лекарствам. Спасибо вам, Госпожа Куреха, — и поклонилась ей. — Не нужно мне этой вежливости. Для тебя я просто Докторина, — отмахнулась та. — К тому же, благодарить стоит не меня, а Чоппера. Это он ухаживал за тобой и работал над твоим выздоровлением. — Вот как. Тогда мне стоит его поблагодарить. Вернее ей хотелось его обнять, погладить и затискать, как плюшевую игрушку. В этот момент в комнату вошли, потирая шишки на головах и стряхивая с волос мелкие камушки, Луффи и Санджи. — Блин, упустили, — расстроенно промямлил Луффи, плюхаясь на киттину кровать в области её ног. В этот момент у него из кармана выпали белые ягодки и, перекатившись пару раз по полу, превратились в трёх волков. Нами и Китти инстинктивно взвизгнули: Нами от ужаса, Китти от восторга. Луффи лениво взглянул на них: — Звиняйте ребят. Я вас случайно призвал. Те махнули лапами, мол „ничего страшного, не обижаемся“. — Луффи, а что это за волки? — спросила Китти, изумлённо глядя на этих чудных созданий. — А! Помнишь мещочек с ягодами, что ты дала мне в дорогу? — начал воодушевлённо и с чувством рассказывать Луффи. — Так вот, эти ягоды превращаются в волков! У них там целая стая, прикинь! Они все в куртках, с ирокезами, татушками и пирсингом, как панки или рокеры. Панко-волки, прикинь! И у них ещё есть вожак, Акелла его зовут: он белый, с голубыми глазами и пером рядом с ухом. Такой крутой чувак! Они помогли нам драться с огромными зайцами и вообще добраться до замка. А этих троих Акелла послал помогать мне. Знакомься: Скалл, Стар и Кэнди. Луффи указал ладонью на каждого волка, и Китти им приветливо кивнула. Те кивнули ей в ответ. Скалл отличался не только тем, что был одет в чёрную кожаную куртку с подкладкой из овчины и с огненным рисунком на рукавах и подоле, но и белой татуировкой на чёрной морде в виде черепа. Отсюда, похоже, и его имя. У Стар тоже была интересная метка — пятиконечная звезда на левом глазу. Шерсть её была цвета индиго, а на горле и животе — светло-голубого оттенка. На шее ошейник с бляшками в виде звёзд, а в ушах по шесть звёзд-гвоздиков. Кэнди была вся бежевая, как сливочное мороженое. На голове у неё было множество заколок в виде всяких сладостей. А на шее завязанный бантиком карамельно-красный шарф. Сама волчица улыбалась своей хозяйке, высунув язык. — Приятно с вами познакомиться, — улыбнулась им Китти. От этой улыбки Кэнди радостно гавкнула, запрыгнула к ней на кровать и стала вылизывать Китти лицо под её удивлённый смех. Скалл покачал головой, а Стар прикрыла пасть лапой, по-волчьи хихикнув. — Видишь! Они прикольные! — заявил Луффи, смеясь над Китти и Кэнди.***
— Пожалуйста, будь моим накама! Я очень прошу тебя, бабуля! Нам нужен доктор на корабле! — Луффи! Так тебя зовут, верно? — Да. — Ты только что назвал меня „бабуля“? — Да, бабуля. — ТЕБЕ ЛУЧШЕ СЛЕДИТЬ ЗА СВОИМ ЯЗЫКОМ! И он был с ноги отправлен в полёт к ближайшей стенке. — Я ещё в своём блестящем, таком юном, слишком юном четырнадцатом десятке, знаете ли, — заключила Куреха, присаживаясь обратно на стул после того, как преподала Луффи урок о том, что нельзя напоминать женщине о её возрасте. „Ну да, если так ставить вопрос, то она действительно ещё очень молода. Может она аж тысячу лет проживёт?“ — думала Китти, с сочувствием глядя на вбитого в каменную стену капитана. — Вау, а ты бодрая ст… — САНДЖИ!! — вовремя перебила его Китти, пока тот не наступил на те же грабли, что и Луффи. -Да, Китти-чан~? — обернулся к ней Санджи, посчитавший, что его хотят о чём-то попросить, и готовый с любовью выполнить любую прихоть его маленькой прелестницы. — Можно мне чаю? С мёдом и лимоном, — не побрезговала воспользоваться ситуацией Китти. — Сию минуту! — проворковал он, вскочив с места и на крыльях любви устремившись на поиски кухни. — Хотите, чтобы я стала пиратом? — вдруг спросила Куреха. — Что за чушь? Вы попусту тратите красноречие. Я не интересуюсь океаном. Очухавшийся от удара Луффи подполз к столу, за которым сидела Докторина и, с широкой улыбкой и кровью из разбитого носа, стекающей по губам и зубам, как ни в чём не бывало продолжил процедуру вербовки: — Тебе и не надо! Просто давай путешествовать с нами, бабуля! — Эй-эй. Разве я не говорила тебе следить за словами? — рассерженно пробурчала Куреха. В этот момент в комнату вернулся Санджи с чашкой чая. — Луффи, — заговорила Китти. — С женщиной нельзя говорить как минимум о двух вещах: о её весе и возрасте. Это дичайшее оскорбление, — говоря это, она также с укором взглянула на Санджи, принимая от него чашку. Тот состроил виноватую мордочку. „Они пираты?“ — удивился Чоппер, слышавший их разговор. Луффи и Санджи моментально обернулись. Ну как можно так прятаться? Ведь очевидно же, если большая часть тела не спрятана за косяком, а наоборот отчётливо видна, то тебя увидят за милю. У Луффи и Санджи поотвисали челюсти. А Чоппер даже пробил пол до трещин. И опять началась погоня. — ПОДОЖДИ, МЯСО! — орали Луффи и Санджи, преследуя несчастного Чоппера. Их вопли и крики зловещим эхом разносились по замку. — СТОЙТЕ, МАЛЕНЬКИЕ ПАРШИВЦЫ! — неожиданно подорвалась с места Куреха и побежала следом за неугомонной троицей. На пару секунд всё затихло. А потом они снова ворвались комнату. Чоппер кричал от ужаса. Луффи приказывал ему остановиться. Санджи на секунду остановился рядом с Китти, шагая бегом на месте. — Подожди немного, Китти-чан! — обратился он к ней. — Я приготовлю тебе прекрасное оленье жаркое, чтобы поднять твой дух! — Перед тем, как ты сделаешь это… Я ПЕРВАЯ ТЕБЯ СЪЕМ! — из неоткуда возникла Куреха, вооружённая двумя средневековыми мечами. — ВЕДЬМА! — ужаснулись парни и тут же пустились наутёк из комнаты. — Из какой ПРЕИСПОДНЕЙ она выскочила? — сокрушался Санджи. — У НЕЁ НОЖИ! — Луффи был в не меньшем шоке. Вот так они и покинули комнату, оставив дверь открытой. Там остались только Китти, Нами и трое волков, невозмутимо наблюдавших за этим балаганом. — Не хочу я оленины. Просто полежать в кроватке, — пробурчала Китти в пустоту. — Вот же свора психов, — недовольно фыркнула Нами. Вдруг из открытого проёма с завыванием повалил холодный воздух. Девушки изумлённо взглянули на дверь и увидели в коридоре нечто странное. — Снег? — первой заметила Нами. — Я думала, мы в замке. — Да, это странно, — согласилась с ней Китти и поёжилась. — Холодно. Снаружи было видно огромный зал, сплошь покрытый снегом и льдом, отчего он был весь белый, будто дворец Снежной Королевы. Ветер приносил в комнату мелкие снежинки. — Лучше я закрою дверь, — предложила Китти и собралась было встать. — Нет, оставайся в постели! — остановил её появившийся в комнате Чоппер. — У тебя всё ещё температура. — А он прав, Китти, — заметила Нами. — В твоём состоянии лучше полежать. — Но я чувствую себя гораздо лучше, — сказала Китти. — Они отстали… — прошептал Чоппер, озираясь по сторонам. Потом снова обратился к Китти. — Но тебе ещё нельзя вставать. Он подошёл обратно к двери и заглянул через неё, озираясь. — Лекарства Докторины действуют быстро, — продолжал он, — так что скоро твоя лихорадка пройдёт. Но вирус всё ещё в твоём теле. Ты должна принять свои антибиотики и оставаться в постели, ясно? С этими словами, он закрыл дверь. — Спасибо, — мягко поблагодарила его Китти. — Это ты лечил меня, ведь так? Я очень признательна тебе за твою заботу. Она вежливо поклонилась ему и улыбнулась. Тот сначала молчал, но вдруг рассерженно заорал: — ЗАТКНИСЬ! МНЕ НЕ НАДО БЛАГОДАРНОСТЕЙ ОТ ЛЮДЕЙ! Внезапно его лицо переменилось на смущённо-радостное, как у маленького ребёнка, которого вдруг похвалили. Он даже по-идиотски улыбнулся, почёсывая затылок. — НЕ ОБРАЩАЙСЯ КО МНЕ! — снова заорал он сердито, и снова его злоба сменилась на смущение и радость. С глупой улыбкой он кривлялся, не зная что делать с приливом тёплых чувств. И он говорил гадости каким-то по-детски довольным тоном: — Задница. Оставь меня в покое, зараза. Это не действует… — Такие, как ты, не могут скрывать свои чувства, да? — заметила Нами, распознавшая благодарность в кривляньях Чоппера. — Какой же он милый! — промямлила Китти, любуясь кавайностью этого очаровательного оленя. Волки по-своему хихикали над забавным травоядным. Никогда ещё они не видели ничего чуднее. Им даже не хотелось его есть — куда интереснее наблюдать за застенчивостью этого очеловеченного существа, спасшего жизнь хозяйке цветка папоротника.***
Тем временем в лесу у подножия Драм Рок, оставшаяся волчья стая наслаждалась трапезой, в виде убитого ими старого оленя. Долгожданный вкус мяса опьянил их, и они жадно вгрызались в кости, обгладывая мясо. Вдруг один из волков оторвался от еды и обратился к Акелле: — Вожак, разве нормально, что мы отпустили Этого Вапора? — Нашей задачей было лишь задержать его, чтобы Луффи мог доставить хозяйку цветка к доктору, — ответил Акелла. — Я получил сигнал от Стар, что они добрались до вершины горы, так что нам больше не было резона продолжать битву. — Я понял, — кивнул волк, но продолжил разговор: — Но ведь этот Вапор изначально собирался идти к замку. Что если он нападёт на Луффи и хозяйку и перебьёт их? — О, об этом можешь не беспокоиться, Стинг, — Акелла неожиданно оскалил зубы в своеобразной улыбке. — Этот парнишка совсем не слаб. Я даже готов поставить свои клыки на то, что он в два, а то и в три раза сильнее этого куска дерьма. Тёмно-серый волк с множеством пирсингов по всей морде удивлённо взглянул на своего лидера. — Откуда такая уверенность? — спросил он. Акелла беззлобно посмеялся над этим вопросом и ответил: — Слабак не поставит своей целью стать Правителем Всех Морей! С этим Стинг не стал спорить. В конце концов, не только Акелла заметил особую силу духа этого мальчишки в соломенной шляпе. Он лишь пожалел о том, что не увидит то, как Луффи одержит победу над Вапором, и немножко позавидовал тем троим юнцам, кому достанется эта привилегия.***
Кэнди забавно чихнула. — Будь здорова, — пожелала ей Китти. В этот момент Чоппер опасливо приближался к ней и тянул к ней лапку. — Так вы пираты? — дрожащим голосом спросил он. — Ага, — подтвердила Китти. Чоппер легонько коснулся её ладони копытцем. — Настоящие? — спросил он. — Ещё как, — ответила Китти. — И у вас флаг с черепом и костями? — снова спросил Чоппер. — Да, висит на мачте нашего корабля. И на парусах нарисован. А что? Ты увлекаешься пиратами? — НЕТ! ГЛУПАЯ! — от этого её вопроса, Чоппер отскочил от Китти и врезался в книжный шкаф, откуда на него попадало несколько книг. — НИ ЗА ЧТО! ГЛУПАЯ! — Ой! Ты не ушибся? — испугалась за него Китти и хотела было подбежать к нему и помочь. Но в этот момент Скалл запрыгнул на её кровать и толкнул её обратно на подушку, после чего невозмутимо вернулся на своё место. А Кэнди подошла к Чопперу и подняла его на ноги, схватив за шкирку, как своего щенка. Видимо, она разделяла чувства Китти. — Ладно, извини, что напугала, — мягко заговорила с ним Китти. Нами молча сидела в сторонке на кресле и попивала чай. Чоппер тяжело вздыхал после пережитого потрясения. Он дико нервничал из-за поднятой темы. — Но… — неожиданно заговорила Нами, — Если это так, не хотел бы ты пойти с нами? — и состроила улыбку, перед которой ни один мужчина не устоит. Человеческий, во всяком случае. Чоппер же, в виду того, что он олень, шокированно завопил. — В море! Хочешь с нами? — продолжала Нами — Вот вот! — поддержала её Китти. — Если тебе и правда интересны пираты, почему бы тебе самому не стать пиратом? Вступай в нашу команду? Тогда, если у нас будет судовой врач, мне не придётся оставаться тут на больничном целых три дня. — Просто мы очень спешим, — пояснила Нами. — Нам нужно срочно доставить нашу подругу на её остров. Ты очень нам поможешь, если согласишься. — НЕ ГОВОРИ ГЛУПОСТИ! — неожиданно резко перебил их Чоппер. — Я СЕВЕРНЫЙ ОЛЕНЬ, ВЫ В КУРСЕ? КАКОГО ЧЁРТА МНЕ ТАЩИТЬСЯ С ЛЮДЬМИ?! Его неожиданная злоба сильна удивила девушек. Им сначала показалось, что этому оленёнку наверняка уже давно хочется вступить в ряды пиратов. Но его ответ их ошарашил. Однако затем он снова заговорил тихо и робко. — Я имею в виду, разве вы меня не боитесь? — спросил он, потупив взгляд. — Я северный олень, но я хожу вертикально и могу говорить. — Что, ты хочешь, чтобы я тебя боялась? — в шутку спросила Нами. Её-то Чоппер совершенно не пугал. В сравнении с тем, что она видела до этого, он для неё даже милый. — И у меня голубой нос… — закончил Чоппер и печально взглянул на пираток. Китти взглянула на оленёнка так же печально. Но вдруг произнесла: — А я вот — попаданка из другого мира. По идее, меня тоже надо бояться. Чоппер шокированно взглянул на неё. — П-попаданка? — переспросил он. — Угусь. „Потому я и говорю по-русски, “ — продолжила она, снова заговорив на родном. — „Я носитель этого языка.“ Удивлению Чоппера не было предела. Но вдруг из неоткуда… — Так вот ты где… — возник Луффи, — СЕВЕРНЫЙ ОЛЕНЬ! Следом за ним и Санджи. Чоппер снова завопил и убежал восвояси. Пираты за ним следом. „Ну блин, поговорить не дали“ - расстроилась Китти, надув губы. „Вербовка провалилась“ — Нами была мысленно согласна с ней. Тут в комнату зашла запыхавшаяся Куреха и присела на стул. — Что за шустрая парочка, — выдохнула она. А затем заговорила с Нами и Китти: — Я разочарована, девчонки. Кто сказал, что вы можете соблазнять моего оленя, когда меня нет рядом? — О. Вы считаете, что мне нужно разрешение, чтобы подцепить парня? — иронично спросила Нами. Китти тихо посмеялась над этой фразочкой: — Нами, не думаю, что запрет бы тебя остановил. — О да, я такая! — согласилась с ней Нами. Куреха тоже посмеялась над шуткой. Её смех был похож на ведьминский, только не зловещий. — Нет, разрешение не нужно, — заговорила она. — Если он вам нужен, можете смело его забирать, — вдруг её голос изменился на суровый и немножко грустный. — Однако, такого как он, не так-то легко приручить. У него на сердце тяжкие раны. Глубокие раны, которые даже я не могу излечить. Видишь ли, с самого рождения он был отвергнут своими родителями и стадом. У девушек что-то ёкнуло в сердце от этих слов. У Китти в особенности. Слишком знакомо ей это было. — Из-за своего голубого носа, — продолжала Куреха. — Он всегда шёл в одиночестве позади стада. Это мы говорим о новорождённом младенце. Тогда однажды он съел один из Дьявольских Фруктов и стал настоящим монстром. Другие олени настойчиво гнали его прочь. Он окончательно перестал быть нормальным северным оленем. Но он всё хотел обязательно найти себе каких-нибудь друзей. Так что в человеческой форме он отправился в человеческую деревню. Но он не был похож и на человека. По какой-то причине его голубой нос не изменился. В голове Китти всплыло несколько кадров. Маленький оленёнок с голубым носом грустно бредёт позади стада на расстоянии нескольких метров, не подходя ближе. Затем это же стадо рьяно гонит его, принявшего получеловеческую форму, прочь, выгоняют его из стада, и он опечаленно уходит от них. Потом он приходит к людям в образе человека, но никто не принимает его за своего. Все думают, что он йети, испуганно кричат и достают оружия. Тоже гонят его, даже более рьяно. И он опять убегает. Остаётся один. — Он не понимал, что он делает не так. Он даже не знал, кого ненавидеть. Он всего лишь хотел иметь друзей, но был заклеймлён, как чудовище. Он больше не был северным оленем. Но не был и человеком. Так что он жил один, в полной изоляции. Ты чувствуешь пустоту в его сердце? Нами просто не знала, что на это ответить. Конечно, она часто слышала в свою спину ругательства и оскорбления от тех, чьи карманы обчищала. Но то было за дело. Она знала, что так будет и была к этому готова. А тут… Да ещё и семья… Белльмере никогда бы не посчитала её изгоем, какой бы странной она не была. Так что она понимала, что вряд ли её сочувствие дойдёт до Чоппера. И вдруг… — Я чувствую… — прошептала Китти. — Всем сердцем чувствую. Ведь… Она сжала своё одеяло в кулаках. Из травянисто-зелёных глаз полились слёзы. Не только от этой истории, но и от собственных воспоминаний. *** — Вали отсюда, чудачка! — Играть с тобой? Да ты спятила! *** — Он идёт! Отвратительный Снежный Человек! — Это опасно! Спрячьте детей в домах, быстро! *** — Мы не будем с тобой дружить! Потому что ты ненормальная! — Ненормальная, понятно! — Бей её! Гони отсюда! *** — Ружья! Принесите ваши ружья! — Убейте его! — Проклятый монстр! *** — Кончай пороть чушь! Тебе всё равно никто не поверит! — Нет никаких чудес! Уже давно должна бы это понять! — Пшла вон отсюда! *** — Убирайся! — Огонь! Огонь! — Не дайте ему уйти! Он бежит в горы! *** — УБОЖЕСТВО!! *** — ЧУДОВИЩЕ!! *** — Я пережила то же самое. Так что… я его… прекрасно понимаю… Китти обняла свои ноги и прижала к себе, сжавшись в комочек. Её плечи мелко вздрагивали от всхлипываний. Нами подошла к ней, села рядом и обняла за плечи. — Тебе было больно? — мягко спросила она. — Ты даже не представляешь как, — сквозь всхлипы ответила ей Китти. — Представь, что ты ко всем с открытым сердцем, а тебя больно ранят прямо в него. И ты даже не знаешь, за что тебя ненавидят. А ведь я человек. Одной с ними крови. Но они всё равно… От горьких воспоминаний и страшный мыслей о том, что несчастный оленёнок пережил то же самое, Китти охватила самая горькая и болезненная печаль. Она опять заплакала, обнимая Нами. — Он должен присоединиться к нам… — неожиданно сурово произнесла она, проплакавшись. — Он должен плыть с нами. Луффи обязан позвать его в команду!***
Тем временем Луффи и Санджи ненадолго прекратили погоню и стали осматриваться в огромном главном зале дворца, в центре которого была огромная винтовая лестница, обвивающая что-то вроде внутренней башни. Вдоль стен тянулись балконы, ведущие к множеству дверей на разных этажах. Эти балконы соединялись с первым этажом лестницами. — Эй, Луффи, посмотри на дверь, — обратился к капитану Санджи. — Это главный вход. И он открыт нараспашку. Они взглянули на большую дверь, из которой сквозняк приносил клубы снега. — Неудивительно, что так холодно, — дрожащим голосом произнёс Луффи. — В любом случае, давай её закроем, — предложил Санджи. — А то, пока она открыта, разницы нет, что на улице, что внутри. — Эй! Стойте! — неожиданно раздался чей-то сердитый крик. Ребята обернулись и увидели на балконе Чоппера. — Не смейте трогать дверь! — сердито потребовал он. Парни удивлённо хмыкнули на такое заявление. — Не обращай внимания, давай её закроем, — отмахнулся Санджи. — Мы скоро заледенеем. — Да, ты прав, — согласился Луффи и они снова пошли к двери. — Эй! — снова раздался сердитый крик. — РАЗВЕ НЕ ПОНЯТНО СКАЗАНО… ЧТО Я СКАЗАЛ ВАМ „СТОЙТЕ“?! Неожиданно он резко увеличился в росте. Аж на три метра. Его копытца заменились широкими ладонями и ступнями. Тонкие лапы стали сильными руками и ногами. Рога исчезли. Оленья мордочка втянулась и стала похожа на человеческое лицо. Только олений синий нос остался, да шерсть по всему телу. В порыве злости, он с размаху поломал перила балкона, раскидав железные брусья в стороны. Луффи поспешно отскочил от полетевшего в него металла, вопя скорее от шока, чем страха. — Что? Что? С чего это он так разозлился? — Эй Луффи. Посмотри сюда, — неожиданно спокойно позвал его Санджи. Он стоял рядом с дверью и прикуривал. Луффи удивлённо выглянул к нему и взглянул туда, куда смотрел и Санджи — на верхушку открытой двери. Поняв, что теперь, они точно не закроют дверь, Чоппер тихо пошёл прочь. — Птенцы снежной птицы, — сказал Санджи, глядя на маленькое гнездо с несколькими белыми существами. — Если закрыть дверь — они свалятся. — Вот почему он не закрывает дверь, — дошло до Луффи и он улыбнулся, с умилением глядя на чирикающих птенцов. Они простояли там с минуту, любуясь этим крохотным чудом, ради которого и правда не жалко пожить в холоде. Стояли ровно до тех пор, пока их не продрало. — Холодно! — Холодрыга! И они поспешно вбежали внутрь, поёживаясь и подскакивая, чтобы хоть как-то согреться. — Постой, — вдруг остановился Луффи. — Зачем? — спросил его Санджи, подойдя сзади, чем напугал его до чёртиков. — Почему бы сейчас это не сказать? — шокированным голосом спросил Луффи. — Ах да… И он ходит прямо… В конце концов до них дошло то, что они до этого так упорно не замечали. — МОНСТР! Их вопль эхом разнёсся по замку. И больно задел того, о ком шла речь. — Ч-что это было? — поражался Луффи. — Если он ходит на двух ногах… — … А выглядит как северный олень… — … и покрыт мехом… — … и он малорослый… — …, а потом становится большим… — … ЭТО МОНСТР! — опять хором прокричали Луффи и Санджи. Чоппер молча утёр выступившую слезу и ушёл по коридору вглубь замка. Туда, где он никому не будет мешать, никого не будет пугать. Где он не услышит больше таких ужасных слов, что он слышал вслед всю жизнь. Когда тебя ненавидят за то, что ты другой, за то, что ты отличаешься от всех, поверить в то, что тебя когда-нибудь примут таким, какой ты есть, становится очень трудно. Вот и Чоппер почти что утратил веру в то, что в этом мире ещё найдётся кто-то, кто захочет стать его другом. Кто-то, кто без лжи и лести, назовёт его накама. Однако, мир не просто огромен, он ещё и очень тесен. — Мне он нравится! — довольным голосом заявил Луффи. — Это так круто! Санджи! Надо заполучить его в нашу команду!