Исток

      Заметки: Кстати, те, кто упоминал Сюэ Яна, Лань Цзинъи и Мо Сюаньюя. Они обязательно будут, ноооо... не скоро. Лань Цзинъи не появится в повествовании, пока он не станет подростком. Но не волнуйтесь, он и Вэй Сычжуй по-прежнему будут броТП. Мо Сюаньюй может появиться немного раньше. Мне нужно разобраться, куда его пристроить в текущем таймлайне. С Сюэ Яном мы разберемся в первую очередь... но не раньше, чем с шишу ВИ. Думаю, шиди Цансэ санжэнь будет весьма заинтересован во встрече с ее сыном.       Что касаемо золотого ядра ВИ... Да... он никогда не обретет его снова. Часть причин, по которым я пишу эту историю, разобраться с негативной энергией и ее эффектом на темных заклинателей. В каноне у всех, а в особенности ЛЧ, имеются свои теории о ее воздействии на ВИ. Но ВИ, единственный настоящий эксперт, редко говорит об этом. Учитывая склонность ВИ хранить секреты, у меня появилось множество идей. Но самая убедительная? Когда ВИ вернулся к жизни? Он в полном порядке. Даже используя темную энергию, он в порядке. Нет никаких указаний на то, что он повторит свой прежний путь. ВИ никогда не считал это проблемой. Почему? Возможно потому, что этой проблемы никогда и не было. Мое мнение, что смерть ВИ не была вызвана темной энергией. По крайней мере не случайно.       Также, принимая во внимание, сколько раз люди сомневались, что ВИ говорит правду? Потому что считали, что знают лучше либо просто машинально обвиняли его в ошибочности? Возможно, он не полностью лгал, когда говорил, что Темное искусство не проблема для него. Не опасно. У него, разумеется, случаются разного рода провалы, потому что, вспомните, он вообще первый, кто делает нечто подобное. Сколько раз терпел неудачу Томас Эдиссон, прежде чем создал работающую лампочку? Но электричество существовало и до этого. ВИ делает ошибки, потому что ошибки неизбежны. Учитывая, сколько он экспериментировал и что он изобрел за то время, что у него было: это действительно доказывает его гениальность.       Итак, ВИ не рискует умереть в ближайшее время. Что насчет старения? У меня есть решение и для этой проблемы. Хотя для того, чтобы подобраться к нему, опять же потребуется время. Будьте терпеливы! Я же сказала, что все будет крайне медленно.       

***

      – Тихо! Тихо! Все успокоились! – прикрикнул Второй Дядюшка, обрывая шепотки. – Не вынуждайте меня, знаете же, что подойду и отшлепаю!       Его слова вызвали смешки, но постепенно люди начали искать куда присесть или встать. Вэй Усянь был усажен еще в самом начале яростно опекающей его Вэнь Цин, которая заняла место рядом с ним. Все оставшиеся из клана Вэнь были здесь, сгрудившись в самой большой из построенных хижин (которая, определенно, была тесновата для них всех, что снова возбудило разговоры о постройке общего зала). Даже Вэнь Нин был здесь, отвлекшись от охраны границ. Он стоял у входа, навострив свои немертвые уши, чтобы услышать о любом происшествии, и готовый немедленно вернуться к защите, если понадобится. Вэнь Цин привлекла его помочь Вэй Усяню дойти до хижины, что тот и сделал, игнорируя все протесты и выглядя настолько обеспокоенным, насколько позволяли омертвевшие лицевые мышцы.       По пути Вэй Усяню пришлось отбиваться от извинений, которые он пытался принести, и за то, что позволил ранить его, и за то, что почти напал на Цзинь Цзысюаня. В конце концов, Вэй Усянь сказал ему винить Цзинь Цзысюня, раз уже ему нужно найти виноватого. В своём состоянии Вэнь Нин был вынужден полагаться на решения Вэй Усяня, и не его вина, что решение оказалось неудачным. Никто из них не попал бы в эту ситуацию, если бы Цзинь Цзысюнь не решил немедленно обвинить Вэй Усяня в преступлении, которого он не совершал, и затем отказался выслушать объяснения.       Вэй Усяню также удалось встретиться с храброй Ло Ялин и ее мужем. Они были из той горсточки беженцев, что были относительно молоды. Фактически, они были не сильно старше Вэй Усяня. Вэнь Цин рассказала ему о них. Супруги поженились перед самым началом Падения Солнца и были в свадебном путешествии в то время, когда была атакована Пристань Лотоса. Они получили записку от старшего брата мужа, в которой он велел им затаиться, пока волнения не утихнут. Они не возвращались домой до конца Кампании, а затем отправились в Цишань, чтобы встретиться с теми из родственников мужа, кто остался в живых. Но брата среди них не было.       Ло Ялин немного напомнила Вэй Усяню его шицзе своим нежным взглядом и тихим характером. Ее муж был суров с виду, но его глаза определенно были полны любовью, когда он смотрел на свою жену.       С другой стороны от Вэй Усяня сидела Бабуля, которая нежно держала ладошку А-Юаня в своих узловатых старческих руках. Они единственные были без луков и стрел.       – Заткнулись! – рыкнула, наконец, Вэнь Цин, привстав.       Стало тихо.       Вэнь Цин фыркнула и вернулась на свое место.       – И в самом деле, – сказал Вэй Усянь, разбив тишину, – начнем с того, что нам действительно следует начать строить этот общий зал, чтобы мы все не впихивались сюда как сельди в бочке. Мы еще пристроим кухню и винный погреб, так мы сможем вместе обедать когда захотим.       – Слушайте, слушайте! – Четвертый Дядюшка зааплодировал. Люди рассмеялись.       – То есть, вот это действительно самое важное, чтобы начать разговор? – рыкнула Вэнь Цин.       Вэй Усянь оглядел наполненное до отказа тесное пространство.       – Такое чувство, что да.       Вэнь Цин выглядела так, словно хотела его стукнуть, но, к счастью, сдержалась. Она объяснила, с какими угрозами они сейчас сталкиваются, то, о чем Вэнь Цин и Вэй Усянь говорили раньше. Когда она закончила, в хижине повисло напряженное молчание. Обеспокоенные и испуганные взгляды наполнили помещение.       – Есть ли способ заставить Ланьлин Цзинь отступить? – тихо спросила женщина.       – Я думал, что увести нас из мира заклинателей и позволить памяти загладиться, а слухам умереть, будет достаточно, но это было слегка наивно, как я теперь вижу, – Вэй Усянь вздохнул, массируя виски. – Также я вижу, что они использовали проклятье Цзинь Цзысюня как оправдание своим действиям. Равно как и то, что кто бы ни проклял его, вероятно, он намеревался подставить меня с самого начала. Я не сказал бы, что Цзинь Цзысюнь славится своим умом, и он, похоже, привык оскорблять людей, чтобы возвысить себя. Возможно, издеваясь над кем-то, он зашел слишком далеко. Это проклятие слишком злое и нацелено в самое сердце его гордости: его самолюбование.       – Ну конечно, чем ему ещё гордиться, не своим же крошечным…       – Эй! – сидящая за ним женщина оборвала его, шокированная. – Здесь ребенок!       Мужчина закашлялся, бросив пугливый взгляд на смущенного А-Юаня.       – Вы встречали его? – полюбопытствовал Вэй Усянь.       – Только в тот раз, когда он отправил нас на тропу Цюнци, – ответил он. – Он и в самом деле чрезмерно чванлив.       – Никто из нас, – другой мужчина, прочистив горло, сказал тихим от смущения голосом, – никто из нас не проклинал его, но мы не можем не позлорадствовать над его затруднительным положением.       В толпе послышались шепотки согласия.       – Госпожа сказала, что они нападают на нас из-за угрозы возрождения Цишань Вэнь, верно? А что, если здесь больше не будет никого из Вэнь?       – О чем ты? Вы все кланники Вэнь, по крови или через брак, – сказал Вэй Усянь, выглядя весьма сбитым с толку.       Люди, находящиеся в помещении, переглянулись, прежде чем кто-то ответил:       – Мы изменим свои имена. Никто из нас больше не будет зваться Вэнь.       – Мы уже какое-то время думаем об этом, – сказал другой мужчина, пока Вэй Усянь пытался справиться с шоком.       – Вэнь Жохань обратил наше наследие в прах. Нашим предкам должно быть стыдно.       Его поддержал согласный гул голосов.       – У нас есть достойные предки, но я могу только надеяться, что они смогут простить нас за то, что мы изменим наши имена в честь других достойных предков, – решительно заявил кто-то.       Брови Вэй Усяня взлетели так высоко, что слились с линией роста волос. Ему было ясно, что они действительно долго думали об этом. Теперь он точно знал, почему Ло Ялин настояла на сохранении своего имени. Как будто прочитав его мысли, муж Ло Ялин громко и четко сказал:       – Или тех, на ком мы женаты, – его голос казался излишне твердым. – Я уже решил, что возьму имя своей жены. С этого дня и впредь я буду зваться Ло Чэнь.       Его решение встретили аплодисментами и поздравлениями. Не получив ответа на свой изначальный вопрос, они начали нетерпеливо оглашать свои новые имена. Один за другим они поднимались и сообщали, что теперь они берут девичью фамилию матери, или покойной сестры, или невестки. Один мужчина поднялся и заявил, что берет фамилию своего лучшего друга, который был убит во время Падения Солнца.       Вэй Усянь наблюдал за ними в приятном изумлении. Он повернулся к Вэнь Цин, в раздражении смотрящей на энтузиазм своих родичей.       – Прямо сейчас я не думаю, что так уж важно, поможет это в разрешении ситуации или нет, но, похоже, они готовы жить с этим дальше, – сказал он ей. Вэнь Цин вздохнула.       Все же Вэй Усянь был удивлен тем, сколь деятельно они отнеслись к этому вопросу. Изменив свои имена, они, в сущности, закончили старую историю своей жизни и начали новую. Будучи сыном слуги и странствующей заклинательницы Цансэ Санжэнь, Вэй Усянь не имел длинной семейной истории. Но он наизусть знал даже то немногое, что он был способен выяснить, даже если это были просто слухи об учителе его матери и ее других учениках. Он также знал, что шицзе и Цзян Чэн могут по памяти перечислить почти все поколения семьи Цзян, начиная с первого Главы Ордена. Равно как и в Гусу Лань Цижэнь с легкостью мог назвать величайшие достижения своих предков. Слушать эти истории было довольно интересно, даже несмотря на бубнеж Лань Цижэня, и Вэй Усянь наиболее хорошо запомнил именно эти моменты уроков. В особенности, когда развлекался, пытаясь выяснить реакцию Лань Ванцзи на деяния этих его предков.       Кажется, решимость этих людей создать себе новую жизнь распространялась на все составляющие их существования. И все же Вэй Усянь заметил, что даже так они решили почтить тех, кого любили. Членов семьи и супругов, и близких друзей. Они все еще, в своем собственном стиле, держались идеи «семьи».       – Итак, как мне теперь тебя звать, Вэнь Цин? – спросил Вэй Усянь.       – Я не знаю, – сказала она. Она расстроенно опустила плечи. – Наша мать тоже была Вэнь, только с другой стороны фамильного древа; очень дальняя родственница отца. Бабуля уже не помнит свою девичью фамилию, и мы не знаем прежнего имени жены брата. Так что А-Юань тоже под вопросом. Разве что…       – Что? – подтолкнул ее Вэй Усянь       – Молодой господин Вэй, – позвал его скрипучий голос, и старческая рука тронула его локоть. Вэй Усянь повернулся к Бабуле.       – Да, Бабуля? – сказал он, после чего вспомнил, как раньше эта женщина боялась его, до дрожи в ее старых, ревматических ногах. – Могу я звать тебя Бабулей?       – Конечно, – улыбнулась она. А-Юань удивленно смотрел на них обоих, пытаясь понять, что происходит. – Мы заметили, как нежны вы с нашим А-Юанем. И, к сожалению, вы были правы. Я слишком стара, чтобы уследить за таким маленьким ребенком, даже если он столь же хорошо воспитан, как А-Юань. Ему нужен родитель. Кто-то, кто бы должным образом о нем заботился. Вы хорошо справлялись до сих пор. Мы хотели бы знать, не желаете ли вы усыновить его?       – Усыновить? – переспросил Вэй Усянь, чувствуя себя на краю обморока.       – Усыновить? – повторил А-Юань, сморщив нос в замешательстве от нового слова.       – Это значит, – сказала Вэнь Цин из-за плеча пораженного до глубины души Вэй Усяня, – что Вэй Усянь станет твоим родителем. Что ты станешь сыном Вэй Усяня. Ты будешь представляться как Вэй Юань. Хотел бы ты этого?       – Да! – А-Юань выглядел счастливым. Это был словно неожиданный удар под дых и почти заставило Вэй Усяня прослезиться.       – Вы уверены? – спросил Вэй Усянь. – Я не думаю, что буду хорошим родителем. Я однажды уже потерял А-Юаня на рынке и подверг его опасности. Я имею в виду, что прямо сейчас я враг номер один для всего мира. Каждый скажет, что уровень моей зрелости на уровне ребенка и…       – Вэй Усянь, – оборвала его Вэнь Цин, – я видела родителей и похуже тебя. Ты заботишься. Ты пытаешься. Есть те, кто называются родителями, но не делают даже этого. Даже то, что ты обдумываешь вопрос, хотя я знаю, как сильно ты желаешь этого, говорит о том, как сильно это тебя волнует. Ты уже воспитываешь его, осталось только официально признать это.       – Ты не хочешь меня? – сказал А-Юань, размазывая уже текущие по лицу слезы.       – Я хочу! Я согласен! – выпалил Вэй Усянь, подхватил А-Юаня и усадил себе на колени, крепко прижимая к себе. Слава небесам, малыш обнял его в ответ.       Как правильно объяснить это? Действительно, официально стать родителем А-Юаня было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Как мог он так просто принять нечто столь великое?       Он беспомощно смотрел на Бабулю и Вэнь Цин. На сморщенном лице старушки было воодушевляющее выражение. На лице же Вэнь Цин была ностальгия. Наконец, он посмотрел вниз на крепко прижавшегося ребенка на своих коленях.       – А-Юань, – нежно позвал Вэй Усянь, и продолжил только когда малыш поднял на него глаза, – ты действительно хотел бы быть моим сыном? Ты не сможешь потом отказаться.       – Да! – сказал А-Юань. – Я хочу быть сыном Сянь-гэгэ.       – Хорошо, – Вэй Усянь сглотнул комок, гадая, не позволяет ли он А-Юаню сделать сейчас огромную ошибку, но пойти на попятный сейчас было бы слишком эгоистично. Не после того, как он поманил малыша такой возможностью. – Тогда теперь ты Вэй Юань. Мой сын.       Внезапно воздух перед ним взорвался аплодисментами, и Вэй Усянь вздрогнул, поняв, что все незаметно наблюдали за ними все это время. А-Юань уткнулся лицом в грудь Вэй Усяня и стиснул его так крепко, как мог. Вэй Усянь машинально обнял его в ответ.       Вэнь Цин мягко рассмеялась и склонилась над племянником.       – Тебе стоит перестать звать его гэгэ, теперь он твой родитель, А-Юань.       – Я понял, – пробубнил А-Юань.       Некая идея расцвела в разуме Вэй Усяня. Она медленно и бережно разворачивала каждый свой лепесток. Он взглянул на дверной проем, где стоял Вэнь Нин. И ему почудилось, будто лютый мертвец улыбается. Есть о чем подумать.       – Даже если мы дадим им знать, что на этой горе больше нет никого из Вэнь, этого недостаточно. Это не заставит их оставить нас в покое, – сказал Вэй Усянь.       – Разве им непонятна идея «не трогай меня, и я не трону тебя»? В чем смысл пытаться задеть нас?       – Ни мы, ни молодой господин Вэй ничего такого не делали, пока все это не случилось, и они всё равно напали на нас!       – Иногда единственный способ объяснить кому-то оставить вас в покое, это заставить его силой.       – Что? Отпугнуть их? Как?       – Или доказать без тени сомнения, что мы не будем терпеливо сносить все их нападки!       – Мы не можем этого сделать! Ни у кого из нас нет подобной силы!       – У меня есть.       В тот же миг все замолчали и повернулись к Вэй Усяню, тому, кто и сказал эти слова.       Он просто сидел, держа А-Юаня на коленях. Для всех, кто мог ясно его видеть, он казался усталым до изможденности. И все вспомнили, что всю неделю он пролежал на смертном одре и очнулся только вчера.       Вопреки этому, никто не усомнился в его словах.       Его взгляд был усталым, но решительным. В возникшей тишине этот взгляд напомнил всем о его давящем присутствии. Все всегда знали о пугающей и слегка зловещей ауре вокруг Вэй Усяня. Но они приспособились. В Курганах, буквально пропитанных темной энергией, они легко адаптировались, как будто это был фоновый шум. Для всех, кроме, пожалуй, Вэнь Цин и Вэй Усяня, осталось неизвестным, что, поедая пищу, выросшую в Курганах, они удивительно быстро привыкли к жизни в этом месте с такой концентрацией темной энергии. Как следствие, это позволило им привыкнуть и к беспорядочной ауре Вэй Усяня, чего смогли достичь немногие с того момента, как он обзавелся ею.       В течение долгого времени доброжелательный и легкий характер Вэй Усяня успокаивал их. Свою роль тут сыграла и его дружба с Вэнь Цин, которую они все обожали и весьма высоко ценили. Эта гордая женщина никогда не боялась его и зачастую обращалась так же, как с собственным братом. Что означало, что его частенько называли идиотом и временами чем-нибудь в него швыряли.       По прошествии двух лет они поняли, что таким и был на самом деле пугающий Старейшина Илин. Когда он злился, то, да, он был мстителен и грозен словно призрак. Но в обычном состоянии? Жизнерадостный, дружелюбный, беззаботный, добродушный, любящий смеяться сам и смешить других. Он был человеком того типа, которые пропускают мимо себя большинство вещей, а обиды хранят немного и недолго.       Им было ясно, что если бы не действия Вэнь Чао и его отца, то убийственная и опасная сторона Вэй Усяня никогда бы не проявилась и не развилась. В конце концов, Орден Вэнь пожал то, что посеял. И не только с Вэй Усянем. Например, боевая ярость Не Минцзюэ явилась прямым результатом действий Вэнь Жоханя.       Но этот человек был их худшим кошмаром, прежде чем стал их защитником. Они помнили это куда лучше его прежних «союзников», кто за выпивкой и чествованиями «своей» победы так легко смогли забыть реалии действий Вэй Усяня во время Падения Солнца, а особенно то, насколько он был опасен и сколько вреда он был способен нанести в одиночку.       Для всего остального мира заклинателей он был высокомерным выскочкой, постигшим новое искусство, слишком еретическое с точки зрения нормального большинства. Они видели человека, пережившего такое, что убило бы кого угодно, того, кому удалось приручить силу, у которой никогда еще не было хозяина среди живущих.       Вэй Усянь же размышлял совершенно о другом. После того, как он потерял самообладание в Ланья, и шицзе пошла на поправку после того происшествия, Цзян Яньли отвела его в сторону и мягко выбранила. Ему не следует, объясняла она, говорить кому бы то ни было, что он убьет их, если, конечно, он не хочет, чтобы люди считали, что он действительно хочет так сделать, особенно сейчас, во время войны, и учитывая то, как люди на него смотрят. Он пытался оправдаться, что это просто такая манера речи, и не стоит воспринимать это слишком серьезно, но Цзян Яньли только головой покачала.       – Может быть, это справедливо для мальчиков и подростков. Я знаю, ты все еще подросток, как и А-Чэн, но нам больше не позволена роскошь быть детьми. Все, что мы говорим, воспринимается серьезно. Теперь мы в мире взрослых, А-Сянь, и больше не получится отмахнуться от того, что мы говорим или делаем, как в детских играх.       Вэй Усянь запаниковал тогда, едва уже и без того покрасневшие глаза шицзе снова заблестели слезами сожаления о том, что ее младшие братья повзрослели так скоро. Вэй Усянь торопливо пообещал ей, что будет больше заботиться о том, что говорит и делает.       Исключением было его общение с Цзян Чэном. Но это не были ссоры, просто они оба не слишком следили за языком, порой переходя к полушутливым угрозам. Кроме того, Цзян Чэн нуждался в ком-то, с кем можно было бы поспорить, чтобы спустить пар. Все адепты относились к нему уж очень серьезно. Но это было именно то, о чем говорила Цзян Яньли. Если уж на то пошло, даже при том, что Вэй Усянь всегда знал, что Цзян Чэн будет Главой Ордена – и чертовски хорошим, – он думал, что это произойдет, когда Цзян Чэн будет старше. Было странно наблюдать, как люди старше них склоняются перед шестнадцатилетним подростком, даже если это Цзян Чэн.       К тому же, два года назад он и Вэнь Цин разговаривали о многом, включая и то, каким образом Вэнь Жохань держал под контролем свой огромный Орден. Если Вэнь Жохань говорил, что в случае неповиновения будет наказывать так-то... то именно так он и поступал. Последствия Вэнь Жохань использовал, чтобы предупреждать всех вокруг. Крайняя степень этой логики уничтожила Пристань Лотоса.       Как бы Вэй Усянь ни относился к подобным тактикам, эта могла сработать, если он поведёт себя достаточно разумно. Но Вэй Усянь не был Вэнь Жоханем. Вэнь Жохань наслаждался, причиняя боль, и счел забавной смерть отца Не Минцзюэ. Ни у кого не было оснований утверждать, что Вэй Усянь убивал всех подряд или пытал ради удовольствия.       – Вопрос: как это сделать? – продолжил Вэй Усянь.       – Нужно это сделать громко, – сказала Вэнь Цин посреди ошеломленного, задумчивого молчания. – Лучший способ гарантировать, что любое сообщение будет услышано, дать услышать его самой большой и самой значимой аудитории.       – Вроде собрания кланов? – спросил голос с задних рядов.       – Да, – задумчиво откликнулся Вэй Усянь, – вроде него.       – Тебе понадобится эта армия мертвецов? – спросил мужчина, тыча пальцем за плечо в сторону необжитой части горы. Там находилась большая часть полупогребенных или непогребенных трупов на Курганах. То было настоящее море костей и гниющей плоти. К счастью, ветер дул в другую сторону, в стороне от их поселения и города внизу.       – Нет, – Вэй Усянь улыбнулся. – Я просто пойду туда и вежливо попрошу их отступить. Или что-то вроде. Боюсь, что вежливость подразумевает отсутствие армии. Однако, Вэнь Нину лучше пойти и Вэнь Цин, если она захочет.       Вэнь Цин решительно кивнула. Она пойдет.       – Что ж, если вы хотите заявить о себе, вам нужны лучшие наряды, – убежденно заявила миниатюрная женщина. Она оглядела его так, будто собиралась снять мерки исключительно на глазок. – По одежке встречают, как говорится. Если кто-нибудь достанет мне хороших тканей, я могу сшить верхние одеяния. Что-то для вас троих. Сочетающиеся между собой наряды заставят вас выглядеть величественно и устрашающе, чтобы соответствовать самым прославленным и возвышенным из заклинателей, но с нотками ауры темного пути. Основной цвет черный с добавлением ярко-красного, я думаю. Чтобы перекликаться с Чэньцин.       – Я могу попробовать поискать ткани, если ты скажешь, какие тебе нужны, – сказала Ло Ялин, подаваясь вперед. Маленькая женщина кивнула с глубокомысленным видом, и они начали совещаться. Вэй Усянь мысленно напомнил себе поговорить с белошвейкой о верхней одежде. Он перестал носить пурпурные одежды Юньмэн Цзян частично из-за того, что вплетённые в них защитные заклинания странно взаимодействовали с его темным искусством.       – Нам нужны лошади, – вздохнула Вэнь Цин. – Являться на собрание пешком – слишком уж скромно. А у нас только один заклинательский меч. Повозка – слишком вычурно. Лошади будут лучшим выбором.       В Курганы удалось выменять нескольких кур и пару рабочих осликов, но и только.       – Разве у нас есть деньги и на одежду, и на лошадей? – спросил кто-то.       – Нет, – Вэнь Цин вздохнула. Лошади были дороги.       – У меня есть одна идея, – сказал Вэй Усянь, – но я не знаю, выполнима ли она. Но мы все равно попробуем собрать больше денег. Если дела пойдут по худшему сценарию, мы наймем лошадей на весь день. Может быть. Пока просто сосредоточьтесь на одежде.       – Если Вэнь Цин идет, то мне удалось спасти несколько милых заколок, – сказала одна из женщин.       – Если мы собираемся сказать им, что здесь больше нет никого из Вэнь, тогда нам понадобится список всех, кто здесь живет, с указанием полного имени и возраста. Так мы сможем доказать, что никто из вас не собирается возродить Орден Цишань Вэнь, – сказал Вэй Усянь.       – Я каллиграф, – представился худой мужчина. – И прежде готовил официальные документы. Немного хорошей бумаги, и чернила, и кисть, и я смогу создать стоящий свиток, так что те, кому вы его вручите, ничего не упустят.       – Я тоже, – сказал сидящий за ним мужчина. – Может, мы можем сделать по копии для каждого Великого Ордена. Чем больше доказательств, тем лучше, не так ли?       – Кхм, – прокашлялся кто-то. – Об ордене…       Шум стих, потому что все исподтишка косились на Вэй Усяня. К его удовольствию, у них получалось немногим лучше, чем у А-Юаня, пытающегося спрятать пятна краски.       – Учитывая, о чем мы с вами тут беседовали, я удивлен вашему рвению, – сказал Вэй Усянь.       – Цишань Вэнь – совсем другое дело, – сказал очень высокий мужчина, приметный своей сильной хромотой. Вэй Усянь не смог удержаться от смеха.       – Становление Главой Ордена и создание собственно Ордена – дело не из легких, и это не считая тех проблем, что есть у нас сейчас. Не похоже, что мир заклинателей готов позволить нам объединиться в Орден. У нас недостаток потенциальных учеников. Те люди со знаками и всем таким прочим, бегающие у подножья моей горы – я никогда не буду учить их Темному Искусству. Темное Искусство как таковое… – Вэй Усянь потянул себя за волосы от досады. – Если я буду учить этому, то только тех учеников, чьим ценностям и мироощущению я могу доверять. Которых сейчас нет. Может быть, А-Юань в будущем. В очень далеком будущем.       – Этого достаточно, – сказал Четвертый Дядюшка. – Зачем нам организовывать Орден сейчас? Решим дело с текущими угрозами, и когда у нас будет передышка, ты сможешь спуститься и поискать возможных учеников. Сам их и проверишь. А организацию оставим на тогда, когда ты будешь готов. По крайней мере, ты думаешь об этом. Мы понимаем, что это непростое решение.       Хижину наполнило согласное бормотание. Вэй Усянь улыбнулся им, теплое чувство занялось в его груди.       – О возможных учениках, – задумчиво сказала Вэнь Цин. – Я думала об этом со вчерашнего нашего разговора. Почему бы тебе не поискать детей вроде тебя?       – Кого вроде меня? – спросил Вэй Усянь. – Ты считаешь меня ребенком?       – Прежде чем бывший глава Ордена Цзян нашел тебя, – конкретизировала Вэнь Цин. – Сколько детей там, внизу, без средств к существованию, благоприятных возможностей или даже сословного положения, имеют дар заклинательства, но никогда не получат и тени шанса? Сколько потенциала растрачивает нынешняя система Орденов, опираясь только на кланы?       Вэй Усянь обдумал это. Если бы Цзян Фэнмянь не нашел его… если бы ему повезло, он вырос бы попрошайкой, возможно, играл бы на флейте за пару монет. Не всякий ребенок странствующих заклинателей был так удачлив, чтобы быть замеченным кем-то с более устойчивым положением. Или те же бессчетные бастарды Цзинь Гуаншаня, которых он никогда не признает. Вэй Усянь никогда не был настолько наивен, чтобы думать, что Глава Ордена Цзинь был единственным заклинателем, оставляющим повсюду внебрачных детей. Поскольку социальная структура гарантирует низкое положение незаконнорожденным детям, маловероятно, что когда-нибудь они могли бы возвыситься. Большая часть девочек попадала в бордели. Ситуация с Цзинь Гуанъяо была одна на миллион. И даже он постоянно сталкивался с теми, кто попрекал его матерью-проституткой прямо в лицо.       Если у кого-то есть способности, достоинства и желание – отчего Вэй Усянь не может одолжить средства?       – Думается мне, ты даже больший еретик, чем я, – сказал он Вэнь Цин. – Хорошая идея. Это всё равно, что искать золото в грязи посреди ночи, но предпочесть качество количеству не такая плохая идея. И все же окончательное решение придется отложить, пока не закончится эта кутерьма. Кому-нибудь есть что еще добавить? Все поняли, что мы собираемся сделать?       – Если кому-то нужны товары из города, дайте мне список, – громко сказала Ло Ялин, хлопнув в ладоши.       – Мы сделаем больше Флагов Призыва и Компасов Зла на продажу, – сказал мужчина.       – И лекарства тоже, – добавил кто-то из задних рядов. – Растения растут хорошо, как только мы стали выращивать их в горшках.       – Мне нужно измерить молодого господина Вэй, госпожу и А-Нина. Потом я собираюсь набросать несколько идей для одеяний, – заявила миниатюрная женщина – Чан?       – Все вы, сообщите мне ваши имена и возраст, и я смогу начать делать эти документы. И я сделаю также официальные бумаги об усыновлении А-Юаня, – сказал худой.       – Тогда я начну готовить чернила, – засмеялся другой.       – Я недавно начала делать кисти для письма, если хотите, посмотрите их, – предложила пожилая дама.       – Мне нужно тебя перевязать, – сказала Вэнь Цин.       – Думаю, я смогу сделать немного качественной бумаги даже без всяких запасов, – размышлял кто-то.       – А я позабочусь, чтобы никто не остался голодным, – рассмеялся высокий хромой мужчина.       – А я проверю свои винокурни, – Четвертый Дядюшка потер руки и широко ухмыльнулся.       – Это действительно важно? – раздраженно вопросила Вэнь Цин.       – Ну конечно! – Четвертый Дядюшка рассмеялся. – Если у вас троих все получится, нам же нужно будет отпраздновать!       – Вино всегда важно, Вэнь Цин! – согласился Вэй Усянь.       – Заткнись!       С этими словами все поднялись и разошлись, увлеченно переговариваясь и пересмеиваясь друг с другом.       В итоге, единственными, кто остался, были Бабуля, А-Юань, Вэнь Цин, Вэнь Нин и Вэй Усянь.       Вэй Усянь слегка откинулся назад. Он размышлял над неясной идеей, что пришла ему в голову недавно. Она была не из тех идей, над которыми требовалось хорошенько подумать, а того сорта, что следовало прочувствовать. Часть его хотела обсудить ее прямо сейчас, но большая часть колебалась. Это было бы нечестно по отношению к Цзян Яньли или Цзян Чэну. Это было только предложение. Которое могло быть и не принято.       Он думал о Вэнь Нине, его тихом и кротком, но тем не менее определенно добром характере. Он думал о Вэнь Цин, которая была из тех целительниц, которые привязали бы тебя к кровати, если бы это означало, что ты отдохнешь и исцелишься. Он думал о Бабуле и о том, что она сделала все, чтобы защитить А-Юаня, даже если это значило укрыть его от возможных побоев своим слабым телом.       Он думал о том, каким счастливым выглядел А-Юань, когда сказал, что хочет быть сыном Вэй Усяня .       Важное решение.       Вэй Усяню придется подумать об этом.              Заметки: Как думаете, что он хочет сделать? *подмигивание*              Хэдканоны: В этой главе их не так много, но – я вас умоляю – это была настолько же ошибка ЦЦС-2 насколько же ЦГЯ и СШ.       Здесь я представила хорошее объяснение того, почему ВН атаковал тогда ЦЦС, но полное, более глубокое объяснение придется подождать еще пару глав. Пока же я дала несколько маленьких подсказок в первой главе и здесь.       Бабуля: Я совершенно точно уверена, что на самом деле она прабабушка А-Юаня (но теперь все зовут ее просто Бабулей, как самую старшую). ВЦ зовет ее бабушкой, когда впервые видит ее, а позже упоминает, что родители А-Юаня ее кузены.       Жесткий разговор: я действительно хотела решить проблемы, связанные с этой привычкой ВИ, особенно потому, что когда ВИ будет угрожать в следующий раз, это больше не будет пустой болтовней. Это будет предупреждение. Как я вижу, привычка ВИ бросаться словами ввергла его в проблемы. Вкупе с его нынешними силой и репутацией, это плохо вдвойне. Ему нужно осознать, что люди принимают его всерьез, если он говорит «я вырежу весь ваш клан», и сравните его с СЯ, кого не приняли всерьез... а он пошел и сделал то, что обещал, как только получил возможности для этого.       Мрачная аура ВИ: это будет проработано позднее. Но, ладно, все это темная энергия. Каждый раз, как в каноне отмечается, что место или вещь полны темной энергией, их сопровождает гнетущее впечатление. В общем, так и ВИ. Это невыгодно для него, т. к. накладывает свои эффекты на то, как люди воспринимают его самого и его действия, но теперь он собирается использовать это ради своей выгоды. У него не было этого впечатления, когда он воплотился в теле МСЮ... и об этом у меня тоже есть хэдканон. Я проработаю его... позднее.