Исток

      – Приношу извинения за неожиданное вторжение, – сказал Вэй Усянь и его звучный баритон отозвался эхом от стен Золотого Зала. – Но, учитывая, что этот Совет имеет непосредственное отношение ко мне и тем, кто находятся под моей защитой, мы сочли лучшим присоединиться.       Цзинь Гуаншань багровел всё сильнее. Вэй Усяню это напомнило годы ученичества и его строгих и правильных наставников, часто смотревших на него с таким же выражением лица. Вэй Усянь слегка склонил голову набок. Нужно было стараться выглядеть спокойным, безвредным и безопасным, чтобы контраст с предусмотрительно усиленной аурой, напитанной темной энергией, не так сильно волновал находящихся в зале. И реакция на его ауру только подтверждала, что их восприятие было искажено.       Заклинатели, как правило, обладают весьма развитыми навыками выживания, отточенными поколениями людей, которые то и дело попадали в опасные ситуации. Особенно хорошо развивалась реакция на темную энергию. Как-никак большинство тварей, с которыми им приходилось сталкиваться, были призраками и мертвецами, то есть источали и использовали темную энергию. Это значило, что сейчас, столкнувшись с постоянным флером темной энергии вокруг Вэй Усяня, они чувствовали беспокойство, так как что-то в их подсознании говорило им: это опасность.       Сражайся.       Или беги.       Но люди плохо умеют интерпретировать чувства. Сейчас они уверены, что их неприязнь и страх значат лишь то, что Вэй Усянь сделал что-то или стал кем-то темным, злым и недостойным доверия. Внешность Вэй Усяня не сильно изменилась с тех пор, как он ступил на темный путь, кроме, возможно, того, что он стал более худым и изможденным. Если он не злился, его улыбка была точно такой же, как и прежде.       Но тёмная аура всё больше искажала его черты, делая их резкими, жесткими, более высокомерными. Его улыбки, прежде заразительные, превращались в прорези на лице, обнажая кажущиеся слишком острыми зубы.       Вэй Усянь не сразу заметил эти изменения. Свершив месть Вэнь Чао, он вернулся к битве на стороне Цзян Чэна. И лишь после того, как Цзян Чэн в третий раз вздрогнул в испуге, они начали это осознавать.       Чем больше темной энергии он выпускал из себя, тем больше его внешность искажалась во что-то темное и угрожающее. Вэй Усянь пытался ослабить эффект вне сражений, но убрать его полностью оказалось невозможным. Слишком много темной энергии держал он в себе. Он подозревал, что, даже если бы у него получилось, вряд ли это закончилось бы хорошо для него.       Вэй Усяню пришлось смириться с тем, что его присутствие неизбежно будет нервировать людей. Он пытался или больше шутить, чтобы заставить окружающих не обращать на это внимания, или начинал вести себя чересчур высокомерно, позволяя людям считать, что именно это их в нём и беспокоит. Ведь так никто и не осознавал, насколько его плоть пропиталась темной энергией.       Но теперь Вэй Усянь решил прекратить относиться к заклинателям, как к детишкам, которых не хочешь лишний раз напугать. Он привык к жизни в Курганах, где ему не требовалось так сильно себя сдерживать. Никто из тех, кто жил там, не мешал ему, и все они были в курсе его темной стороны.       Кроме того, он дал им шанс забыть о нём и не собирался вредить. Они же попытались убить его и напали на его людей. И теперь...       Теперь он заставит их бояться его.       Он старался не выглядеть слишком довольным тем, как нервно дергалось веко Цзинь Гуаншаня. Он даже не приблизился к нему. Вэй Усянь остановился у невидимой линии, обозначенной столами Цзян Чэна и Не Минцзюэ.       – Цзинь Гуанъяо, – Вэй Усянь повернулся к нему, – когда я был здесь в последний раз, вы подготовили для меня место. Увы, но тогда я не мог остаться, поскольку был занят другим делом. Но, я надеюсь, вы позаботитесь о нас троих и в этот раз. Сегодня я больше никуда не спешу.       – Не следует ли вам просить разрешения у хозяев? – процедил Цзинь Гуаншань, прежде чем Цзинь Гуанъяо двинулся с места.       Вэй Усянь признательно склонил голову и повернулся в другом направлении.       – Госпожа Цзинь?       – Добро пожаловать, – ответила госпожа Цзинь. Признание Вэй Усяня изрядно польстило ей. – Вам приготовят места там, где вы стоите. Как вы и сказали, вы являетесь темой сегодняшнего чрезвычайного Совета, наряду с моим мужем и племянником.       Цзинь Гуанъяо вскочил с места. Цзинь Гуаншань метнул на жену разъяренный взгляд, но она лишь насмешливо улыбнулась. Вслух Глава Ордена не возразил против деятельности своего нелюбимого сына. Цзинь Гуанъяо действовал умело, и быстро организовал обычные столы для новых гостей. Каждый из них поблагодарил его. Цзинь Гуанъяо не смог не вздрогнуть, удивленный, когда лютый мертвец заговорил с ним. Вэнь Цин с легким стуком положила веер на столик, и стук этот прозвучал громом в тишине зала.       – Итак, какой вопрос нам следует рассмотреть первым? – вежливо спросил Вэй Усянь.       – Возможно, будет лучше начать с вопроса жизни и смерти, – сказал Не Минцзюэ, опередив Цзинь Гуаншаня. – Проклятие на Цзинь Цзысюне. Что вам известно о нем?       – Проклятие Тысячи Язв и Сотни Дыр. Тело жертвы постепенно покроется дырами, число которых раз за разом будет увеличиваться, до тех пор, пока жертва не станет похожа на сито. Когда проклятием будет покрыта вся кожа, оно перекинется на внутренние органы. Это проклятие довольно тяжело снять после наложения. Известны только два метода: заставить автора проклятья снять его или же убить его, – изложил Вэй Усянь основные сведения.       – Вам известно, кто наложил его? – спросил Не Минцзюэ.       Вэй Усянь безразлично пожал плечами.       – Откуда мне знать? Я уверен, есть множество кандидатов.       – Лжец! – крикнул Цзинь Цзысюнь, выскочив из своего укрытия в углу. – Ты сделал это со мной! Кто еще мог?       – Хмм... кто угодно? – Вэй Усянь насмешливо изогнул бровь. – Ты не настолько популярен, как думаешь. Кроме того, – он продолжил, не обращая внимания на брызжущего слюной Цзинь Цзысюня, – как я уже говорил тебе на тропе Цюнци, если бы я хотел убить тебя, я не стал бы использовать нечто столь банальное. Если уж на то пошло, у меня так мало подопытных для экспериментов с темным искусством. Желай я тебя убить, почему бы мне не использовать это как шанс испытать что-нибудь новенькое?       Заклинатели зашушукались. С одной стороны, они могли видеть, к чему ведет Старейшина Илин. С другой стороны, мысль о том, что он был потенциально способен на большее, чем им было уже известно, не укладывалась в их головах. Возможно, это была и ложь, но в глубине души никто не думал, что это так, учитывая уверенное, если не высокомерное, поведение Вэй Усяня.       – Но настоящая причина, по которой я могу сказать, что я не проклинал тебя, проста, – Вэй Усянь наклонился вперед и демонстративно подпёр ладонью подбородок. Это сделало его и без того свободную позу еще более неприличной. Слушатели подались вперед в предвкушении. Вэй Усянь широко ухмыльнулся.       – Ты не стоишь моих усилий.       Молчание затопило зал.       Всего лишь на мгновение, пока сказанные слова не достигли разума Цзинь Цзысюня. Осознание расцвело алыми пятнами на его щеках. Неслыханная наглость! Оскорбление!       – Если это поможет доказать мою невиновность, – продолжил Вэй Усянь, выждав несколько ударов сердца, – я предполагаю, что вы провели множество ритуалов, чтобы отразить проклятие. Они должны были оставить метки, подобные проклятию, на теле проклинающего. Я готов доказать перед всеми собравшимися, что на моем теле подобных меток нет.       – Тогда, если молодой господин Вэй будет так любезен, – вежливо предложил Лань Сичэнь, – возможно, мы могли бы предложить некоторую уединенность?..       Лань Сичэнь взглянул на Цзинь Гуанъяо, чтобы увидеть, есть у него какие-то варианты, и Цзинь Гуанъяо задумался. Но Вэй Усянь махнул рукой.       – Без надобности, – весело сказал он. – Всем известно, что я бесстыжий. И мне совершенно нечего скрывать.       И тут же начал снимать верхнюю часть своих одежд. Сперва черные верхние, потом – алые нижние. Когда он, наконец, скинул их с плеч, они неаккуратными складками легли вокруг его талии. Словно вздох пронесся по залу.       В самом деле, на теле Вэй Усяня не было меток от проклятия Тысяч Язв и Сотни Дыр. Но он определённо не был немеченым. Заклинатели, с их духовной энергией и доступом к первоклассной медицине, никогда не получали шрамов, не считая особых случаев.       На теле Вэй Усяня было самое большое количество шрамов, чем все заклинатели прежде видели.       Те, которые Вэй Усянь получил до того, как стал жить в Пристани Лотоса, вроде собачьих укусов, поблекли до такой степени, что их с трудом можно было разглядеть. Только пристальное внимание и опытный глаз, как у Вэнь Цин, давали возможность заметить их.       На его груди, обращенной к Главам Орденов и их подчиненным, был только один шрам. Опаленное клеймо Ордена Цишань Вэнь. Большинство, если не все, слышали об обстоятельствах, сопутствующих его получению. Воспоминания и свидетельства о ранее восхваляемом героическом и праведном поступке заставляли усомниться в предыдущих утверждениях о злодеяниях Вэй Усяня.       Со спиной дело обстояло иначе. Сначала никто не понял, что это вообще шрамы. Тонкие фиолетовые линии крест-накрест исполосовали спину Вэй Усяня. Люди из малых орденов были ошеломлены.       Что в мире могло оставить такие следы?       Не Хуайсан, заметив общую реакцию, попытался выдвинуться вперед, чтобы тоже посмотреть, и чуть не упал в процессе.       Помимо странных фиолетовых отметин, были и три звездчатых шрама. Один рядом с левой лопаткой. Второй справа от позвоночника, посередине спины. Последний также был на правой стороне, но наполовину скрыт складками одежд.       Это были остаточные следы от трех стрел, полученных на тропе Цюнци.       – Как вы можете видеть, никаких меток проклятья, – сказал Вэй Усянь.       – Молодой господин Вэй, – позвал глава ордена Оуян. Вэй Усянь обернулся к нему. Этот малый орден был под покровительством Юньмэн Цзян и, пусть и не близко, они и Цзян Чэн были знакомы друг с другом, – может этот человек спросить, что оставило следы на вашей спине?       Вэй Усянь пожал плечами, заставляя фиолетовые линии сверкать в лучах солнца.       – Три белых остались от стрел, которыми меня ранили на тропе Цюнци, не сомневаюсь, они скоро исчезнут. Фиолетовые – от Цзыдяня.       Взгляды многих людей скрестились на Цзян Чэне, тот закатил глаза. Его недоумок-братец совершенно забыл об этих шрамах, пока однажды, во время Кампании, Цзян Чэн не заметил их и не напомнил ему.       – Когда адепты Ордена Вэнь пришли в Пристань Лотоса после победы над Сюаньу, они не сразу сказали нам, что пришли взять наш Орден под контроль. Вместо этого они всего лишь потребовали наказать Вэй Усяня за то, что он отвлек пса-Вэнь Чао во время охоты. Поскольку мы уверились, что если мы накажем Вэй Усяня, никакой кары на наш Орден не падет, мы выбрали наиболее безопасный вариант. Мать отхлестала его Цзыдянем. Мы повернулись против делегации Вэнь, когда они зашли слишком далеко: потребовали отрубить Вэй Усяню руку и злорадствовали над тем, что в Пристани Лотоса будет установлен надзирательный пункт, – досадливо пояснил Цзян Ваньинь, придерживаясь одних только фактов. Он мог не одобрять действий своей матери, но теперь, спустя столько лет, мог понять их. – Из-за того, что он находился в бегах, раны не могли зажить как следует. Вскоре после этого Вэй Усяня схватили, и он попал в ловушку в Курганах, что тоже не помогло.       Фиолетовый цвет давала остаточная энергия, заключенная в шрамах. Они не болели и не оказывали никакого влияния на темное искусство Вэй Усяня. Примерно так же темная энергия в еде, выращенной в Курганах, не оказывала влияния на духовную энергию.              – Темное Искусство дает вам множество возможностей, которых не имеют все остальные, – сказал Цзинь Гуаншань, не желая отклоняться от темы, прежде чем кто-нибудь вспомнит, что когда-то Вэй Усяня справедливо восхваляли. – Как мы можем быть уверены в том, что вы не намеренно заблокировали подобный откат?       – Потому что у меня нет ни времени, ни намерений возиться с проклятьем? – иронично спросил Вэй Усянь. Его предупреждали, что ему будут задавать подобные вопросы. Он продолжил, пока никто не попробовал ответить на его риторический вопрос.       – Несмотря на то, что думают Глава Ордена Цзинь и его племянник, у меня есть множество более важных занятий, чем сидеть в своей пещере и думать о пустячной мести. Меня это просто не заботит. Ни ваше мнение обо мне, ни ваши жалкие оскорбления или ваша никчемная, жадная до власти политическая возня; ни попытки использовать ваше влияние или вмешиваться в дела, которые вас не касаются. Меня. Не. Заботит.       Цзинь Гуаншань не знал даже, что было хуже: нарастающая тяжесть в груди от того, что Вэй Усянь посчитал его блестящие планы никчёмной вознёй, или то, что он, кажется, рассматривал их как раздражающих вредителей. Как мух, летающих над едой.       – Но вот что меня действительно заботит, – сказал Вэй Усянь, угрожающе понизив голос, наклонился вперед, и его глаза вспыхнули алым, – так это безопасность и благополучие пятидесяти с лишним человек, находящихся под моей опекой. Я был весьма занят, потому что последние два года провел, обучаясь как управляться с пятьюдесятью с лишним людьми и как сделать Курганы менее опасными для них. Вторая из этих задач все еще в процессе.       Слушатели, казалось, затаили дыхание. Они глаз не могли отвести от этой конфронтации.       – Итак, нет. Я не забочусь о распускаемых вами недостоверных слухах, или вашем могуществе, или вашем дурном племяннике, который вызывает откровенное недоумение своей никому не нужной враждой. Это не моя ошибка, что ваш племянник, в конце концов, оскорбил кого-то, кто уделяет больше внимания подобному и менее прощающий, чем я. Учитывая все, что я знаю о его поведении, это должно было случиться, рано или поздно. Позволю себе сказать откровенно: если он умрет от проклятия, все, что я подумаю, это «не самая хорошая смерть» и буду жить дальше. Ко мне это не имеет никакого отношения. Он выживет? Отлично, меня это не волнует, просто не лезьте в мои дела, потому что, как я уже упоминал, у меня есть более важные занятия, чем иметь дела с кем-то, кто, в конце концов, не имеет значения.       У Вэй Усяня было достаточно времени, чтобы поразмыслить о столкновении на тропе Цюнци. Чем больше он думал о нем и его возможных исходах, тем больше расстраивался. Эта маленькая речь была кульминацией его раздражения.       Будучи так нагло названным не имеющим значения, а жизнь посчитанной не имеющей ценности, Цзинь Цзысюнь впал в ярость. Немедленно, пренебрегая криками его дяди и кузенов, он обнажил свой меч и бросился на Вэй Усяня.       Вэй Усянь не двинулся с места. Ко всеобщему удивлению, лютый мертвец тоже не шевельнулся. Зато Вэнь Цин, не вставая, одним движением раскрыла свой веер и взмахнула им. Сотворенный ею порыв был неожиданно силён и напоён темными эманациями. Темную энергию узнали все. Этот ветер остановил зашедшегося кашлем Цзинь Цзысюня и не дал ему сделать ни шагу. Тёмная энергия была повсюду в воздухе, и Цзинь Цзысюню пришлось глубоко и часто дышать, чтобы хоть немного чистого, пригодного для дыхания воздуха проникло в легкие. Это была лишь секундная заминка, но секунды оказалось достаточно для знаменитой целительницы. Она метнула одну-единственную иглу. Цзинь Цзысюнь упал, полностью обездвиженный.       Кашель Цзинь Гуаншаня нарушил воцарившуюся тишину. Край темного облака распространился до его кресла, и он тоже случайно вдохнул, пусть и не так много, как его племянник.       Все присутствующие замерли. Никто из них прежде не видел, чтобы кого-то остановили так быстро и эффективно, не вставая из-за стола!       И действительно, Вэнь Цин сидела в той же позе, с довольным видом осматривая свой веер. Затем она, не задумываясь, воспользовалась им по прямому назначению и обмахнула свое лицо. Кое-кто тут же запаниковал, но все обошлось.       – Мне нравится этот веер, – задумчиво проговорила Вэнь Цин в полнейшей тишине. Веер был сделан из черного шелка и украшен алыми узорами. Некоторые из них подозрительно напоминали магические печати.       Вэй Усянь усмехнулся.       – Я рад, что тебе пришелся по душе твой подарок, Цин-цзе.       – Вэй Ин.       – Да, Лань Чжань? – Вэй Усянь повернулся к Лань Ванцзи, который, кажется, был чем-то раздражен. Зрители, уже привыкшие к потрясениям, которыми был полон этот Совет кланов, даже не обратили внимания на личные имена, прозвучавшие в репликах между известными соперниками.       – Приведи в порядок свои одежды, – приказал Лань Ванцзи.       Вэй Усянь моргнул, потом посмотрел вниз. И в самом деле, он не оделся обратно. Он привел себя в порядок.       – Только посмотрите, – сказал он беззлобно, – неудивительно, что мне показалось, будто тут прохладно.       Лань Сичэнь прочистил горло.       – По поводу предыдущего замечания молодого господина Вэй: жизнь должна быть спасена всякий раз, как это возможно.       Вэй Усянь дружелюбно кивнул в знак согласия.       Мы просто оставим Цзинь Цзысюня вот так? подумал Цзинь Цзысюань, Ну, думаю, это не даст ему вмешиваться…       – Тогда что насчет моей собственной жизни, Цзэу-цзюнь? И что более важно, что насчет жизней тех невинных под моей защитой? Клан Цзинь неоднократно пытался вторгнуться в мой дом и убить нас всех. Должен ли я был просто позволить им завершить начатое?       – Кого ты называешь невинными? – выкрикнул кто-то. – Ты защищаешь псов-Вэнь!       Вэнь Цин сжала пальцы на веере, но Вэй Усянь заставил себя не ухмыляться.       Этого он и ждал.       – Некогда это было так. Однако, теперь вы обнаружите, что среди живущих в Курганах нет никого, кто носил бы имя Вэнь, – сказал Вэй Усянь.       – Что такое вы говорите? – грозно вопросил Не Минцзюэ, подавшись вперед с суженными глазами. – Разве это не те же самые люди, которых вы забрали с тропы Цюнци? Военнопленные из Ордена Цишань Вэнь?       – Это те же самые люди, – Вэй Усянь кивнул Не Минцзюэ. – Хотя, статус «военнопленных» можно оспорить. Вопреки тому, что многие из вас думают, даже в клане Вэнь действия Вэнь Жоханя и его… сыновей… считаются омерзительными. Находящиеся под моей защитой осуждают тех, кто согласился с «замыслом» Вэнь Жоханя. Поэтому, потратив на принятие этого решения долгое время, они решили отбросить клановое имя Вэнь и принять, – здесь Вэй Усяню пришлось повысить голос, чтобы быть услышанным сквозь крики потрясения и неверия, – принять новые фамилии в честь тех, кого они любят как свою семью. Больше нет Вэнь из Цишань Вэнь.       Вэнь Нин поднялся и подал Не Минцюэ аккуратный свиток. Затем он обошел зал и вручил подобный свиток всем Главам Великих Орденов. Не Минцзюэ немедленно развернул его, и его глаза расширились, когда он прочитал первые строки. Не Хуайсан подсматривал через плечо брата.       – Боюсь, мы не можем дать копию всем, – с сожалением сказал Вэй Усянь. – У нас было мало времени, чтобы подготовить их. Но в этих свитках перечислены все, живущие под моей защитой, и их новые имена. Их возраст и ближайшие родственники также указаны.       Все Главы Великих Орденов погрузились в изучение свитков, кроме Цзинь Гуаншаня, который кинул на него беглый взгляд с едва завуалированным отвращением и отбросил его. Госпожа Цзинь, чья рука взметнулась подобно бросающейся на добычу змее, подхватила его и начала читать вместо него. Цзинь Гуанъяо пытался читать, склонившись над ее плечом. Госпожа Цзинь не возражала.       – Это… – Не Минцзюэ снова разозлился. В этом простом списке было всевозрастающее число последствий, которые ему не нравились. – Кто такой Ся Болин?       – Юноша, который нашел девушку, убегающую от адептов Ланьлин Цзинь, пытался спрятать ее и солгал ее преследователям, – ответил Вэй Усянь.       – К несчастью, все было напрасно, – сказала Вэнь Цин. Или уже не Вэнь Цин? – Его и Вэнь Шицзин, как она тогда звалась, разоблачили, зверски избили и обоих отправили на тропу Цюнци. Они влюбились друг в друга и недавно поженились.       Глаза многих, кто слушал ее, расширились. Они жадно глядели на свитки, алкая еще больше информации.       – Теперь у меня есть племянник? – сухо спросил Цзян Ваньинь.       – Ах да, – Вэй Усянь рассмеялся. – Я собирался сказать тебе. Он – другая причина, по которой я был занят последние пару лет. У малышей действительно тьма энергии. Желаю удачи, Цзинь Цзысюань.       Цзинь Цзысюань сердито зыркнул на него.       – Вэй Юань, – прочла госпожа Цзинь. – Ему три?       – Это так, – сказал Вэй Усянь. – Ему было меньше года, когда я встретил его на тропе Цюнци. Я помогал заботиться о нем и недавно усыновил.       – Что ребенок делал среди военнопленных? – требовательно спросила некая женщина из толпы. Мужчина рядом с ней пытался призвать ее быть тише, но она шлепнула его по руке.       Глава ордена Оуян, у которого был сын того же возраста, пришел в ярость.       – Глава Ордена Цзинь, что все это значит?       – Я не дозволял это! – запротестовал Цзинь Гуаншань, неприятно удивленный направленным на него внезапным негодованием.       – Кто-то дозволил! – рявкнул Не Минцзюэ. Он был в ярости от обращения с людьми, которых не хотел защищать, и от того, что это приводило его в ярость. – И за это ответственны ты и твой Орден!       По собравшимся прокатился ропот. Среди заклинателей зазвучали высказывания против Вэнь, против обращения с ними, подозрения против Ланьлин Цзинь, протесты против невиновности Ланьлин Цзинь, дебаты о смене Вэнь фамилии и многом другом.       Чем больше Цзинь Гуаншань пытался настоять на своей невиновности, тем сложнее Не Минцзюэ было держать себя в руках. Не Хуайсан спас свиток и изучал его с огромными глазами. Цзинь Гуанъяо, который обычно пытался быть посредником между своим отцом и назваными братьями, пришел в смятение от свитка. Его вездесущая улыбка померкла.       Цзян Ваньинь позволил одному из глав малых орденов взять его экземпляр свитка, предупредив, что хочет получить его назад. Вэй Усянь легонько постукивал пальцами по столу. Наконец, его терпение иссякло, и он издал пронзительный свист.       Немедленно все замолкли и устремили взгляды на раздраженного Старейшину Илин.       – Мне интересно, почему многие из вас так удивлены, – начал Вэй Усянь. – Когда два года назад я спрашивал о местонахождении моего друга, Вэнь Нина, я рассказал всю цепочку событий, чтобы освежить память Цзинь Цзысюня. Отряд свободных Вэнь, возглавляемых Вэнь Нином, был на ночной охоте, выполняя свой праведный долг. Цзинь Цзысюнь встретил их во время охоты на то же существо. Он попытался заставить Вэнь использовать мое изобретение, Флаг Призывающий Духов, несмотря на очевидную опасность. Конечно же, они были против, поскольку вероятность, что все они будут мертвы из-за этого опасного способа, была высока. Цзинь Цзысюнь не заботился об этом и, в конце концов, отправил их на тропу Цюнци, чтобы вместо охоты использовать как рабов. Когда я впервые услышал об этом, я подумал «ого, да он точь-в-точь как Вэнь Чао».       Вэй Усянь хлопнул себя по груди, там, где было выжжено клеймо Вэнь, напоминая людям, как он получил эту метку.       – Просто. Как. Вэнь Чао.       Униженный, Цзинь Цзысюнь мог только лежать там и слушать. Ни один мускул его не слушался. Он не мог открыть рот и попытаться защитить себя или отвлечь внимание.       – А-Нину не повезло так, как мне, – продолжил Вэй Усянь. – Хозяева положения на тропе Цюнци избили его до смерти. Но это же просто отлично, не так ли? Как ни крути, псы-Вэнь не считаются людьми.       – Это был единственный инцидент, – запротестовал Цзинь Гуаншань.       – Не был, – сказал Вэнь Нин. Его голос был тих, но это был первый раз, когда он говорил, исключая момент с благодарностью Цзинь Гуанъяо. Многим пришлось сдержать испуг.       Лютый мертвец говорил!       – Кроме меня были и другие, – продолжил Вэнь Нин. Будучи мертвым, Вэнь Нину не нужно было моргать, и от этого его взгляд был особенно жутким.       – Не только убийства, Ланьлин Цзинь заимствовали и другие обычаи Ордена Вэнь, – сказал Вэй Усянь. – Среди людей под моей защитой есть мужчина по имени Чан Цзяньхун.       Те, кто посетил Курганы, узнали это имя. Оно принадлежало высокому, веселому мужчине, который любил готовить и был женат на крохотной швее. Он хотел преклонить колени перед Цзян Яньли из-за ее рецепта, несмотря на свою больную ногу, из-за которой он сильно хромал. Это он угостил братьев Лань и Цзинь Цзысюаня булочками с овощами.       – Сейчас он ходит с постоянной хромотой, потому что его бедро было поранено так жестоко, что это затронуло нервы в его ноге, – Вэй Усянь сверлил взглядом Цзинь Гуаншаня. – Эта рана была нанесена каленым клеймом, вроде тех, которые таскали с собой слуги Ордена Вэнь. Только на клейме было не солнце. А пион. И этот мужчина не единственный, кто носит на себе эту метку.       Цзинь Цзысюань неверяще закрыл глаза. Был ли конец этому?       – Я и не знал, что уничтожение Ордена Вэнь дало вам право поступать также, как они, Глава Ордена Цзинь, – сказал Вэй Усянь с притворной вежливостью.       Перешептывания продолжали возникать то тут, то там. Было сложно игнорировать ситуацию, когда некто насильно ткнул их носом в доказательства. Но все еще оставались те, кто предпочел оставаться глухим и слепым к фактам.       – Почему вы никому не сообщили, Вэй Усянь? – спросил глава ордена Яо.       – Кто бы послушал? Этих людей надо было лечить, а Курганы усмирять. К тому моменту, когда я получил возможность поведать свой взгляд на эту историю, все уже составили свое собственное мнение, – Вэй Усянь пожал плечами.       – Неправда, – отмел глава ордена Яо, – разумеется, мы бы выслушали вас.       Его поддержали. Конечно же, они бы выступили против подобного!       Конечно же, нет. В то время никто бы не прислушался к Вэй Усяню. Они сочувствовали Цзинь Гуаншаню, который потерял четырех человек из-за Старейшины Илин. Они хлопали друг друга по спинам, говоря: «Я всегда знал, что этот Старейшина Илин дрянь-человек!». Поздравляя себя с тем, что предвидели опасность, с которой ничего не сделали и не должны были делать. Упиваясь своим самодовольством в том, что они правы.       Даже скажи он кому-нибудь, кто бы выступил в защиту? Единственная причина, по которой любой из них имел смелость поступать так сейчас, была в том, что Главы Орденов Не и Цзян первыми раскритиковали Цзинь Гуаншаня. И даже сейчас они вели себя как родители, возмущенные жестоким обращением с детьми.       Но, разумеется, никто не думал о подобном. Вэй Усянь хотел было вступить в спор, но Вэнь Цин сжала его руку и со значением посмотрела на него. Не для того они пришли сюда. Вэй Усянь выдохнул и оставил эти слова без внимания.       – Так или иначе, предпринятые вами нападения на мой дом по большому счету неоправданны, Глава Ордена Цзинь. Там находятся только я сам и группа ни в чем не повинных людей, желающих жить в мире. Итак, я выскажусь откровенно, я надеюсь, все выслушают и запомнят мои слова, – сказал Вэй Усянь. Он переместил темную энергию в своем теле почти под самую кожу, и заставил свои глаза светиться алым. Он ухмыльнулся, зная, как неприятно это выглядит в глазах тех, кто смотрит на него.       – В следующий раз, когда кто-нибудь еще попробует незваным проникнуть сквозь мои барьеры, я добавлю их трупы к охране границ.       Он помолчал, позволяя словам дойти до слушателей.       – Вы меня поняли, Глава Ордена Цзинь? Или мне следует подтвердить мои слова демонстрацией?       – Я считаю, что вы выразились вполне понятно, – сказал Цзинь Цзысюань в пропитанной ужасом тишине.       Вэй Усянь мягко фыркнул, а потом посмотрел на Цзинь Цзысюаня. Алое сияние померкло, и он позволил темной энергии успокоиться и осесть на его кожу подобно дыму благовоний из курильницы.       – Цзинь Цзысюань, мой... зять, – сказал Вэй Усянь, с усилием вытолкнув из своего рта последнее слово. – Я задолжал вам извинение.       Теперь Цзинь Цзысюань был сбит с толку. Вэй Усянь? Извиняется перед Цзинь Цзысюанем? Возможно, некоторые невозможные вещи не были такими уж невозможными.       – Я благодарен за ваше приглашение и сожалею, что не смог посетить празднование. Мне жаль, что я поверил в то, что в вашем приглашении есть скрытый смысл, – произнёс Вэй Усянь. Он отрепетировал эти слова мысленно, пытаясь вспомнить, что ему преподавали о вежливых способах изъясняться. – До чего же постыдно, что кое-кто продолжает вмешиваться не в свои дела, осложняя жизнь нам обоим. Но, самое главное, я должен извиниться за нападение на вас.       И Вэй Усянь поклонился прямо на глазах невероятно удивленного Цзинь Цзысюаня.       – Это была ложная реакция, и я несу за это полную ответственность. Я рад, что вы живы. Мы не ладим, но, даже не будь вы мужем моей дорогой старшей сестры, я бы предпочел, чтобы вы были живы, а не мертвы. И, по возможности, подальше от меня.       Цзян Чэн подавился смешком.       Цзинь Цзысюань фыркнул.       – Взаимно.       Вэй Усянь улыбнулся и повернулся к тем, кто его больше всего беспокоил. Цзинь Гуаншань был на грани инсульта. Все шло не так, как он задумывал. Для него полной неожиданностью стало то, как все отвлеклись на обхождение с кланом Вэнь. С чего бы это имело значение? Разве не было бы лучше, исчезни Орден Цишань Вэнь бесследно? И этот Старейшина Илин! Кто впустил его? Как он узнал об этом? Почему он просто не мог сдохнуть на тропе Цюнци?       Он в самом деле слишком опасен, чтобы позволить ему жить.       Как он посмел ввалиться в Башню Кои и угрожать им? Обвинять их, что они стали как Орден Вэнь? Он даже лишил Цзинь Гуаншаня его преимущества, при всех извинившись перед Цзинь Цзысюанем, который слишком легко принял извинения!       Цзинь Гуаншаню нужно было быстро придумать что-то, пока дела не стали совсем плохи. К сожалению для него, Вэй Усянь сделал шаг вперед, не дав ему времени подумать. В самом деле, Вэй Усянь забрал у него полный контроль над Советом Кланов.       – Я хотел бы перейти к двум другим вопросам, которые стали причиной моего присутствия на Совете Кланов, – официально заявил Вэй Усянь. – Они связаны с предыдущим.       – Вы можете говорить, – сказала госпожа Цзинь, пока ее супруг не взял себя в руки.       – Цзинь Цзысюнь, – в словах Вэй Усяня отчетливо слышалось последнее предупреждение. Глаза всех присутствующих прикипели к человеку, неподвижно лежащему на полу у возвышения, на котором восседал его дядя. Он не мог двигаться, и потому был вынужден слушать все, что происходило вокруг. Ни разу в жизни он не был еще так унижен.       – Если бы те слухи, что ходят обо мне, были правдивы, вы и ваш клан были бы уже уничтожены. На ваше счастье, я не «Повелитель Зла» или безжалостный демон. При этом, даже у праведника из праведников милосердие и прощение не безграничны, а я всего лишь человек.       Все замерли, слушая, как отзывается эхом в тишине мягкий баритон Вэй Усяня.       – Учитывая то, как вы ведете себя не только со мной, но и с моей старшей сестрой – женой вашего кузена, – и с моим недавно принятым братом, я могу заключить, что еще задолго до получения проклятья вам явно надоело жить. Более того, вам, похоже, очень хочется умереть именно от моей руки. Никакого другого объяснения вашим поступкам в отношении меня быть не может. Должно быть, вам действительно обидно, что, прежде чем удались ваши суицидальные попытки разозлить меня, кто-то другой вынес вам смертный приговор.       Голос Вэй Усяня звучал дружелюбно, но вместе с тем холодно, от чего слушающих пробрала дрожь.       – Однако, если вы опять попробуете напасть на меня или моих людей, я исполню ваше желание умереть от моей руки, и я обещаю, эта смерть не будет столь же благородной, как от проклятия Тысячи Язв и Сотни Дыр.       Цзинь Цзысюнь онемел. Он не смог бы говорить, даже не будь он обездвижен. Впервые он задумался, насколько были правдивы те ужасающие слухи о действиях Вэй Усяня во время Падения Солнца.       Все прочие же были повержены в глубокую панику, пытаясь представить, что было бы более унизительным, чем проклятье Тысячи Язв и Сотни Дыр?       – Что касается вас, Цзинь Гуаншань, – сказал Вэй Усянь, переключая всеобщее внимание с бедолаги на полу на его дядю перед ними.       – Вы ничем не лучше. Со времен Падения Солнца вы вожделели моей силы и всего, что в ваших глазах ее символизировало. Вы непрестанно изводили меня из-за артефакта, на который у вас нет никаких прав. Вы не создали его, вы не владеете им и, безусловно, не заслуживаете этого. Я не доверяю вам и никогда в жизни не доверю Тигриную Печать. Если бы я был когда-либо вынужден передать ее кому-то, вы и ваш Орден были бы последними в списке тех, кому я мог довериться. Если бы среди присутствующих кто-то доверил вам хранить этот артефакт, то я назвал бы их дураками. Поэтому я скажу вам сейчас: я намерен уничтожить Тигриную Печать.       Зал ахнул. Среди собравшихся снова побежали перешептывания. Уничтожить артефакт такой силы? Вэй Усянь безумец?       – Почему вы хотите уничтожить такую полезную вещь? – выпалил Цзинь Гуаншань, слишком шокированный, чтобы следить за словами.       – Потому что она слишком опасна, чтобы существовать. Я уже пожалел, что создал эту чертову штуку! Она не принесла ничего, кроме проблем. Я не верю, что она будет оставлена в покое в том же самом мире, где любой жадный придурок , презрев опасность, попытается заполучить ее. У меня нет сомнений, что, умри я в той долине, мое тело обыскали бы в поисках этой проклятой вещи, и это, вероятно, также было вашим намерением наряду со стремлением излечить этого недоноска, вашего племянника. Так что да, я собираюсь уничтожить ее.       Вэй Усянь сузил глаза, глядя на Цзинь Гуаншаня, словно громом пораженного. Кончики волос стали подниматься, паря вокруг лица Вэй Усяня, и глаза его вновь загорелись алым.       – Однако, ошибкой будет полагать, что уничтожение Печати уменьшит мою силу. Если Ланьлин Цзинь или любой другой орден снова попытаются напасть, я убью не только нападающих, я вернусь и уничтожу каждого, кто стоял за этой идиотской идеей. Я сыт по горло видеть, как те, кого я защищаю, боятся за свои жизни только из-за того, что связаны с настоящими преступниками. Я сыт по горло постоянными провокациями от детишек, разыгрывающих из себя мужчин, и плачущих, что все это вина злодейского Старейшины Илин, когда вы сами раздуваете пожар. Я удалился от мира. Я вышел только ради любви к моей сестре, чтобы увидеть ее сына, моего племянника. И что же? Меня несправедливо обвинили и напали на меня без провокации с моей стороны. Цзинь Цзысюнь развязал конфликт в тот день, выпустив стрелу в мою грудь. Если бы А-Нин не поймал ее, все было бы иначе. Теперь же слушайте меня внимательно. Это – единственное предупреждение, которое я делаю вам: оставите меня в покое, и я оставлю вас. Нападете на меня, и я буду защищаться. Нападете на тех, кого я защищаю, и я уничтожу вас.       К концу его речи все его волосы клубились вокруг его головы, как будто бы он был под водой. Невидимая энергия мерцающим жарким маревом обволакивала его волосы. Его глаза горели алым, словно угли. И на лице его не было улыбки. Оно было холодным, жестоким и резким. И сверху на всех вокруг сразу и одновременно давило жестокое, гнетущее ощущение, как будто они оказались глубоко под водопадом. А зала погрузилась во тьму.       В этот момент никто не усомнился, что свое слово он сдержит.       Вэй Усянь выждал несколько мгновений, а потом вернул свою невидимую ауру темной энергии обратно в свое тело, тщательно собрав всю ее до последней капли. Это было исключительно ментальное упражнение. Для всех, кто смотрел на него, он и пальцем не шевельнул, но в зале стало светлее, и его волосы, наконец, снова упали ему на спину и плечи. Но глаза его остались алыми.       – Вы согласны, Глава Ордена Цзинь? – спросил Вэй Усянь в пародии на вежливость. Этот тон он перенял у Цзян Чэна.       Цзинь Гуаншань, все это время находившийся под пристальным вниманием Вэй Усяня, похоже, не был способен говорить. Раньше он думал, что только Вэнь Жохань мог быть столь устрашающим.       – Мы не позволим вам убивать без доказательств, – проговорил Не Минцзюэ.       Этот момент вызвал у всех неистовое желание припасть к его ногам. После столь чудовищного зрелища Не Минцзюэ все равно выступил против Вэй Усяня! Кто в целом мире мог быть храбрее него?       – Я не настолько безрассуден, Глава Ордена Не, – Вэй Усянь повернулся к нему, совершенно забыв, что его глаза все еще горят огнем. Не Минцзюэ с честью проигнорировал это. Его более трусливый младший брат, кажется, в какой-то момент вообще перестал дышать.       – Я всего лишь огорчен и быстро теряю терпение. Разумеется, мы не будем нападать первыми, точно так же как я не буду убивать всех без разбора или без уверенности в совершенных преступлениях. Те заклинатели за последние две недели были атакованы только потому, что они сами нападали на А-Нина всякий раз, как видели его, – сказал Вэй Усянь, и его глаза, наконец, вернулись к его обычному темному цвету.       – Он лютый мертвец, – заметил Не Минцзюэ, про себя удивляясь смене цвета глаз.       – Но я не безмозглый, – сказал Вэнь Нин. Будь он жив, он бы мгновенно разрушил тщательно созданный ими образ своей постоянной дрожью. Но, пока они обсуждали, о чем следует говорить на Собрании, галопируя к воротам Башни Кои, он несколько раз подбодрил себя. Поддержка его сестры и Вэй Усяня тоже помогла. Но он все равно был благодарен за то, что это тело не чувствовало страха, а также не было способно дрожать или запинаться.       – Я так же свободен в решениях, как любой из присутствующих. Если я решаю навредить кому-то, это только мой выбор. Все здесь принимают подобные решения каждый день. Мое тело может быть мертво, но мой разум и мое сознание точно такие же, как когда я был жив, – сказал Вэнь Нин.       Люди шокировано смотрели на него. Вэнь Цин и Вэй Усянь были горды им, зная, насколько сложно для него было говорить.       Не Минцзюэ задумался. Его обуревало множество различных чувств. Обычно он следовал своей интуиции (которая, как правило, советовала кого-нибудь обезглавить), но сейчас что-то ему подсказывало, что обезглавленный Цзинь Гуаншань или Цзинь Гуанъяо делу не поможет. В конце концов, он махнул рукой.       – Думаю, я могу согласиться с тем, что вы имеете право защищать себя и «тех, кто под вашей защитой», – Не Минцзюэ предостерегающе сузил глаза. – Но не заходите слишком далеко.       Вэй Усянь ухмыльнулся в ответ, его аура несколько омрачила обычно солнечное впечатление.       – Наверное, я могу согласиться, что предоставить вас самим себе будет лучшим выходом, – сказал Лань Сичэнь. Его грызла неуверенность. Он и не представлял себе, что Вэй Усянь будет столь агрессивен, и его старые сомнения вновь воспряли. Но Ванцзи дал понять, что верит Вэй Усяню, и потому он тоже решил ему поверить. – Но я надеюсь, что все сведут напрасные жертвы к минимуму.       – Разумеется, – легко согласился Вэй Усянь.       – В следующий раз просто приходи в Пристань Лотоса, – сварливо заявил Цзян Чэн. Вэй Усянь рассмеялся.       Загнанный в ловушку, Цзинь Гуаншань мог только в ужасе наблюдать, как рушится его план. Этот Совет был созван, чтобы избавиться от Старейшины Илин, а не согласиться с его требованием оставить их в покое!       – Тогда решено, – объявил Не Минцзюэ.       – Постойте! – крикнул Цзинь Гуаншань.       – Три против одного; Вэй Усянь и его люди должны быть оставлены в покое, – нетерпеливо сказал Не Минцзюэ. Неожиданно он обернулся к малым орденам. – Или кто-то из вас не согласен с этим?       Как будто кто-то мог ему возразить!       – И ещё. Кто-то должен расследовать пренебрежение Ланьлин Цзинь их долгом от имени оставленных под их наблюдением военнопленных, – нехотя добавил Не Минцзюэ.       – Глава Ордена Не, Глава Ордена Лань, – сказал Вэй Усянь, – когда я определюсь с методом уничтожения Тигриной Печати, могу я просить вас выступить независимыми наблюдателями? Ох, и Цзинь Цзысюаня тоже, полагаю.       Никто не возразил. Цзинь Цзысюань сверкнул глазами. Почему он продолжает считать его каким-то довеском?       – Если это все... – начал говорить Вэй Усянь, но Цзинь Гуаншань оборвал его.       – Что насчет Цзинь Цзысюня? – гневно выпалил он. – И вы действительно думали избежать ответственности за попытку убить моего сына просто принеся лицемерные извинения?       – Будь они лицемерными, я бы не извинялся при свидетелях, – резко отреагировал Вэй Усянь. Это обычное дело – обвини Вэй Усяня в лицемерии, если хочешь его покритиковать. И не важно, как тщательно он выбирал и произносил слова, извинения Вэй Усяня всегда казались неискренними, даже когда он был неподдельно честен. Вэй Усянь действительно пытался быть искренним в этот раз, воспользовавшись для этого советами своей А-цзе.       – Разве я не предоставил достаточно доказательств того, что моей вины в проклятии нет? Что это вы поторопились с выводами и немедленно ухватились за возможность бездоказательно убить меня? – нетерпеливо спросил Вэй Усянь. – Вы становитесь нелогичным и весьма надоедливым.       Цзян Чэн мысленно вздохнул. При всей любви Вэй Усяня к словоблудию, ему следовало научиться изысканности в своих оскорблениях. На этот раз из них двоих именно Вэй Усянь быстрее терял терпение.       – Нет доказательств, что вы не выяснили, как обойти откат! – гнул свою линию Цзинь Гуаншань. Он не мог проиграть здесь.       – Что за извращенную логику вы демонстрируете? – возмутилась Вэнь Цин. – Если нет доказательств, что он способен на это, тогда, само собой разумеется, он не может этого! Вы не можете требовать подобных доказательств! В какой форме они вообще могут быть предоставлены? Вы требуете того, что не может быть доказано!       – Если это не некий новый метод его еретического искусства, – сказал Цзинь Гуаншань, переключив свое внимание на прекрасную целительницу, – возможно, прославленная Вэнь Цин поспособствовала ему в этом?       – Мое имя, – ледяным тоном отчеканила прославленная целительница, – Вэй Цин. И к вашему сведению: у меня есть более важные дела, чем возиться с уменьшением ущерба, вызванным злонамеренным вредительством другим людям. У меня есть пациенты, которых нужно осмотреть, лекарства, которые нужно сделать, и семья, о которой нужно заботиться.       – Что? – вырвалось из уст Цзинь Гуаншаня. Он знал Вэнь Цин и раньше, во время ее службы Вэнь Жоханю. Он считал ее прелестной, но на редкость холодной. Она отклонила все ухаживания и полностью сосредоточилась на своей работе и младшем брате, которого часто бранила. Из-за этого Цзинь Гуаншань был уверен, что у нее ледяное сердце. Хотя это не помешало ему продолжать вожделеть ее – для этого ему никогда не мешало отсутствие взаимности.       – Вы поженились? – предположил Цзинь Гуаншань. Вэй Цин скривила губы в отвращении. Когда он был союзником Ордена Вэнь, он заигрывал с ней и не отступал, пока она сама не ушла, тем самым еще более подчеркнув свой отказ. Не нужно и говорить, она была весьма низкого мнения о нем.       – Нет, – в унисон ответили Вэй Усянь и Вэй Цин с одинаковым раздражением в голосе.       – Здесь написано, что молодой господин Вэй принял в свою семью деву Вэй и Вэй Нина, прежде Вэнь Нина, как своих сестру и брата, – сказал Лань Сичэнь, подняв преподнесенный ранее свиток.       Цзинь Гуаншань обернулся к жене, и его незаконнорожденный сын утвердительно кивнул.       – Моя старшая сестра Вэй Цин, – представил Вэй Усянь. – И мой младший брат Вэй Нин, имя в быту – Цюнлинь.       – Разве он не мертв? – шепнул некий заклинатель из малого ордена своему соседу.       – Лучше не упоминать об этом, – мудро заметил тот.       – Итак, вы отодвинули в сторону семью Цзян, что вырастила вас, и заменили ее новой? – хитро спросил Цзинь Гуаншань, кидая взгляд на раздраженного Цзян Ваньиня.       Цзян Чэн бросил недовольный взгляд на Цзинь Гуаншаня, понимая, к чему тот клонит. Раздражало, что это могло бы сработать и вбить клин между ними, если бы не тот факт, что Цзян Чэн уже выкрикнул это обвинение прямо в лицо Вэй Усяню. Эта фраза обозначила самое уязвимое место Цзян Чэна. И то, что именно этот человек её произнёс, приводило его в ярость.       Вэй Усянь очевидно закатил глаза.       – Я, было, подумал, что с такой большой семьей, как ваша, вы в состоянии уяснить, что у человека может быть больше одного брата или сестры, – иронично сказал он. – Вэй Нин – мой брат. Цзян Чэн тоже мой брат, и был им гораздо дольше. Вэй Цин моя старшая сестра, точно так же, как Цзян Яньли, молодая госпожа Цзинь. Что делает Цзинь Лина моим племянником и, – тут Вэй Усянь вздохнул и договорил едва ли не угрюмо, – Цзинь Цзысюаня моим зятем.       Цзинь Цзысюань яростно взглянул на него. Он собирается тратить драгоценное время Совета на подобные разглагольствования?       – А что об этом думаете вы, Глава Ордена Цзян? – с притворным сочувствием спросил Цзинь Гуаншань.       – А это имеет значение? – равнодушно спросил Цзян Чэн. – То, что они брат и сестра моего старшего брата, не делает их моими. В лучшем случае их можно считать дальними... очень дальними родственниками.       И Вэй Цин и Цзян Чэн обменялись взаимно неприязненными взглядами.       – Мы собрались не ради семейных дрязг, – рявкнул Не Минцзюэ. – Если всех так беспокоит Цзинь Цзысюнь, то следует установить контрольные пункты, чтобы найти настоящего преступника с метками отката на его теле. Или Ланьлин Цзинь не имеет такой возможности?       Кровь прилила к щекам Цзинь Гуаншаня. Контрольные пункты, предложенные Не Минцзюэ, потребовали бы много рабочих рук и, следовательно, средств. То есть того, чем Ланьлин Цзинь, будучи баснословно богатым, похвалялся. Не Минцзюэ явно насмехался над этим.       – Мы в состоянии это сделать, – сухо ответил Цзинь Гуаншань.       – Тогда следует завершить это собрание, – прямо заявил Не Минцзюэ. – Никто не собирается вас преследовать. Как сказал сам Старейшина Илин, он придет за вами, только если вы нападете первыми. Выживших из Ордена Цишань Вэнь больше нет, и этот так называемый орден больше не возродится. Злоупотребления Ланьлин Цзинь в отношении военнопленных должны быть расследованы ради последних. В то же время Ланьлин Цзинь могут установить контрольные пункты для поиска возможного убийцы Цзинь Цзысюня. Это все?       Присутствующие были слегка ошеломлены тем, как быстро он подвел итоги Совета. Многие могли сказать, что Не Минцзюэ был слишком нетерпелив и счел Совет оконченным, хотя, если бы кое-кто добился своего, люди спорили бы ночь напролет – и Старейшина Илин и его новые родственники оказались бы в цепях или мертвы.       – Мне кажется, это неплохо, – согласился Вэй Усянь и поднялся. – Эй, Цзян Чэн, Цзинь-павлин, я хочу увидеть А-цзе и потискать Цзинь Лина. Все в порядке же, да?       – Кого ты назвал павлином? – взорвался Цзинь Цзысюань, этот раздражающий тип достал его до печенок. Он поднялся одновременно с Цзян Чэном. Это положило окончание Совету.       Заклинатели были в шоке. Все хорошо? Все закончилось? Никто не умер?       Провозглашенные Не Минцзюэ итоги Совета оказались довольно неожиданными. Провал планируемого судилища, организовать которое надеялся Цзинь Гуаншань, ожидаемые панические тирады или длинные повторяющиеся споры, которые, так и не зародились, заставили кого-то вроде Цзинь Гуаншаня чувствовать себя слегка обманутым. Только свежие воспоминания об ужасных угрозах Вэй Усяня сдерживали жалобы. Как только малые ордена получили такую возможность, они принялись обсуждать вызванные Советом волнения.       Вэй Цин мимоходом выдернула из Цзинь Цзысюня иглу, но ему все равно потребовалось еще несколько мгновений, чтобы снова обрести возможность двигаться. Она воспользовалась моментом, чтобы что-то прошептать ему.       Вверху, на стропилах, ворона проследила, как ее хозяин покидает залу, а сама осталась в безопасности наблюдать за сияющей троицей во главе зала. Хозяин хотел, чтобы она была осторожна, и она будет. Она будет его глазами там, где он не сможет увидеть сам.       В конце концов, без него она была бы по-настоящему мертва.              От автора:       «Ты не стоишь моих усилий», одна из моих любимых цитат Хиэй из Ю ЮХакушо.       Итак, я думала о персонажах, которые противопоставлены и поступают как отражения друг друга, и я поняла, что СШ и ЦЦС-2 похожи. Оба испытывают бессмысленные неприязнь и ревность к тем, кто более талантлив, чем они. СШ пытается подражать кажущемуся совершенству и так становится тенью. ЦЦС напротив пытается превзойти и выгорает. Оба не признаны своими воображаемыми «соперниками», фактически их признают не имеющими важности, и оба умирают от рук другого.       Знаете, я никогда не собиралась вызвать такую вспышку ярости ради остатков клана Вэнь, но это произошло само собой, поскольку с ними обошлись несправедливо в любом значении этого слова. Но это отвлекло от переговоров.              Хэдканоны:       ЦГШ: я размышляла о его семье и решила, что у его родителей была очень здоровая половая жизнь, результатом которой стало множество детей. ЦГШ унаследовал либидо от отца, исключая то, что его отец остепенился и просто провел много приятных часов со своей женой.       Аура темного искусства: ура! Больше информации как работает темная энергия! Это часть моего хэдканона о том, почему все продолжают утверждать, что ВИ изменился, в то время как мы видим, что в теле МСЮ он действует ровно так же, как и раньше. Да, затруднительные обстоятельства, горе и война вынудили бы его поступать иначе, но со слов других (ЛЧ и ЛХ, к примеру), он как будто стал совершенно другим человеком. Это ошибочное впечатление, так что я уверена, что восприятие было искажено инстинктивным страхом перед темной энергией. Потому что тело ВИ пропитано темной энергией, он не может полностью избавиться от вызывающей страх ауры. Призраки и зомби постоянно вызывают страх, и эта энергия точно такая же, так что это не так уж натянуто. Не важно, что ВИ делает, все, с кем он говорит, будут считать, что с ним что-то не то, хотя в действительности все не так.       Также, мы можем сказать, что он переигрывает в своем высокомерии (хотя, он некоторое время был высокомерен на вполне законных основаниях), так что никто и не подумает, что у него нет ЗЯ. Это не удивило бы меня, если он делал это, чтобы скрыть и что-нибудь еще.       У тела МСЮ таких проблем нет. Душа ВИ также пропитана темной энергией, но она находится внутри живого тела МСЮ. Вдобавок, ВИ-в-теле-МСЮ ограничивается только простыми трюками, для которых нужны скорее знания и искусность, чем чистая сила. В те моменты, когда он нуждается в силе, в любом случае он не может ее применить из-за Тигриной Печати.       Тело МСЮ не тронуто тьмой, но подобно тому, как выпустить воду из дамбы через трубы, ВИ все равно может направлять темную энергию из своей души через тело вовне в зависимости от того, что требуется. Но в самом теле ее остается не так много. Для сравнения, тело ВИ-как-Старейшины полностью пропитано ТЭ, и использовать ее значит открыть шлюзы, пусть и в контролируемом высвобождении. ВИ может изменить тело МСЮ, чтобы хранить в нем темную энергию, как это было со старым, но не собирается этого делать, потому что тогда вернутся старые проблемы.