Исток

      – Доброе утро, старейшина Вэй, – с улыбкой произнесла Шэнь Цзиньцзин, усаживаясь рядом с ним. Ее супруга элегантно устроилась напротив, а Вэй Цин завершила круг.       Вэй Усянь немедленно насторожился.       – Так. Что происходит?       – Но разве мы не можем просто поговорить с вами? – спросила Шэнь Шуи, слегка наклонив голову и улыбаясь улыбкой, которая могла принадлежать картине. Вэй Усянь понимал, почему столь многие были увлечены ею, когда она была моложе.       – Не при столь подозрительных обстоятельствах, – сказал он.       Обе супруги улыбались. Улыбка Шэнь Цзиньцзин была заметно более проказливой, чем ее жены. Вэй Цин не утруждала себя притворством и просто смотрела на него так, как делала всегда, когда готовилась поспорить с ним о чем-то. Теперь Вэй Усянь с подозрением вспомнил о том, что Цюнлинь с утра настоял на том, чтобы взять А-Юаня с собой после того, как они ходили посмотреть на нефрит. Но при чем тут супруги Шэнь?       Это о подготовке к созданию ордена? Он ведь уже согласился, что библиотека должна быть построена сразу после общего зала…       Вэй Усянь посмотрел на них ещё раз и убрал осколок черного нефрита, который он исследовал.       – Итак?       Они переглянулись.       – Старейшина Вэй, вы знали, что я нахожу мужчин такими же привлекательными, как и женщин? – спросила Шэнь Шуи. Она спрятала лицо за веером, единственный знак того, как неловко ей говорить о столь личных вещах.       Вэй Усянь моргнул, удивившись, с чего бы вдруг ей говорить ему о подобном. Она совершенно точно по-прежнему любила Шэнь Цзиньцзин. Или это о чём-то из её прошлого?       – Не знал, – признал он.       – А вы знаете, что кто-то может считать привлекательными оба пола? Не только противоположный, или только свой, как обрезанные рукава, но оба?       Вэй Усянь честно подумал об этом.       – Нет. Разве это не сбивает с толку?       – Именно, – Шэнь Шуи вздохнула.       – Для меня всегда привлекательными были только женщины, – сказала Шэнь Цзиньцзин. – Я рано осознала, что чувства, которые другие девушки питали к мужчинам, я испытываю к женщинам. Качества, которые, как я слышала, мужчины любили в женщинах; я поняла, что мне они тоже нравятся. Мужчины, которые пытались флиртовать со мной, просто заставляли меня чувствовать себя неловко, и чем навязчивее был флирт, тем более отталкивающими они выглядели. Но с моей женой такого никогда не было.       – Я считала мужчин привлекательными, и точно так же я видела привлекательными и женщин. Честно говоря, я бы никогда не заметила этого в себе, если бы не мой брат – сказала Шэнь Шуи. – Женщинам на роду написано быть красивыми и приятными глазу. Я считала, что совершенно нормально ценить их внешность так же, как девушки вздыхают по симпатичным мужчинам.       – Ваш брат? – переспросил Вэй Усянь. Ему было немногое известно о нем, но он знал, что Шэнь Шуи считала своего близнеца самым важным человеком в своей жизни наряду со своей супругой.       Шэнь Шуи кивнула.       – Мы всегда были намного более откровенны друг с другом, чем кто-либо еще в целом мире. Он понял, что мнение, которое складывалось у меня о таких вещах, было не до конца тем, что я на самом деле думала. Он тщательно обсудил со мной несколько сценариев, и мы выяснили, что мне нравились оба пола. Разумеется, мы пришли к выводу, что об этом ничего нельзя говорить. Я продолжила любоваться девушками, но ничего больше. Если бы я вступила в брак, то только с мужчиной, и никто бы никогда не узнал, что я не такая как все. Мы своими глазами видели отношение к обрезанным рукавам. В борделе, где мы родились, был мужчина-обрезанный рукав. Он был очень милым, и мы звали его дядюшкой. Мой брат всегда называл его глупцом, потому что он был немного романтичным. Другие работники любили его, но хозяин и… другие плохо относились к нему.       Вэй Усянь нахмурился. Он никогда не знал, как окружающие относились к обрезанным рукавам, отчасти потому, что и не думал о них. Они чаще встречались в историях, чем в реальной жизни. Он вполне допускал, что мог бы столкнуться с ними и не понять этого, потому что они скрывали свою природу. Никто никогда не узнал бы о супругах Шэнь, если бы они открыто не демонстрировали свои чувства.       – Вы же знаете, что я никогда не позволю, чтобы здесь с кем-то плохо обращались из-за таких вещей, верно?       Они улыбнулись ему.       – Ну, конечно, – сказала Шэнь Цзиньцзин. Когда она улыбнулась, ее глаза ярко засияли, – Это самое безопасное и самое открытое место из всех, где мы были. И мы так счастливы. Вы даже не представляете, что это значит для нас.       Вэй Усянь почувствовал смущение от того, каким серьезным и честным был ее голос.       Вэй Цин неловко пошевелилась.       – Ну… обо мне ты знаешь, – тихо и почти смущённо сказала она. – Ничто из этого меня не интересует. Секс кажется неприятным. Я видела жёлтые трактаты, и они навевают на меня скуку. Бывает, мужчины флиртуют со мной, и… все, как сказала тетя Цзиньцзин: я просто чувствую себя неловко. Я имею в виду, мне нравится, когда мне говорят, что я красивая, но целоваться это странно, а всё прочее просто отталкивающе. Я ничего такого не чувствую. Я думала, не обрезанный рукав ли я, но женщины меня тоже не привлекают. Я просто ни в ком не заинтересована. Мой наставник говорил мне, что у людей разный интерес к сексу. Иногда это зависит от их опыта, или эмоциональной связи, или привлекательности и пола, конечно же. Я просто… не заинтересована. Ни в чем. Поэтому я планировала никогда не выходить замуж и не сталкиваться с необходимостью выполнять «супружеский долг».       Вэй Усянь медленно кивнул. По оговоркам и намёкам Вэй Цин он давно догадался, что она не испытывает подобных чувств, но так откровенно она говорила на эту тему впервые.       – Если ты не хочешь выходить замуж, то и не надо, – сказал он ей. – Но я хотел бы спросить тебя вот о чём: ты когда-нибудь хотела детей?       Вэй Цин подумала, потом пожала плечами.       – Может быть. Я никогда всерьез не думала об этом. Мне казалось, что это то, чего я не могу иметь, поскольку сама мысль о… все равно это не то, через что я хотела бы пройти, даже ради ребенка. К тому же я практически вырастила А-Нина. Наши родители не прикладывали к этому много усилий. Мне кажется, этого достаточно. Ну, и разные племянники и племянницы, которые могут у меня появиться.       – И ты всегда можешь усыновить кого-то, – указал Вэй Усянь.       – Этот вариант требуется хорошенько обдумать. Но прямо сейчас я не хочу ничего менять. Возможно, в будущем будет по-другому… ну, посмотрим, – ответила Вэй Цин.       Вэй Усянь понимающе кивнул.       – Итак… не то что бы это было не интересно, но зачем вы говорите мне все это? – полюбопытствовал Вэй Усянь.       – А-Ин… ты когда-нибудь думал, что ты можешь быть, как тетя Шу? – спросила Вэй Цин.       – Что? – удивился Вэй Усянь. – В смысле?       – Что вы можете испытывать влечение и к мужчинам, и к женщинам, – объяснила Шэнь Шуи. – И только не говорите, что вы бы знали. Временами в таком трудно признаться даже себе самому, особенно, если вы следуете представлениям общества о «нормальности» в большинстве вопросов.       Вэй Усянь нахмурился. Он как раз собирался сказать, что заметил бы, если бы испытывал влечение к другим мужчинам.       – А-Ин, так думаем не только мы, – сказала Вэй Цин. – Цзян Яньли обмолвилась, что она и ее другой брат задавались вопросом, не привлекает ли тебя некий мужчина.       – Что, серьезно? Почему они не спросили меня сами? – пораженно спросил Вэй Усянь.       – Цзян Яньли не столь уж многому была свидетелем. И ты действительно готов обсуждать подобное с Цзян Ваньинем? Цзян Яньли спросила мое мнение, и я обещала ей, что мы поговорим с тобой на эту тему. Это не значит, что они осуждают тебя за это или что-то ещё. Они просто любопытствуют и беспокоятся, что ты можешь не знать, – сказала Вэй Цин.       Вэй Усянь беспокойно заерзал. Либо он случайно проявил эмоции, которых на самом деле не испытывал… либо он даже не осознавал эту свою сторону, которая оказалась довольно очевидной. Оба варианта его раздосадовали.       – Если вы считаете, что я сам себя не знаю, как вы планируете подтвердить такое? – спросил Вэй Усянь.       – Я рассказала вам, как я сама осознала, не так ли? Мы сделаем для вас то же, что мой брат сделал для меня, – сказала Шэнь Шуи. Несмотря на свои слова, она с тоской поглядывала на тропинку, как будто хотела заниматься чем угодно, вместо участия в этой беседе. Она осталась сидеть, хотя ее веер, сделанный Вэй Усянем вместе с веером Вэй Цин, скрывал ее непроницаемое лицо, как будто она хотела спрятаться.       – А что он сделал? – Вэй Усянь уже успел забыть.       – Разные сценарии, – голос Шэнь Шуи был прохладным. – Нам нужно, чтобы вы поразмыслили о них искренне и разобрались, какие чувства они в вас вызывают. Нам нужно, чтобы вы сохраняли объективность и не делали скоропалительных выводов, чтобы то, о чем мы говорим, было возможно. Не заставляйте себя, но и не отмахивайтесь от того, что вы можете чувствовать. Нам просто нужно, чтобы вы сами разобрались с тем, что вы почувствуете.       Вэй Усянь неуверенно переводил взгляд с одной на другую.       – Ну… хорошо, – согласился он. Он подумал, что у Шэнь Шуи есть лицо для любой ситуации, но если бы старшей женщине пришлось сейчас придумывать и описывать эти ситуации, она умчалась бы стрелой, и не остановилась, пока не оказалась в Цишань.       – Прекрасно! – оживилась Шэнь Цзиньцзин и вытащила из-за спины книгу.       Вэй Усянь смущенно принял ее и обнаружил, что это был сборник буддийских сутр.       – Это же порнушка, да? – он очень старался выглядеть невозмутимым.       – Ага!       Шэнь Шуи, видя такое бесстыжее поведение супруги, полностью спряталась за веером.       – Где вы достали эту книжку? – Вэй Цин уставилась на Шэнь Цзиньцзин.       – О, в одной частной библиотеке в Безночном городе. Было похоже, что кто-то почему-то зашвырнул ее в угол, – объяснила та.       Вэй Усянь тут же представил себе, как какой-нибудь бедняжечка адепт Ордена Лань взял эту книжицу, пролистал ее и отбросил со смущенным покрасневшим лицом. Эта воображаемая сцена заставила его рассмеяться. Он вспомнил, как однажды подсунул Лань Ванцзи почти такую же книжку. Как ни удивительно, та тоже была оформлена как сборник сутр.       Чувствуя себя спокойнее после смеха, Вэй Усянь открыл книгу. Ему стало интересно, как будет выглядеть проверка жёлтым трактатом. Может, они попросят его сосредоточиться на изображениях мужчин вместо женщин. Шутка. В любой жёлтой книжке картинок с женщинами куда больше.       Впервые с тех пор, как ему случилось открыть запретную книжку, Вэй Усянь почувствовал как жар прилил к его щекам.       Ох.       Так вот как.       Это был сборник с обрезанными рукавами.       Что?       А вот тут довольно подробно прорисованы мышцы…       Куда они это суют?..       Вэй Усянь кашлянул и закрыл книгу.       – Ладно, мне понятна ваша точка зрения, – сказал он.       – Быстро, – сказала Шэнь Цзиньцзин. – Я думала, нам понадобится больше времени.       – Так вот, знаешь ли ты, что большинство гетеросексуальных мужчин были бы смущены или обеспокоены, а не заинтересованы этим? – подозрительно спросила Вэй Цин, желая убедиться, что Вэй Усянь все понял.       Вэй Усянь кивнул. Было ощущение, будто эта книга заново открыла для него понятие запретного. Ему хотелось, чтобы дамы ушли, и он мог пролистать ее более внимательно.       – Обеспокоены? – переспросила Шэнь Шуи.       – Это странно, – с нажимом произнесла Вэй Цин. – Все подобное чтиво неправдоподобно. Большинство тел так не выглядят.       – Думаю, та, что мы дали старейшине Вэй, очень странная, – сказала Шэнь Цзиньцзин.       – Ну, это же просто фантазии художника, не связанные с реальностью, – указал Вэй Усянь. Он снова пролистал книгу. – Хотя, мне кажется, этот художник зациклен на размерах. Почему все мужчины, – ему нужен другой термин, вместо «играет женскую роль», – в принимающей позиции по сравнению со своими партнерами более тощие и мелкие?       Все четверо пожали плечами.       – Итак, всё же мужское тело привлекает вас так же, как и женское? – выдавила из себя Шэнь Шуи.       Вэй Усянь представил себе, что целует девушку, прижимая к себе ее условное нежное тело. Да, это определенно привлекательно. Затем он подумал о поцелуе с мужчиной. Представлять было тяжело, потому что раньше он никогда о таком не задумывался. Вровень с ним по росту, с твердой мускулатурой и широкими плечами и… ладно, по-прежнему привлекательно!       – Да, – Вэй Усянь неверяще тряхнул головой. – И мужское тоже. Я никогда бы не подумал, что кому-то могут нравиться оба пола, если, конечно, этот кое-кто не извращенец. Может, я и в самом деле просто извращенец.       – Мне нравятся оба, – с вызовом произнесла Шэнь Шуи. – Я тоже извращенка?       – Понятия не имею, – протянул Вэй Усянь, глядя на нее с искрами озорства в глазах. – Говорят же, что в тихом омуте… ой!       Шэнь Шуи кинула в него веером.       Шэнь Цзиньцзин хихикнула.       – Вообще, если дать ей время, чтобы перестать сдерживаться и начать наслаждаться…       – Цзиньцзин! – почти взвизгнула Шэнь Шуи. Вэй Усянь присвистнул.       Пока он смеялся, кое-что пришло ему на ум.       – Эй! Вы сказали, что затеяли все это по какой-то причине. Из-за чего?       – Сначала скажите, – вмешалась Шэнь Цзиньцзин, пока никто не ответил. Она озорно прищурилась, – какой мужчина, по-вашему, самый привлекательный из всех, кого вы встречали?       Ему потребовалась лишь секунда.       – Ну, конечно же, Лань Чжань, – кивнул Вэй Усянь, весело улыбаясь своим воспоминаниям. – К тому же, выводить его из себя так забавно!       Остальные уставились на него, ожидая, когда до него дойдет.       Вэй Усянь озадаченно моргнул.       – Что?       Они одарили его многозначительными взглядами.       – Что? – Вэй Усянь занял оборонительные позиции.       – Вы лююююбите его, – пропела Шэнь Цзиньцзин.       – Что? – Вэй Усянь было рассмеялся, но замолк, когда никто не поддержал его.       – Что?!       Вэй Усянь подумал о Лань Чжане. Потом подумал еще немного.       О, черт.       – Что?.. – повторил он в изумлении.       – И на этом наша работа закончена, – Шэнь Шуи поднялась с земли, отряхнула полы своей одежды от воображаемой грязи и обвела всех строгим взглядом. – Этого никогда не было, и вы никогда не посмеете заговорить со мной на эту тему снова.       Она подхватила свой веер и быстрым шагом, который почти не выглядел бегом, пошла вниз с холма.       – Она не это имела в виду, – успокоила их Шэнь Цзиньцзин и похлопала по руке ошеломленного Вэй Усяня. – Если вам понадобится выговориться, вы знаете, где мы живём. Только сперва постучите.       Поднявшись, Шэнь Цзиньцзин последовала за своей супругой в более веселом темпе.       – Что? – фальцетом вырвалось из его горла. Он повернулся к Вэй Цин и взглянул на нее умоляющими глазами.       Спаси меня! говорил этот взгляд.       Вэй Цин закатила глаза.       – Всё же было в порядке, когда мы говорили о привлекательности в общем, а теперь, когда мы заговорили о конкретном человеке, ты вдруг перевозбудился, – сказала она.       – Нет, – открестился Вэй Усянь, все еще ошеломленный, – это не может быть правдой.       – Почему нет? – спросила Вэй Цин, как будто это был довольно интересный исследовательский вопрос.       – Потому что Лань Чжань… – Вэй Усянь беспомощно взмахнул руками. – Лань Чжань. Кто бы им не восхищался? Он слишком хорош для…       – Для объекта романтических чувств? – продолжила Вэй Цин.       – Да! – Вэй Усянь кивнул. – Стой – нет! Да? Я не знаю…       Вэй Усянь зарылся лицом в ладони. Его щеки горели, а сердце стучало, как сумасшедшее.       – Тебе нравится быть с ним, – сказала Вэй Цин. – Я заметила это на обратном пути. Даже при том, что все были в напряжении, и ты постоянно раздражался из-за этого, ты все равно смеялся и улыбался ему чаще, чем кому бы то ни было.       – Ну да, – сказал Вэй Усянь в ладони. – Он всегда так забавно реагирует.       – Он почти ни на что не реагирует, – категорично заявила Вэй Цин.       – Ты просто не замечала, – задорно сказал Вэй Усянь, опуская ладони. – Я понял недавно, что когда он смущён, вместо лица у него краснеют уши…       Вэй Цин не сводила с него острого взгляда. Под этим взглядом хотелось свернуться клубком, зашипеть и цапнуть ее когтями, а затем убежать, как убогий помоечный кот, чтобы защитить свое мягкое пузико.       – Он, ну… стал более стойким к моим поддразниваниям, так что теперь вынудить его смутиться стало еще более сложной задачей, – попытался оправдаться он.       – Да-да, – невозмутимо отозвалась Вэй Цин.       – Однажды я так довел его, что он даже повысил голос!       – Мои поздравления.       – К тому же, он и в самом деле теперь меня слушает, – Вэй Усянь с упорством, достойным лучшего применения, продолжил рыть себе яму. – Раньше он всегда пытался игнорировать меня, что бы я ни делал.       – Тебе приходилось слышать выражение «дергать девочек за косички»?       – А?       – Мальчики, как правило, юные и недоразвитые, тянут девочку за волосы и пачкают их чернилами, потому что им нравится эта девочка, и они хотят, чтобы она заметила их. Даже таким дурацким способом. По крайней мере, девочка обращает на них внимание, – бесстрастно пояснила Вэй Цин. – Разве не похоже на то, что ты делаешь?       – Это… – Вэй Усянь чуть не запаниковал. Одно дело в теории понимать, что тебя кто-то привлекает. Совсем другое осознать, что тебя в самом деле тянет к кому-то конкретному.       – Мне не нравится Лань Чжань! – взорвался он. Он суматошно огляделся, не подслушивает ли кто.       – Почему нет? – мягко сказала Вэй Цин, отзываясь на его панику.       – Потому что я не хочу интересоваться кем-то так, я не понимаю этого и не понимаю, почему людям это нравится. И Лань Чжаню я так не нравлюсь, так какой в этом смысл! – выпалил Вэй Усянь.       – Ты не можешь контролировать чувства, – произнесла Вэй Цин. – Ты либо чувствуешь, либо нет. Ты не контролируешь, будут они развиваться или нет, или какими сильными они будут. Все, что ты можешь, это решить, как с ними поступить. Ты не можешь контролировать ни Лань Ванцзи, ни его чувства. Он не может контролировать свои чувства. Тебе нужно решить, что делать с этим знанием, А-Ин.       Вэй Цин смягчилась еще больше, видя, что её приемный брат вот-вот начнёт задыхаться от волнения.       – Мне жаль, но я не думаю, что это будет легко. Все хорошо. Ты не обязан ничего делать с этим. Не сейчас. И никогда, если посчитаешь, что так тебе будет лучше. Договорились? У тебя всегда будем мы.       Призвав на помощь годы опыта в воспитании младшего брата вместо их постоянно отсутствующих родителей, она подсела ближе к Вэй Усяню и привлекла его в объятия. Пару минут спустя он успокоился и прекратил дышать так тяжело. Наконец, он слегка выпрямился, и уткнулся лбом ей в плечо.       – Что заставляет тебя думать, что он не может любить тебя так? Ты уверен, что ему не нравятся мужчины? – тихо спросила Вэй Цин, поглаживая его волосы, что, как поведала ей Цзян Яньли, лучше всего его успокаивало.       – Хах, – Вэй Усянь издал легкий смешок. – Я не думаю, что он вообще в ком-то заинтересован. Он всегда вел себя так, будто вещи такого рода неприемлемы, и избегал всего, с ними связанного. Не только жёлтые картинки и всё такое. Он раздражался даже от самого легкого флирта.       – Ты флиртовал? Тебя отправили туда учиться, а не флиртовать!       – Ну, спасибо! Это было после учёбы. Знаешь, однажды я спросил нескольких девушек, не думают ли они, что Лань Чжань красивый? Они сказали, да, конечно. «Даже красивее тебя», вот что они сказали. И это правда: он один из немногих, кто выглядит лучше меня. Он намного красивее. Но он с таким раздражением посмотрел на меня! Это ведь ему сделали комплимент! Почему он разозлился?       Вэй Цин пожала плечами. Ей это было неинтересно. Она бы точно не возражала, если бы кто-то назвал ее более красивой, чем какая-нибудь красавица.       – Некоторые люди непостижимы, – глубокомысленно заметила Вэй Цин.       Один из непостижимых людей, сидящий рядом с ней, согласился.              Немного времени спустя появилась группа дознания и с нею Лань Ванцзи. Вэй Усянь, который решил игнорировать странные чувства, заметил, что его глаза инстинктивно прикипели к невозможно прекрасной белой фигуре еще до того, как тот заговорил с ним.       Мулань, смеющаяся над ним издали, ситуацию не улучшила. Совсем.              Вэй Усянь покинул хижину Бабули вместе с А-Юанем, надеясь, что с пожилой женщиной все будет хорошо. У Мулань как раз случился перерыв в шпионской работе. Одна из лошадей обязалась наблюдать за следователями, когда они выйдут.       Поэтому Вэй Усянь с сыном решили найти птицу. Следуя за туманным ощущением «где-то здесь», Вэй Усянь направился к группке пожилых мужчин, собравшихся вокруг стола перед мастерской Гу Ляня. Сам Гу Лянь выглядел до странного довольным.       Вэй Усянь бросил только один взгляд на то, что было на столе, и все, что он мог сказать по этому поводу, было:       – Зачем?       – Как здорово! – закричал А-Юань.       Мулань выглядела весьма самодовольной для дохлой вороны. Каждая ее лапа взгромоздилась на миниатюрную тележку. У каждой тележки было по четыре крошечных колесика. Она важно объехала весь стол, похваляясь умением «скользить» в пародии на ходьбу.       – Потому что мы можем, старейшина Вэй, – торжественно провозгласил Четвертый Дядюшка. – Потому что. Мы. Можем.       – Ты можешь летать, – сказал Вэй Усянь Мулань.       – А мы можем ходить, – отозвался кто-то еще. – Это не значит, что мы не можем кататься на коньках или ездить в телегах.       Сосед одобрительно хлопнул говорящего по спине. Мулань каркнула.       – А-Чэн прав: ты разбалована, – сказал Вэй Усянь. А-Юань захихикал рядом с ним.       Мулань послала ему множество образов того, как Цзян Чэн скармливает ей кусочки мяса и гладит ее.       – Конечно же, он так делает, – ворчал Вэй Усянь, – и он говорит, что это я ее разбаловал. Гребаный любитель животных.       Раздался смех. Мыслеобразы Мулань при контакте с кем-то, кто не был Вэй Усянем, в лучшем случае были размытыми, но их хватило, чтобы сказать, что она общалась.       Глупая птица.              Ну ладно. Ситуация складывалась нелепая.       В прошлом, когда Вэй Усянь хотел подружиться с Лань Ванцзи, тот избегал его и только наблюдал издали суженными в подозрении глазами. Во время Падения Солнца, всякий раз, когда Вэй Усянь хотел объяснить, что он знает, что делает, спасибо-тебе-большое, вместо этого быстро начинался спор, в нескольких случаях переросший в столкновение.       Теперь же, когда Вэй Усянь решил избегать Лань Ванцзи и связанных с ним непонятных чувств, Лань Ванцзи счел, что лучшее место для работы было рядом с Вэй Усянем.       Это выбивало из колеи.       И было так мило.       Но чаще расстраивало.       У твоей маски есть другая сторона? Ему хотелось выкрикнуть это прямо в невозмутимое прекрасное лицо.       Вэй Усянь совсем ничего не мог поделать с Лань Ванцзи, деликатно сидящим поблизости и во всем остальном бывшим тихим и ненавязчивым. Лань Ванцзи не делал ничего плохого. Он не пытался подглядывать в записи Вэй Усяня или сделать что-то в том же духе. Он просто был… рядом. Каждый день.       И он начал отвечать Вэй Усяню, когда тот увлекался и начинал произносить какие-то вопросы вслух. Ничего особенного: мгм да хм, но…       Это и в самом деле было мило.       Вэй Усянь знал, что будет скучать по присутствию Лань Ванцзи, когда он уйдет.       Те дни, когда А-Юань оставался и играл между ними, были одновременно и самыми лучшими, и самыми худшими.       Лань Ванцзи выглядел таким растерянным, держа в руках игрушки А-Юаня и слушая его болтовню. Вэй Усяня разрывало надвое от смеха и умиления от одного только взгляда. Особенно, когда Лань Ванцзи заметил, что Вэй Усянь наблюдает; его уши покраснели, и он замер как изваяние.       Когда они вот так втроем собирались вместе, то были похожи на семью.       – А-нян, – как-то сказал А-Юань, потянув его за рукав, – Богатенький Братец останется?       – Нет, у него есть важные дела за пределами горы.       – Ой. А он вернется?       – Если захочет.       – А-нян… а «отец», это как?       Вэй Усянь замер, услышав это. Он совсем не помнил, каким был Вэй Чанцзэ. В какой-то мере отца заменил ему Цзян Фэнмянь, но это совсем не то же самое, что настоящий отец. К тому же, как бы Вэй Усянь ни радовался отеческому отношению Цзян Фэнмяня, он не мог не думать о Цзян Чэне, который всегда немного мрачнел от таких встреч.       – Я не помню, – признался Вэй Усянь. – Кто-то, кого ты уважаешь; кто присматривает за тобой и направляет тебя, когда ты в этом нуждаешься.       – А-нян говорил, что отец это тот, у кого золото.       – Ох… – Вэй Усянь почти почувствовал, как дернулась жилка на лбу. – Тебе лучше не вычеркивать меня из категории отцов из-за денег.       Вэй Юань смущенно заморгал. Решив, что это одна из тех бессмыслиц, на которые временами горазд его мать, он продолжил:       – А-нян ещё говорил, что отцы строгие. Они устанавливают правила.       – Ну… не всегда, – Вэй Усянь подумал о дяде Цзян и госпоже Юй.       – Это как когда Богатенький Братец говорит А-Юаню правильно сидеть во время еды? – голос Вэй Юаня был тихим. Он явно сомневался, стоит ли спрашивать такие вещи.       Вэй Усянь глянул на своего смущенного сына.       – Может быть. Думаешь, он как отец?       – Я не знаю.       Вэй Усянь уселся как подобает и потянул А-Юаня себе на колени.       – Родители действуют сообща, – медленно сказал Вэй Усянь, опираясь на свои смутные воспоминания. – Растить ребенка нелегко. Даже если дети такие же хорошие, как ты. Матери и отцы прикрывают друг друга и уравновешивают слабость и силу друг друга. Они дают советы, примеры… строгие ограничения и заботливую поддержку. Делать все это в одиночку изнурительно, тяжело и трудно.       – А-нян совсем один, – А-Юань глядел обеспокоенно.       – Ну что ты, я не один, – успокоил его Вэй Усянь. – У меня, может, и нет никакого «отца» для тебя, но я не один. У меня есть твои тетя, дядя, бабушка и все остальные. У тебя такая большая семья, А-Юань. Ты никогда не будешь один или без поддержки, пока все мы рядом с тобой. Есть у нас отец или нет.       – Дядя сказал, что ты можешь взять сюда еще детей, – пробурчал А-Юань, уткнувшись лицом в его одежды. – Ты будешь и их родителем тоже?       – Сомневаюсь, я буду просто учителем. Может, кем-то вроде дяди, – сказал Вэй Усянь. – В Курганах достаточно людей, которым понравится воспитывать детей.       Но эта беседа породила в Вэй Усяне фантазии о несбыточном. Лань Чжань остается в Курганах, помогает, играет с А-Юанем и пытается навязать некоторые из тех строгих правил, с которыми он вырос. Но, даже если произойдет такое чудо, сможет ли Лань Ванцзи быть счастливым, оставаясь в этом месте?       – Тетя Шу сказала, что у вас могут быть трудности в привыкании к Горе, – однажды он решил затронуть эту тему. А-Юань в тот день помогал со стиркой под приглядом Бабули.       Лань Ванцзи прекратил свою работу и поднял на него глаза.       – У остальных были кошмары и беспокойный сон, – сообщил Лань Ванцзи.       – У остальных? Не у тебя?       – У меня не было кошмаров, – Лань Ванцзи покачал головой. – Мой сон был несколько беспокойным, но это быстро прошло. Я ел выращенную здесь еду. Мне сказали, что это поможет.       – Так и есть, – согласился Вэй Усянь. Но не так быстро. Это интересно, стоит разобраться подробнее.       – Это место, – задумчиво сказал Лань Ванцзи, тщательно подбирая слова, – твой дом… удивительно красив. Учитывая его историю.       Вэй Усянь оказался захвачен врасплох его словами. В груди у него потеплело. До сих пор он и не знал, насколько ему необходимы эти слова. Насколько ему было нужно услышать их от тех, кем он дорожит и кого ценит.       – Это не Облачные Глубины, – пробормотал он.       – Нет, – согласился Лань Ванцзи. – Но это не умаляет его красоты.       Сознание Курганов было еще недостаточно развито, чтобы обращать внимание на чувства тех, кто жил здесь, если это не Вэй Усянь. Курганы пребывали в состоянии медитации, похожей на сон, ощущая возникающие эмоции, и становились более внимательными только из-за действий Вэй Усяня, или когда происходило нечто значительное. Хотя пока то, что Курганы считали значительным, в основном сводилось к приходу и уходу Вэй Усяня и вторжению посторонних.       Несмотря на это, Вэй Усянь знал, как приятно им будет услышать такое, и напомнил себе позднее показать эти воспоминания горе.       Ну, в этот раз гора была не единственной, кто оказался доволен этим взаимодействием.       Ох, Лань Чжань, ты хоть знаешь, что делаешь со мной?              Расследование постепенно подходило к завершению, когда Вэй Цин пришла к пещере Фу Мо. Она выглядела очень обеспокоенной и нервничала. Вэй Усянь держал в руке небольшой резак и что-то вырезал на черном нефрите.       – Что случилось? – спросил Вэй Усянь, как только заметил её. Вряд ли что-то незначительное заставило бы опытную целительницу так выглядеть.       – Где группа дознания? – спросила Вэй Цин.       Вэй Усянь быстро сверился с Мулань.       – В полях. Цзецзе, что-то не так?       – Все нормально, – с нажимом произнесла Вэй Цин, как будто вместо этого хотела сказать «все не так!». – Когда они уйдут?       – Примерно через неделю, – ответил Вэй Усянь, соображая, что могло так её обеспокоить.       Вэй Цин резко выдохнула. Она быстро огляделась, проверяя, был ли кто рядом, потом повернулась к нему и выпалила:       – Чан Тин беременна!       Кто? было первой его мыслью.       – Беременна? – поразился Вэй Усянь. – Стой, это ведь та крохотная швея? Жена Чан Цзянь…       – Чан Цзяньхуна, да. Можно подумать, ты помнишь имя того, кто готовит тебе еду, – Вэй Цин немного пришла в себя и закатила глаза. – Да, эта Чан Тин.       – Хорошо, – Вэй Усянь был осторожен в подборе слов. – Полагаю, это требует от нас некоторых подготовительных действий, если мы собираемся обзавестись младенцем в Курганах. Но почему ты так паникуешь?       Вэй Цин сгребла его ворот в кулак и слегка встряхнула.       – Ты вообще знаешь, что беременность делает с женщинами? Насколько это опасно? И для матери, и для хрупкой новой жизни?       Как мужчина, который если и находился рядом с беременной, то не более пяти минут, Вэй Усянь с полной уверенностью мог сказать, что нет, он понятия не имел ни о чем, связанным с беременностью, младенцами и всем сопутствующим.       Разве это не сперва папапа, потом женщина становится больше, происходят роды, и потом у тебя есть красная сморщенная штука, которая вечно плачет?       – Цзецзе, а тебе приходилось раньше принимать роды? – осторожно спросил Вэй Усянь.       – Однажды, – на лице Вэй Цин появилось загнанное выражение. – Таз, А-Ин, и…       Вэй Цин содрогнулась.       Вэй Усянь пребывал в замешательстве. Какое отношение ко всему этому имел таз…? Кстати, если задуматься, как ребенок вообще появляется на свет?       – Лаи Ай – повитуха, большое спасибо сраной богине милосердия, она как раз говорит сейчас с Чан Тин. Нам понадобятся кое-какие травы и принадлежности. Возможно, вызвать еще одну повитуху, на всякий случай. В Илин есть одна. И есть некоторые вещи, о которых следует побеспокоиться уже сейчас. У Чан Тин был раньше выкидыш из-за стресса. И они беспокоятся о том, как темная энергия повлияет на плод.       Выражение на лице Вэй Цин все еще было загнанным, тем не менее она выжидательно смотрела на него.       Верно, он должен… организовать это.       – После того, как следователи уйдут, ты можешь спуститься переговорить с илинской повитухой и собрать все необходимое. По возможности, мы позаботимся, чтобы Чан Тин не волновалась. Что касается темной энергии, об этом действительно стоит беспокоиться? Все в порядке, включая А-Юаня. Я думал, не было никаких негативных эффектов?       – Это касается нормальных взрослых и ребёнка, уже пережившего первые крупные вехи своего развития. Развитие плода – процесс более тонкий. Богатый духовной энергией климат вроде клановых жилищ ордена способствуют увеличению шанса того, что ребенок станет обладателем сильного золотого ядра. Какой результат даст темная энергия? Поспособствует рождению природного темного заклинателя?       Вэй Усянь чуть не спросил, что в этом плохого, пока не вспомнил о некоторых своих трудностях. А потом подумал, что, если это будет перенесено на ребенка. Хуже, младенца.       Ургх.       – Я поговорю с Курганами и исследую энергию, проникающую в… плод, – сказал Вэй Усянь. – Чан Тин может поговорить с другими нашими женщинами, кто уже имел такой опыт, верно? Я уверен, А-цзе не будет против помочь советом.       – У нас есть и другие матери… бывшие матери. Я скажу тете Чан о твоем предложении. А-Ин, ты понимаешь, сколько всего может пойти не так с беременностью?       – Нет, но я уверен, мы справимся, – обнадеживающе сказал Вэй Усянь. – Все помогут. У Лаи Ай есть опыт, мы можем спросить и мнения илинской повитухи, и у тебя все будет хорошо. Верно? Ты уже проводила экспериментальную операцию с более высокими рисками, так? У тебя есть и знания, и опыт.       Вэй Усянь похлопал по своей груди, напоминая ей, что и он когда-то оказался под ее ножом.       – Все будут в порядке, и через девять месяцев среди нас появится пронзительно вопящий малыш и будет будить нас в любое время дня и ночи.       – Восемь месяцев, – раздражительно поправила его Вэй Цин. – Срок беременности около месяца.       Вэй Усянь похлопал ее по спине, и она позволила ему обнять себя.       – С ней все будет хорошо.              Женщина поднималась по улице Юньмэна прямо к толстым деревянным воротам, ведущим в Пристань Лотоса. На ее поясе висел меч, указывая на то, что она была заклинательницей. Одежда ее была потрепанной и не имела никаких особых знаков, что само по себе говорило о том, что она была странствующей заклинательницей. Несмотря на это, она шла с высоко поднятой головой. Она не была хрупким цветком, чтобы быть обеспокоенной странствиями в одиночку, не важно, насколько красивой она была с виду.       У нее была цель.       Множество внимательных глаз заметили, что она слегка занервничала и забеспокоилась, когда дошла до распахнутых, оставленных без стражи ворот. Однако, это не вынудило ее замедлить свой шаг.       Она медленно переступила порог. Отсутствие стражи, напротив, вынудило ее быть более осторожной.       – Добро пожаловать, гостья, чем мы можем помочь вам? – прозвучал вежливый вопрос. Адепт Юньмэн Цзян был молод, но оценил женщину вполне профессионально.       Странница учтиво поклонилась.       – Я пришла, чтобы попросить взглянуть на список людей, проживающих с Вэй Усянем в Курганах, – вежливо сказала она.       Чу Пин был удивлен. Что за необычная просьба. Но это не значило, что он не знает, как поступить.       Он вернул гостье поклон и проводил ее в покои, где она могла бы подождать. По пути к хранилищу документов он послал своего друга сообщить Главе Ордена. В хранилище он попросил необходимый документ и подождал, пока ворчливый архивариус, наконец, принес требуемое.       Гостья выглядела так, словно силком заставляла себя оставаться спокойной. Кончиками пальцев она теребила то край одежды, то украшенный искуссной вышивкой мешочек для трав. Как только адепт вернулся, она поднялась, ее глаза прикипели к свитку.       Но, прежде чем он смог передать ей документ, вошел Глава Ордена Цзян. Женщина с трудом отвела взгляд от списка, чтобы учтиво поприветствовать его.       – Это ты, – удивленно произнес Цзян Ваньинь. Чу Пин моргнул. Он знает ее?       – Вы помните меня? – не менее удивленно спросила женщина.       – Ты вступилась за моего брата, – Цзян Ваньинь окинул ее бесстрастным взглядом. – В твоих речах было больше смысла, чем у многих других на том совете. Большинство из них желали только скандала и сплетен. Я никогда не благодарил тебя за это.       И Цзян Ваньинь неожиданно поклонился странствующей заклинательнице. Она замотала головой.       – Это… было только злосчастное стечение обстоятельств, Глава Ордена Цзян, – тактично сказала она.       – Как ты справляешься после того, как покинула свой орден? – спросил Цзян Ваньинь.       – Ходить на ночные охоты в одиночку довольно рискованно, но и результат гораздо выше, чем я могла ожидать, – сказала она. – Прошу простить меня, Глава Ордена Цзян. Юньмэн был относительно неподалеку, и я подумала, что смогу посмотреть, если…       Она замолчала, не в силах выразить обуревающее ее беспокойство.       – Бывшие Вэнь? Живущие в Курганах? – Цзян Ваньинь посмотрел на Чу Пина и протянул руку за списком.       – Это долгая история, – сказала женщина, снова кинув на список нервный взгляд. – Очень долгая. Видите ли, моя кузина вышла замуж за мужчину из клана Вэнь. Когда мы были в том… дисциплинарном лагере. Я не смогла найти ни следа ее во время Падения Солнца. А потом, я не могла посетить Цишань из-за моего бывшего ордена и Ланьлин Цзинь. Так что я не знаю, может быть… И вот я слышу все эти вещи о людях, которым Вэй Усянь помог на тропе Цюнци, и что есть список. И потому я подумала, что может быть… я должна проверить! На всякий случай.       Цзян Ваньинь кивнул и протянул ей список.       – Надеюсь, ты найдешь ее, – сказал он. Затем повернулся к Чу Пину. – Позаботься о ней.       Чу Пин кивнул и поклонился. Цзян Ваньинь резко дернул подбородком и ушел.       Женщина опустилась на сиденье, продолжая глядеть на свиток, но не решаясь развернуть его.       Она боится, вдруг понял Чу Пин. Боится надежды. Боится ее крушения. Единственные выжившие из того проклятого Ордена живут в Курганах. Если ее кузины там нет…       Наконец, странница решилась и развернула свиток. Ее палец заскользил вниз по списку имен.       Это был напряженный момент. Чу Пин надеялся и молча молился, что она найдет ту, кого ищет.       Наконец, женщина испустила прерывистый вдох и потерла глаза. Когда она отняла руки от лица, Чу Пин увидел ее улыбку. Неверяще улыбаясь, она смотрела на свиток.       – Ло Ялин, – с облегчением прошептала она. – И Ло Чэнь тоже. Ее муж сделал это. Ох, спасибо небесам.       Мгновение она смотрела в пространство, а по ее щекам катились слезы радости, а потом уткнулась лицом в ладони.       – Он спас и тебя тоже, да, Ялин? – услышал он, как она шепчет сама себе.       Она поднялась и свернула свиток. Поклонилась Чу Пину и передала ему свиток обратно.       – Благодарю, – сказала она. Вздрогнув от неожиданно резкого движения, Чу Пин подхватил свиток. – И передай мою благодарность Главе Ордена Цзян. Прошу простить, но теперь я должна как можно скорее отправиться в Илин.       – Конечно, – сказал Чу Пин. Длительные тренировки помогали ему говорить вежливо не особо задумываясь. – Молодая госпожа!       Женщина, стоя на пороге покоев, обернулась. По ее виду было видно, как сильно ей не терпится уйти, но она сдерживалась ради правил приличия.       – Желаю удачи, – сказал Чу Пин. Она улыбнулась и скрылась с глаз за дверью.       От автора:       Цюнлинь. Напоминаю: это имя в быту Вэнь Нина. Его значение «прекрасный лес». Никто больше не использует его, либо потому что они знают его с детства, либо потому что он умер. ВИ пробует называть ВН по-разному. Раньше он звал его А-Нин, вслед за ВЦ. Что вы думаете? Как лучше?       Кое-что, немного более беззаботное, чем предыдущая глава.       Итак, я надеюсь, что выписала части касающиеся ЛГБТ, корректно. Я гетеросексуальная женщина на третьем десятке, у которой никогда не было отношений. Может быть потому, что я нахожусь в нижнем сегменте демисексуального спектра, или потому, что я чрезвычайно стеснительна в этом аспекте, не знаю. Возможно, последнее. Что не меняется, так это отсутствие у меня возможности знать на личном опыте, с какими проблемами сталкиваются люди во время коммуникации. Будь то проблемы отношения общества, решение совершить «камин-аут» или даже просто попытки выяснить, почему они отличаются от всех вокруг. У меня есть друзья, но я не собираюсь расспрашивать их о таких вещах, только чтобы рискнуть и выписать их в персонажах, которые, вероятно, в любом случае не будут иметь такого же опыта. Это всё-таки древний Китай.       Разумеется, раз уж это древний Китай, вам, к сожалению, придется в конце концов прочесть некоторое количество гомофобных мыслей и мнений. Заранее прошу прощения. Должно быть, обрезанные рукава это унизительно? Мне казалось, это просто сленг для обозначения гомосексуалов, вроде слова «гей» (который, кстати, ранее имел значение «веселый»!). Хотя, даже так это используется в тупых комментариях типа «это так по-гейски!». Поскольку это история, в которой главный персонаж влюбился в другого мужчину во времена, когда подобные отношения либо скрывались, либо не принимались, гомофобные мысли и высказывания будут проскакивать даже у тех персонажей, которые вам нравятся. Это не значит, что они плохие люди, просто непросвещенные. Я надеюсь описать такие вещи и реалистично, и сочувственно одновременно.       ВИ в своей жизни претерпел больше, чем многие люди, и, как правило, делает вид «если это никому не вредит, то я не вижу проблемы». Это были его мысли о ВЦ (поверьте мне, он был шокирован, когда ВЦ назвала порно скучным. Она же просто закатила глаза.) и когда Шэнь Шуи и Шэнь Цзиньцзин вступили в брак. Видя, какими счастливыми они делают друг друга, его мысли пришли к «это полная противоположность неправильного. Как мог кто-то подумать, что это неправильно?».       Я вижу ВИ более паникующим при мысли о страстной влюбленности, чем о бисексуальности. В книге мы видим, как он медленно идет к осознанию того, что путешествовать и проводить время с ЛЧ и есть то, что он всегда хотел делать, что этот человек делает его счастливым. Вы могли как будто бы видеть, как он заталкивает эти мысли глубоко внутрь своего разума, только чтобы поразмыслить над ними (и пофантазировать), когда он ничего не может с этим поделать. Ему требуется много времени и заверения от ЛЧ, что он будет следовать за ним, помогать и верить ВИ, что он набирается мужества и признается ему. И даже тогда он делает это, когда ЛЧ пьян, создает недоразумение и смущенно отступает. Только когда ему сказали, что ЛЧ чувствует то же самое, у него появляется смелость сказать все. Знаете, когда они в заложниках, а старший брат и племянник все видят.       Кроме того, если кого-то еще интересует этот факт, когда дело доходит до отношений, ВИ жаждет больше романтики и несексуальной близости, которые ЛЧ преднамеренно и нет предоставляет, а у ЛЧ, напротив, больше сексуальных фантазий, на которые ВИ реагирует совершенно открыто и с большим энтузиазмом.       И мы видим, как ВИ спрашивает у ЦЯЛ, почему люди хотят вступать в брак, как будто искренне не понимает. Это заставляет меня задумываться, какие другие примеры семейной жизни у него были, кроме родителей (которых он на самом деле не помнит) и ЦФМ с ЮЦЮ.       Спасибо WisteriaNyx и Morphious, которые в итоге заставили меня прекратить сомневаться и думать, что делать с МяньМянь. Вдохновение приходит со всех концов света!