Исток

      Вэй Усянь пребывал в отвратительном настроении. Он отправился в путь ранним утром (ну, для него это было ранним утром). Его цель находилась примерно в дне скачки без остановок, что было невозможно для любого коня, кроме Ханя. Его задачей было проверить деревню на присутствие озлобленных призраков. Вэй Усяню было известно не так уж много, но, как ему сказали, дом, в котором проживала целая семья, сгорел дотла, выжил только один человек – самая младшая дочь, которой не было еще и десяти лет. У девочки были серьезные ожоги, она некоторое время провела без сознания и оправилась совсем недавно. Но, по словам тупого жирдяя, с тех пор, как сгорел дом, произошло ещё несколько странных случаев и происшествий, и все верили, что в этом виноваты призраки.       Более подробной информации не было, и Вэй Усянь даже не собирался принимать эти слухи на веру, пока сам не проверит их правдивость в деревне. Призраки, если это были призраки, могли быть кем угодно. Например, её ушедшей семьёй, обеспокоенной судьбой своей младшей дочери, или её ушедшей семьёй, желающей воссоединения и готовой применить силу для этого.       Вэй Усянь отчаянно надеялся на первое ради той малышки.       Второй раз ему на пути встречается девочка младше десяти, которая потеряла всю свою семью. Вэй Усянь мог только надеяться, что ее ситуация была лучше, чем у Ли Инъюэ.       В довершение всего пошел дождь.       Волосы Вэй Усяня тяжелой массой облепили его лоб и затылок. Вода быстро промочила одежду и теперь неприятно стекала прямо по спине. Хань тоже был заметно раздражен грязью, по которой ему приходилось ступать, и льющейся сверху водой. Он пах в точности, как могилы в дождливый день. К счастью, Мулань была не с ними. Она ненавидела дождь.       Это было просто смешно. Нужно как можно скорее уходить из-под дождя, или они оба прибудут в деревню, раздраженные достаточно, чтобы упустить контроль над их пугающими аурами, а именно этого Вэй Усянь точно не хотел. Ему было нужно, чтобы населяющие этот округ люди верили, что Вэй Усянь и его ученики позаботятся о сверхъестественных бедствиях. И не будут его бояться. Ему нужно покончить с этими слухами про «Властелина Зла», хотя бы в тех местах, которые он зовет своим домом.       Снова вздохнув, Вэй Усянь огляделся вокруг в поисках подходящего навеса, или чего-нибудь похожего. Поблизости ничего не оказалось, на что Вэй Усянь не преминул пожаловаться Ханю. В книгах и сказаниях в подобных ситуациях всегда рядышком была подходящая пещера. Но, нееет, ему не могло так повезти.       Хань ускорился, перейдя на рысь. Боевой конь немного сошел с тропы. Вэй Усянь понадеялся, что он что-нибудь найдет. Деревья позволяли время от времени укрываться от дождя, если они были готовы мириться с более крупными, но зато более редкими каплями воды.       В итоге все вышло по-лошадиному. Впереди виднелся домишко, похожий на жилище лесоруба, судя по укрытым штабелям бревен. К счастью, стойло там тоже было. Вэй Усянь сполз с седла, ноги захлюпали в грязной траве. Он кинулся к двери и постучался.       – Есть кто дома? – крикнул Вэй Усянь. Прислушался. Никто не ответил. Хань негромко заржал, делясь изображением выглядящего пустым стойла и замка, который мешал жеребцу укрыться от дождя.       Вэй Усянь выругался.       – Прошу прощения! Я займу ваше стойло! – крикнул он на всякий случай. Вэй Усянь выбежал снова под дождь, чтобы отпереть двери стойла для коня, который не замедлил ворваться внутрь, как только они были открыты.       Вэй Усянь морщился, пока пытался стряхнуть как можно больше воды и убирал влажные волосы с лица. Хань прошел глубже в стойло, и Вэй Усянь снова трагически вздохнул, прежде чем отправиться на поиски гребня и скребка.       Да, он говорил, что немертвые лошади не нуждаются в чистке, но оказалось, что надеяться на то, что они будут оставаться чистыми сами по себе, было весьма опрометчиво. Особенно, когда речь идёт об этой чудаковатой троице. Не так давно Вэй Цин еле отчистила Шана от засохшей грязи. Тогда же выяснилось, что, если они промокнут, то лучше всего как можно скорее вычистить их, иначе от них будет вонять гнилью.       Вэй Усянь был привычен к этим запахам, но это вовсе не значило, что он хотел чувствовать их без особой надобности.       Он был поглощен чисткой Ханя, когда дверь в стойло открылась.       – Приветствую, – раздался приятный мужской голос, прозвучавший так, как будто его владелец прогуливался по залитому солнцем саду. Совершенно беззаботно.       Вэй Усянь замер. По его нервам словно скребком провели.       – Приветствую, – отозвался он. – Вы здешний хозяин?       Вэй Усянь готов был поспорить, что нет.       – Нет, всего лишь еще один несчастный путник, которого застал врасплох дождь, – сказал мужчина. Вэй Усянь мог слышать как он шел прямо к нему.       Он выиграл спор.       – Кажется, тут давно уже никто не живет, – продолжил путник, появляясь в его поле зрения.       Вэй Усянь окинул его взглядом. Бледный, черноглазый, один глаз скрыт под повязкой, чёрные волосы ничем не закреплены, не считая одной пряди у лица, украшенной ярко-алой коралловой бусиной. Он был одет в алую тунику, при взгляде на которую Вэй Усянь мысленно вскинул бровь. Такой насыщенный цвет подразумевал дорогие ткань и краску, что значило, что человек перед ним определенно не был беден. У серебряного пояса мужчины висел меч, похоже, дао*. Пару поясу составляли два серебряных наруча с гравировкой. Все это, вместе с очень хорошими сапогами и кремового цвета штанами, указывало на богатство. Мужчина даже имел при себе свернутый красный зонт, от мимолетного завистливого взгляда на который Вэй Усянь не смог удержаться, чем явно удивил незнакомца.       И все же этот человек выглядел небрежным и обманчиво самоуверенным. И его меч, и манера держаться указывали, что он не новичок в сражениях и знает, что хорош в этом. Вэй Усянь и сам когда-то так выглядел. Ну, во всяком случае, как более дерзкая версия.       Что-то все еще не сходилось, и, спустя мгновение, его осенило.       Ох.       Ему бы нужно поработать над этой способностью; до сих пор он даже не замечал ее у себя.       По крайней мере, он понял, почему человек перед ним был так уверен в себе.       – Будем надеяться, они не будут возражать против того, что мы самовольно вошли, – сказал Вэй Усянь. – Куда вы держите путь?       Мужчина небрежно прислонился к балке, лениво наблюдая за происходящим. Вэй Усянь не смог скрыть удивления, когда тот заявил, что не знает и не беспокоится об этом.       – Я просто странствую, – сказал он. – А куда направляетесь вы? – несмотря на свой вопрос, он выглядел отстраненным и незаинтересованным.       – Я заклинатель, меня попросили проверить сообщения о призраках в этой местности, – сказал Вэй Усянь.       – О? – мужчина приподнял изящные брови.       – Я не знаю наверняка, – признался Вэй Усянь. – Дом сгорел дотла, выжил только один человек, ребенок, и, считается, что из-за этого и появились озлобленные призраки. Я смогу разузнать больше, когда приду на место.       Мужчина понятливо кивнул.       – Меня зовут Хуа Чэн, – представился он.       – Вэй Усянь, – он тут же вернул любезность. – Это Хань. – Хань фыркнул.       Мужчина не отреагировал на имя Вэй Усяня, и это, несомненно, вызвало бы тревогу, если бы Вэй Усянь уже не догадался, кто он такой. И всё же интересно, знал ли этот человек, что он был темным заклинателем, и потому уже знал его имя, или же он действительно не имел ни малейшего понятия?       – Может, нам стоит отправиться в путь вместе, после того как дождь закончится? – предложил Вэй Усянь, заканчивая чистить коня. Хуа Чэн пожал плечами.       – У меня с собой есть накидка, чтобы вы смогли дойти до дома, потому что мой зонт укроет только одного, – вместо ответа сказал Хуа Чэн.       – Благодарю вас, – признательно откликнулся Вэй Усянь.       Они почти не разговаривали, пока ждали, чтобы дождь немного утихнет. Хуа Чэн вытащил игральные кости и перекатывал их в руке. Он сказал, что путешествует везде и всюду, а Вэй Усянь поделился, что пытается лучше зарекомендовать себя, как заклинатель.       Вэй Усянь все еще держался настороже, но чувствовал, что этот мужчина просто не заинтересован в нем настолько, чтобы что-то с ним сделать. Это было занимательно новое ощущение для Вэй Усяня. Постепенно он стал привыкать к мысли, что его не ударят в спину или что-то в этом роде.       – Вам доводилось работать с заклинателями? – от нечего делать спросил Вэй Усянь, после того как Хуа Чэн поинтересовался, почему он путешествует один, ведь, насколько ему известно, большинство заклинателей ходят на ночные охоты либо парами, либо группами.       Хуа Чэн помедлил с ответом.       – Я знал одного заклинателя давным-давно, – наконец, ответил он.       Вэй Усянь не стал допытываться дальше.       – Тогда не хотите ли помочь мне с моим расследованием? Все равно вы странствуете тут и там в поисках развлечения. Почему бы тогда не помочь этой девочке и ее погибшей семье вместе со мной, – предложил Вэй Усянь.       Хуа Чэн бросил на него странный взгляд. Вэй Усянь совсем не обеспокоился. Согласится Хуа Чэн с его предложением или нет, Вэй Усяню в любом случае придется держать ухо востро.       И только когда небо посветлело, и дождь перестал накрапывать, Хуа Чэн согласно кивнул.       Время в пути до деревни прошло на удивление приятно, учитывая, что им пришлось идти пешком, а Хань трусил следом за ними.              Деревня была не слишком большой. Скорее это была стоянка вдоль более-менее постоянных торговых маршрутов в столицу из Ланьлина. Староста деревеньки пригласил их выпить чаю. Вэй Усянь проигнорировал покалывающее ощущение опасности на затылке от того, что Хуа Чэн шел позади него. Его спутник выглядел как скучающий молодой господин. Во всяком случае, он был не груб, скорее отстранен. Вэй Усянь отмел эти мысли в сторону, чтобы сосредоточиться на получении всех фактов об этом деле.       – Поэт там жил, в доме том, – покончив с любезностями, староста приступил к объяснениям, а его жена подала чай, – учёный, из столицы, что ли. Книг у него много было, и бумаг всяких тоже. Мы думаем, что кот их лампу уронил в библиотеке господина Сюй, вот она и загорелась. Покои-то господские прямо над библиотекой были, потому господин Сюй и супруга его во сне задохнулись от дыма, а потом и огонь до них добрался. Сюй Баоли, это старшая, ей четырнадцать было, из комнаты не выбралась, отпереть не успела. Сюй Биюй, младшая дочь господина Сюй, только одна и выжила. Ее комната дальше всех от огня была. Проснулась, наверное, от пожара, и в окно выпрыгнула. Там и нашли, пораненную. Снег там был, под окнами, он её и уберёг. Она-то всегда живчиком была, а сестрица её старшая, та поспокойнее.       У восьмилетней девочки обнаружились болезненные ожоги и сломанная рука. На протяжении нескольких месяцев она была в ступоре из-за лекарств, шока и горя. Странные вещи происходили вокруг нее, пока она оставалась такой, и то, что она говорила, было странно, но деревенские просто отмахивались от неё.       – У Сюй Биюй, бедняжечки, всегда было такое бурное воображение, – объясняла жена старосты. – Она выдумывала всякие странные вещи. Города под водой, или корабль, летящий над облаками. Она с игрушками и разговаривала, и чаем их поила. А тут ещё и лекарства ей давали. Мы и решили, что она опять всё придумала.       Но стоило только Сюй Биюй оправиться достаточно, чтобы снова ходить и самой за собой ухаживать, начались настоящие проблемы.       – Вещи случайно ломались, – со вздохом сказал староста. – Мы-то думали, что это она притворяется. Как проснулась, совсем чудная стала, ну, больше чем обычно, и стала дурно вести себя. В доме с опекуном оставаться не хочет, лекарства пить не хочет, бродит по ночам, да за кошками гоняется. Заперли, а дверь-то и сломалась. Только ребёнку такое не по силам. Вот тогда мы и подумали...       – Сюй Биюй ведет себя так, будто она что-то слышит и видит, а остальные нет, – обеспокоенно сказала супруга старосты. – Мы было подумали, что она свихнулась от горя и боли. Но когда мы решили откровенно поговорить с ней об этом, то она...       – Сломала стол, – продолжил ее муж. – Причем это был большой крепкий стол, и никого не было рядом. Как будто кто-то взял и проломил его прямо посередке. Обломки так и полетели во все стороны.       – Какие-нибудь полетели в сторону Сюй Биюй? – спросил Вэй Усянь.       – Нет, ни один даже не задел.       – Люди болтают, что она дитя несчастья, – зашептала женщина. – После того, что случилось с ее семьей, и всего, что потом случилось.       – Сомнительно, – сказал Вэй Усянь, отмахнувшись от необоснованных обвинений. – Где сейчас живет Сюй Биюй? Вы упомянули опекуна.       – Господин Сюй время от времени брал учеников. Из самой столицы ехали, чтобы послушать его, да повеселиться тут. Как раз перед пожаром господин Сюй пригласил новых, к столу их позвал. Когда всё случилось, несколько учеников у нас в деревне и жили. Все были в ужасе от пожара. Спорили, разговаривали, и, в конце концов, один из них так и остался, чтобы присмотреть за Сюй Биюй. Мы посмотрели, как он за неё беспокоится, да и отдали Сюй Биюй на его попечение, как она на поправку пошла, – объяснил староста.       – Молодой господин прекрасный человек, – вставила жена старосты. – Такой вежливый и сострадательный. Но, наверное, переносить дикое поведение Сюй Биюй для него довольно тяжко.       – Нам нужно поговорить с ним, – решил Вэй Усянь. – Но сначала расскажите мне, какой была покойная семья Сюй.       Староста и его супруга уступили и начали рассказывать о почивших. Глава семьи Сюй был высокообразованным ученым и поэтом, способным найти и оспорить скрытые значения даже в общеизвестных поэмах. Он был нежным отцом, который до безумия любил своих дочерей и, казалось, никогда не желал сына. Он даже преподавал своим дочерям все, что знал сам о поэзии и других ученых вещах, и для старосты и его супруги такое было весьма удивительным делом.       Госпожа Сюй была дамой несравненной элегантности и зорко следила за тем, чтобы дочери выглядели подобающе. Она была из тех, кто всегда придерживается правил поведения и хочет, чтобы все делалось по правилам, и то, как ее супруг образовывал их дочерей, принимала как само собой разумеющееся. Она была добра и мудра, и во всей деревне никем другим не восхищались так, как ею. Конечно, свою роль сыграло и то, что, даже родив двух дочерей, она все еще оставалась красавицей.       Сюй Баоли, старшая дочь, удалась в мать. В свои четырнадцать она уже была красива, изящна, и обладала прекрасными манерами. Почтительная дочь и преданная сестра. Она могла поспорить с учениками отца о поэзии (как неохотно признал староста) и играла на гучжэне*. Она всегда любила свою фантазёрку-сестричку, часто брала на себя заботу о ней, чтобы помочь родителям, и поощряла Сюй Биюй в ее странных вопросах и вольных фантазиях.       Все части их тел, которые можно было найти среди выгоревших развалин, были кремированы и похоронены с надлежащими ритуалами. Не было ошибок ни в обработке тел, ни в погребальном обряде.       Преисполненный дум, Вэй Усянь покинул дом старосты. Он едва заметил, что Хуа Чэн последовал за ним. Пока они разговаривали со старостой, солнце село, и на улицах было мало людей. И только вблизи от питейных лавок было хоть какое-то оживление.       – Что вы думаете? – рассеяно спросил он у своего спутника. Хуа Чэн безучастно пожал плечами.       – Откуда мне знать? – сказал он. – Семья, вроде бы, была вполне обычной. Но я не знаю призраков, которые ломают вещи, пугая члена своей семьи, но в то же время не желают причинить вреда.       Вэй Усянь согласно хмыкнул. Если призраки семьи Сюй не пытались причинить вред Сюй Биюй, они, возможно, не желали воссоединиться с ней так скоро. Это хороший знак. Но тогда почему они были столь жестоки?       Что-то тут не складывалось.       – Что вы думаете о том, что эта девочка – дитя несчастья? – спросил Хуа Чэн. Что-то странное было в его голосе. Вэй Усянь мысленно пожал плечами.       – Смехотворно, – Вэй Усянь фыркнул. – Если кому-то не везет, то чаще всего это обычное проклятье, а проклятья можно снять.       – Что, если этот человек был рожден под несчастливой звездой? – продолжил Хуа Чэн.       – Вряд ли это имеет значение, – подумав немного, ответил Вэй Усянь. – Ребенок, рожденный под несчастливой звездой, не может быть несчастлив все время. Точно так же, как рожденный под звездой удачи не может быть удачлив постоянно. Кроме того, в ситуациях вроде этой я бы сказал, что ребенок скорее жертва обстоятельств. В конце концов, это не её вина.       На это Хуа Чэн не соизволил ответить.       Вдруг Вэй Усянь недоумённо остановился. Белый кот бежал прямо к ним. Ничуть не боясь, кот начал виться вокруг ног Вэй Усяня. Вэй Усянь замер. Обычно животные бежали прочь от него (кроме собак, к сожалению), в первый раз животное по собственной воле стремилось к нему.       – Стой! Вернись, Чайцзюнь! – из той же улочки, откуда появился кот, выбежала девочка и остановилась, едва не налетев на них.       Девочка вскинула на них взгляд, ошеломленная и слегка запыхавшаяся. Ее одежда выглядела чистой и аккуратной, удивительно для ребенка ее лет. А вот волосы неожиданно были острижены коротко, едва ли достигая плеч.       – Сюй Биюй? – спросил Хуа Чэн.       – Я… да, – ответила неожиданно найденная Сюй Биюй. Вэй Усянь внезапно понял. Это же потому, что её волосы опалил огонь, и их пришлось отрезать, оставив короткие пряди. Сюй Биюй не поднимала на них глаза, сосредоточившись на мурчащем коте.       – Зачем ты это сделал? – прошипела она, поспешно подхватила кота и попятилась. Несмотря на свой недавний побег, кот выглядел весьма довольным, сидя на ее руках.       Вэй Усянь присел на корточки, чтобы оказаться вровень с девочкой, и улыбнулся. Он изо всех сил постарался спрятать свою злобную ауру.       – Привет, Сюй Биюй, – сказал он. – Меня зовут Вэй Усянь, а его – Хуа Чэн. Мы пришли, чтобы выяснить, почему твои родители и сестра не могут упокоиться с миром.       Девочка никак не отреагировала на его имя, и Вэй Усянь готов был поспорить, что она не притворяется. Староста, например, пробормотал, что его имя звучит знакомо, но так и не вспомнил его, что Вэй Усянь посчитал добрым знаком.       Сюй Биюй все равно выглядела настороженной и явно готова была убежать, сжимая кота словно тот был ее единственной надеждой.       – Ты уже ужинала? Мы могли бы поговорить за едой, – предложил Вэй Усянь. Конечно, ему бы следовало экономить, но Вэй Усянь свято верил, что беседа всегда проходит проще за едой или выпивкой. Поскольку выпивка исключалась из-за возраста девочки, оставалась еда.       – Я не голодная, – сказала Сюй Биюй, все еще с опаской.       – Ну тогда, может ты выберешь, куда мы могли бы пойти, чтобы поговорить? Куда тебе хочется? – сказал Вэй Усянь.       Сюй Биюй колебалась. Вэй Усянь услышал шорох и краешком глаза увидел, что Хуа Чэн тоже опустился на колени. Кажется, он наконец-то решил перестать быть равнодушным наблюдателем.       – Мы полностью полагаемся на тебя, – сказал Хуа Чэн.       Неуверенность Сюй Биюй стала ещё больше, но, когда никто не стал торопить её с решением, она всё-таки доверилась им. Девочка привела их в маленький общественный сад. Он был очень милым и спрятан очень хитро, в таком укромном месте, что только неугомонный ребенок и мог обнаружить его.       – Вы можете не рассказывать никому о Чайцзюне? – спросила Сюй Биюй, прижимая к себе кота.       – О ком? – озадачился Вэй Усянь.       – О коте, – ответил ему Хуа Чэн. А затем спросил у девочки: – Это тот самый кот, который жил в вашей семье? Который опрокинул лампу?       – Это не Чайцзюнь! – крикнула Сюй Биюй. Она помолчала минутку, собираясь с мыслями. – В смысле, Чайцзюнь кот моей семьи. Но он ничего не ронял! Он не мог этого сделать!       – Почему не мог? – спросил Вэй Усянь.       Сюй Биюй окинула их вызывающим взглядом, как будто не была уверена, что они верят ей.       – Потому что Чайцзюнь был наверху, в моей комнате, со мной, – сказала она. – Он всегда спит в моей комнате, и дверь была закрыта. Чайцзюнь спас меня. Он разбудил меня и подвел меня к окну. Он не мог быть внизу.       Вэй Усянь нахмурился. Вполне возможно. Животные всегда замечают пожары и другие бедствия быстрее людей. Такое весьма вероятно. Но равно возможно и то, что кот уронил лампу, а затем умчался в комнату Сюй Биюй.       – Но тогда почему нам сказали, что это кот уронил лампу? – спросил Хуа Чэн.       – Потому что никто не слушает меня, с того дня как я очнулась! – крикнула Сюй Биюй. – Они сказали, что из-за лекарств у меня путаница в голове, и это так: я не всё помню. Но я помню, как Чайцзюнь разбудил меня и выпрыгнул прямо в окно. И я всегда, всегда забирала его в свою комнату, когда ложилась спать! Поэтому это был не он!       – Сюй Биюй, – мягко обратился к ней Вэй Усянь, – расскажешь мне, что ты помнишь из той ночи?       Сюй Биюй выглядела нерешительной, но кивнула.       – Мы точно были в библиотеке, и… люди кое в чем правы, это была огненная западня, – медленно начала она. – Мы читали, и цзецзе сыграла нам несколько мелодий. Мои родители и сестра отправились спать. Я взяла Чайцзюня и свечу. Я клянусь, я унесла лампу из библиотеки! Я пошла спать и закрыла дверь, как и всегда. Обычно в коридоре горит тусклая лампа на случай, если кому-то из нас придется вставать посреди ночи. Иногда мне снятся кошмары, и тогда я прихожу в комнату цзецзе, если Чайцзюнь не может мне помочь. Я спала… я так думаю. Мне снился странный сон. Или это было из-за лекарства, я не уверена.       Вэй Усянь кивнул, поощряя ее продолжать.       – Что за сон? – спросил Хуа Чэн.       Сюй Биюй задумалась.       – Лампа в коридоре не горела. Я чуть-чуть приоткрыла свою дверь, так тихо, как только могла. Кажется, я увидела тень в конце коридора, она проходила мимо комнаты родителей. Эта тень направлялась прямо к нашим с сестрой комнатам. Помню, как я испугалась. Я закрыла дверь и спряталась под одеяло, и ещё я слышала странные звуки. Я подумала, что это было чудовище или кошмарный сон. Следующее, что я помню, Чайцзюнь прыгнул на меня, и везде был дым, и коридор был точно такого же цвета, как очаг. Я попыталась пройти, но было так горячо, и я чувствовала, что не могу дышать. Чайцзюнь прыгнул на окно, и, когда я подошла, он выпрыгнул наружу, и я сделала то же самое. Я упала в снег, и, я уверена, я видела, как какое-то существо убегало прочь вдоль деревьев. Но это могли быть просто тени…       Сюй Биюй неуверенно замолчала.       – Должно быть, сразу после я потеряла сознание…       Вэй Усянь кивнул. Весьма сомнительные показания. И очень подозрительные при этом. Тень и странные шумы в ту же самую ночь, как и предполагаемый поджог? Вполне возможно, это и в самом деле был только кошмар. Но если эти подозрительные обстоятельства привели к смерти, это объясняет поведение призраков. Они волнуются, что Сюй Биюй может погибнуть в результате «несчастного случая», как они сами. В таком случае, самый простой способ успокоить их и облегчить переход в мир иной – показать, что Сюй Биюй в безопасности. Что означает – выяснить истинные обстоятельства смерти ее семьи.       Кое-что из рассказанного девочкой тревожило Вэй Усяня, а один взгляд на хмурое лицо Хуа Чэна дал ему понять, что тот тоже это услышал.       – Ты не запираешь на ночь свою дверь? – спросил Хуа Чэн.       Сюй Биюй покачала головой.       – Мне не нравится чувствовать себя в ловушке. Раньше я всегда держала свою дверь приоткрытой, чтобы впустить свет из коридора, но мне говорили, что так делают только детишки, поэтому я стала совсем закрывать дверь.       – Ты не заперлась даже после того, как увидела что-то страшное в коридоре? – спросил Вэй Усянь.       – Я не подумала, – робко призналась девочка. – Я боялась, что оно услышит меня.       – А твои родители и сестра? – осторожно спросил Вэй Усянь. – Они запирались?       – Нет, – ответила Сюй Биюй. – Ну, родители иногда да, но не на всю ночь, и цзецзе никогда не закрывает свою комнату. Она говорит, что я всегда могу прийти спать к ней, если увижу страшный сон.       Староста сказал, что дверь в комнату Сюй Баоли была заперта.       – Где вы храните ключи от своих комнат?       – У себя в комнатах, или при себе, если мы заперли двери, – растерянно ответила девочка.       Нужно осмотреть дом, решил Вэй Усянь. Но брать с собой Сюй Биюй не очень хорошая идея.       – Благодарю, Сюй Биюй, – сказал он. – Ты много нам рассказала. Ты собираешься вернуться до… туда, где сейчас живешь?       Сюй Биюй покачала головой. На ее личике появилось упрямое выражение.       – Я сейчас пойду и заберу своего кролика, – с нажимом произнесла она, и в ее тоне явно слышалось: ничто не остановит меня.       Вэй Усянь был так поражен тем, как резко изменился тон маленькой печальной девочки, что смысл ее слов ускользнул от него.       – Прости. Твое что?       – Моего кролика! – Сюй Биюй опять выглядела опечаленной. – Тётушка сказала, что он сейчас у господина Гу. Вот я и собиралась туда, чтобы попросить вернуть его, когда увидела Чайцзюня. Люди ненавидят Чайцзюня, они говорят, что он приносит несчастье и убил мою семью. И я побежала за ним.       – Ты держишь питомца-кролика? – Вэй Усянь растерялся. – Погоди, твоя тетя? Я думал, ты живешь у бывшего ученика твоего отца. Почему ты не живешь со своей тетей?       – Да нет же, мой кролик игрушечный, – пояснила Сюй Биюй. – Но он напоминает мне о дорогом друге, который всегда опаздывает. И мне не позволили жить с моей тетей, потому что она живет в борделе. Ой, извините, потому что у неё «нехорошая репутация». Но я все равно пойду к ней в гости.       – Ты ведь не остаёшься там, когда она работает, верно? – аккуратно спросил Вэй Усянь.       – Да, тетя следит за тем, чтобы я держалась от таких вещей подальше. Она говорит, что у меня есть возможность жить честно, как моя мама, и что мне нельзя упустить этот шанс.       – Какая мудрая женщина, – пробормотал Хуа Чэн.       – Обычно она тайком приходила к нам, чтобы пообедать вместе с мамой или поиграть со мной и цзецзе, – сказала Сюй Биюй. Впервые за все время их разговора она улыбнулась.       – Тогда ладно, – решил Вэй Усянь. – Ну, а теперь почему бы нам не проводить тебя к господину Как-его-там, и не помочь забрать твоего кролика?       – Правда? – удивилась девочка. Вэй Усяню не понравилось, как девочка снова и снова удивляется, что с ней разговаривают или слушают ее. Похоже, с тех пор, как она потеряла свою семью, ей приходилось полагаться только на себя. Её опекуна ждёт серьёзный разговор.       – Конечно, – подтвердил Вэй Усянь. Он кинул взгляд на Хуа Чэна, тот согласно кивнул.       Сюй Биюй показывала им путь. Ей пришлось отпустить кота, но тот не стал удирать в лес, так что Вэй Усяню удалось убедить ее, что так животному будет даже лучше. По пути девочка рассказала им о господине Гу. Этот человек помогал ее отцу с продажей сборников стихов. После пожара он взял на себя распоряжение средствами ее семьи, чтобы оплатить лечение Сюй Биюй.       Вэй Усянь снова подумал, как же это похоже на случившееся с Ли Инъюэ.       – Я люблю кроликов, – сообщил он девочке. – Они такие пухленькие и аппетитные.       И рассмеялся, увидев выражение ужаса на ее личике.       – Как-то раз я поймал двух кроликов живьем и подарил их кое-кому, – продолжил Вэй Усянь.       – Это очень мило с вашей стороны, – Сюй Биюй округлила глазки. – Тот человек заботится о них?       – Думаю, да, – ответил Вэй Усянь, думая о Лань Ванцзи. – Я сказал ему, что нам следует зажарить их, но он живет там, где запрещены любые убийства, и потому он слегка расстроился. Ему не нравилось, когда я нарушал правила.       – Некоторые правила довольно глупые, я так считаю, – сказала Сюй Биюй. – Но тогда зачем же вы ловили кроликов, если собирались отдать их?       – О, просто потому что я знал, что это будет раздражать его, – радостно отозвался Вэй Усянь.       Тут даже Хуа Чэн искоса глянул на него, как будто спрашивая: ты это всерьез?       – Мне интересно, что же он сделал с ними, – спросил у самого себя Вэй Усянь.       – Мы пришли! – сказала Сюй Биюй. Девочка ускорила шаг, толкнула дверь и вошла прямо внутрь. Вэй Усянь и Хуа Чэн последовали за ней. Внутри дом был заставлен разными вещицами, которые выглядели, как произведения искусства. Очень дорогие произведения искусства.       – Господин Гу, где мой кролик? – на половине фразы тон девочки опять поменялся. Она коротко постучалась и шагнула через дверь в помещение, которое выглядело, как кабинет.       – Что опять с этим кроликом? – воскликнул мужчина. Его голос, грубый и скрипучий, резал слух.       – Верните его! – потребовала Сюй Биюй, и теперь она говорила куда резче, чем раньше.       – Нет, это залог. Твое лечение и так дорого обошлось, а теперь, возможно, придется платить еще и за то, что ты сломала.       – Я ничего не ломала!       – Послушай, хватит с нас твоих истерик. Только и можешь придумывать небылицы про этого кролика и про пожар.       – Пожар был не из-за кота!       – Хорошо, если не кот, тогда из-за кого начался пожар, хмм?       Это стало последней каплей. Вэй Усяню никогда не нравился подобный тон.       – Именно это мы и пытаемся сейчас выяснить, – сказал Вэй Усянь, плавно входя в комнату позади Сюй Биюй. Темная энергия и источаемая ею аура страха медленно просачивались наружу, заполняя комнату как невесомый туман, невидимый никем.       Почти никем. Хуа Чэн тоже вошел внутрь. И смотрел на Вэй Усяня куда более подозрительно, чем на хорошо одетого мужчину напротив. На столе позади незнакомца лежала игрушка в виде белого кролика.       Вэй Усянь попытался вспомнить всех своих наставников в те минуты, когда они готовы были рвать на себе волосы из-за его выходок, и изобразил максимально осуждающий взгляд. Это был тот самый взгляд «почему-ты-не-можешь-вырасти-и-вести-себя-как-взрослый-хотя-бы-раз».       – Серьёзно? Забрать игрушку у ребенка? – спросил Вэй Усянь. Лицо мужчины вспыхнуло румянцем от сочетания взгляда и голоса неодобряющего взрослого.       – Это залог! – настойчиво повторил он.       – Да-да, – Вэй Усянь оглядел игрушку. Хуа Чэн занял позицию позади девочки, одним глазом окинув обстановку. – И сколько же может стоить эта вещь?       Мужчина (Вэй Усянь не хотел утруждаться и вспоминать его имя), покраснел еще сильнее, и стал вовсе лиловым.       – Отлично, – выдохнул он, поднял потрепанного кролика и швырнул его в сторону Сюй Биюй. Хуа Чэн перехватил его на лету, нахмурился, и бережно подал девочке.       – Благодарю вас, – сказал Вэй Усянь, даже не пытаясь добавить в голос искренности. – А теперь не могли бы вы рассказать мне, что помните о том дне, когда случился пожар? Встречали ли вы кого-либо из семьи Сюй? Где были вы сами? Как узнали о произошедшем?       – Что? – похоже, ему требовалось собраться с мыслями, чтобы сменить тему разговора. – Я не видел никого из семьи Сюй после того обеда у них дома днем раньше. Я работал в тот день и проснулся, как и все, от крика ночного сторожа. Я оделся на скорую руку и побежал туда, но весь дом был в огне. Все, кого мы нашли, так эту девочку в снегу с ее проклятущим котом, который шипел и орал. Если кто-то что-то и знает, так только она. Может, она сама это и сделала.       Что?       – Как могла она сотворить такое? – спросил Хуа Чэн, его голос стал низким и опасным. Сюй Биюй широко распахнула глаза. В сравнении с ее прежней неуступчивостью, она выглядела теперь ранимой и готовой расплакаться.       Как мог кто-то подумать, что она связана с пожаром?       – Да ладно вам! Она ведёт себя неразумно, очевидно, что с ней что-то не так. Может, она играла с лампой или думала, что сунуть что-то в огонь будет забавно. Я не знаю! Но в ее голове что-то не так, а с такими людьми никогда не знаешь, чего ожидать!       Вэй Усянь лишился дара речи. Ему было известно о состоянии, о котором говорил этот человек. Иногда рождаются такие люди, у которых недостаёт чего-то жизненно важного. Милосердия, или сострадания, или любви.       Вэй Усяню доводилось встречать таких людей. Ладно, он встречался с их призраками, но это ведь одно и тоже, да?       Сюй Биюй не была похожа ни на одного из них.       Сюй Биюй, которая с подозрением отнеслась к ним, которая держала своего кота так, будто боялась, что они навредят ему. Которая отпустила кота, когда он захотел уйти, хотя ей явно недоставало этого мурлыкающего щита. Маленькая девочка, чей голос дрожал, когда она говорила о своей старшей сестре, никогда не закрывающей свою дверь, чтобы успокоить Сюй Биюй после кошмаров. Тот, кто не испытывает тревоги, не поступит так. Тот, кто не умеет заботиться, не сумеет подделать подобные мелочи.       – Всё в порядке с моей головой, – выпалила Сюй Биюй из-за спины сурового Хуа Чэна. В ее голосе звучали боль, шок и замешательство. – Это совершенно нормальная голова. Очень головастая, я бы сказала. Такая же, как и у всех остальных.       – Что за чушь ты сейчас несешь? Головастая? – слишком громко для столь маленькой комнаты спросил краснощекий мужчина.       Но прежде, чем оба опасных человека успели ему ответить, Сюй Биюй буркнула:       – И выглядит куда получше твоей. Моя уж точно не выглядит так, как будто лежит на фруктовой тарелке.       Несмотря на свою злобу и напряженную ситуацию, Вэй Усяню пришлось изо всех сил давить в себе хохот. Ухмылка Хуа Чэна напоминала хищника, которому только что пришла в голову изумительная идея для игр со своей едой.       – Она скорбящий ребенок восьми лет! Разумеется, она устраивает сцены! – в недоумении сказал Вэй Усянь. – Вы не можете ожидать, что она будет вести себя как всегда!       – Она всегда была странной! Придумывала ненормальные словечки вроде «головастый» и ещё другие! Разговаривала с тем, чего нет! Говорила о людях и так называемых друзьях, которых не существует…       Вэй Усянь решил, что с него достаточно.       – У вас ведь нет детей? Надеюсь, нет, ради их же блага. Ей восемь, и ее самым близким другом по играм была ее сестра-подросток! Конечно же, она придумала своих собственных товарищей для игр! Свои собственные игры и истории! Только то, что у нее богатое воображение, не делает ее странной и совершенно точно не делает ее убийцей!       – Что-то из того, что вы можете рассказать, будет действительно полезно? – сурово спросил Хуа Чэн.       Мужчина на мгновение растерялся.       – Я так не думаю, – решил Вэй Усянь. – Но если мы о чем-то забыли, то обязательно вернемся и спросим. Прощайте.       Он повернулся и махнул рукой. Хуа Чэн торжественно сопроводил Сюй Биюй и ее кролика до выхода. Вэй Усянь бросил последний взгляд на хозяина этого дома, прежде чем уйти. Они приведут Сюй Биюй туда, где она сейчас живет. Пришло время поговорить с ее опекуном.                     *Дао — однолезвийный китайский меч, использовавшийся для нанесения режущих и рубящих ударов. Наиболее распространенная его форма также известна как китайская сабля. В Китае дао считается одним из четырех традиционных видов оружия, наряду с гун (палкой или шестом), цян (копьем), и цзян (мечом). Почитать подробнее и посмотреть картинки можно, например, тут: http://www.holodnoe-oruzhie.ru/oruzhie-dao              *Гучжэн— традиционный китайский инструмент. Отличается от гуциня количеством струн (у гуциня семь, у гучжэна двадцать одна) и конструкцией струнодержателя. Иногда при игре музыкант пользуется плектрой. Подробнее почитать можно тут http://www.shaolin-culture.com/463-2/              От автора: я хотела бы отметить, что у меня плохо с географией, и что я позволяю себе столько вольностей с ней. Очень много.       Трудность с тем, чтобы писать Хуа Чэна – да и Ло Бинхэ, раз уж так пошло, – что они оба не беспокоятся ни о чем, если в этом не принимает участия их ЛИ. Вот почему их так сложно писать, потому что их основной мотивации здесь нет. По мне, ХЧ даже хуже ЛБХ, потому что мы хотя бы знаем, что ЛБХ делает и на кого похож без своего шицзуня. Хуа Чэн? Без понятия. Я даже не знаю, правильно ли я поняла его характер, потому что все еще не дочитала арку Бан Юэ в книге, но при этом пишу его.       *бьюсь головой об клаву*       Пожалуйста, скажите мне, было ли это достоверно!       И что касается Сюй Биюй. Она, да и вся ее ситуация в целом, основана на видеоигре, которая, в свою очередь, основана на классическом романе. Просто даю вам подсказки на источник моего вдохновения. Я в самом деле разочаровалась в себе. Не думаю, что я достаточно креативна или оригинальна в этой арке. Как всегда, расскажите мне, что вы обо всем этом думаете!