Исток

      Опекун Сюй Биюй арендовал маленький домик. Места в нем едва хватало на него самого, восьмилетнюю девочку и лежащие повсюду книги, свитки и просто отдельные листы. Гао Ян оказался молодым мужчиной, выглядящим словно бедный деревенский поэт. Он был высоким и худым, и его окутывала легкая аура рассеянности, как будто мысли его витали где-то далеко. Лицо Гао Яна, казалось, не имело хоть какого-то постоянного выражения. И не было окружения, о котором Вэй Усянь мог думать как о более подходящем этому человеку, чем беспорядочные и плохо подобранные стопки книг и поэм.       Когда Вэй Усянь и Хуа Чэн привели обратно Сюй Биюй с ее кроликом, он просто вздохнул и позволил им войти. Он предложил им чай, и они приняли приглашение. Как только чаепитие подошло к концу, Гао Ян взглянул на Сюй Биюй, в защитном жесте прижимавшую к себе кролика, и разочарованно вздохнул. Похоже, ему часто приходилось это делать.       – А-Юй, я же говорил тебе забыть об этом кролике, – с мягкой укоризной сказал он. – Так будет лучше, помнишь? Разве ты не хочешь забыть все эти болезненные воспоминания? Кролик вернет их все обратно. Будет лучше оставить их позади.       Его голос звучал умиротворяюще. А интонации в нем – почти скорбно. Вэй Усянь почти что обманулся, подумав, что Гао Ян дает хороший совет. Упрямая гримаска, которая появилась на личике Сюй Биюй в кабинете господина Гу, сменилась растерянной. Она выглядела совсем маленькой и потерянной, еще больше, чем когда Вэй Усянь встретил ее.       – Не все воспоминания несут боль, – внезапно сказал Хуа Чэн. – Можно дорожить даже самыми болезненными из них, если они относятся к дорогим людям. Этот кролик, разве ты не говорила, что он напоминает тебе о ком-то важном?       Сюй Биюй моргнула и уставилась на него большими глазами. Она кивнула.       – Дорогой друг, – подтвердила она.       – Я не знаком с этим «дорогим другом», А-Юй. Где он? – с беспокойством спросил Гао Ян.       – Я не знаю, – ответила девочка, отчаянно пытаясь не заплакать.       – Мы поговорим об этом позже, А-Юй, – сказал Гао Ян и снова вздохнул. Он не поддержал попытку Хуа Чэна продолжить беседу. На лбу Хуа Чэна появилась упрямая складка, но он не стал возражать против отложенного разговора.       Вэй Усянь был впечатлен. Хуа Чэн явно не был настолько безучастным, как сначала казался. Прежде он не замечал за ним столь сильных чувств. Что касается самой ситуации, Вэй Усянь не видел ничего плохого в том, чтобы Сюй Биюй оставила себе этого кролика. В конце концов, разве это не ее выбор? Она должна сама решить, стоит ли хранить игрушку и связанные с ней воспоминания. Вэй Усянь понадеялся, что не забудет сказать это девочке, прежде чем уйдет. Поначалу его воспоминания о родителях были довольно болезненны, но много времени спустя Вэй Усянь пожалел, что не смог сохранить некоторые из них, вместо того, чтобы вытеснять их, пока они не исчезли совсем.       – Мы можем задать вам несколько вопросов? – спросил Вэй Усянь.       – Да, конечно, – сказал Гао Ян и моргнул, как будто забыл о них. – А-Юй, почему бы тебе не пойти в свою комнату?       Сюй Биюй неохотно согласилась и ушла. Хуа Чэн продолжал хмуриться.       – Давайте начнем с начала, – решил Вэй Усянь. – Когда в последний раз вы видели кого-либо из семьи Сюй?       – На обеде за день до пожара, – Гао Ян осел на своем сиденье. – Я видел их всех. Мы только прибыли из столицы и господин Сюй принимал нас у себя. Кто-то из соседей тоже был приглашён. Мы провели вечер распивая вино, наслаждаясь кулинарными талантами госпожи Сюй и споря о поэзии. Многие студенты, включая меня, прибыли, чтобы услышать мнение господина Сюй о наших поэмах. Господин Сюй листал наши поэмы и разговаривал с нами о них. Госпожа Сюй вела себя как превосходная хозяйка дома. Их старшая дочь, Сюй Баоли, играла на гучжэне. А-Юй путалась у всех под ногами, пока госпожа Сюй не отправила ее в постель пораньше. Мы все ушли поздно. Я уходил одним из последних вместе с несколькими товарищами. На следующий день я никого не видел. Большинство гостей весь день страдали от похмелья. Поздно ночью, когда случился пожар, я был на улице; мне кажется, перед сном лучше избавиться от мыслей и вдохновения. Я увидел дым и услышал суматоху от дома господина Сюй. Я побежал туда, по пути столкнувшись со своими товарищами из столицы. Увидеть весь дом в пламени было…       Мгновение Гао Ян смотрел в пространство пустым взглядом, мысленно переживая случившееся. Но сразу встряхнулся.       – Честно говоря, прошло какое-то время, пока кто-то заметил А-Юй. Если бы тот кот не вопил как резаный, ее поиски заняли бы больше времени. Она такая маленькая, она лежала в снегу, а люди суетились, пытаясь потушить огонь. Ее было легко проглядеть, – Гао Ян вздохнул и потер виски.       – Как вы стали ее опекуном? – спросил Хуа Чэн.       – Я просто был рядом, поддерживал её в процессе восстановления, с лекарствами и просто сидел с ней. Тетя А-Юй пыталась получить опекунство, но никто, находясь в здравом уме, не позволил бы девочке жить в… ну, в месте вроде того. К тому же, эта женщина продолжала спорить с лекарями и господином Гу. Господин Гу отвечал за денежные средства господина Сюй, за продажу его книг и тому подобное. К тому времени А-Юй была, в общем и целом, в сознании, и они решили, что я лучший вариант. На тот момент я уже остался один. Все мои товарищи-студенты вернулись в столицу.       – Почему вы не вернулись? – спросил Вэй Усянь.       – Как я мог? А-Юй так мала и пережила такую огромную потерю. Кроме того, я в неоплатном долгу перед господином Сюй. Я… я не столь высокороден, как мои товарищи. То место, которое я занимаю сейчас, я получил благодаря моей поэзии. Наставления и рекомендации господина Сюй открыли для меня многие двери. Без него я не был бы там, где сейчас я есть. Я не мог оставить его драгоценную дочь одну-одинешеньку. Каким бы тогда человеком я был?       – Но теперь Сюй Биюй здорова. Почему вы не вернулись в столицу? Если принять во внимание вашу философию забвения, я бы подумал, что вы не захотите оставить Сюй Биюй рядом с местом, полным плохих воспоминаний, – спросил Хуа Чэн. Его голос почему-то навеял Вэй Усяню мысли о не слишком тщательно спрятанных клыках. Хуа Чэн действительно был против идеи забывать.       – Мы пытались, – сказал Гао Ян, запустив руку в волосы. – Но каждый раз что-то происходит. Ломаются колеса или еще хуже. Поначалу я думал, что это просто неудачное стечение обстоятельств. Затем, что это Сюй Биюй пытается сорвать отъезд. Первое время она вроде бы не возражала против переезда в столицу. Мне казалось, что она почти с нетерпением ждала его. Но потом она расстроилась, что ее кот не едет с нами. Я пытался объяснить ей, что этот кот приносит несчастье. Он стал причиной пожара, мешал ее выздоровлению и пытался поцарапать нескольких лекарей.       – Мешал выздоровлению? – заинтересовался Вэй Усянь.       В начале разговора Гао Ян казался измученным и чем дольше они беседовали, тем сильнее.       – Пока А-Юй лежала без чувств, этот кот пробрался внутрь и попытался умоститься у нее на груди, шипя и царапая всякого, кто приближался. Он мешал и поранил множество людей, включая и меня. Это было ужасно. Он вёл себя, как дикий зверь. Это же небезопасно. К несчастью, А-Юй до абсурда привязана к нему, – Гао Ян в недоумении покачал головой.       Вэй Усянь вскинул брови. Это совсем не было похоже на кота, которого они видели. Тот кот первым начал ласкаться к Вэй Усяню. Как странно. Обычно все наоборот. В их семье место звериного любимца занято Цзян Чэном.       – Я не сказал бы, что это абсурдно, – произнёс Хуа Чэн. – Судя по тому, что рассказала девочка, она верит, что кот спас ей жизнь тогда.       На лице Гао Яна отразилось сомнение.       – Я совсем в это не верю, но ведь до всех этих событий я и в призраков не верил.       – Нет? – удивился Вэй Усянь. Хуа Чэн усмехнулся, выглядя чрезвычайно самодовольным.       – Ох, ходячие трупы и тому подобное хорошо известны и задокументированы, – махнув рукой, сказал Гао Ян, – но призраки? Мне известно, что нет точных доказательств их существования. И я все равно не могу точно сказать, что верю в них. Но, знаете, на этой неделе мы обсуждали – ах, да, это я, А-Юй, староста, неприличная тетушка А-Юй и господин Гу – обсуждали дальнейшее устроение жизни А-Юй. До этого она снова сбежала, ее нашли недалеко от борделя практически в горячке. Она бормотала о том, что всех съели, и что ей нужно найти кого-то и что-то остановить. Никто из нас и понятия не имел, о чем она твердила, и она, казалось, почти не замечала нашего присутствия. Мы спорили о том, что сделать для нее, особенно после того, как мы узнали, что она швырнула что-то в добропорядочного господина по пути туда и ранила его. А-Юй просто сидела, не реагируя ни на что, а стол внезапно разбился вдребезги.       Это… было интересно.       Вэй Усянь не был полностью уверен, что понимает то, что происходит с Сюй Биюй. Раньше он списывал все на чересчур деятельное воображение травмированного ребенка. Теперь он не был так в этом уверен. Происшествие со столом было уже знакомо. Вэй Усянь мысленно пометил себе поговорить с этой «неприличной тетушкой». У него было ощущение, что она смотрела на произошедшее совсем иначе.       Хуа Чэн легонько ткнул Вэй Усяня локтем и качнул головой. Глядя в указанном им направлении, Вэй Усянь увидел защитные талисманы против призраков. Моргнув, он снова огляделся. Несколько штук были затёрты или перекрывались вещами, но Вэй Усянь смог разглядеть несколько видов защитных талисманов. Некоторые были бесполезны, наверняка куплены у шарлатанов. Другие были и в самом деле работающими штуками, придуманными не-заклинателями, и, как минимум, один талисман был точно написан настоящим заклинателем. Обнаружение талисманов значительно подняло Хуа Чэна в его глазах.       – Ну, это действительно похоже на призраков, – громко сказал Вэй Усянь. – Вы помните, что было сказано прямо перед тем, как стол разбился?       – Думаю, это был спор с госпожой Линь, тетей А-Юй, об условиях жизни А-Юй. Госпожа Линь воспротивилась тому, чтобы А-Юй переехала в столицу вместе со мной, – объяснил Гао Ян.       Значит, семья Сюй не желала, чтобы Сюй Биюй уезжала в столицу? Вполне вероятно, что это был не единственный вывод, который можно было сделать, но на текущий момент он был самым очевидным. Возможно ли, что, если семья Сюй действительно была убита, а не погибла в результате несчастного случая, виновник был сейчас в столице?       Вэй Усянь глубокомысленно кивнул. Следующий шаг – навестить госпожу Линь в борделе. Но сначала…       Закончить мысль ему не удалось. Внезапно волоски на его затылке встали дыбом, и он почувствовал дуновение, которому неоткуда было взяться в этой комнате. Вспышка темной энергии произошла где-то неподалеку. Хуа Чэн напрягся. Одновременно их взгляды метнулись к огню в очаге, чтобы увидеть, как он вспыхнул еще более диким пламенем. Котелок с водой, который постепенно закипал, почернел и чуть не сорвался с крючка от порыва горячего воздуха под ним. Оба они подскочили и ринулись прочь от диких языков пламени. Вэй Усянь рассеянно сграбастал испуганного Гао Яна за шиворот и оттащил от очага. Пламя быстро погасло, оставив после себя только тлеющие угли. Талисманы ослабляли силу призраков.       Гао Ян в шоке уставился на очаг.       – Такое случилось впервые? – невозмутимо поинтересовался Хуа Чэн.       – Огонь… такое с огнем раньше не происходило, – сказал Гао Ян. – Обычно огонь гаснет. Он никогда раньше не распалялся.       Вэй Усянь кивнул, мысленно пытаясь опознать источник темной энергии, которую он почувствовал. Итак. Госпожа Линь, а затем нужно осмотреть пожарище. А потом снова поговорить с Сюй Биюй.       – Как вы думаете, есть что-нибудь еще, что может быть нам полезно? – спросил Вэй Усянь.       Гао Ян заколебался, вспоминая, а потом покачал головой. Он все еще был бледен и не желал приближаться к очагу.       – Мы хотим еще раз поговорить с Сюй Биюй с глазу на глаз, а затем мы вас покинем, – сказал ему Вэй Усянь.       – Уже поздно. Вам есть, где остановиться? – спросил Гао Ян.       Вэй Усянь глянул на своего спутника и пожал плечами. Он и не собирался тратить свои деньги на постоялый двор, и не возражал против ночевки под открытым небом. Ну, или просто не спать. Еще до того, как он стал темным заклинателем и вообще начал ходить на ночные охоты, бодрее всего он чувствовал себя ночью. Хуа Чэн пожал плечами в ответ. Несмотря на признаки богатства, его вроде и не заботила неопределённость их ночлега.       – Мы разберемся с этим позже, – сказал Вэй Усянь. Изобразив небрежный поклон, он направился вслед за Сюй Биюй. В комнатке, где она поселилась, оказалось совсем мало места. Во всяком случае, двоим не очень громоздким, но высоким взрослым мужчинам (и мечу Хуа Чэна), самой Сюй Биюй и кровати, на которой она сидела, было тесновато. Вэй Усянь определенно нуждался в куда большем пространстве.       – Мы снова встретились! Вы хотели что-то спросить? – спросила Сюй Биюй.       – Целых два вопроса. Даже три, если ты не возражаешь, – сказал Вэй Усянь, неловко прислоняясь к окну. Хуа Чэну пришлось занять позицию у двери на другой стороне комнаты, иначе бы он со своим дао не поместился бы внутри.       – Конечно, нет! Чем я помогу помочь? – Сюй Биюй выпрямилась и посмотрела на них так, что Вэй Усянь едва сдержал возглас умиления. Ли Инъюэ наверняка поладит с ней, подумалось ему.       – В первую очередь все, что касается забывания болезненных воспоминаний. Не могла бы ты объяснить нам, пожалуйста? – спросил Вэй Усянь.       – Ах, это, – Сюй Биюй опустила глаза и стала тискать своего кролика. – Мои вспоминания причиняют мне боль. Так больно, что я уже не знала, что с ними делать. Гао Ян говорит, что единственный способ прекратить боль, это совсем все забыть. Если я забуду, мне не будет больно. Гао Ян помогает мне. Мы проводим сеансы гипнотизма.       Вэй Усяню заранее не понравились сеансы гипнотизма.       – Но ты ведь не хочешь забывать, не так ли? – указал Хуа Чэн. – Вот почему ты так привязана к Чайцзуню. Вот почему ты была так решительно настроена вернуть своего кролика.       – Я… – Сюй Биюй выглядела беззащитной. – Я не знаю.       – У меня тоже есть болезненные воспоминания, – сказал Хуа Чэн. – Но, даже испытывая боль, я все равно хочу помнить.       – Почему?       – Потому что в них есть и воспоминания о том, кто очень мне дорог. Я ненавижу память о страданиях и унижениях, через которые он прошел. Я ненавижу память о боли, через которую я прошел, чтобы встретить его. Но я никогда этого не забуду, потому что для меня любое воспоминание о нем ценней, чем что бы то ни было еще. Даже если воспоминания болезненны, без них куда больнее, – серьёзно произнёс Хуа Чэн. Он говорил, положив ладонь на грудь, словно прикрывая сердце. Вэй Усянь никогда не видел его таким открытым и искренним, как в этот момент. Нельзя было отрицать, что слова Хуа Чэна прозвучали очень убедительно. Эта искренность тронула Сюй Биюй, и она заплакала.       – Сюй Биюй, я… у меня есть совершенно ужасные воспоминания, – тихо сказал Вэй Усянь. – И было время, когда они мучили меня. Я потерял родителей, когда был чуть моложе тебя. После их смерти у меня не было ни времени, ни убежища, чтобы пережить эту боль, и потому я избавился и от нее, и от воспоминаний о родителях. К тому времени, когда я оказался в безопасности, оплакивать их было уже поздно. Я едва помню их. Но я хотел бы помнить. Мы просто надеемся, что сейчас ты не примешь решения, о котором пожалеешь в будущем.       Сюй Биюй утерла слезы и кивнула.       – Я понимаю. После последнего сеанса… я не смогла этого вынести. Сеансы не работают. Что-то не так в моей голове. Я накричала на Гао Яна и убежала. Я… я в самом деле многого не помню, но моя тетя потом нашла меня около амбаров. Говорят, я несла какую-то чушь. Все спорили, а я пыталась понять, что делать, когда стол внезапно развалился. С тех пор я отказалась от сеансов, и теперь я снова пытаюсь вспомнить. Это так… тяжело.       Сюй Биюй расплакалась. Вэй Усянь слегка запаниковал. Он ненавидел, когда люди плакали, особенно маленькие девочки, изо всех сил пытающиеся преуспеть там, где многие сдались бы. Хуа Чэн застыл на месте и выглядел так, будто его застали врасплох, потому Вэй Усяню пришлось извернуться так, чтобы суметь усесться на кровать Сюй Биюй и позволить ей порыдать в своё плечо.       – Всё идёт не так, все так говорят, но я даже не видела некоторых своих друзей с тех пор, как они помогли мне после пожара. Они говорят, что всё идёт не так, и я должна остановить это или исправить, но я даже не знаю, в чём дело!       – Твои друзья? – спросил Хуа Чэн.       Сюй Биюй замерла и отвела взгляд.       – Я…       Было ясно, что ей очень не хочется отвечать. Похоже, что она готова была сорваться в панику. Вэй Усянь подумал и решил оставить все как есть. Пока, по крайней мере.       – Второй вопрос, о котором мы забыли: помнишь ли ты, что происходило перед тем, когда появлялись призраки? – спросил он. Сюй Биюй заметно расслабилась от смены темы.       – На самом деле, при мне они почти и не появлялись. Что бы ни говорили, я, честно, ни разу их не видела. Меня отчитывали за то, что я ломаю вещи, а я возмущалась, что даже не приближалась к ним или что они были в порядке, когда я в последний раз их видела. Но никто мне не верил. Даже сейчас, когда все знают, что это все призраки, никто не извинился за все выговоры и наказания. Это грубо!       Обиженно надувшаяся Сюй Биюй опять выглядела как обычная восьмилетняя девочка.       – Но… обсуждение отъезда в столицу. И сеансы гипнотизма, я думаю. И когда меня обвиняли в поджоге, или когда я была расстроена, что люди винят Чайцзуня. На самом деле, я думаю… это происходит, когда я сильно расстраиваюсь. По-видимому, было много несчастных случаев во время моего лечения, но из-за лекарств эти воспоминания размыты. Мне жаль, но это все, что я помню сейчас.       – Все хорошо. Ты очень помогла, – подбодрил ее Вэй Усянь. Итак, все говорило о том, что почившие Сюй защищают свою оставшуюся дочь всеми силами. И им не нравится, когда другие люди расстраивают Сюй Биюй или винят ее за пожар. Похоже, они также расстроены из-за того, что она пытается забыть о них. От такого любой бы расстроился, а призраки не всегда могли похвастаться здравомыслием. Возможно, они проявляли себя и тогда, когда, по их мнению, происходило что-то опасное.       Но почему они проявлялись во время лечения? Потому ли, что они умерли совсем недавно, и выплескивали на нее свой гнев? А вдруг их убийца навещал Сюй Биюй?       Вэй Усянь отодвинул эти мысли на задний план, чтобы потом не спеша обдумать.       – Сюй Биюй? Могу я использовать свою энергию, чтобы проверить твою систему циркуляции ци? – спросил Вэй Усянь. Он выяснил, как ориентироваться в чужой духовной энергии и меридианах, когда разбирался с привязкой своих жетонов к людям. У него и Вэй Цин это заняло порядочно времени. Было некоторое сходство с тем, что делала Вэй Цин, когда осматривала пациентов. Для неё это стало настолько обыденным делом, что теперь она проводила осмотр, совершенно не задумываясь.       – Мою систему циркуляции ци? Но я не заклинатель, – растерянно сказала девочка.       – У каждого есть система ци, – объяснил Вэй Усянь. – Просто у не-заклинателей она очень мала и практически незаметна. У заклинателей иначе: их ци сияет и источает тепло, и потому их меридианы так легко найти. Когда работаешь с меридианами обычных людей, приходится действовать практически наощупь. Словно пытаешься изучить гравировку в полной темноте.       – Поможет ли это моей семье?       – Скорее это поможет мне понять, какой эффект оказывают на тебя сеансы гипнотизма. Тебе они не нравятся, верно? И теперь ты хочешь помнить?       – Да, – застенчиво подтвердила Сюй Биюй. Она глубоко вдохнула и посмотрела на него: – Что я должна делать?       – Просто дай мне свою левую руку, а я сделаю все остальное, – сказал Вэй Усянь. – Раз уж ты не заклинатель, может потребоваться какое-то время. Не стесняйся говорить с Хуа Чэном. И просто не двигай мою руку. Готова?       Сюй Биюй кивнула, и Вэй Усянь положил одну руку на ее запястье, нащупывая ниточку пульса, а ладонь второй на ее лоб. Закрыв глаза, он осторожно – очень осторожно – отправил свою энергию исследовать маленькое тело Сюй Биюй.       Одну странность он сразу заметил: хотя меридианы Сюй Биюй были как у не-заклинателя, у нее все же обнаружилось кое-что совершенно новое для его восприятия. Не та энергия, с которой работали Вэй Усянь или обычные заклинатели. Не похоже ни на привычный духовный поток Вэй Цин или Цзинь Цзысюаня, ни на слегка измененную систему Цзян Чэна, ни даже на слабые и неразвитые меридианы Цзян Яньли.       Казалось, энергия окутывала ее голову и ощущалась слегка изменённой. И еще, как заметил Вэй Усянь, в нескольких местах меридианы были закупорены словно сгустками крови. Вэй Усянь, знакомый с подобными закупорками еще со времен усмирения Курганов, направил свою ци, чтобы сгладить духовный поток. И это оказалось куда сложнее, чем помощь Курганам. По большей части из-за того, что у Сюй Биюй не было темной энергии, а еще по причине, которую успел узнать Вэй Усянь: течение темной и духовной энергий сильно разнилось. Будучи дома, Вэй Усянь был способен использовать свою силу, чтобы направлять энергию в горе в более мирные, спокойные области, не позволяя ей собираться в острые болезненные колючки.       Странная энергия текла немного иначе, чем духовная. Духовная энергия похожа на реку. Темная – как тень или ветер. Энергия Сюй Биюй замкнула кольцо вокруг её головы, больше всего воздействуя на ее глаза и мозг. Она пульсировала в такт сердцебиению девочки. Легкий трепещущий ритм, который напомнил ему о крыльях бабочки. Когда Вэй Усянь исследовал закупорки, он понял, что они тоже текут, но медленнее, неуклонно, почти незаметно в сравнении с более быстрым мягким биением пульса. Отчего-то Вэй Усянь вспомнил, как медленно растут лотосы. Как много времени нужно одному бутону, чтобы подняться из воды. Как много энергии нужно собрать, чтобы, наконец, расцвести.       Но, несмотря на то, что Вэй Усянь использует совершенно иную энергию, это совершенно не значит, что он беспомощен. Ему и Вэй Цин удалось выяснить, как темная энергия может помочь в подобных ситуациях. Это было одно из немногих открытий использования темной энергии для лечения. Они уже опробовали этот метод, чтобы помочь Шэнь Шуи с ее поврежденными меридианами.       Духовная энергия очищала. Темная – пожирала. И если Вэй Усянь будет осторожен и не оставит ни одной лишней капли темной энергии внутри Сюй Биюй, он растворит с ее помощью только эти неестественные закупорки и ничего больше. Они были абсолютно неестественны. Создавалось впечатление, что некая странная энергия попала в духовные вены, по которым текла энергия Сюй Биюй. Ее энергия атаковала чужеродную субстанцию, но все, что удалось, это сделать ее больше, а не расколоть, из-за чего и появились закупорки. Они и правда были похожи на кровяные сгустки. Вэй Усянь направил внутрь тонкие нити своей силы, нацелившись на чужеродную энергию в голове Сюй Биюй.       Они были столь тонки, что оказались замечены только когда непосредственно соприкоснулись с энергией Сюй Биюй. Но из-за особенностей его силы и ослабления самой девочки, что было вызвано длительной защитой от чуждой энергии, атака оказалась безрезультатна. Сформировав из своей ци подобие иглы, Вэй Усянь направил ее прямо в центр пробки из чуждой энергии, которую Сюй Биюй так безуспешно пыталась уничтожить. Пробка разбилась на мелкие кусочки, которые, будучи немедленно атакованы защитной системой девочки, были размолоты в пыль и поглощены, и естественная энергия Сюй Биюй снова потекла по правильному руслу.       Вэй Усянь повторил это опять и опять, оставив на потом самую большую и проблемную зону. Странная энергия Сюй Биюй, казалось, поняла, что в нем нет угрозы, и пропустила его, чтобы помочь уничтожить сгустки вредоносной чуждой энергии.       Должно быть, это и есть эффект от гипнотизма. Только вместо того, чтобы поразить воспоминания и стереть их, или заблокировать путь к ним, эти сеансы мешали этой странной энергии и вредили самой Сюй Биюй!       Был ли Гао Ян гипнотизером-любителем? Или он просто не понимал, что его действия вредят, а не помогают? Ему не приходилось раньше слышать о чем-то похожем на эту странную энергию в теле девочки, возможно, и Гао Ян просто не знал этого.       И вот тогда, когда Вэй Усянь нацелился на второй по величине сгусток, который, казалось, когтями вцепился в энергетическую систему Сюй Биюй, все пошло наперекосяк. Вэй Усянь сформировал немного более толстую иглу из энергии и пронзил сгусток, стараясь не задеть или разрушить духовные вены в голове Сюй Биюй, когда чуждая энергия вдруг агрессивно отреагировала и попыталась поглотить его иглу. Само по себе это было не так уж страшно. Оружие Вэй Усяня было слишком крепким, чтобы поглощение удалось. Но энергия Сюй Биюй устремилась к этому сгустку сразу же, как только игла пронзила его. Прилив энергии дезориентировал Вэй Усяня, который никогда не сталкивался ни с чем подобным, и он потерял концентрацию. Прежде чем он успел взять себя в руки, он потерял контроль над системой ци и словно рухнул вниз с огромной высоты.              Сюй Биюй нравятся господин Вэй и господин Хуа. Они оба очень добры, хотя и выглядят угрожающе и вообще очень страшные. Они не заставляли ее ничего делать и помогли с господином Гу. Они не поверили, что она виновата в пожаре, и они поверили, когда она сказала, что Чайцзунь тоже в этом не виноват.       Им первым она рассказала о сеансах гипнотизма и о своем нежелании продолжать их. Сначала она колебалась, но все вокруг было таким болезненным, что она перестала сопротивляться. И это оказалось ошибкой. Белый Кролик, наверное, умер, и что-то случилось с остальными ее друзьями, и…       На самом деле Сюй Биюй не знала, что происходит с ее друзьями. Чайцзунь ничем не мог помочь, только отпускал колкие замечания и предупреждения об этой адской штуковине.       Она чувствовала вину, вводя в заблуждение господина Вэй и господина Хуа, когда они стольким ей помогли. Не то что бы она солгала им. Но почему-то они считали ее просто обычной печальной девочкой с чересчур живым воображением.       Сюй Биюй знала, что она ненормальная. Обычные девочки не видят то, чего не видят другие. Только ее любимая цзецзе верила ей. Цзецзе помогала ей находить решения проблем ее друзей или идеи для подарков. Даже родители иногда выглядели смущенными ее «воображаемыми» друзьями. Но даже когда родители ничего не понимали, они изо всех сил поддерживали ее. Они пытались понять. Просто это не укладывалось в логику их мира.       Ее друзья были реальны. Чайцзунь и случайные подарки (и случайные ранения) доказывали это.       Хотя… никто не слышал Чайцзуня, когда он говорил с ней.       После пожара и каши в голове от лекарств и боли от ее воспоминаний Сюй Биюй подумала, может, она сошла с ума. Она отгородилась ото всех, даже от Чайцзуня. Только появление нового существа – Хонсинь Ванхоу – вытолкнуло Сюй Биюй из порочного круга. Свергнув Красную Госпожу, Сюй Биюй решила жить и лечиться.       Но когда боль и сумбур в ее воспоминаниях не исчезли, она согласилась на предложение Гао Яна забыть. После этого все стало еще хуже.       Она не могла рассказать двум заклинателям о Чайцзуне, который говорит с ней, или о других своих друзьях или даже о Хонсинь Ванхоу, которая оказалась не такой уж и плохой, просто резкой и страдающей и разъяренной тем, что Сюй Биюй могла спастись, но даже не пыталась. Сюй Биюй видела, как Хонсинь Ванхоу сломала несколько вещей, а люди приписали это призракам ее покойной семьи. Но она не имела отношения ко всему, что произошло, так что, может быть ее семья и не отправилась дальше, как надеялась Сюй Биюй.       Вот почему она решила не говорить им об этом. Она хотела выяснить, что происходит, и помочь своим родным перейти в иной мир.       Довериться Вэй Усяню «проверить ее систему циркуляции ци» внушало ужас. Что, если она снова ошиблась, как с сеансами гипнотизма?       …а что, если он мог помочь?       Сюй Биюй как будто уткнулась в стену. Ей нужно было изменить подход. Но Чайцзунь доверял им, а, если и был кто-то, кому Сюй Биюй могла доверять, то это был Чайцзунь Мао.       Итак, Сюй Биюй позволила ему проверить себя. Чтобы отвлечься от своей тревоги, она спросила Хуа Чэна, не мог ли он показать ей, как сделать такую же прическу, как у него. К счастью, он согласился. Было неудобно, ведь ладонь господина Вэй лежала на ее лбу, но они справились. Хотя Сюй Биюй опечалилась, что у них не было ничего, чтобы перевязать кончик.       Сюй Биюй зажмурилась и схватилась за голову.       – Что-то не так? – слегка нахмурившись спросил Хуа Чэн.       – Просто… странное ощущение, – сказала она. Это было странно. Когда Гао Ян использовал гипнотизм, ощущения были совершенно другие. Болела голова и перед глазами все расплывалось, как будто она снова приняла лекарства. – Как будто… мазь от ожогов.       – Мазь от ожогов? – повторил за ней Хуа Чэн. Он приподнял тонкие брови.       – Да, сперва немножко болит, но потом становится почти успокаивающе, исцеляюще, что-то вроде. Может, подойдет «освежающе», – попыталась объяснить.       Громкий мявк ворвался в их разговор. Чайцзунь неведомо как очутился на подоконнике.       – Чайцзунь! – крикнула девочка.       Пугающе-понимающие глаза и постоянная улыбка Чайцзуня остановились на Сюй Биюй и неподвижном Вэй Усяне.       – Ищите и обрящете, говорят они, – произнес кот пугающе коварным тоном, – но они не говорят, что найдёте.       Хуа Чэн глянул на кота с неодобрением, но никак не показал, что слышал, что тот сказал. Чайцзунь проигнорировал его и прыгнул на колени Сюй Биюй. Кот втиснулся в пространство между девочкой и господином Вэй.       – Боже, боже, – манерно протянул кот. – Ты пустила еще кого-то в нашу Страну Чудес? Но этот кто-то скорее приносит пользу, чем разрушение. Теперь же поспешим, Чжичон не будет долго оставаться на месте, а ты, как правило, прислушиваешься к нему больше, чем ко всем остальным.       – Постой! Что насчет…? – Сюй Биюй не смогла закончить фразу. Ее голова снова закружилась и ее накрыло знакомое ощущение падения.              – Сюй Биюй! – Хуа Чэн кинулся вперед, когда девочка лишилась чувств. Кот выглядел весьма самодовольным, если только это ему не почудилось. Глядя в единственный глаз Хуа Чэна, кот, казалось, улыбался. И прежде, чем Хуа Чэн смог протянуть руки, чтобы поддержать Сюй Биюй и ни на что не реагирующего Вэй Усяня, кот ударил его.       Хуа Чэн зашипел, изумленный болью от царапин. Они оказались удивительно глубоки. На него накатило головокружение, еще более удивительное от того, что за столько лет он успел забыть это ощущение.       Спина Хуа Чэна ударилась о стену, и он рухнул, неспособный предотвратить потерю контроля над телом.       Прежде чем ощущение падения овладело им, он увидел, что кот и в самом деле улыбался.       И эта улыбка была слишком широкой, чтобы быть естественной.              – Это, – задумчиво сказал Вэй Усянь, осматривая стоящие вокруг каменные строения и широкое красное небо, – совсем не то, чего я ожидал.                     От автора:       Чайцзунь Мао – Чеширский Кот. Да, просто перевод на китайский.              У меня был другой план для этой главы, но затем я решила: как насчет быстрого путешествия в Страну Чудес? Я могу пожалеть позднее о том, что украла слишком много чужих идей, но я подумала, это поможет решить некоторые вопросы. Вы знаете. Следующая глава. Когда я вернусь к ее написанию.       Никаких хэдканонов сегодня. К несчастью, я все еще немного занята, чтобы размышлять о своих мыслях. Извините.              От переводчиков:       Ради сохранения колорита мы заменили некоторые имена на их китайские аналоги:       Хонсинь Ванхоу – Червонная Королева. Она же Красная Госпожа вместо Красной Королевы.       Чжичон – Гусеница.