Исток

      Вэй Усяню хватило смелости признать, что он запаниковал. Хотя, это скорее относилось к тому, почему он запаниковал, чем к самому факту паники.       Это было не то место. Надо сказать, что Вэй Усянь подумал бы, что весьма оправданно паниковать, если в один момент вы были в тесной комнатке, а в другой оказались на высокой горной вершине. В целом, всё было не так уж и плохо. Да, небо было окрашено в зловеще-алый цвет, а когда Вэй Усянь посмотрел вниз с каменного выступа, он не смог увидеть поверхность земли то ли из-за тумана, то ли из-за облачности. Но небольшой водопад позади радовал глаз, а земля под ногами была устойчива. Фактически, он стоял на тропинке. Позади него была пещера, а впереди – каменная лестница. Словно пейзаж, который видишь в окно. Водопад падал сквозь пустоту, и, насколько он видел, с другой стороны тоже была пустота.       Когда Вэй Усянь осмотрел себя, чтобы проверить свои вещи, он совсем не удивился, увидев, что он был в тех же самых черных одеждах, которые носил изо дня в день. Черное ханьфу с алыми завитками незамедлительно стало его отличительным признаком, что всем понравилось, поскольку, в конечном итоге, оно станет униформой его ордена. Быстро проведя рукой по голове он убедился, что жетон все еще вплетен в волосы. А Чэньцин все еще была заткнута за его пояс.       Что оказалось для него сюрпризом, так это Суйбянь, висящий на поясе, точно так же, как он носил его, прежде чем Вэни забрали меч. Тревожный признак, потому что Вэй Усянь определенно помнил, что оставил меч дома, в своей пещере.       Но не только это тревожило Вэй Усяня. Устрашающего Старейшину Илина ввергла в панику совершеннейшая тишина в его разуме, там, где постоянно звучало второе сердцебиение боевых барабанов. Покрутившись на месте, Вэй Усянь осознал, что даже не может определить, в какой стороне должны быть Курганы. Более того, поблизости не было ни капельки темной энергии.       Что случилось?       Где он вообще? Последнее, что он помнил, это как он пытался уничтожить порченную ци в голове Сюй Биюй. Он не мог покинуть ее комнату, не так ли? Что случилось с Сюй Биюй? А с Хуа Чэном?       Он не думал, что Хуа Чэн изначально замышлял что-то злое в отношении него или Сюй Биюй, но это не значит, что Хуа Чэн не мог сделать что-нибудь подобное. Вэй Усяню и раньше случалось ошибаться в оценке происходящего. Ну, или это просто случилось, а Хуа Чэн не имел к этому отношения.       Вэй Усянь глубоко вдохнул, стараясь успокоиться. Нужно срочно выяснить, что случилось с Курганами. Желудок Вэй Усяня протестовал под воздействием эффекта от потери связи с горой. Как это воспринял дух? Что сейчас происходит дома? Кто-нибудь заметил неладное?       Вэй Усянь постоянно отвлекался и волновался из-за тишины в своей голове. Когда-то постоянный барабанный бой чуть не свел его с ума, но перестать его слышать оказалось гораздо хуже.       Итак. Вэй Усянь снова глубоко вдохнул. Как бы ни было заманчиво просто сесть в позе лотоса прямо тут же, ему, вероятно, нужно найти более защищенное место. Желательно подальше от отвесной скалы.       В пещеру лезть не хотелось, и Вэй Усянь повернулся к лестнице. Потребовалось пройти несколько пролётов и поворотов сквозь отвесную и удивительно гладкую скалу, прежде чем лестница оказалась позади. Он остановился и удивлённо огляделся вокруг. Он определенно стоял на вершине горы. От вида, открывшегося ему, Вэй Усянь осознал, что это высочайшая гора в округе. Больше он ничего вокруг нее не видел. Самое странное, что кто-то решил построить на вершине высокую зелено-золотую пагоду с широко распахнутыми дверями.       Пагода была единственным зданием в округе и единственным убежищем на вершине, и потому Вэй Усянь решил войти в нее. Осторожно, конечно, хотя для других людей это не было бы очевидно.       Внутри высилась гигантская, подсвеченная солнечным светом статуя. Сперва Вэй Усянь не понял, что она изображает, пока не разглядел в ней гигантскую гусеницу с... это что, трубка для курения опиума?       Кальян.       Слово возникло в разуме Вэй Усяня, хотя он никогда не слышал такого странного слова прежде. Дым от этой штуки поднимался вверх и уходил наружу сквозь отверстия в крыше.       Вэй Усянь огляделся, и, не увидев ничего другого, осмотрел статую поближе. У него сложилось впечатление, что под полупрозрачным материалом статуи крылось нечто зеленоватое. Не найдя ничего, что заставило бы его встревожиться, Вэй Усянь вернулся к своему первоначальному плану. Он уселся в позу лотоса перед статуей, повернувшись лицом к дверям. А вынутые из-за пояса Чэньцин и Суйбянь уложил в руках.       Затем он погрузился в медитацию в поисках грохота боевых барабанов.              Хуа Чэн был недоволен. Ему не нравилось быть пойманным врасплох и тем более не нравилось быть заброшенным в какое-то неизвестное место. Эмин лежал в его руке, готовый пустить чуток крови.       Хуа Чэн был опытным путешественником. Он много где странствовал и многое видел.       Но это место, вне всяких сомнений, было наистраннейшим.              Сюй Биюй нервничала. Чайцзунь сказал, что господин Вэй и господин Хуа были здесь, и ей нужно будет найти их по пути к Чжичону. Он должен знать, что делать с той адской штуковиной, которая носится вокруг и разрушает ее Страну Чудес.       Ей нужно идти вперед. Из-за разрушений в Долине Слез время для Страны Чудес истекало.       И все же Сюй Биюй не могла не заметить, как мало развалин и гнилостной слизи вперемешку с кукольными частями окружало ее разум. Неужели господин Вэй и его «проверка» помогли Стране Чудес? Неужели он помог очистить Страну Чудес от скверны, тянущейся следом за адской штуковиной?       Чайцзунь намекнул, что так и есть. Вот почему его затянуло сюда. Хозяин того адского устройства желал расправиться с господином Вэй за то, что он помог ей. К счастью, ее друзья, по сути разрозненные и по уши в проблемах, переместили его поближе к тому месту, где окопался Чжичон. Чайцзунь подтвердил, что господин Хуа находится примерно между ними.       Ей придется пробираться туда. К счастью, видение крохотного кальяна Чжичона значило, что она хотя бы идет в правильном направлении.       Наконец, она добралась до того, что выглядело как зеленый муравейник, окруженный горшками. Все сооружение было увенчано маленькой пагодой, с крыши которой плыли струйки опиумного дыма. Будь Сюй Биюй не здесь, а где-нибудь еще, то решила бы, что это просто причудливой формы курильница для благовоний.       – Господин Вэй и господин Хуа там? – спросила она и прищурилась. Ей не обязательно было смотреть, чтобы знать, что Чайцзунь был рядом.       – Знауешь, как говорят, бу-удешь курить – не бу-удешь расти? – произнёс рядом с ней лукавый голос кота.       – Взрослые отчитывают детей этой поговоркой, держа в зубах трубку, – сухо отозвалась Сюй Биюй. Среди прочих ей вспомнились помощник ее лекаря, лечившего её, и староста деревни.       – Я не буду проусить тебя вдыхать, – заверил ее Чайцзунь. Всякий раз, когда кот пытался выразить ей поддержку, это никогда не выглядело ободряюще. Сюй Биюй ощутила его мех под своей ладонью, но когда посмотрела, там никого не было.       – Позвоуль дыму оку-утать тебя, – продолжил Чайцзунь, его голос звучал все тише, как будто он удалялся от нее. Дым от похожей на пагоду курильницы окутал ее. Под его воздействием она вдруг вся съежилась и... оказалась у подножия муравейника. Теперь он возвышался над ней подобно высокому горному пику.       Иногда Сюй Биюй жалела, что не знает ругательств, достаточно сильных, чтобы выразить свои чувства. Она, вероятно, никогда бы не произнесла их вслух, потому что это было бы ужасно невоспитанно, но по крайней мере она смогла бы выкрикнуть их про себя. Обычно в адрес ее драгоценного, и невыразимо бесящего, фамилиара.              Хуа Чэн стоял на верхушке каменного шпиля, коя, слава всем богам, оказалась плоской. Пространство вокруг было усеяно такими же шпилями, и большинство были слишком далеко, чтобы перепрыгнуть на них. Вдалеке маячила скалистая гора, а в воздухе между ними парило множество обломков. Еще там безо всякой поддержки висели деревянные ящики. Набор ящиков был искусно вырезан из драгоценного дерева – и размерами своими превосходил Хуа Чэна. А еще, – Хуа Чэн дважды проверил – в воздухе парили костяшки маджонга, настолько огромные, что двое взрослых мужчин спокойно могли бы стоять на одной, не опасаясь свалиться с нее в туман и скрывающуюся под ним далекую землю. Складывалось впечатление, что он уменьшился до размера муравья. Или кто-то создал эти вещи для великанов и разбросал их среди гор ради забавы.       С одной стороны стояла маленькая бело-голубая чернильница, от которой поднимался пахнущий опиумом пар.       Еще более странно смотрелись белые и синие глазурованные горшки, впаянные в камень, некоторые из них были наклонены, и из них выливалось вино. Все это место пропиталось запахами алкоголя и опиумного дыма.       – Ну замечательно, – сам себе сказал Хуа Чэн, оглядываясь по сторонам. Ну и куда он должен идти?       – Тоулько глупцы верят, что страда-ания - плата за то, что ты друго-ой, – манерно промурлыкал голос ему в ухо.       Хуа Чэн медленно повернулся, Эмин в его руке посверкивал в странном освещении. Алый глаз меча огляделся в поисках наглеца, как и единственный черный глаз его хозяина. И тоже никого не увидел.       – Как грубо, – снова сказал невидимка, и в его голосе не слышалось ни капли обиды. В этот раз его голос доносился от расписной фарфоровой статуэтки какого-то бога или богини, Хуа Чэн отмахнулся от этой подробности, как от несущественной. Воздух свернулся воронкой, и из неё появился скелетообразный кот. Он был чудовищно тощ, заметно нескладен, и намного больше обычного животного. Даже когда он сидел, его длинные уши (в одном из которых сверкала золотая серьга) достигали Хуа Чэну до груди. Из немигающих, светящихся желто-зеленых глаз сочилась насмешка. Но самое странное – кот улыбался. Клыкастая улыбка занимала почти всю его морду. Когда кот появился, первым, что Хуа Чэн увидел, была именно улыбка.       Хуа Чэн уже видел её раньше.       – Чайцзунь? – поинтересовался он.       – Я Чайцзунь Мао, – самодовольно подтвердил кот, не убирая своей ухмылки.       Отлично, говорящий кот. Даже близко не так странно, как все остальное, включая улыбку.       – Могу я спросить, где мы? – вежливо спросил Хуа Чэн, все еще удерживая Эмин в защитной позиции.       – Хм, – улыбающийся кот рассматривал его, – я бы ответил, что мы в Востоучной Роуще, но для тебя это ничего не зна-ачит. Я бы сказал, что «мы» в Страуне Чудес Биюй, но ты все раувно не поймешь. Проще говоря, мы нахоудимся в мире, кото-орый существует в разуме Биюй.       – Так все это не реально? – Хуа Чэн огляделся.       – Конечно реально. Раузве я не сказал, что он существу-ует? То, что обычно ты не моужешь увидеть его или попасть в него, вовсе не зна-ачит, что этот мир не реален. Это разум Биюй. Ее мир. Мир, в котоурый она впустила нас, ее дорогих друзе-ей. Мир, который постепенно, шаг за ша-агом, разрушается. Та адская штукоувина грубо проехалась по всем ее воспоминаниям. В осо-обенности – по определённым, – глаза Чайцзуня вспыхнули, а хвост кнутом взметнулся за спиной.       – Адская штуковина?       – Ах, ты не найдешь ее зде-есь, – легкомысленно отозвался кот. – Это всего лишь мауленькая область в разуме Биюй. Если тебе ста-анет легче, Биюй уже идёт сюда. Вон там, – Чайцзунь указал направление хвостом, – часть ее воспомина-аний. Спрятанная на случай, если Биюй захоучет вернуть их вместе с болью, которая тоуже там, как дополнение к главному событию. Подожди-и там.       Хуа Чэн нахмурился. Манера кота растягивать слова раздражала.       – Что с Вэй Усянем? – спросил он, вспомнив обескураживающего, странного человека, который, пока все это не произошло, сидел неподвижно. Хуа Чэн все еще не мог решить, что о нем думать. В нем было много непонятного.       – Он уже в конце пути. Как тоулько Биюй получит назад эти воспомина-ания и сама вернется в прежнее состояние, вы оба смоужете пойти и найти его, – сказал Чайцзунь. Теперь он говорил безразлично и уже глядел мимо Хуа Чэна в надежде найти что-нибудь более интересное.       – Как мне спуститься с этой скалы? – Хуа Чэн, наконец, убрал Эмин в ножны и скрестил руки на груди.       Чайцзунь пожал плечами – странное движение для кота.       – Не мауя проблема. А пока что, моужет быть тебе следует попро-обовать вино? – и показал на маленький винный водопадик рядом со статуей.       Хуа Чэн бросил на него равнодушный взгляд. Чайцзунь, не обратив на него внимания, начал истаивать. Широченная ухмылка, за весь разговор так и не сошедшая с его морды, исчезла последней.       Ну и ладно.       Хуа Чэн подошел к месту, где, по словам кота, хранились воспоминания. Рядом обнаружилась площадка с фиолетовым цветком, растущим прямо из камня. Хуа Чэн прыгнул с разбега, ему едва-едва удалось преодолеть это расстояние. Ничего. Нахмурившись, он вернулся обратно. В попытках осмотреть скалу с сине-белым кувшином, из которого изливалась струя вина, он увидел вдалеке площадки. Как Биюй забирается туда?       Ну, это в ее разуме они застряли, убедительно сказал самому себе Хуа Чэн. Возможно, ей под силу изменять здесь все?       В одном он был уверен, ему следует быть осторожным и ничего не сломать. Кто знает, как это отразится на девочке?       Это было определенно то направление, которое указал Чайцзунь. Хуа Чэн на мгновение задумался, а потом пожал плечами.       Прямо сейчас он был совершенно точно уверен, что он не более странен, чем его компаньоны. Так какой смысл вести себя «правильно»?       С этой мыслью, без единого усилия, он рассыпался огромным роем серебристых бабочек.              Курганы были вне досягаемости Вэй Усяня. Это было очевидно. Он даже не мог определить направление, в котором они находятся. Как будто все его чувства окутала плотная пелена, лишая его возможности связаться с домом или хотя бы яснее ощутить его.       Вэй Усяню это не нравилось.       Слава всем богам, Курганы хоть и расстроились, но не впали в панику и не слишком взволновались. Во всяком случае то, что Вэй Усянь смог разобрать сквозь приглушенную связь, было больше всего похоже на обиженно надутые губы.       – Угро-озы, обещания, добрые наме-ерения — это ещё не действия, – прервал его размышления лукавый голос.       Вэй Усянь распахнул глаза, и его руки крепко сжали Чэньцин и Суйбянь. Прямо перед ним сидел большой тощий кот с золотой серьгой в одном ухе, а на его морде расплылась очень широкая и очень зубастая ухмылка. Кот выглядел немного знакомо, как будто был карикатурой на другого кота, которого Вэй Усянь видел совсем недавно.       Вэй Усянь обдумал слова, которые, по его предположению, не мог сказать никто, кроме кота.       – Что бы вы ни говорили, или собирались делать, это ничего не стоит, если вы в действительности ничего не делаете? – предположил он.       – Это одноу толкование, – мурлыкнул кот (и все-таки это был кот!).       – Это мир в воображении Сюй Биюй? – спросил Вэй Усянь. Это было единственное объяснение, которое пришло ему в голову.       – Он называется Страноуй Чудес, – сказал кот, все еще улыбаясь чересчур широко.       Итак, его предположения подтвердились. Вэй Усянь сдержал вздох облегчения. Это значило, что его связь с Курганами никуда не делась. Просто заперта чужим разумом. Стоит ему уйти отсюда, все станет как было. Пока что ему оставалось только мириться с тишиной. Легче сказать, чем сделать, но если ждать недолго, то вполне терпимо.       – Итак, где Сюй Биюй?       – На пути. Вместе с Хуа Чэном, – сказал кот. – Скажи мне, господин Вэй, у тебя, каужется, есть могущественный, хотя юный и ра-аненый друг. Откуда ты взяул его, и как позваул сюда?       Вэй Усянь еще раз прокрутил эти слова в своей голове, но так и не понял, что именно кот имел в виду.       – А можешь сказать это ещё раз, но словами попроще? – предложил он.       Какое-то время кот просто пялился на него с неизменной широкой ухмылкой. По правде говоря, он выглядел так, словно решал, не стоит ли съесть Вэй Усяня.       – Ты ведь зна-аешь про яо, верно? Биюй может видеть их самих и их мир. Она предлоужила некоторым из нас убежище в ее собственном ми-ире. Слишком добра. Кое-кто воспо-ользовался преимуществом, и им следует препода-ать урок, – беспечно отозвался кот. – Я её проводник по са-амым опасным местам её собственного ра-азума. Я был самым пе-ервым и самым дорогим, и гора-аздо лучшим, чем кое-кто другой. Я остауюсь с ней даже снаружи, в так называемом «реа-альном» мире, – сказал кот, нервно подергивая хвостом туда-сюда.       Яо были существами, растениями, предметами или даже местами, которые поглотили огромное количество энергии и стали живыми. Другими словами, они были духами. Как Курганы, осознал Вэй Усянь.       – Поэтому ты так заботишься о Сюй Биюй? Потому что она дорожит тобой?       – Это одно и то же. Она мауя. Или я принадлежу ей. В каком-то смы-ысле ей, но не самой Сюй Биюй. Нет, – отстранённо произнес кот, и, казалось, он совсем не думал, что говорит.       Это был... не самый адекватный ответ. Но он навел Вэй Усяня на мысль, что не стоит верить никаким словам без доказательств. Справиться с яо нелегко. Порой трудно даже просто определить, что в предмете или существе зародился яо. Лучшим выходом было бы создать привязку к реальному миру или, по словам кота, к «реальному», выяснить, что искажено, и или исправить это, или уничтожить – в надежде, что заодно будет уничтожен и яо.       В общем, это было вовсе не чересчур живое воображение, как запоздало понял Вэй Усянь. Сюй Биюй видела духов – яо – без тренировок или наставника. Вот чем являлась та странная энергия: искажающее реальность присутствие яо. Должно быть, девочка считала себя неправильной из-за этих способностей. И никто не верил ей. Она даже не попыталась рассказать об этом ему или Хуа Чэну.       Что еще хуже, Вэй Усянь знал, что не все яо симпатизируют людям. Даже не имея злых намерений, яо все равно может навредить кому-нибудь. Достаточно посмотреть на Курганы. У яо нет ни человеческой морали, ни человеческого умения рассуждать. Весьма вероятно, что Сюй Биюй балансировала на краю – без надежды на помощь или даже, что ее состояние будет замечено.       – Итаук, твой друг? – подтолкнул его кот.       – Это дух горы, известной как Курганы, – сказал Вэй Усянь. – Связь между нами образовалась случайно, но я не сожалею об этом. Ты не знаешь, с ним все в порядке?       – О, у него все хорошоу, – беззаботно отозвался кот, очевидно, его это не взволновало. – Но ра-азве тебе не следует побеспоко-оиться о себе?       – Ты сам сказал, что Сюй Биюй направляется сюда вместе с Хуа Чэном, – указал Вэй Усянь. – И ты явно заинтересован в ее здоровье и благополучии, а я не мешаю ей, а, напротив, хочу помочь. Пока я могу выбраться отсюда, я буду в порядке. Меня больше беспокоит то, что я не смог убрать всю порчу.       Кот наблюдал за ним с широкой ухмылкой и коварно щурился.       – Биюй должна встре-етиться с Чжичоном, – сказал кот. – Он весьма му-удр, и один из немноугих, кто может заставить Биюй слушать то, что она не жела-ает слышать. С Адским Поездом доулжна разобраться она сама. Ты помоуг больше, чем думаешь. Но есть ве-ещи, которые нужно довести до конца самому-у, или же это ничего не значит.       Вэй Усянь сперва нахмурился, а потом нехотя кивнул. Он понимал, к чему ведет кот.       – Я могу помочь с расследованием пожара и поиском настоящей причины смерти ее семьи, – сказал он коту.       Кот кивнул.       – Тогда пода-арок и несколько подсказок, – решил кот. И исчез. Сперва истаяло его тело, оставляя Вэй Усяню сомнительное удовольствие любоваться на голову и полоски, пока и те не исчезли. На секунду все, что Вэй Усянь мог видеть, были сверкающие кошачьи глаза и ухмылка. В конце концов глаза тоже исчезли, оставив висеть в воздухе зубастую ухмылку, пока кот окончательно не испарился.       На месте кота оказался сверкающий прозрачный дом.       Вэй Усянь помедлил. Затем подошел и прикоснулся к дому. От его прикосновения дом разлетелся на осколки, как стекло. Чего бы он не ожидал, этого не произошло. Он не чувствовал никаких изменений. Окружающий его пейзаж остался прежним. Только голос молодой девушки неожиданно зазвучал в его голове.       «Когда папа наказал меня, я спустилась вниз по стене дома. По ветке можно перебраться на дерево, хотя она и не очень толстая. Храни наш секрет, мэймэй, или мы не сестры.»       Краткой паузы Вэй Усяню оказалось недостаточно, чтобы сориентироваться, когда следом зазвучал голос мужчины.       «Пожар, Биюй! Пожар!»       Затем – женский.       «Спасайтесь! Проснись, Баоли! Баоли! Открой дверь!»       «Ключ, Баоли! Открой дверь! Ты сгоришь!»       Снова пауза. Снова девичий голос, прикрывающий расстройство бравадой.       «Говорил, что я украла его сердце. Играла с его чувствами. Такой жуткий!.. Трогал меня... Скажу папе никогда больше не приглашать его в гости!»       «Запертая комната – как клетка. Тюрьма под другим именем. Мне не нравятся запертые двери».       «Его рука была такая липкая, мэймэй. Как угорь».       «Я не игрушка. Он хотел, чтобы я делала то, чего не желала».       Вэй Усянь замер. Больше никаких голосов он не слышал. Но если это были подсказки, то...       Ну, хорошо, что свободного времени у него предостаточно.       Сюй Баоли не закрывала свою дверь. Сюй Биюй говорила им это. Судя по этим воспоминаниям, она считала запертую комнату клеткой. Но также из воспоминаний (последние минуты родителей Сюй Биюй: они пытались спасти своих дочерей) и того, что сказал староста: дверь в комнату Сюй Баоли оказалась заперта в день пожара. В этом фрагменте воспоминаний она не ответила на призывы родителей. Почему?       Что же произошло с Сюй Баоли в ночь пожара? Как с этим связаны другие реплики?       Мужчина с умыслом. Прикасался к Сюй Баоли без ее разрешения...       Вэй Усяню не нравилась создаваемая картина.       Вэй Усянь собрал в кучу все, что ему было известно о Сюй Баоли. Утончённая молодая госпожа, прекрасная хозяйка, как и ее мать. Играла на гучжэне, не самом простом для изучения инструменте. Судя по фрагментам воспоминаний, в которых она сбегала от наказания, в ней была и озорная жилка. Глава семьи Сюй обучал ее тоже. Судя по голосу, который Вэй Усянь слышал во фрагментах воспоминаний, она изъяснялась изысканно и интеллигентно. Ее голос был уверенным, приятным уху, и Вэй Усянь вполне мог вообразить ее идущей или говорящей с высоко поднятой головой, не стыдясь того, кем она была.       Если они с Сюй Биюй похожи, тогда она тоже была прелестной молодой девушкой. Сюй Биюй сейчас не совсем здорова, но когда придёт в себя, её несомненно сочтут красавицей.       Ему хотелось прямо сейчас пойти и взглянуть на обгоревший дом семьи Сюй. Вэй Усянь вскочил и начал расхаживать туда-сюда с негромким ворчанием. И обязательно поговорить с госпожой Линь, тетей сестёр Сюй. Возможно...       Неожиданно Вэй Усянь вспомнил ещё кое-что, о чём сказал староста. Тела родителей, когда их обнаружили, были обгоревшими. Часть верхнего этажа – та, где была хозяйская спальня, обрушилась или сгорела, и тела родителей упали вниз. Но тело Сюй Баоли был найдено в ее собственной постели – не тронутое огнем. Они уверились, что она умерла, отравившись дымом.       А что, если нет? Что, если она умерла еще до того, как начался пожар?              Хуа Чэн наткнулся на кое-что совершенно необыкновенное. Хотя, учитывая окружение, «совершенно необыкновенное» абсолютно нормально.       Но его находка совершенно не соответствовала остальному декору.       Дверь. Прямо посреди пустоты. Безо всяких излишеств вроде стен. Хуа Чэн мог просто обойти ее с другой стороны. Но рисовая бумага отражала языки пламени с другой стороны. Деревянная рама обуглилась до черноты. Когда Хуа Чэн подошел ближе, он почувствовал исходящий от нее жар. На деревянной табличке в рамке были вырезаны иероглифы. Ему потребовалось время, чтобы прочесть их. Знаки были написаны мастерским, плавным почерком, который Хуа Чэн признал весьма приятным глазу. Эта надпись почти заставила его устыдиться собственного почерка. Но прочесть знаки было сложно, дерево слишком почернело от жара.       Сюй.       Была ли это дверь в дом семьи Сюй?       Когда Хуа Чэн обошел дверь вокруг и взглянул на обратную сторону, то увидел, что она была полностью идентична внешней. Как зеркальное отражение.       Это, наверное, и есть та часть воспоминаний, о которой говорил кот. И находилась она в весьма труднодоступном месте. Хуа Чэн попытался схитрить: взлетел в своей форме в виде роя бабочек. Так он выяснил, что бывают и невидимые площадки – ударившись о парочку головой или что там было у стайки бабочек.       Но всё же он достиг места, куда стремился. Теперь ему просто нужно дождаться Сюй Биюй.       Скучая и жалея, что у него нет с собой принадлежностей для рисования или чего-нибудь подобного, он сел неподалеку и настроился на долгое ожидание.       Ожидание вышло не слишком долгим. Появление девчонки заставило Хуа Чэна облегченно – скука, наконец, закончилась, – выдохнуть. Но разглядев, в каком виде она появилась, он замер и удивлённо приподнял изящную бровь.       Без сомнений, то была Сюй Биюй. Но сейчас у нее были длинные волосы, и в целом она выглядела здоровее – ее глаза были подведены сурьмой и припудрены розовым, а имеющиеся в реальной жизни темные мешки пропали. Ее платье отдалённо напоминало ханьфу. Темно-синий шелк, украшенный узорами из голубых, розовых, белых и бирюзовых цветов и парочкой бабочек. На талии зачем-то был повязан белый фартук с синей оторочкой и двумя карманами, на которых располагались два символа, которые Хуа Чэну показались смутно знакомыми. Воротник был отделан оборками и напомнил Хуа Чэну одежды, виденные им на далеком востоке. На шее девочки висел нефритовый кулон. Предплечья украшали бело-розовые нарукавники. Странно скроенная юбка расширялась колоколом и даже колени не прикрывала. Выставленные напоказ ноги были затянуты в полосатые чулки и плотно облегающие икры высокие ботинки из черной кожи с серебряными застёжками, которые весьма пришлись Хуа Чэну по душе. Пояс был завязан бантом и украшен зеленой маской печального гоблина.       – Занятный наряд, – оповестил о своем присутствии Хуа Чэн. Сюй Биюй резко развернулась и приняла боевую стойку. В ее руке появился блестящий клинок, и звук, который издал рассекаемый воздух, показал, каким острым он был. Стой Хуа Чэн чуть ближе, получил бы глубокую рану через всю грудь.       Сюй Биюй увидела его, и ее лицо просветлело.       – Господин Хуа! – Она смерила его взглядом и испустила облегченный вздох. – Я рада, что вы в порядке. Вы видели господина Вэй?       – Я – нет, – ответил Хуа Чэн, – но у меня состоялся довольно занимательный разговор с твоим котом.       – Чертов кошак, – пробурчала девочка. – Лезет с советами, когда его не просят.       Хуа Чэн скривил губы, что у более наблюдательных людей сошло бы за улыбку.       – Должны ли мы?.. – он показал на дверь.       Сюй Биюй задумалась.       – Вам не обязательно входить, господин Хуа. Это не очень приятное зрелище.       – Меня мало что может впечатлить, – уверил он ее. – Я многое видел. И я предпочту оставаться рядом с тобой, иначе мы можем снова потерять друг друга. Думаю, тебе не захочется, чтобы я вечно блуждал тут.       – Ну, в этом есть смысл, – нервно ответила Сюй Биюй. Она глубоко вдохнула и шагнула к двери. Хуа Чэн последовал за ней.       – Давайте войдем, – сказала Сюй Биюй и открыла дверь.              В библиотеке множество книг и бумаг. Очаг, всего мгновение назад холодный и темный, вспыхивает огнем. Сюй Биюй в своей постели, всего на год моложе, но выглядит совсем юной. Она внезапно просыпается.       «Чайцзунь спас меня.»       Подозрительный кот спрыгивает с кровати, где спала Сюй Биюй. Он вспрыгивает на подоконник и оглядывается. Его глаза светятся в темноте.       «Я выжила, потому что… он показал мне путь к спасению. Я не оставляла лампу в библиотеке…»       Дрожащий огонек лампы в коридоре рядом с дверью, на которой стоит пометка «Сюй Баоли».       «…и Чайцзунь тоже не ронял ее. И лампа, и Чайзцунь были наверху, когда я легла в кровать. Чайцзунь был со мной в комнате, когда начался пожар.»       Чайцзунь отворачивается и прыгает из окна.              – Наконец-то! – воскликнул Вэй Усянь. Хуа Чэн свирепо посмотрел на него. Это был, Вэй Усянь может подтвердить, очень жуткий взгляд. И, будь он кем-то другим, возможно, на него бы даже подействовало.       – Милое платье, Сюй Биюй. Юбка, думаю, слегка коротковата. Но ничего лишнего не видно, так что все хорошо, – продолжил Вэй Усянь, когда они дошли до начала лестницы, и он смог увидеть Сюй Биюй целиком. Возможно, он выглядел чересчур суетливым, но он слишком долго просидел тут, сходя с ума от тишины и думая о подсказках, которые дал ему кот.       – Я рада, что вы в порядке, господин Вэй, – с облегчением сказала девочка.       – Прошу прощения за все это, – сказал Вэй Усянь, чуточку серьезнее. – В твоей голове было немного чуждой энергии. Я пытался избавиться от нее, но что-то пошло не так, и я вдруг попал в твой разум. То есть, в твою Страну Чудес.       – Все хорошо, господин Вэй, – сказала Сюй Биюй. – Спасибо, что попытались. Я заметила, что на моем пути было меньше врагов.       – Действительно? – спросил Хуа Чэн.       Девочка кивнула.       – Осы появились не из-за адской штуковины. Они просто воспользовались разрушениями, которые она оставляет за собой.       – Я слышал, тебе нужно поговорить с Чжичоном? – рассеянно спросил Вэй Усянь.       – Да, – Сюй Биюй пошла к ступенькам. Вэй Усянь, вскинув бровь, посмотрел на Хуа Чэна, и они последовали за ней.              Вэй Усянь испытывал неуютное и странное чувство, падая вверх вместо обычного вниз, прежде чем очнуться. Он огляделся. Хуа Чэн поднялся на ноги с пола, где он лежал, с трудом поместившись в этой маленькой комнатке. Сюй Биюй, рядом с Вэй Усянем, выглядела так, будто просыпалась после дурмана.       – Так все взаправду? Или это были видения? – спросила Сюй Биюй.       – Если и видения, то все мы видели одно и то же, – отозвался Вэй Усянь.       – Хонсинь Ванхоу… ты сможешь найти ее? – спросил Хуа Чэн.       – Да, – ответила девочка. – Но она одна из тех, кого я встречала и за пределами Страны Чудес. Хотя она никогда не останавливалась поболтать. Я должна заставить ее поговорить со мной. Я пойду в Страну Красной Госпожи внутри Страны Чудес.       – Да, – задумчиво сказал Вэй Усянь, – но будет лучше, если ты больше будешь думать о своей безопасности.       – Похоже, лучше тебя этого никто не сделает, – сухо добавил Хуа Чэн.       – И держись кота. Он, кажется, делает все, как надо, – сказал Вэй Усянь, устраивая гляделки с означенным животным. Если только это не было игрой его воображения, он увидел ту же самую ухмылку, что и в Стране Чудес.       – А что собираетесь делать вы? – спросила Сюй Биюй. – Ничего, что я спрашиваю?       – Поговорим с твоей тетей, госпожой Линь, – задумчиво сказал Вэй Усянь. – А затем глянем на твой старый дом.       Вэй Усянь покосился на Хуа Чэна, чтобы узнать, есть ли у него какие-то соображения, но тот просто кивнул в знак согласия.       – Береги себя, Сюй Биюй, – сказал Хуа Чэн.       – И свою Страну Чудес, – добавил Вэй Усянь. – До встречи!                     От автора:       Мэймэй – младшая сестра.              Я скипнула куски из игры, которые не важны для текущего расследования. Пока Вайфай и Хуахуа идут и говорят с госпожой Линь, Сюй Биюй отправится в Квинслэнд и встретится с Червонной Королевой.       Манера Чеширского Кота говорить столь уникальна, что мне пришлось поломать голову, как ее изобразить. Надеюсь, сработало)