Новая жизнь

Спустя 6 месяцев       Нам действительно пришлось жить с потерями. Нам пришлось научиться заново жить жизнью, которая выглядела совсем не так, как раньше. И мы потеряли намного больше, чем просто Эми. Мы потеряли мать, любящую жену, подругу, залог нашего счастья, домашний уют. И каждый из нас боролся с этим как мог. Мы с Юнги думали, что это лето будет самым счастливым в нашей жизни, а потом столкнулись с жестокой реальностью. В конце лета он уехал в Америку, как и планировал. Мне стоило многого, чтобы уговорить его не отказываться от своей мечты. Новые возможности открывались перед ним, и я не хотела, чтобы он лишился этого из-за любви ко мне, какой бы сильной она не была. И после его отъезда, любовь никуда не пропала, мы общались каждый день, несмотря на разницу в часовых поясах. Юнги приезжал домой несколько раз и почти всё время мы проводили вместе, правда не совсем вдвоём, но нам это не мешало. Мы любили друг друга, а расстояние могло стать хорошим испытанием. Что в тот день случилось с Чэён? Просто могу сказать, что она сделала свой выбор и совершила, наверное, главную свою ошибку, за которую в тот момент я не готова была простить её. Она должна была быть со мной рядом, поддерживать меня. Её здесь не было. Ладно это, но она хотя бы могла не делать хуже. Но она сделала это. Я ненавидела её за то, что подумала, что на этом мои потери закончились. Я ненавидела её за то, что она была простой эгоисткой, не думающей о других. Я ненавидела её за то, что она не заслуживала моей жалости, но я волновалась за неё. Сейчас, когда я успокоилась и не видела её уже достаточно давно, злость, ненависть и обида ушли. Сейчас меня беспокоила одна единственная мысль. Почему она так поступила? Узнать это я так и не успела, потому что Чэён уехала сразу же, как только её выписали из больницы. И как она в тот день уехала, так и не вернулась. Я просто надеялась, что её новая жизнь лучше и счастливее старой. Со мной остался только Хосок, который, как и раньше, поддерживал меня и иногда даже забывал о себе, чтобы помочь мне. Что-то в нём поменялось, но тогда я ещё не понимала что.

***

Я лежала на кровати, глядя в потолок, слыша заливистый детский плач. Он был сильным и не смолкал уже несколько минут. Для меня было гигантским подвигом перенести кроватку Юны из своей комнаты в детскую, чтобы хоть как-то начать высыпаться. Мне каждый раз приходилось напоминать себе, что я не её мама, хотя в последнее время чувствовала себя и мамой, и папой, и няней. Я была здесь одна и из последних сил справлялась со всем, при этом жертвуя сном и учёбой. Но я любила эту маленькую девочку и сейчас относилась к ней не так, как раньше. Я жалела, что она родилась, ровно до того момента, как увидела её. Маленький свернувшийся розовый комочек в прозрачном инкубаторе, в котором она находилась два месяца. Она была слишком маленькой, когда родилась, и все мы боялись, что это была напрасная жертва. Но малышка быстро выросла и поправилась, будто знала, что мама всегда будет рядом с ней. Сначала мне было трудно не подрываться каждый раз, когда она начинала хныкать, но теперь я научилась. Как научилась и всему остальному, потому что помощь от папы ждать не стоило. После смерти мамы, он стал совсем другим. Больше ничего не осталось от его решимости и любви к дочери. Не способная больше слушать детский плач, доносящийся из соседней комнаты, я застонала и поднялась. Но я пошла не к ней. Я направилась в папин кабинет, где в последнее время он засиживался до утра. Без стука я открыла дверь и зашла в комнату. Отец даже не посмотрел в мою сторону. Рядом с ним стояла почти пустая бутылка, в кабинете пахло алкоголем и сигаретами. Кажется, он никогда раньше не курил. — Юна плачет, — сказала я, подходя к нему. — Я слышу, — просто ответил он, — пойди и успокой её. Я замерла от подобной наглости. — Что с тобой происходит? Папа долго молчал, будто не знал, что ответить. Но потом он повернул на меня голову, и я увидела его печальные глаза. — Возможно я ошибся, выбрав её, — слишком спокойно, будто уже обдумав эту мысль сказал он, потянувшись к бутылке. Я резко вырвала стакан из рук отца и ударила по столу. — Не смей так говорить, — прикрикнула я. — Ты сделал выбор и этого не изменить, у тебя есть дочь. И я не могу сидеть с ней всё время. — Я предлагал тебе взять няню на полный день, а ты сама отказываешься, — сказал он, глядя на меня затуманенным взглядом. — Что будет когда я закончу школу и уеду? — возмутилась я. — Ты просто не будешь появляться дома, а Юну пускай воспитывает чужая женщина? — Тебе необязательно уезжать, — возразил отец, будто мы не говорили об этом много раз до этого. — Ты знаешь, что обязательно. Мне пора жить своей жизнью. А тебе пора понять, что я твоя дочь и Юна тоже твоя дочь. И ты должен заботиться если не о нас двоих, то хотя бы о ней. — Я не могу, — прошептал отец еле слышно. — Не совершай ещё одну ошибку, — ответила я, — вспомни моё детство. И вспомни как тебе тяжело было добиться моего прощения. У тебя есть возможность изменить это. Быть для Юны лучшим папой, чем был для меня. Подойди к ней. Отец внимательно смотрел на меня, не моргая и не двигаясь. — Я не могу без Эми, а она напоминает мне о ней, и всё становится лишь хуже. Я вздохнула. Я понимала его, но не хотела. Я хотела быть ребёнком, о котором заботятся, а не мамой. — Ты любил Эми, так почему ты не любишь вашу дочь? — Я люблю её, — возразил отец. — Так докажи мне это, — бросила я, уходя. Просто докажи, что ты не стал мне хорошим отцом, потому что обстоятельства сложились по-другому, а не потому, что ты не посчитал нужным приложить усилия. Докажи, что независимо от того, что происходило раньше, теперь ты изменился. Докажи, что ты можешь быть любящим отцом, который заботится о своих детях. Я приложила огромные усилия, чтобы не пойти успокаивать всё ещё плачущую Юну. Моё сердце разрывалось от этого ужасного звука, но я должна была показать папе, что ему пора нести ответственность за свои действия.

***

Я снова лежала на кровати, чувствуя боль, от детского плача, а потом он резко прекратился. Моё сердце ёкнуло, и я слезла с кровати. Выйдя из комнаты, я услышала тихий шепот, но смогла разобрать его только тогда, когда остановилась около приоткрытой двери в детскую, глядя на папу, держащего на руках свою дочь. — Твоя сестра думает, что я тебя не люблю, — прошептал он, качая ребёнка на руках, — но она ошибается. Вы самое дорогое, что осталось в моей жизни. Я села прямо на холодный пол в коридоре, слушая тихое сопение только что успокоившейся малышки. — У нас всё будет хорошо, — пообещал папа то ли Юне, то ли мне, то ли себе самому. Мы все нуждались в этом «хорошо» и мы все его заслуживали. Хорошо ждало нас за поворотом, готовое отплатить за все наши страдания. Ничего уже не было как раньше, но всё ещё могло быть хорошо.