Всё будет нормально.

—Мам, мне очень плохо, можно я сначала схожу хотя бы в душ и потом всё расскажу? Не кричи, пожалуйста, ты правда всё не так поняла. Женщина была в ярости. Она была зла на дочь и разочарована в ней. Но промолчала, дав согласие. Саша зашла в ванную и посмотрела на себя в зеркало. Она сняла кофту и теперь на шее были видны фиолетовые следы. На руках были синяки, ведь Егор очень крепко держал её и не отпускал. Горбачёва думала, как она объяснит это всё матери. А та женщина…что их подвезла. Это же она ударила её сегодня с утра. Саша заплакала. Она устала это всё терпеть. Она любит Егора, хочет, чтобы он стал таким же, как и раньше, но она страдает от него. Страдает от своей любви.

***

Девушка вышла из ванной. —Мам…я всё. Могу рассказывать, — Саша села на диван в комнате. На девушке была одета длинная футболка и обычные чёрные штаны. Из-за того, что футболка не закрывала ни шею, ни руки, мать Саши заметила следы на шее и руках. —Что с твоей шеей и с твоими руками? —Мам, послушай меня пожалуйста. До конца. Не перебивай меня и просто слушай. Я не знаю, с чего ты сделала такие выводы о том, что я наркоманка, но это не так. Я действительно вчера пошла к Егору. Его не было дома, я зашла к соседке и взяла запасные ключи. В квартире было пусто, я разложила свои вещи, оставила телефон в комнате и пошла на кухню. И пришёл Егор. Он был пьян, от него чувствовался запах алкоголя, я почувствовала что-то неладное. Он ушёл в ванную и оставил свой телефон в комнате. Я пошла туда и увидела на его телефоне какое-то уведомление. Прочитала и случайно зашла в переписку. И оказалось, что он вообще не перестал употреблять наркотики. Он всё так же бухает, курит, и уже сел на иглу. Я была в шоке и не знала, что делать дальше. И вдруг Егор вышел из ванной. Я отбросила его телефон в сторону и стала смотреть в окно. Он подошёл ко мне и стал приставать: оттуда и следы на шее. Я просила его перестать, потому что, раз он уже кололся, мог занести себе что-то вроде СПИДа, а мне это не нужно. Да и вообще, я не хотела больше иметь с ним такие дела. Я в нём разочарована. И когда я попросила его перестать ещё раз, он вновь меня проигнорировал, — Сашу затрясло, — Ты же знаешь, мам, что меня до истерики доводит, когда меня трогают тогда, когда я не хочу. Вот и он довёл. Мне было очень страшно, потому что он бросил меня на кровать и продолжил. Я не знаю, что на меня нашло, но, видимо, от испуга я ударила его и убежала. Забрала все свои вещи и выбежала из квартиры. Я босая бежала по лестнице подъезда с обувью и курткой в руках, лишь бы он меня не догнал. Очень быстро надела ботинки под лестницей и пулей вылетела из подъезда. Я бежала очень долго и в неизвестном даже мне направлении, чтобы он, даже если увидел, куда я бегу, в итоге так и не нашёл бы меня. И добежала до какого-то дома. Я не знаю как так вышло, что в этом доме живёт твоя знакомая. Но именно там я и ночевала. Я была в таком виде не потому, что наркоманила всю ночь, а потому что у меня была истерика. А утром вышла эта твоя подруга и ещё по голове меня ударила, — девушка ревела, — сумкой. Подумала, что я наркоманка из-за моего вида. Да, у меня было опухшее лицо и красные глаза, потому что я очень долго плакала, у меня была ужасная истерика, я была до смерти напугана произошедшим. А когда я вышла из дома и наконец-то добрела до места, которое я знала, мне стало плохо. И вот на скамейке я так и заснула. Я не наркоманка, мам. Ты можешь сделать какие угодно тесты в любом центре, куда ты хотела меня отправить. Я никогда не буду употреблять наркотики, — Саша обняла свою мать, не переставая плакать, — Пожалуйста, прости меня за то, что я заставила тебя нервничать. Этого больше не повторится. Я не пойду к нему больше. Мать Саши расстрогалась, ей было очень противно от самой себя, ведь как она могла подумать, что её дочка наркоманка? Она смотрела на Сашку, которая не могла перестать плакать, и ей было очень стыдно. Стыдно перед дочкой. Она обняла Сашу: —Тебе не нужно извиняться. Я тебя очень люблю, ты лучшая дочь. Я очень горжусь тобой. Горжусь тем, что ты, несмотря на то, что Егор стал наркоманом, не опустилась до его уровня. Ты молодец, Саша. Не переживай, у тебя всё будет нормально. Окажешься взрослой, найдёшь себе парня. Не такого, как Егора, конечно же. Хорошего. Достойного тебя. Всё будет нормально, Сашуль. Девочка встала с дивана, вытерла с глаз слёзы и села на соседнее кресло. —Мам…а с чего всё началось? Почему ты сделала такие выводы? —Всё просто: ты мне не написала. Ты можешь вспомнить хотя бы один случай, когда ты мне не написала, хотя обещала? Вот и я нет. Конечно же, мне, как матери, стало страшно за тебя, и я решилась на крайний вариант: позвонить Егору. Он мне наговорил много мерзких вещей, от которых я полностью зашла в тупик. —Например? —Ну…он сказал, что ты к нему уже давно не ходишь, вы давно вместе не живёте, и он не знает где ты. Потому что вы расстались. У Саши всё рухнуло внутри. Как расстались? Он же ничего ей не говорил. Что происходит в голове у Егора? Девушка не понимала. Она встала с кресла: —Мам, а телефон?! Ты что-то говорила про телефон! — Саша была взволнованна, будто бы она о чём-то догадывалась. —Ну да… Я нашла его в клумбе полностью нерабочим и разбитым. —Мам…я пойду в свою комнату, мне нужно обо всём подумать. А телефон, раз уж он полностью сломан… Можешь подогнать мне какой-то дешёвый телефон, кнопочный, в общем, самый простой, чтобы я могла хотя бы просто звонить? Я думаю, пойду на подработку, заработаю себе на нормальный, но это же потом. Хорошо? —Хорошо, Саш. Девушка зашла в свою комнату, закрыла дверь и упала на кровать. Она очень устала. Ей было плевать на сломанный телефон, плевать на всё. Она просто хотела забрать вещи, которые остались у Егора, поговорить с ним вживую последний раз, а дальше наблюдать за его жизнью со стороны. Саша взяла одеяло, накрылась им с головой и заснула. Заснула, даже несмотря на противный, мешающий звук вновь начавшегося дождя. Вообще, дождь в декабре — очень странное явление. Горбачёва ждала зиму, снег, и, конечно же, новый год. Ей казалось, будто бы она начнёт всё с нуля после этого праздника. А снега всё не было и не было. Был лишь дождь. Дождь, который мешал спать.