Всё когда-то кончается

      Шото встал с постели, голова жутко гудела. Он тут же плюхнулся обратно. Повернувшись, он увидел портрет его жены. В голову полезли смутные воспоминания о вчерашнем дне, точнее вечере. Шото вспомнил, что обещал Мидории усыновить его, как привёл его вчера вечером к себе домой и уложил спать в кабинете жены.       — Чёрт, — выругался Тодороки, вставая с постели и держась за болящую голову, поплелся к спящему пареньку.       Периодически Шото казалось, что он совершает такие ошибки, такие поступки, когда пьяный, что в голову ему, трезвому, никогда не придёт. Он убирает проблему по мере её возникновения. Изуку был небольшой проблемой для него, но избавляться от этого никак не хотелось. Шото вспомнил, что говорил Мидория про его жену, ему не хотелось верить, но пареньку незачем врать. Тодороки дошёл до лестницы, ведущей на второй этаж, но тут же остановился, широко раскрыв глаза. Мидория спускался вниз, на нём красовались только трусы.       — Хотя бы оделся что ли, — сказал Тодороки, отводя от украшенного шрамами тела взгляд.       — Блин, — выругался Изуку, покрываясь краской и убегая наверх.       Шото усмехнулся, зная теперь, что тот точно не спит, пошёл на кухню готовить завтрак. Впервые Шото заулыбался, вспоминая утренний инцидент. День начинался хорошо.       Тодороки решил приготовить классический завтрак, состоящий из яичницы и какого-нибудь горячего напитка. Шото разогрел сковороду и разбил два яйца поодаль друг от друга. Изуку спустился вниз и подошёл к кухне.       — Уже оделся? — сказал Тодороки, улыбнувшись.       — Извините за утреннее происшествие, — парень густо покраснел.       — Да ничего страшного, садись за стол, чай или кофе будешь? Со сколькими ложками сахара? — поинтересовался Шото.       — Чёрный чай, если можно, и без сахара, — сказал всё ещё красный Мидория, садясь за стол.       Тодороки выложил яичницу на тарелки и приготовил две чашки чёрного чая без сахара.       — Спасибо, — поблагодарил Шото Изуку.       — Да не за что. Кстати, мне нужно будет собрать документы для твоего усыновления.       — А я думал, что Вы уже забыли, — улыбнулся своей привычной улыбкой парень.       — Вчера на «ты» разговаривали, а сегодня?       — Ой, извини…       — И да, у меня память не такая уж и плохая, даже когда я пьян, так что, я ничего не забыл.       — Понятно, — ответил Изуку, набивая рот едой.       После завтрака Шото ушёл в свой кабинет искать нужные бумаги, Мидорию же он отправил исследовать дом. Тот с радостью стал рассматривать всё. Он нашёл альбом и стал смотреть фотографии Шото и всей его семьи. Тогда он выглядел счастливым и постоянно улыбался. На всех фото была его лучезарная улыбка, от которой тоже хотелось улыбаться. Он заметил, что в маленьком Шото чего-то не хватало, но после просмотра нескольких фотографий понял. Не хватало его шрама на глазу. Нет, этот шрам нисколько не уродовал его, наоборот, в этом было что-то эстетичное, что-то завораживающее. Также он заметил, что на большинстве фото была изображена мать, а потом не было ни одной фотографии рядом с ней. Мидория стал догадываться, что с Тодороки младшим и его матерью что-то случилось. Но он не мог понять что именно.       Дальше пошли фотографии уже взрослого Шото, и всё ещё улыбающегося. Он учился в медицинском ВУЗе. Ему это нравилось, потом на снимках стала появляться черноволосая девушка, он быстро её вспомнил, это она была участницей той трагедии, случившейся на шоссе. Далее Тодороки был на каждой фотографии с ней. На следующих фото, была показана свадьба Шото и той девушки. «Так вот почему он спросил, точно ли всё так было? — подумал Изуку». Дальше. Теперь у Шото не было той прекрасной улыбки, что очень разочаровывало. Тут в комнату зашёл Тодороки. Мидория чуть не уронил альбом от неожиданности.       — Альбом рассматриваешь? — спросил Шото, подходя к пареньку и садясь рядом с ним.       — Д-да, — заикаясь ответил Мидория, — Ты меня напугал.       — Извини, — сказал тот, рассматривая свои старые фото.       — А откуда у тебя этот шрам, — спросил Изуку, легонько касаясь красноватого пятна.       — Ты реально хочешь знать?       — Да, очень, — подтвердил паренёк и кивнул.       — Не очень люблю рассказывать о своём прошлом, от слова «совсем», — сказал Тодороки, ложась на ковровое покрытие, — Единственное, что я могу сказать, что по большей части виноват отец. С тех пор я ненавидел его, до того, как вырос и стал понимать, что в этой семье он единственный, кто любит меня, — Шото вздохнул и перевёл свой взгляд с потолка на заинтересованного юношу.       — А что с другими твоими родственниками было?       — Хм… Братья и сёстры меня и так терпеть не могли, а после того, как мать забра... Покинула нашу семью, стали ненавидеть меня всем своим сердцем.       — Прости…— Мидория лёг рядом с Шото и попытался его обнять, но попытки оказались тщетны, он был не сильно оттолкнут.       — Не люблю обниматься, — сказал Тодороки, вставая с пола.       — Прости, — ещё раз сказал парень, после чего сел, провожая взглядом, уходящего из комнаты Шото.       Изуку понимал, что Шото тяжело всё переживал. Пусть он этого и не показывал, но Мидория попросту знал, потому что испытал это всё на собственной шкуре. Тогда Изуку принял решение: делать всё возможное, чтобы эта прекрасная улыбка снова появилась на лице Шото.        Через некоторое время Мидория все-таки решил поговорить с Шото. Выйдя из комнаты, он пошёл вслед за Тодороки. Тот же в свою очередь собирал бумаги.       — Ты серьёзно хочешь меня усыновить? — спросил Изуку, смотря на него и встав в дверном проёме.       — Да, — нехотя ответил тот.       — Но зачем? Тебе разве это будет выгодно?       — Я по-пьяне обещал.       — Хах, значит, по-пьяне? — возмутился юноша, — ты можешь угробить жизнь и себе и мне, ты об этом подумал? Зачем ты делаешь то, что тебе не нравится?       — Знаешь что, я всё взвесил, мы — жертвы одной и той же трагедии. В какой-то части, я несу ответственность за смерть твоей матери. Также мне и тебе нужна моральная поддержка. Я не уверен, что ты можешь попасть в достойную семью, так что я буду следить за тобой в качестве компенсации. Я понимаю, что никогда не стану для тебя настоящим родителем, но попытайся меня понять. Нам обоим сейчас очень тяжело, — говоря это, Шото подошёл к Изуку и взял его за подбородок, слегка сжимая, чуть приподняв голову юноши.       — Почему бы тебе не стать думать о себе и о твоей дальнейшей жизни. Почему бы тебе не найти того, кто будет с тобой до конца жизни?       — Я об этом тоже думал, я хочу найти избранного, — Тодороки Отпустил Мидорию.       — Ты же понимаешь, что ты можешь его и не найти за всю свою жизнь?       — Прекрасно понимаю, поэтому либо избранный, либо... не знаю..       — Я рад, что ты хочешь усыновить меня, — Изуку обнял Шото, прижимаясь к его груди.       Для Тодороки это было в новинку, он хотел снова оттолкнуть юношу, но передумал. Мидория постарается изо всех сил, чтобы он привык к его присутствию, поведению и ласке, тем более он знал, каково быть изгоем.       — Почему ты перестал улыбаться так же, как на тех фотографиях?       — На каких именно?       — Начиная с детства, заканчивая смертью твоей жены. Даже после того, как мать ушла, ты всё ещё улыбался.       — Не знаю… У меня нет поводов, чтобы улыбаться. Тем более, я уже совсем другой человек. Мне уже двадцать восемь, я не тот ребёнок, которым был раньше.       Небольшая пауза возникла в их диалоге.       — Может, куда-нибудь сходим? — предложил Шото, прерывая тишину.       — Ну… Не знаю, можно, только куда?       — Да хоть во вчерашнюю кафешку.       — А можно в парк?       — Да, можно, ты гулять что ли любишь?       — Нет, просто природу люблю.       — Ясно, тогда в парк?       — Да, у меня есть одно любимое местечко, пойдём туда?       — Что за вопросы? Конечно. Расскажешь мне что-нибудь о себе потом?       — Да, расскажу, только не знаю что мне рассказывать.       — Если не захочешь, то не надо, не мучай себя.       — Ладно.       Они быстро собрались, Шото одолжил Мидории свою ветровку, чтобы тот не замёрз. Шли молча, не нарушая тишины. Тодороки шёл за Изуку, который уходил всё глубже в лес. Вскоре они вышли на какую-то поляну, посередине которой располагался размашистый дуб, а на нём красовался домик.       — Сюда я часто приходил с мамой и с моим другом. Об этом месте знали только мы, — он выдержал небольшую паузу, осматривая дом, — Его построил я и мой друг, — подойдя поближе, он начал залезать вверх по самодельный лестнице и пригласил Шото последовать за ним.       Проникнув во внутрь, Тодороки осмотрелся. Было довольно-таки уютно. Даже на полу лежал огромный матрац.       — А что за друг? — Шото посмотрел на Мидорию, ложащегося на самодельную кровать из матраца.       — Его зовут Бакуго, он был единственным другом, если можно так сказать.       — А что не так с ним?       — Бакуго меня терпеть не мог, хотя я старался ему во всём угождать, но получалось у меня, видимо, плохо. Каждый день он и его друзья издевались надо мной, я всегда приходил ему на помощь, но он её отвергал, это было далеко не приятно. Но ни с кем я больше так и не смог найти общий язык, кроме него. Немного на твою историю похоже, — уголками губ улыбнулся юноша.       —Ясно… А чем ты занимаешься обычно?       — Я полностью погружён в учёбу, слушаю музыку, обычно здесь. А у тебя кроме работы есть какое-нибудь хобби?       — Я люблю выпить, — усмехнулся Тодороки.       — Бывает, — он улыбнулся, выдержав небольшую паузу, сказал, — А мне нравится наблюдать отсюда за звёздами, кстати, ложись рядом, обычно тут лежала моя мама и мы все вместе смотрели. Это очень красиво.       Шото лёг рядом, положив руки за голову, но тут же присел, смотря на плачущего Изуку. Он прижал его в себе, поглаживая подрагивающую от всхлипов спину. Он не любил смотреть на плачущих людей.       — Хей, не плачь, всё будет хорошо, я тебе обещаю, — Тодороки улыбнулся, вытирая рукой лицо Изуку, которое было мокрое из-за слёз.       — Ты улыбнулся, — на лице Мидории тоже появилась лёгкая улыбка, —Можешь улыбаться почаще?       — Конечно, постараюсь. Кстати, когда у тебя день рождения?       — Завтра, — пожал плечами тот.       — Блин, не успею тебе подарок приготовить.       —То, что ты решил меня усыновить, это уже огромнейший подарок. Я рад, что не останусь один.       — Пойдём хотя бы торт купим что ли? Тебе же семнадцать лет исполняется?       — Да.       —Куда поступать хочешь?       — В медицинский.       —Ого, точно туда пойти хочешь? Это очень трудно, сразу говорю.       —Да, я точно определился с профессией. Буду хирургом.       —Мне нравится твой настрой. Думаю, у тебя всё получится.       —Спасибо за поддержку.       Снова молчание. Шото и Мидория легли обратно, они лежали, наслаждаясь этой уютной обстановкой. Золотистый луч солнца проник в окнце, осветив помещение. Но тут же от этого яркого света не осталось и следа — солнце закрыла небольшая тучка, которая вскоре из маленькой переросла в огромнейшую, закрывая всю голубизну неба.       Единственное, что радовало Тодороки, что он начал сближаться со своим пасынком.       — Кажется, скоро дождь пойдёт, — сказал Изуку, приподнимаясь с кровати, он смотрел на мирно посапывающего Тодороки, — Устал, наверное.        Мидория провёл рукой по его шелковистым разноцветными волосам, приподнял чёлку, он начал рассматривать шрам на его лице, дотронулся подушечками пальцев, но тут же убрал их, смотря на нахмурившиеся брови Шото. Изуку лёг рядом, смотря в окно, скоро точно должен был пойти дождь. Вдалеке сверкнула молния, через несколько секунд был слышен раскат грома. Тодороки не проснулся от этого звука, только нахмурился ещё сильнее. Некоторые капельки дождя стучали по стеклу, наводя на Мидорию какую-то тоску. Изуку сам не заметил, как тоже заснул.       Мидория проснулся от того, что кто-то зовёт его, проснувшись, он увидел нависшего над собой Шото.       — Чёрт, сколько я спал? — спросил Изуку, потирая глаза.       —Не знаю, но я давно проснулся, а ты спал, я уже сделал все запланированные на сегодня дела, сейчас одиннадцать часов вечера. Надо возвращаться домой.       — Да, хорошо, слишком поздно уже.       Они спустились вниз, всё было покрыто густым белым туманом.       — Вау, как всё красиво, — воскликнул Изуку.       —Как по мне, это не так уж и красиво.       — Ну не знаю, мне нравится.       Шли они домой, обсуждая какие-то незначительные детали из своей жизни. Через некоторое время они были дома.       — Сегодня был классный день, мне понравилось всё, только, единственное что, я хочу есть, одного завтрака мне не хватило на целый день, — сказал Мидория, улыбаясь.       — Если честно, то я тоже хочу есть, — согласился Шото.       — Знаешь, мы с тобой общаемся так, как будто давно знаем друг друга, хотя на самом деле ничего мы не знаем.       — Не знаю с чем это связано, но все же ты прав. Чего ты хочешь перекусить?       — Я хочу просто макароны и чай, это всё, что мне нужно для полного счастья.       — Макароны варить надо, ты же подождёшь?       — А что же ещё делать то?       Шото пошёл на кухню, а Изуку в теперь уже свою комнату, он посмотрел на время. Было уже заполночь. Мидория застелил постель и лёг на неё, пялясь в потолок и ожидая, когда его пригласят к столу. Через десять минут его позвал Тодороки. Изуку пулей спустился вниз. На столе уже стояла тарелка с макаронами.       — Приятного аппетита, — сказал Шото, стоя около раковины.       — Спасибо. А ты что ли не будешь?       — Буду, но… — Тодороки подошёл к холодильнику и достал торт, — Я не знал, какой ты любишь, но выбрал «птичье молоко». С днем рождения тебя, Изуку.       — Спасибо, — сказал юноша, улыбаясь, и, подойдя к Шото, обнял его.       — Если торт упадёт, то я не виноват. Кстати, все твои вещи я уже забрал, они в гостиной.       — Спасибо большое тебе, я не знаю, как так получилось, что я одновременно потерял самых родных людей и обрёл дорогого теперь мне человека.       — Прошло всего лишь три дня после нашего с тобой знакомства.       — Я понимаю, но мне не составит труда привязаться к кому-то за столь короткий срок, особенно если этот человек очень добр ко мне.       Тодороки ничего не ответил. Лишь улыбался, глядя на него.       — Знаешь, — продолжил Изуку, — «птичье молоко» — это мой любимый торт.       — У меня есть ещё один подарок, но, думаю, вряд ли ты это одобришь.       — Нельзя говорить о том, чего не знаешь.       — Я понимаю, но всё же, подожди меня тут, я скоро приду. — Хорошо, — ответил Мидория, выпуская из своих объятий Шото, он посмотрел на торт, который только что Тодороки поставил на стол.       Вскоре Шото пришёл обратно на кухню, подойдя к Изуку, он подал ему браслет.       — Его я хотел подарить жене, когда она приедет из больницы, это парные украшения, думаю, ты не захочешь это носить.       — Почему не захочу? Мне очень нравится, если честно. Спасибо тебе огромное за всё, но знаешь, что лучше всего?       — Нет.       — Твоя улыбка, — Изуку улыбнулся, глядя на немного смущающегося Тодороки…