"Ты так и не узнаешь, на что способен, если струсишь" Бодо Шефер
"О тот, чья решимость ослабла! Самая незначительная фигура на шахматной доске — пешка. Но стоит ей взбодриться, как она превращается в ферзя" Фаваид
Гретта, едва поспевая за своим новым спутником, впервые шагала по облицовочному камню мостовых, которые раньше видела лишь из окна. Язык у Иго был словно помело. Минуя очередной лестничный пролёт — как выяснилось, в городе их оказалось слишком много, — Гретта ощутила острое желание ускорить ход времени: солдат не затыкался, ловко уводил её от темы. В самозабвении пускаясь в красочное и подробное описание того, что именно Синие Полоски сделают, когда схватят Хенсельта. Но девушку интересовало совсем другое: — Ты сказал, что Роше приказал тебе привести меня, — в который раз повторила она. — Для чего? — О, так ты знаешь простые человеческие слова? Запарила со своими «вас», «какова моя роль в грядущих событиях», тьфу! — Иго! — возмутилась Гретта. — Можно посерьёзнее? — Да тут серьёзнее некуда! Ты такая душная! — он скривился, будто зашёл с жары в дом, а кондиционер не работал. — Неужели нельзя говорить как нормальный человек? Это тебе повезло, что я не из отбитых… ну, — замялся солдат, — из тех, у кого котелок не варит. Но у меня-то здесь не пусто! — и в подтверждение собственных слов постучал кулаком по окровавленной голове. — Ой-ёй! — раздосадованно взвыл горе-умник. — Большое тебе спасибо! — незамедлительно огрызнулась Гретта. Когда он уже ответит? Спутники застыли в зрительной дуэли. Девушка — сжав кулаки, парень — схватившись за голову. В конце концов они непонятно отчего улыбнулись друг другу и пошли дальше. — С вами, бабами, одни беды. У меня теперь круги перед глазами, и я не помню, что хотел сказать, — снова затараторил Иго, увлекая Гретту в очередной уличный поворот. — А! Вспомнил! Я не тугодум, так что людей различаю. Много видел, ещё больше слышал, поэтому точно знаю, что знатные дамы так, как ты, не одеваются. Кого ты из себя строишь, пытаясь умаслить меня этими… — Этой вежливостью? — подсказала Гретта, запыхавшись от скорой ходьбы. — Ну-ну! Ты зубы-то мне не заговаривай! Знавал я таких! И как ты только умудрилась захомутать нашего командира? Он же притворство чует носом против ветра. — Я никого не захомутала… Захомучивала. Блин! Ну как там будет? — Во-от! — с довольным видом отозвался солдат. — Так все и проваливают осоко… языко… В общем, допрос! И всё, орешки раскалываются как шпионы! — Шпионы раскалываются как орешки при ассоциативном языковом допросе? — Ты выиграла, — улыбнулся Иго и остановился. Гретта последовала его примеру. Перед ними были большие деревянные ворота. Иго отпер замок, но дверь оказалась такой тяжелой, что одному ему было с ней не совладать. Девушка предложила свою помощь, и они вместе толкнули её на раз-два. Зачем они здесь? Гретта очутилась в месте, похожем на предбанник. Внутри горели лампады, но, стоило ей ступить на порог, как ног коснулся холод и позвоночник пронзило ледяными стрелами мурашек. — Наши внутри? Я думала, они сражаются за стенами, — девушка зябко повела плечами. За спиной раздался звук возни отчего-то уже неразговорчивого Иго. Гретта обернулась и, увидев, как лучик света из-за двери становится всё меньше и меньше, кинулась наружу. Ещё какое-то мгновение они боролись за ручку с разных сторон, но в итоге Иго вышел победителем, и снаружи послышалось: — Есть! Не слабак! Проиграть девчонке… Его голос доносился как из-под толщи воды, но слова можно было разобрать. — Иго! — Гретта в отчаянии застучала по двери кулаками, но, задев увечную руку, отскочила, прошипев: — Иго, открой! — А ты молодец, — совсем другим тоном заговорил парень — так, будто за дверью стоял чужой человек, — да, я теперь понимаю, почему Роше послал меня, одного из своих бойцов. Меня тогда задушила такая обида, ты не представляешь. С поля боя — и за какой-то девкой! — он немного прихрипывал. — Но не волнуйся, больше о тебе никаких дурных слухов в нашем отряде ходить не будет. Я обещаю. Гретте было плевать на то, какие сплетни крутятся вокруг неё и Вернона, она ещё раз попробовала дёрнуть за ручку. Но безуспешно. — Иго, как ты не понимаешь, я должна помочь! — Командир предупреждал, что ты выкинешь нечто подобное. Как он там сказал? «Буйная», что ли? А! Ещё «успокоить доступными, безопасными методами». Но ты пошла за мной почти беспрекословно, только из-за цвета моей брони. Это вообще-то приятно. Обычно люди о нас не лучшего мнения. — Выпусти меня! — она со всей силы ударила ногой по двери. — О! Так Роше не ошибся. Действительно буйная. — Я не могу оставаться здесь, когда все сражаются! — Ты прости, но, как я понял, тебе либо не доверяют, либо берегут как зеницу ока. Может, всё сразу. В любом случае я выполнил приказ, и теперь мне пора идти. — Стой! Я не буду мешать, не буду! Я просто хочу принести пользу! Я могу лечить раненых! — не получив реакции, Гретта озарилась мыслью: — Как много раненых погибнет от нехватки одной-единственной пары свободных рук? — Это уже совсем другая история, Гретта. Даже если умру я сам. Если мы выживем, я поговорю на этот счёт с Роше. Ну, а до той поры приказы командира не обсуждаются. Сиди тихо. В любой момент оборону прорвут. Возможно… это уже произошло. Девушка сорвала голос, пытаясь уговорить Иго, так коварно обманувшего её. Но не услышала его шагов и застыла с занесённым над дверью кулаком. Дело дрянь.Трек к отрывку: Enjoy The Silence (Depeche Mode Cover) — Lacuna Coil
Оглянувшись, она увидела покосившиеся от влажности столы, заваленные всевозможными инструментами. Они были старыми и не годились для сражения, поэтому их, по-видимому, так и бросили. Свалили в кучу гнутые лопаты, ржавые кайло, развалившиеся кувалды и короткие затупленные кирки длиной с локоть. Гретта взяла одну и примерилась. Что, если попытаться отодрать заострённым концом дверные петли? Она попробовала раз, потом другой и, не добившись ничего, в итоге запустила инструментом в стену. Громыхнуло не так, как ожидалось. Девушка с интересом прошла в глубь помещения, обнаружив, что деревянная обшивка кончается на том месте, куда упала кирка. Дальше простирались низкие каменные своды и неровные стены. «Пещера», — заключила Гретта про себя. Вот почему в тёплый весенний вечер из этого помещения веяло холодом, стоило только войти. Ну и надо же было попасться на такую глупую уловку! Солдат строил из себя простачка, а сам обвёл Гретту вокруг пальца! Девушка, вооружившись навершием рассохшейся кувалды, пыталась выбить замок. Вернон тоже хорош! Как там сказал Иго? Веры в неё нет? Она им покажет, никакой веры! Гретта выберется, они ещё пожалеют, что заперли её здесь! На лбу выступил пот. Девушка утёрла его некогда белым рукавом платья. На ладонях показалась кровь: нежную кожу украсили тонкие царапины, и Гретта, не смирившись, но решив сделать перерыв, вернулась обратно к столам. Здесь она и нашла скрипучие, не до конца закрывающиеся ножницы, одно лезвие которых было заострено. Под ними валялись высушенные крошки белого хлеба. Видимо, рабочие использовали нехитрый инструмент вместо ножа. Девушка сунула находку в нагрудный карман и, ссыпав остатки еды в ладонь, закинула в рот. Как скоро Роше собирается за ней прийти? И вернётся ли он вообще? Что, если он и Иго погибнут? Тогда про Гретту забудут, и ей придётся умереть от голода. Холодное дыхание пещеры опалило взмокшую спину уставшей и встревоженной девушки. Она обернулась, вглядываясь в черноту неизвестности. Ну нет, шанс выбраться отсюда ещё есть. Возможно, пещера выходит куда-то на поверхность. И, приободрившись, с новыми силами пошла наудачу в глубь шахты. Несмотря на то что снятая со стены лампада озаряла путь, света её не требовалось, чтобы почувствовать струящуюся под ногами воду. Чем дальше Гретта шла, петляя по лабиринту коридоров, тем глубже уходила в разлившийся рудник. Платье потяжелело, мешая пробираться вперёд, так что пришлось вернуться. С усталостью орудуя ножницами, изуродовать столь прекрасный — как оказалось! — наряд и, не снимая, вырезать из него подобие мини-юбки. Теперь идти стало ощутимо легче, если не считать озноба, едва не переходящего в судороги. Казалось, девушку поместили в бочку со льдом и заставили танцевать в норд-ост. Челюсти сводило неконтролируемой дрожью, хотя вода не доходила даже до колен. Внезапно Гретта остановилась. Прямо на её пути, там, впереди, дорогу преграждало нечто тёмное, огромное. Оно не шевелилось и не подавало признаков жизни. Волоски на затылке девушки встали дыбом, и она осторожно попятилась. Но даже от всплеска воды безжизненная груда не шелохнулась. Тогда Гретта решилась подобраться поближе. И… о боже! Лучше бы она этого не делала! Не помня себя от страха и шума забарабанившего сердца, она опрометью кинулась назад, быстро преодолела пройденное расстояние и вернулась в обитое деревом помещение. То, что она увидела, действительно было безжизненной грудой. В воде, навалившись один на другой, лежали трупы. Свежие, судя по виду, но уже не тёплые — Гретта, ещё ничего не различая в темноте, задела их ногой. Мёртвый утопец соскользнул с другого покойника, разевая бездыханную пасть и выпучивая на девушку стеклянные глаза. Его кишки красным покрывалом заволокли тело человека снизу. Видимо, тот распорол чудовищу брюхо, но его кровь или внутренности оказались ядовитыми, и броня солдата растворилась вместе с кожей. Очутившись в безопасности, Гретта принялась в суматохе перебирать оставшиеся инструменты и оценивать свои шансы на одоление подобного монстра. Но, вовремя вспомнив, что в этом мире для охоты на таких уродцев придумали целую профессию, поостыла. Сокрушённая, осела на пол, спиной к двери и лицом к пещерному тоннелю, чтобы не терять бдительности. Девушка понимала, что исчерпала все попытки для того, чтобы выбраться отсюда. Оставалось только придумать, как выжить. Сдаваться и впадать в уныние Гретта не собиралась. Стоило вспомнить себя днём ранее, и её обуревал такой стыд, что она согласилась бы провести здесь десять ночей подряд, лишь бы не видеть лиц Вернона и Бьянки. Даже если бы всё это время ей по-прежнему грозила опасность быть съеденной. Успокоившись, выровняв сбившееся дыхание и угомонив сердце, проделавшее за пару минут множество подъёмов и спусков с американских горок, она наконец хорошенько осмотрелась. Помимо столов, на которые Гретта сразу же обратила внимание, здесь также имелись пара бочек и несколько скамеек. Невелик инвентарь, но, если грамотно подойти к делу, можно придумать что-то разумное. Например, составить весь этот хлам кучей, перегородив проход, и сдержать чудовище хотя бы ненадолго. Надо попытаться. А если уж в глубине подземных тоннелей и вправду бродит какая-то мерзость, которая придёт по её, Гретты, душу, она даст отпор — в зависимости от случая и момента. Осторожно, практически на цыпочках, Гретта подошла к одной из бочек. Потянула её и тут же хлопнула себя по лбу — та оказалась полной! Внутри призывно всплеснулась жидкость. Заинтересованная девушка не без труда вскрыла крышку: та была крепко впаяна в стенки. В этом нелёгком деле помогли инструменты, правда, жизнь некоторых из них тотчас закончилась. И ради чего! Внутри оказалась не пресная вода (Гретта не стала бы пить из-под ног: в конце концов, неподалёку гнили трупы), а красное вино. Испугавшись, что чудовище может учуять его резкий запах, возможно, спутав с кровью или с чем-нибудь не менее аппетитным, и прийти на пир, она предусмотрительно закрыла крышку. После чего подошла к ещё одной бочке — с ней возиться не пришлось, крышка была продырявлена с разных сторон, её оказалось легко снять. Чтобы тут же понять: белое вино стоит здесь достаточно долго и уже успело порядком выдохнуться. Третья бочка, увы, оказалась пустой, с прорехами с разных сторон. Непонятно, что именно могло расстроить девушку, но спустя пару минут ей стала ясна причина собственной досады. Это был шанс! Строить перегородки, поднимать шум — ни к чему! При необходимости можно было бы просто опрокинуть полные бочонки и поджечь! Другие монстры, подобные встреченному, вряд ли оказались бы в восторге от такого приёма. Похоже, им нравилось жить во влажности, там они как рыбы в воде. На это указывали их опасные красные плавники, торчащие из спин и рук. А припомнив, что ей однажды уже встречались похожие твари, которые лишь немного отличались по внешнему виду, Гретта отсеяла сомнения: у неё есть возможность хотя бы ранить чудовище. Убить вряд ли получится, а вот задержать или ослабить, дав себе время на побег, — определённо. А встретятся ли в глубине остальные или нет — это, опять же, дело случая. Её жизнь в её руках. Вдруг внутреннее ликование сменилось волной тревоги. Оказавшись в одиночестве, в неизвестности и возможной опасности, она в красках пережила чувство дежавю, которое продлилось слишком долго. Наверное, это были видения о том, как Гретта выхаживала смертельно раненого Иорвета. А может, ей вспомнилось, как она была готова вонзить переданный эльфом нож в шею мужчины, нагнавшего её в тёмном лесу. Того, который притащил девушку, словно трофей, к своим товарищам и впоследствии сделал игрушкой для извращённых утех. Мысли цеплялись друг за друга, перевиваясь переполошёнными змеями. Тогда не нашлось места страху, не осталось надежды на кого бы то ни было, кроме себя. Только она сама и вера в свои возможности. И до чего ущербным и жалким в таком случае выглядело всё то, что творилось с ней в последние недели! Боже, милая Бьянка! Сейчас Гретта отдала бы всё, лишь бы кинуться в её объятия, расцеловать как родную мать и сказать спасибо. Рассыпаться в благодарностях за то, что она была так строга и честна с ней. Теперь-то девушка понимала важность этой поддержки, ценность минут, потраченных на спасение утопающей. А ведь у Синей Полоски хватало и своих обязанностей! Гретте захотелось броситься к Роше, опалить благодарными поцелуями его руки, памятуя о том, как те сомкнулись на её горле и она пришла в чувство. Поклониться командиру в ноги за жестокие, но справедливые слова, брошенные без злого умысла, в сердцах. То, как они с ней поступили, закрыв здесь, — чёрт возьми, это резонно! Гретта вела себя как полоумная, грозя себе расправой, отравляя эгоистичными выходками жизнь заботящихся о ней людей. Ещё более правильным было бы бросить её в гнездо к гарпиям, в реку к утопцам, в конце концов! Что-то внутри подсказывало девушке: Вернон не знал об опасности, таящейся в этом месте. Он бы не поступил так жестоко, потому что на протяжении долгого времени выхаживал её как упавшего с насеста птенца, сломавшего крыло. А ведь сегодня Гретта почти была готова встать на ноги! Заурядный мужик с ведром наперевес подвёл её к этой черте. Объяснения Роше ударили прямо в цель, девушка встала на путь изменений. Но проклятая бутылка! Недальновидно выставленная на обозрение бутылка снова потянула её назад, возвращая в прошлое. Похоже, она стала персональным триггером, и теперь один вид этого орудия убийства души будет вызывать у Гретты приступ паники. Но с этим можно бороться! Нужно! Надо жить! Рядом есть Вернон, и Бьянка, и… И этого вполне достаточно, чтобы сражаться до конца. Командир Синих Полосок обещал, что будет с ней. Клялся, что не оставит, и вот: Гретта, мучимая жаждой, оказалась в покинутой богом пещере. Город, где она находится, осаждают, отовсюду слышен скрежет смерти, скребущей по гробовой доске, и люди, которые внезапно стали девушке дорогими, рискуют своими жизнями! Она одна, но не станет никого винить и в тысячный раз прокручивать в мыслях обиды, бросая себя в пучины собственноручно закрученной воронки отчаяния. Это. Твёрдое. Решение. Больше никаких самобичеваний и сетований на судьбу! Память услужливо подбросила воспоминание, пережитое в первые же сутки, проведённые на Континенте. Когда Гретта сидела в погребе, прячась от альгуля, то, услышав голоса эльфов, была готова молить их о помощи. Понимая, что они могут так же, как и в прошлую встречу, попытаться ею воспользоваться. Это означало не что иное как осознание: жизнь куда более ценна. Желание сохранить её сильнее, чем страх быть изнасилованной. Девушка подошла к слабо пахнущему травами бочонку и постаралась поддеть белое вино крышкой, чтобы попить. Но это было всё равно что проносить воду в решете. Тогда Гретта без сомнения развязала шнуровку платья и, высвободившись из рубашки, окунула её внутрь. Белая ткань потяжелела, наполнившись заветной влагой. Оставалось только поднести её ко рту, пролить драгоценные капли на околевшие ноги и высосать собранное. В несколько таких подходов Гретта полностью утолила жажду и, почувствовав слабое тепло, разливающееся по телу, притаилась в уютном — если таковым вообще можно было что-то здесь назвать — месте, спрятавшись аккурат между бочонком красного вина и пустым, вооружившись лампадой. Дрожа от холода, она скорее из глупости, чем из предупредительности натянула мокрую одежду и вернулась обратно. Как и ожидалось, рубашка не подарила вожделенного тепла. Зато можно было спокойно жить, не боясь, что подоспевшая подмога застигнет девушку врасплох. Если, конечно, сюда вообще кто-нибудь заявится. И если мелкий засранец Иго соизволит поговорить с Роше об этой проблеме. При условии, что они выживут. Эти причинно-следственные связи заставляли Гретту хвататься за голову и бояться продолжения: «А что, если… не». Вечность текла бесконечно долгими минутами, превратившимися в часы. За дверью не было слышно ни шагов, ни голосов — никакого шума, свидетельствующего о правдивости слов Иго о прорыве обороны города. К счастью, со стороны тоннелей тоже не раздавалось ни звука. Гретта успела хорошенько набраться низкоградусного вина. Теперь ей не было холодно, голодно и не хотелось пить. По движениям она стала напоминать увесистый, полный бочонок или толстобрюхего бражника, пьяно раскачивающегося над цветком. Но это не беспокоило девушку — напротив, придавало больше уверенности и спокойствия. Вспоминать родителей и младшую сестрёнку оказалось не так болезненно, как предполагалось. Становилось даже тепло от этих счастливых мыслей о том, как мама, лицо которой было так сложно воскресить в памяти, скользила прохладными пальцами по её щекам, оглаживая, перебирая рдеющие локоны. Гретте виделся вечно занятой отец, разрывающийся между работой и семьёй, который всё равно умудрялся преподнести жене цветы в самые неожиданные моменты. А ещё Амелия. Будучи шкодливым ребёнком, она исподтишка опустошала запасы к чаю. Должно быть, за то время, которое Гретта провела в этом мире, её давно определили в старшую группу детсада. А может, оно стало течь по-иному, и сестра уже вышла замуж, завела детей. Родители состарились, но Амелия переросла ребяческую капризность и с лёгким сердцем взяла на себя ответственность за их благополучие. Ну, а может, они все умерли, и нет больше ни их самих, ни просторного светлого дома, в котором всегда пахло свежей выпечкой и звучал детский смех. Гретта стала клевать носом. Заметив это, она поднялась и в последний раз на цыпочках подобралась к проходу. Было по-прежнему мокро, темно и зловеще, но сон одолевал её с такой силой, что, пожалуй, пока имелась возможность, стоило ему поддаться. Неизвестно, что будет завтра и наступит ли оно вообще. Неясно, какие новые испытания преподнесёт девушке судьба. Одно она знала точно: не бывает удобных моментов, чтобы что-то начать. Даже сейчас Гретта может сделать маленький шаг навстречу новой, более осознанной версии себя, забыв о тревогах и дав телу отдохнуть. Нужно ценить свою жизнь и здоровье, никто не станет делать этого за неё. Она была ещё в сознании, когда тело расслабилось так, что ноги дёрнулись, как при падении с большой высоты. Это чувство было ей знакомо: когда Гретта засыпала с тревогой, оно всегда преследовало её. Но сейчас причина крылась не только в этом. Из подземелий послышался шум. Раздались шаги и отголоски неразборчивого разговора. Быстро прогнав сонный морок, девушка поставила лампаду на стол, а после запрыгнула в пустую бочку, не до конца приладив изнутри крышку. Сквозь прорехи между досками, проделанные, по-видимому, нетерпеливыми шахтёрами, Гретта могла видеть вход, часть комнаты и влажную скамью, на которой успела посидеть. «Чёрт, — пронеслось в голове. — Чёрт-чёрт-чёрт». Она же умудрилась оставить мокрые следы и у бочонка с белым вином! Одна надежда была на то, что те уже высохли. Боже, благослови людей, которые продырявили её убежище! И когда это она успела начать ругаться? Внутренние подбадривания кончились вместе с тем, как из темноты вышел старик, прищурившийся от бьющего прямо в глаза света. Он чем-то отдалённо напоминал дряхлую, склизкую от воды ящерицу, выбравшуюся полежать на солнце, согреть истертые временем кости. А к пронизывающему холоду пещер подготовился основательно: по горло тепло закутался в одежду, словно боялся, что его продует. В руке он держал посох с навершием в виде петуха, какие бывают на крышах домов. «Чародей», — кричали разноцветные склянки с неизвестными жидкостями, прицепленные к его поясу. Гретта могла бы и ошибиться, старик вполне мог сойти и за целителя, однако тот факт, что одежды его были сухими, лишь подтверждал её первую догадку. Другой рукой маг что-то волок за собой. Почувствовав сопротивление, затормозив, он в злобе ударил набалдашником посоха в темноту, и оттуда вышла маленькая девочка. Она не издала ни звука, но по её лицу текли дорожки слёз. Гретта сжала губы и чуть было не выразила свой протест красноречивым «тц», едва не выдала себя. Но чародей, приняв озабоченный вид, подтолкнул девочку к лавке, приказывая сесть, после чего стал в нетерпении разглядывать углы. — Чёртовы утопцы, — проскрежетал он, в раздражении подёргивая ногой, — перебили всю мою охрану. Видимо, чародей надеялся на какой-то эмоциональный отклик от своей спутницы. Обернулся, чтобы обжечь её требовательным взглядом, но она упорно продолжала молчать. Тогда он облизнулся, увлажняя пересохшие губы, и заговорил снова: — Но ничего, я уже послал за подмогой. Соваться к этой безродной шлюхе без солдат было бы весьма опрометчивым. Не будем гусей дразнить, как думаешь? Кровь не вода. Это и делает нас выше других, так что учись, пока я живой. Маг, даже не взглянувший на лицо спутницы, явно был под впечатлением от собственной речи. Он нахмурился, когда заприметил бочку, в которой сидела девушка, и тут губы его искривились в подобии улыбки. Старик с видом победителя направился прямо в сторону Гретты. Её охватила паника. Она принялась судорожно перебирать в уме варианты, как выкрутиться из сложившейся ситуации. Но бочки с вином стояли далеко, а лампада с вожделенным огнём теплилась на столе. Какое разочарование, а ведь её можно было бросить ему в лицо! И девушка твёрдо намеревалась это сделать, потому что чародей, окольными путями пробравшийся в город во время штурма, ударивший маленького ребёнка и поносивший, похоже, саму Саскию, не вызывал ни крохи доверия. — Мы пока подождём остальных, — маг почти вплотную подобрался к бочке, развернувшись к девочке спиной, и отставив посох, — а ожидание — штука… многообещающая. Нельзя тратить время впустую, ты так не считаешь? О боже, да никто не станет отвечать на его тупые вопросы! Старик приподнял полы мантии, открывая доступ к штанам. Развязал сдерживающие их тесёмки и вытащил на свет маленький, скукоженный член. Увидев его, Гретта почувствовала, как в животе всколыхнулось выпитое вино. Она опомнилась, когда услышала журчание стекающей по стене мочи. По-видимому, чародей так долго терпел, что сейчас, опершись одной рукой и запрокинув голову, пребывал по меньшей мере в нирване. — Дверь, — обернулся он, оглядывая помещение, — наверняка закрыта. Об этом нечего и гадать. Так примитивно и жалко, — он склонил голову вниз, стряхивая капли мочи. — Местные олухи думают, что это сдержит меня, королевского чародея, или самого Хенсельта! А с той стороны, — отпрянув от стены, он указал на проход в пещеры, — нас никто не застанет врасплох, мы всё услышим, — лицо его перекосилось от гнева. Видимо, благожелательным в его представлении словесным поносом он рассчитывал разговорить малышку. Рассвирепев и продолжив эту пытку — само своё существование, — он стал вымещать злобу на вялом члене, массируя его резкими движениями. — Ты выводишь меня из себя, Анаис. Твоё поведение просто отвратительно! Я говорил тебе, просил хорошо вести себя со мной! Но ты продолжаешь эти свои игры! — Из-за его спины послышался тоненький писк: угрозы в конце концов подействовали на ребёнка. — Другим мои вкусы могут показаться весьма специфичными… Но ты, плоская давалка, сойдёшь и за мальчишку. Они, разумеется, вне конкуренции, но, как говорится, на безрыбье… Если в первые минуты при виде слабо набухающей плоти Гретта сдерживала рвотные позывы и злилась на чародея из-за его мерзкого поведения, то в следующий момент уже корила себя за пассивность. Она вспыхнула, испытывая отвращение к своей слабости. Адреналин побежал по венам, горяча голову, подталкивая к действию. Когда старик развернулся, чтобы с мрачным предвкушением наслаждения продемонстрировать ребёнку жестокий мир взрослых, Гретта нашарила в кармане ножницы и просунула руку в отверстие бочки: — Рак водится, — с этими словами она резко свела лезвия на вставшем члене извращенца. Они податливо погрузились в плоть, как в масло. Комнату огласил истошный вопль. Чародей упал на колени, прижимая руки к увечному месту, сдерживая поток хлынувшей крови. Но девушка не успела насладиться его мучениями, потому что тут же выскочила из своего укрытия, свалила со стола инструменты, подхватив лампаду. Девочка испуганно вжалась в стену, закрыв голову руками. А Гретта, боясь упустить момент, опрокинула бочку с красным вином. — Бежим! — крикнула девушка, схватив Анаис за руку. Напоследок разбила лампаду о пол, по которому растекалась алая лужа, и потащила девочку за собой в тёмные пещеры. За спиной вспыхнуло яростное, не знающее пощады пламя.