Аленка

      Ранние весенние лучики проникли сквозь плотный тюль в комнату. Пробежались по ламинату, поигрались бликами в лужицы мочи и добрались до свернувшегося в позу эмбриона тела. Вначале робко, словно бы на пробу, они коснулись разметавшихся волос и тут же отпрянули, скрывшись за маленькой тучкой. Девушка не отреагировал и лучики осмелели. Сперва они осветили локоны, затем перебрались на плечи и спину. Нежно, как бы жалея, огладили царапины и раны, коснулись темных гематом и продолжили свой путь. Добрались до соблазнительных молочных полупопий, чуть задержавшись на огромной синяке продолжили путь и рассыпались блесками в натекших из влагалища выделений. Любопытные лучики попытались разобраться, что же это такое, но их прогнал огромный пес, с черной маской на морде.       Чарли испытывал дискомфорт и желал немедленно отправится на прогулку, но человек и не думал вставать. Немного подождав и потерпев, пес решил действовать. Обнюхав покрытую склизкими потеками промежность Алены и фыркнув, Чарли перешел к голове и ткнулся носом в ухо. Не удовлетворившись проделанным, он принялся вылизывать ее лицо. Дикий крик, раздавшийся совершенно неожиданно, заставил пса отпрыгнуть. Кричащая Алена ползком бросилась в сторону от собаки, но очень быстро уперлась в угол между диваном и стенным шкафом.       «Не подходи!» — кричала она в ужасе смотря на пса. Подобное поведение озадачило Чари и тот пошел разбираться. «Нет, не надо, пожалуйста», — захныкала обмочившаяся от ужаса Алена, смотря на то, как пес обнюхивает растекающуюся лужу. «Р-р-рав!» — выразил недовольство Чарли. Трясущаяся Алена впилась зубами в собственную ладонь, боясь шумом спровоцировать пса. Рыкнув, Чарли запрыгнул на диван и уж с него, нависнув над сжавшейся в комок девушкой, продемонстрировал клыки.       Алена рванулась вперед, к двери, прочь от сумасшедшей собаки, к людям, но ее подвело тело. Боль полыхнула между ног, пятка скользнули по сырому паркету, и она со всего маху приложилась лбом об пол. Возвращение в реальность сопровождалась тошнотой, пляшущими стенами и сидящим под дверью Чарли.       Увидев, что человек зашевелился, пес гавкнул и поскреб дверь лапой. Только тут, не иначе благодаря сотрясению, до Алены дошло, что псина всего лишь хочет гулять. Каким чудом она нашла в себе силы и открыла дверь, Алена не знала. Все было как в тумане. Разрывы болели и кровоточили, мысли путались, сбивались в запутанный невразумительный комок, и над всем этим довлел первобытный, какой-то инстинктивный страх жертвы перед хищником. Она даже посмотреть на огромного мастифа боялась, но каким-то чудом мысль о том, что стоит открыть дверь и кошмар закончится, не только пробилась сквозь сонм остальных, но и смогла превратиться в цель.       Алена поползла к двери. Медленно, подволакивая ноги, поскуливая от ужаса и боли. Метр за метром, все ближе к монстру. Уже рядом, она слышала дыхание и чувствовала мощный запах псины, ее затошнило, но она справилась, проглотила мерзкий горчащий ком. Спазм желудка отвлек от страха. На мгновение, но его хватило. Закусив губу она подтянула ноги и выпрямилась вставая на колени. Трясущиеся руки слушались плохо, а тут еще и пес нетерпеливо гавкнул. Алена шарахнулась и чуть глаза не лишилась, об щеколду приложившись. Замок щелкнул, Алена навалилась на ручку и открыла дверь. Радостный пес тут же рванул вперед, норовя протиснуться в щель. Алену отбросило в сторону и скрутило от омерзения и ужаса. Но мысль о двери дала силы.       Лишь после того, как она повернула щеколду и надежно отгородила себя от Чарли, лишь тогда она лишилась самоконтроля. Ее затрясло и тут же вырвало. Все пережитое навалилось разом, столкнулось в горле и вырвалось каким-то нечеловеческим то ли ревом, то ли воем. Звук был невообразимым, но никому до него не было дела. Алена оставалась в квартире одна.       Она совершенно не помнила, что и как делала до того момента, когда осознала себя в душе. Сколько раз она успел намылить мочалку и пройтись ей везде где только можно, сколько воды ушло на подмыву — всего этого она не знала и знать не хотела. Кое-как справившись с желанием поддаться очередному безумному приступу помыться с ног до головы. С трудом отказавшись от дичайшей идеи почистить влагалище ершиком, она выбралась из ванной комнаты и проковыляв в зал рухнула на диван.       Мысли метались табунами взбесившихся лошадей, тело болело, душу рвало на части, а бесцельно блуждающий взгляд натыкался на фотографии. Везде, на каждой был Сергей и его мастиф. Алена поняла, почему парень не интересовался девочками и игнорировал мальчиков. Сергей был зоофилом. Жуткое открытие ранило Алену больней чем все произошедшее. Если бы она могла, то вскочила бы, собрала вещи и убежала немедленно, но множественные разрывы не способствовали, вот она и лежала на диване, дрожала, плакала, когда накатывало, и думала, как же ей поступить.       В очередной раз зацепившись взглядом за ближайшую фотографию, Алену пронзила мысль — ошейник. На чертовом мастифе был ошейник. Кто-нибудь обязательно заинтересуется псом и позвонит Сергею. «Да почему я должна с кем-то его делить!» — вспышкой гнева пришла полная ярости мысль. Прекратив жалеть себя, Алена решила действовать. Отказываться от такого парня как Сергей она не собиралась. «Набегается, жрать захочет, а там крысиный яд решит проблему», — злорадно усмехнулась Алена натягивая джинсы. «Конечно, он будет переживать из-за своего любовничка, так и пусть, утешу», — скрипнула она зубами, присаживаясь и натягивая ботинки.       Единственное чего не учла Алена — скрытые камеры. Ей и в голову не пришло, что таким как есть Сергей стал не сам по себе. Над парнем хорошо поработали. Алена не знала, да и не могла знать, во что Сергея превратит смерть Чарли и чем это обернется для нее. Она была уверена, что не просто сражается за свою любовь, но и, в некотором роде, спасает Сергея от него самого.