***
Тор начинал ненавидеть горы. Скалы, горы, холмы, любые возвышенности, на которых почему-то полюбили прятаться беглецы. Хорошо, что этот хоть в снег не зарывался и не в ледяной Ётунхейм смылся, а в родной Асгард. Он хлопнул Хеймдалля по плечу и зашагал по мощеной дороге, привычно прокручивая в руке молот. Страж проводил сына Одина хмурым взглядом. Сумасшедший. Украл Мьельнир из Хранилища, а теперь расхаживает, размахивая им, едва ли не по центру Небесного города. Неужели надеется, что отец помилует его в случае чего? Что на этот раз так же, как в прошлый, милосердно сбросит в Мидгард вместо того, чтобы закрыть в пустующей с недавнего времени темнице? Хеймдалль поежился. Он не любил вспоминать о темнице, заглядывать в которую его периодически просили. Как бы он ни относился к Локи, и какие бы будущие битвы ни пророчили им в своих мифах смертные, это наказание казалось ему слишком жестоким, даже по меркам Одина. Впрочем, если вспомнить обстоятельства... Нет, Тора туда все же вряд ли посадят. Даже если он собственноручно задушит Фрейра на главной площади Асгарда. А учитывая, что тот забрался высоко в горы, есть шанс, что об их встрече вообще никто не узнает. Главное, чтоб ему, Хеймдаллю, в ближайшее время не встретился Один и не задал прямой вопрос, например, не видел ли страж его блудного сына. Соврать Всеотцу было вне его понятий о добре и зле, это было попросту невозможно. А вот промолчать - уже совсем другое. Хеймдалль не знал, на кого злиться. Происходящее вокруг (он ведь видел, он все видел) окончательно пошатнуло его систему ценностей и подорвало все существующие авторитеты. Страж уже давно не был уверен в том, что хорошо, а что плохо. Ему оставалось слушать лишь свое сердце, которое, как ни странно, настойчиво советовало быть на стороне принца, а не короля. Тор поднялся на вершину горы. Фрейр даже не думал бежать. Он сидел на земле, скользя невидящим взором по крышам домов в равнине, и совсем не удивился, увидев перед собой сына Одина. И даже не вздрогнул, когда тот рявкнул так, что, казалось, сотряслась вся горная гряда, а высоко в небе громыхнуло: - Убийца! - Ты бы не кричал, - попросил, так и не удостоив его взглядом. - Один услышит. Тор крепче сжал рукоять Мьельнира, будто пытаясь впитать его силу, уверенность. Он немного растерялся - с ним демонстративно отказывались воевать. Что делать теперь? Фрейр перевел на него взгляд. Горько усмехнулся. - Он и тебя обвел вокруг пальца, да? И ты теперь на его стороне? - Тор не ответил, и Фрейр вновь вернулся к созерцанию, задумчиво констатировав. - Обвел вокруг пальца и прислал за мной. Теперь даже великий Тор выполняет приказы змееныша. - Я не выполняю ничьих приказов, - будто послушавшись Фрейра, бог грома действительно сбавил обороты - заговорил тише. - И не он послал тебя за мной? - Фрейр почти насмехался. - Ты убил смертного, который был под моей защитой, - ушел от прямого ответа Тор. - Он убил твоего брата, - напомнил Фрейр, снова поднимая пронзительный синий взгляд. - Локи убил Бальдра. Ты хоть немного помнишь своего настоящего брата? Тебе хоть немного дорога память о нем? - Локи - мой брат! - рявкнул Тор, и окресности огласил новый раскат грома. - Ладно, - Фрейр грустно улыбнулся, не спеша поднялся на ноги, расправил плечи. - Ты пришел мстить за смертного? Давай, мсти. Тор поудобнее перехватил молот, но ударить не смог. Бог перед ним был без оружия. - Что? - вскинул брови Фрейр. - Не знаешь, что делать? - Откуда это в тебе? - с тоской проговорил Тор. - Откуда эта жестокость? Я помню тебя, Фрейр. Ты не был таким. - Ты не знаешь, что делать, потому что идти за мной было не твоей идеей, не так ли? - все та же грустная улыбка, все тот же надрыв. - Он решил не пачкать руки? Или он послал тебя за мной, чтоб от чего-то отвлечь? Чтобы чем-то занять? Нет, подумал Тор, на этот раз у вас не получится сбить меня с пути. Хватит. Он сказал, что у него есть план, он попросил поверить ему. Я так долго ему не верил, что теперь просто не имею права вновь усомниться. Да и от чего ему меня отвлекать? Фрейр, следивший за лицом громовержца очень внимательно, улыбнулся шире, жестче: он увидел, мелькнувшую в его взгляде догадку. Нет, еще раз сказал себе Тор, я пообещал ему верить. Я буду ему верить. - Он изменился, - почему-то ему вдруг захотелось убедить Фрейра. - Он влюбился, - фыркнул тот. - Влюбленная змея - все равно змея. Любовь не меняет ничьей сущности. - Твою - изменила, - тихо проговорил Тор. На секунду задумался, принял решение, развернулся и зашагал прочь. - Его звали Том, - бросил он через плечо, не оборачиваясь. Он собирался уйти, но Фрейр догнал, обогнал даже, схватив за локоть. Тор глянул на него и чуть сбавил ход. Взгляд вана потеплел, стал чище, глубже. Фрейр снова будто превратился в прежнего себя - которого помнил Тор, которого любил Бальдр. Разве что очень уставшего, будто вымотанного долгой тяжелой и смертельной хворью, которая сейчас дошла до завершающей стадии, и у больного внезапно случилось одно из тех последних облегчений, во время которых скорая смерть дает последнюю возможность почувствовать жизнь, последний раз вдохнуть свободно, без боли. - Я помню, как его звали! Я всегда буду помнить его... - Тор смотрел ему в глаза. - Но я отомстил чудовищу. Фрейр с отчаянием цеплялся взглядом за сына Одина, будто искал если не поддержки, то хотя бы понимания. - Ты стал чудовищем, - исправил его Тор, высвободил из захвата руку и зашагал прочь. Фрейр остался один. Теперь у него было уже не одно - два имени, намертво засевших внутри, два имени, которые он никогда больше не посмеет ни забыть, ни выговорить вслух. Тор был прав - он стал чудовищем. Но почему больше никто, никто во всех девяти мирах, кроме, разве что, Хель, не видит, с каким монстром имеют дело?! Чтобы противостоять монстру, чтоб адекватно ответить монстру, нужно стать монстром. Ведь так? Фрейр сел на траву. Закрыл лицо руками. Он остался наедине с дорогими, наглухо запечатанными внутри именами. Со всепоглощающим чувством вины, к которому он готовился заранее, и с болью утраты, которая пришла совершенно неожиданно. Поначалу ему показалось, что дело было в Торе. Иногда в старшем сыне Одина угадывались черты его любимого Бальдра, и теперь, когда Тор отвернулся и ушел, возникло чувство, что Бальдр оставил его во второй раз. Но прислушавшись к себе, Фрейр понял: он оплакивал не Тора, он оплакивал себя.***
Том осмотрелся. Он был один. Он позвал бы его, но не помнил, кого нужно звать. Как же? Как же он без меня? Как я без него? Я не могу. Мне нельзя! Его надо найти, срочно. Помогите же кто-нибудь! Прошептал пересохшими губами: "Помогите!" Естественно, его не услышали. Некому было его слышать. Здесь никого не было. И не было того, кого он так старательно искал. Так панически боялся не найти. И вдруг случилось чудо - в нескольких шагах вспыхнул золотистый столб света, ненадолго освещая влажную темноту вокруг, из него навстречу выступила фигура. Светловолосый, красивый... Том разочарованно поморщился. Не он. Не тот, кто нужен. Тот, кто нужен, украл мое лицо. Он вор. И обманщик. Существо шагнуло к нему. Светлые глаза, светлая грусть в еле уловимой улыбке. - У вас случайно нет зеркала? - рассеяно пробормотал Том, проходя мимо и игнорируя протянутую ему руку. Глаза существа удивленно округлились. Здесь, в Хельхейме, обычно редко интересуются зеркалами. Он знал, он видел многих, говорил с ними, пытался помочь. Он находился в этих землях достаточно давно, чтобы найти лазейки и выработать тактику. Чтобы помогать, насколько может, не попадаясь на глаза Хель. И впервые за весь этот срок к нему не бросились в объятия с мольбами о спасении, мимо него нагло прошли, невзначай поинтересовавшись наличием у него зеркала. Здесь людей преследовали их кошмары. Что же за кошмары у этого человека? Кто он? И вдруг Бальдра осенила внезапная догадка. Слухи о самых громких событиях, произошедших в девяти мирах, доходили даже до обитателей Хельхейма (во многом благодаря любознательности и разговорчивости Модгуд). История же с побегом из темницы виновника его смерти тем более не могла обойти ее стороной. - Том, - произнес Бальдр. Человек резко развернулся, впился в него взглядом и снова разочарованно поморщился. Он ищет его. Он не боится его. Он боится потерять его. Самый страшный кошмар Тома - потерять его. Бальдру было это знакомо. Он сам прошел через подобное, веками блуждая в пустоте в тщетных попытках найти своего Фрейра. Но почему-то никак не мог подумать, что через это будет проходить кто-то еще. Он был уверен, что их любовь была уникальной. Как оказалось, он ошибался. Человек любил Локи не меньше, чем он сам любил своего драгоценного Фрейра. Любил Локи. Это даже звучало странно. Странный-странный человек. Бальдр сделал шаг к нему, взял за плечи, заглянул в будто подернутые дымкой глаза. Подумал: если бы я знал, кто есть кто в этом сером туманном аду, насколько было бы проще помогать им. Четко проговорил: - Ты - Том. Ты в Хельхейме. Ты ищешь Локи, но его тут нет. Взгляд человека постепенно прояснился. Он поднял глаза и... улыбнулся. Этого Бальдр тоже совершенно не ожидал. Человек же, решив, видимо, добить, еще и сказал: - Спасибо. Спокойно, мягко, будто это было нормально. Будто все было нормально. - Я - Бальдр, - представился он. В глазах Тома что-то мелькнуло. Будто кольнуло его изнутри. И тут же скрылось под легкой улыбкой. - Ты помнишь, как здесь оказался? "Порезался, когда брился," - неожиданно ожил внутренний голос. Том улыбнулся ему и покачал головой. Кажется, он начинал привыкать врать богам. Наверное, это все-таки было заразно.