Собачья работа. Книга 1. Философская игра

Феникс в небе ночном Вторит движенью комет, Демон или орёл, Хранящий бессмертья секрет. © Ария — Феникс

Хагрид с третьего курса уже не раз пытался вызвать Дамблдора на разговор. Альбусу он не нравился — врожденная легиллименция постоянно давала на нем сбои, наверное, из-за того, что Рубеус не человек, а полувеликан (об этом постоянно сплетничали чистокровные ребята). Чутьё подсказывало, что неестественно громадный подросток на самом деле имеет непростые секреты. Оно у Альбуса было отточенное тяжёлым детством и почти никогда не подводило. Да и вел себя этот Хагрид, будто хотел продать ему травку или типа того. «Может, его подкупили, чтобы я нарушил правила, и меня отчислили?» Ребята с курса Альбуса сразу невзлюбили за то, что в отличие от них ото всех, даже чистокровных, которым дома наверняка уже что-то объясняли, обучение магии давалось ему вовсе без всякого труда. Если его однокурсники целый урок Трансфигурации не могли превратить спичку в иголку, он выполнил задание с первой попытки. То же самое было и на Чарах — все заклинания удавались ему почти сразу, пока остальные ребята мучились. Даже профессор Гриндельвальд, который всегда смотрел на Альбуса так, словно мечтал подловить на чём-то ужасном, наградил его баллами. Магия как будто полюбила Дамблдора, послушно выполняя всё, что ему надо. Теоретические предметы вроде Истории магии и Астрономии тоже давались ему хорошо, и только зелья не нравились: лягушачья икра, нарезанные флоббер-черви, чьи-то там глаза, мозги и желчь, брр, гадость! Ещё ужасным предметом была Защита от Тёмных Искусств, но это из-за преподавания Квирины Квиррел — она просто тупая истеричная стерва, а не учитель. Так бы Альбус и сами Тёмные искусства с удовольствием поизучал… Гермиона сказала, что у неё в первые недели обучения тоже все получалось лучше и быстрее, чем у других ребят, кроме Тома, но не настолько, как у Дамблдора. И её многие не любили и обзывали заучкой. До сих пор не любят, но серьезно задирать опасаются — она сильная ведьма, только посмеиваются за спиной. Она же объяснила, что школа вовсе не безопасна, особенно для маглокровок и вообще всех, за кем не стоит могущество клана. «Считается, что последним студентом, погибшим в Хогвартсе, был Седрик Диггори около десяти лет назад, но он чистокровный, а есть сведенья, что еще несколько маглорожденных пропали без вести, только это никого не волнует. Я не хочу пугать тебя, но, пожалуйста, будь осторожен! В мире рабства и феодальных отношений, — вот в каком мире мы живём!» Как же она права оказалась! Альбус сидел перед камином в гостиной, с ногами забравшись в кресло. Ему нравилась близость огня. Мальчик терпеть не мог холод и с содроганьем ждал зимы, когда, по словам старшекурсников, весь замок буквально выстывал и покрывался изморозью. В руках у него был учебник по Астрономии — первокурсникам задали написать эссе, но сосредоточиться на звездах все никак не получалось — в голове вертелись мысли только об одном. «На Гермиону Джин Грейнджер напали. Реально напали. Школа магии опасна. Ты мало что знаешь про волшебников. Всё так же плохо, как в обычном мире». Гостиная почти пустовала — кто-то ещё спал, некоторые ребята с третьего курса и старше уже собирались в Хогсмит. Это магический посёлок, где студентам можно гулять по выходным. Альбусу было ужасно интересно, что представляет собой место, в котором живут только волшебники, но до третьего курса еще учиться и учиться. «Созвездие Лебедя (лат. «Cygnus», что означает «лебедь») названо в честь божественного лебедя, в чьём обличье, согласно магловской легенде, бог Грозы вступил в священный брак с прекрасной Ледой, царицей древних спартанцев», — гласил учебник. Как же нудно написано! Альбус протёр глаза, возможно, в другое время его бы заинтересовал вопрос, как можно вступить в брак с человеком, приняв обличье птицы, но сейчас вместо прочитанного в голове откладывалось только «на Гермиону Грейнджер реально напали, школа опасна». — «Яркие звёзды образуют крестообразную фигуру вдоль Млечного Пути. В честь созвездия Лебедя получили свое имя трое известных представителей благороднейшего и древнейшего чистокровного рода Британии…» Мимо пробежал в сторону выхода Флитвик, почему-то с разбитым носом. Альбус опустил учебник, забыв закрыть, и вскочил с кресла, но спросить ничего не успел. Чуть погодя староста вернулся и бросился в спальню, выудив оттуда Тома Риддла и Аластора Моуди. — Срочно! В кабинет Директора!.. — устало подгонял их Флитвик. — Только Риддл, Пёс пусть тут останется! — Хлебало завали! — зарычал Моуди, на лице которого был здоровый синяк. — Не тебе указывать мне, что делать, мажор! — Том? — Дамблдора вдруг по-настоящему испугало лицо Риддла — он был снежно бледен, с каким-то безумным блеском в глазах, нездоровый вид «удачно» подчеркивали пятна крови на скуле и разбитых губах и растрепанные чёрные волосы. Риддл выдавил напряженную ухмылку. — Сиди здесь и постарайся особо ни с кем не разговаривать, — бросил он Альбусу. — Мы разберёмся! — А Томми сегодня оптимистичен, — буркнул Моуди. — Хватит меня так называть, — огрызнулся Риддл, но в мыслях у него не чувствовалось злобы на Аластора. Том злился на других. И еще в разуме Риддла был след какого-то… ужаса. Непонятно… — Господа, у вас есть много возможностей пообщаться, когда вас не требует к себе профессор Гриндельвальд, — устало напомнил Флитвик. — Может, хватит испытывать его терпение? Заглянуть в разум старосты оказалось не очень просто. Наверное, нечеловеческое происхождение влияет. В его мыслях было много застарелой, мстительной злобы и не меньше желания помочь своему факультету. Странно как… Больше Альбусу ничего не удалось понять. — В общем, ты сидишь тут, а мы с Томми к декану. — Подытожил Моуди. Неужели Тома все-таки переведут обратно? Или Гриндельвальд вообще решил докопаться до них за ту сцену на кухне? Вдруг их всех исключат? Дамблдор жутко боялся вылететь. Несмотря на все странности Школы, магия была лучшим, что с ним случалось в жизни. Он чувствовал себя сильным, надеялся со временем обрести настоящее могущество, чтобы изменить жестокий мир. Риддл кивнул и вдруг потрепал Дамблдора по волосам. — Все будет нормально… — тихо проговорил он, и с этим ребята ушли. Альбус попытался вновь сосредоточиться на астрономии, но получилось ещё хуже, чем раньше. Больше всего он не хотел, чтобы Риддла перевели обратно. Черноволосый мальчик в футболке с волком, наколдовавший синюю розу в поезде, почему-то казался ему самим воплощением магии. Альбус жутко нервничал каждый раз, когда говорил с ним, смотрел на него… И никогда не хотел отводить взгляд. Информация, что в честь созвездия Лебедя были названы именем «Сигнус» три представителя чистокровного рода Блэк казалась вообще ненужной и раздражающей — да кто они такие, эти «чистокровные Блэки», зачем им столько внимания уделять?! «Пуп земли, тоже мне!» Когда Альбус вырастет, он сделает все возможное, чтобы волшебников оценивали не по крови, а по достоинствам! Гермиона Джин Грейнджер говорила, что на протяжении веков чуть ли не все выдающиеся волшебники пытались изменить ситуацию с «чистокровным диктатом», но традиции были слишком сильны, а тайно хранимые старинными родами тёмные артефакты, напоённые кровавыми жертвоприношениями, — слишком могущественны. «Это колесо надо сломать!» — с внезапно вспыхнувшим гневом подумал Альбус. Но иногда ему казалось, что он сам, должно быть, из древнего рода — иначе откуда у него необычные для других волшебников способности к чтению мыслей и, кажется, власть над огнем? Но из какого? Гостиная совсем опустела. Только в дальнем углу светловолосая Лаванда Браун что-то выговаривала Минерве МакГонагалл, которая со вчерашней ночи стала по мнению гриффиндорцев героиней прямо-таки галактического масштаба, хотя никто ничего не знал по сути происшествия. Обе девушки перешли на повышенные тона, окончательно перепутав в голове Дамблдора бога грозы, Млечный путь, Леду, Блэков и прочих лебедей. — Лав! Это же все ради тебя! — воскликнула Минерва. — Но это за гранью… надо быть осторожнее… тебе просто повезло! — отвечала Браун. Блики огня камина переливались в ее длинных светлых волосах, делая их похожими на поток расплавленного золота. — Но ведь повезло!.. — с отчаянием проговорила МакГонагалл, а Лаванда разрыдалась и кинулась ей на шею. Что между ними двоими происходит? Он бы принял их за лесбиянок, но такого в их мыслях как раз и не было — мальчик с понятным интересом проверил. В довершение всего Альбус вдруг заметил, что картинка в учебнике, изображающая несчастное созвездие Лебедя, запачкана свежей кровью. Вот ведь… Откуда? Он вспомнил о ссадинах на лице Тома Риддла. Пергамент быстро впитал в себя кровь, слово выпивая ее. Дамблдор, прошипев ругательство, хотел свести коричневато-бурые кляксы с нарисованных звезд заклинанием, но у него не получилось. Ну вот, ещё и учебник испорчен… Хотя, это его не волновало. Альбуса больше заботило, принадлежит ли эта кровь Тому Риддлу. Лебедь… Дамблдору никогда не нравились эти птицы. «Почему нет созвездия феникса?» МакГонагалл с Браун убежали в направлении спальни девочек. Гостиная опустела. Ненадолго. Почти сразу приперся Рубеус Хагрид, словно специально ожидавший удобного момента. — Ну вот и ты, Альбус, — проговорил он подозрительно довольным тоном. — Я тут, это, кой-чего принес… — с этими словами полувеликан кинул в него темным овальным предметом, похожим на мяч для игры в регби. Дамблдор не хотел ловить его, но все же поймал, словно подчинившись какой-то магии. И уронил наконец несчастный учебник. Предмет оказался тяжёлым чёрным яйцом, покрытым мелкой чешуей. Альбус сжал его в ладонях, зачарованно разглядывая. Изнутри яйца шел обжигающий руки жар, но отпускать его не хотелось даже за все блага мира. Черноту поверхности прочерчивали алые прожилки, слегка пульсирующие, словно кровеносные сосуды. Дамблдору казалось, что отследить их все — самое важное сейчас. Поэтому он не заметил, как Хагрид, прошептав «Типа, сорян», толкнул его вместе с яйцом прямо в камин.