Зарисовки из жизни горных лордов

      — Не могу больше! — Шан Цинхуа лежал на полу, раскинув руки в стороны и положив ноги на подушку для сидения. — Это просто невыносимо!       — Что на этот раз? — голос Цинцю звучал, как всегда, недовольно, но лорд Аньдин расслышал в нем участие. Или очень хотел его услышать.       — Да я так поседею скоро! Мобэй отдал мне плащ недавно меховой. Я думал, на хранение. Дорогая вещь, все-таки. А тут прибыл к нему с докладом, так он разозлился, что я без плаща! Я думал, он прямо сейчас шею мне свернет!       — Опять побил тебя? — ни то устало, ни то сочувственно спросил лорд Цинцзин. Лицо его при этом ни чуть не изменилось. Шэнь Цинцю продолжал невозмутимо потягивать чаек.       Цинхуа задумчиво посмотрел в потолок а потом нахмурился и зябко передернул плечами.       В этот раз, когда он пришел к ледяному демону с докладом, тот недовольно скривился, стоило Цинхуа только раскрыть рот. А потом и вовсе все было странно.       — Сядь, — велел Мобэй-Цзюнь, брезгливо посмотрев на дрожащие колени заклинателя. Цинхуа послушно опустился на пол. Демон смерил его неприязненным взглядом и сердито спросил:       — Где плащ?       Цинхуа так испугался, что даже не сразу понял, о чем речь. А затем путано стал объяснять, что плащ, доверенные ему, в целости и сохранности лежит на Аньдин. Вот только его объяснения разозлили демона еще больше. Мобэй поднял руку и раздраженно скрипнул зубами. Лорд Аньдин испуганно втянул голову в плечи. Но вместо того, чтобы ударить своего непутевого слугу, повелитель снегов стянул меховой плащ с собственных плеч и швырнул его в горного лорда. Тяжелая расшитая серебром ткань с меховым подкладом накрыла заклинателя с головой. Цинхуа так удивился, что даже дрожать перестал.       — Это мне? — растерянно спросил он, выглядывая из-под роскошного мехового воротника.       — Носи, — прорычал Мобэй-Цзюнь вместо ответа.       — Да, мой король! Спасибо, мой король! — торопливо забормотал Шан Цинхуа.       Он так и не решился скинуть плащ Мобэя, пока не покинул его дворец. Да и не хотел, если быть честным. Холод в обители повелителя снегов стоял зверский. Когда Цинхуа окончил доклад и поплелся к выходу из тронного зала, путаясь в длинных полах плаща, Мобэй-Цзюнь остановил его. Он подошел к лорду Аньдин и стянул плащ с его плеч. Цинхуа уже собрался извиняться за то, что позабыл отдать демону сей предмет гардероба, но не успел. Мобэй стиснул дорогую ткань, подбитую мехом, и одним резким движением оторвал приличный кусок от подола.       Лорд Аньдин так и замер с открытым ртом, не в силах выдавить из себя ни слова. А Мобэй-Цзюнь тем временем нахлобучил плащ обратно на его плечи и еще раз веско сказал: "носи".       Теперь меховой подол больше не волочился по полу.       Выслушав сбивчивый рассказ своего товарища, Шэнь Цинцю приподнял бровь.       — То есть, Мобэй ни разу тебя не ударил, да еще и подарил тебе плащ с королевского плеча. Я все правильно понял?       Цинхуа нервно сглотнул и кивнул.       — Ну и чего ты тогда разнервничался? Тебе честь, вроде как, оказали.       — Да, — неуверенно подтвердил Цинхуа. — Но брат Огурец, вдруг я не оправдаю его доверия? Он же меня убьет! А я даже не знаю, что делать, чтобы...       — Ну все, хватит причитать! — рассердился Цинцю. — Не оправдаешь, значит, не оправдаешь. Он и так должен тебя убить. А сейчас у тебя появился шанс остаться в живых. И вместо того, чтобы порадоваться и воспользоваться преимуществом, ты валяешься у меня на полу и устраиваешь истерики. Это нормально вообще?       Цинхуа устало вздохнул. Он вспомнил, как долго стоял за дверями тронного зала, завернувшись в дорогой меховой плащ с безжалостно оборванным подолом, как зарылся носом в пышный воротник из жесткого серебристого меха, пахнувший мокрой псиной, морозом и чем-то еще. Мобэем, наверное. Картина безумная и нелепая. Мозг пытался зацепиться хоть за что-то, чтобы не утратить ощущение реальности окончательно. Цепляться он предпочел за запах мокрой псины. Ну да. Мех, надо думать, был волчьим.       — Ладно, ты прав. Просто... Я взорвусь скоро. Такой стресс каждый день!       — Ну так отдохни, расслабься.       — Я вон попытался уже один раз. Так ты на меня два часа к ряду орал.       — Блин, Самолет, ты не можешь расслабляться, как нормальные люди?!       — Не могу! У меня не получается! Я все время вспоминаю, как Мобэй мне шею свернет. Каждое слово из этой сцены помню!       Шэнь Цинцю вздохнул и провел ладонью по лицу.       — А нельзя хотя бы расслабляться за счет табака? Брат Му ведь дал тебе саженцы.       — Табак так не расслабляет. Сам же знаешь.       — Не знаю, вообще-то. Я никогда не пробовал курить.       Заклинатели погрузились в молчание. Цинхуа невидящим взглядом таращился в потолок, размышляя о том, как же он мог так облажаться. Сочиняя роман, он искренне восхищался образом сильного и прекрасного воителя. У него, к слову, такой персонаж был не один. Взять хотя бы того же Лю Цингэ. Утонченный, красивый, но при этом мужественный и непобедимый. Сильный, яростный, непреклонный, как стихия, приводящий в трепет одним лишь взглядом... У Цинхуа аж мурашки по телу бежали, когда он описывал таких персонажей. Но в реальности общаться с такими людьми оказалось не слишком приятно. Трепетать лорду Аньдин определенно не нравилось. А сохранять спокойствие не получалось. Потому что Мобэй-Цзюнь был квинтэссенцией всего этого яростного холодного великолепия. И что теперь делать, Цинхуа не знал.       Вообще-то положение его было не таким плачевным, как у того же Цинцю. В романе повелитель снегов вовсе не был одержим ненавистью к лорду Аньдин, и убил его походя, между делом. Так что Цинхуа мог бы просто сбежать. Никто не стал бы его преследовать. Но он не мог себя заставить так поступить. Ледяной демон будто гипнотизировал его, притягивал, лишая воли. И Цинхуа хотел приходить к нему снова и снова, видеть яростный взгляд холодных голубых глаз, пусть тот и заставлял легкие сжиматься от страха.       Лорд Цинцзин тем временем вертел в пальцах фарфоровую чашку, тревожно поглядывая на своего товарища. Психолог из Цинцю был такой себе. Снимать стресс он не умел.       — Ладно, черт с тобой, — вздохнул Шэнь Цинцю, отставляя опустевшую чашку. — Ты и правда скоро нервный срыв себе заработаешь. Но учти, в этот раз мы с братом Му все время будем следить за тобой, чтоб ты не отправился на прогулки, как в прошлый раз.       — Да, так, наверное, будет лучше, — рассеянно протянул Цинхуа. Он так разнервничался, что даже не выглядел воодушевленным перспективой "лечения травами". — Эх, жаль еда здесь паршивая...       — Ты сам такую придумал, — ехидно заметил Цинцю.       Цинхуа только вздохнул. Он и сам прекрасно знал, что все здесь придумал.       — Ладно, — сжалился лорд Цинцзин, — возьмем тебе фруктов. Ты же сладкое любишь, вроде.       Заметив, как смягчились его черты, лорд Аньдин испытал прилив благодарности. Несмотря на ворчание и напускную сердитость, Цинцю все же не бросал его среди этого бескрайнего отчаяния.       — Спасибо, брат Огурец! — полез обниматься Шан Цинхуа. — Ты настоящий друг!       — Да, да, я знаю, — скривился лорд Цинцзин, — только не трогай меня! Пошли уже. **       Мобэй пришел к лорду Аньдин, чтобы осуществить то, что Ша Хуалин назвала "приручением". Пока что результаты были так себе. В прошлый раз, когда Цинхуа явился с докладом, заклинатель снова принялся дрожать и лебезить. Ни о какой улыбке не было и речи. Однако повелитель снегов быстро подавил свое разочарование и постарался не показывать гнева, чтобы не напугать маленького лорда еще больше. Мобэй даже постарался как можно меньше говорить, чтобы звук его голоса не приводил Шан Цинхуа в трепет. И только к концу аудиенции демон догадался, что человек дрожит от холода. Как глупо! Честное слово, эти заклинатели как младенцы. Можно голову сломать, прежде чем догадаешься, чем на этот раз им не угодил. Но Мобэй справился как нельзя лучше. И вот теперь он пришел навестить своего подопечного.       Однако лорда Аньдин дома не оказалось. Мобэй подождал около получаса, побродил по комнате, лениво заглядывая в различные бумаги, и, не найдя для себя интересного занятия, прилег на кровать. Он как раз раздумывал, не вернуться ли домой, когда дверь тихонько открылась, и на пороге возник Цинхуа.       — Мой король, — расплылся в счастливой улыбке заклинатель. — Ты меня ждал?       Мобэй удивленно приподнял бровь. Он еще не успел привыкнуть к странным метаморфозам характера его слуги. Но то, что заклинатель на этот раз улыбался, а не дрожал от страха, повелителю снегов определенно нравилось.       Шан Цинхуа тем временем подошел к кровати и аккуратно дотронулся до мехового воротника демона, в попытке установить реальность происходящего. В этот раз воротник был огненно-рыжим. Лиса? Или какой-нибудь демонический зверь. Черт его знает.       — Настоящий, — удивленно пробормотал заклинатель и принялся завороженно гладить пальцами мех.       К этому Мобэй-Цзюнь готов не был. Он шумно прочистил горло, рассчитывая таким образом привести Цинхуа в чувство и напомнить ему, кто он и с кем разговаривает. Вот только его жест не произвел на заклинателя ни малейшего впечатления.       Протяжно зевнув, тот без всякой задней мысли улегся демону под бок и зарылся носом в меховой воротник. Повелитель снегов сперва округлил глаза в немом изумлении. Но после здраво рассудил, что кровать-то принадлежит Цинхуа. И то, что заклинатель лежит в ней, как раз-таки нормально. Это Мобэю не следовало занимать чужую постель. Но прежде, чем повелитель снегов осознал это, из горла его вырвался возмущенный рык.       — Эй, кто у тебя там? — вдруг раздался недовольный голос из-за двери. Демон замер и напрягся, как сжатая пружина, готовый в любой момент действовать. А Цинхуа ничуть не смутился. Он вынырнул из воротника повелителя снегов и громко заявил "Моя ожившая мечта!", а затем глупо рассмеялся. Из-за двери раздалось ворчание, а потом все тот же голос проговорил:       — Скажи тогда своей мечте, чтоб она не выпускала тебя из комнаты до утра. Потому что я задолбался за тобой следить и хочу спать!       Цинхуа ничего не ответил. Он продолжал придурковато хихикать и дуть на пушистый мех воротника.       — Кто это? — требовательно спросил Мобэй-Цзюнь, когда за дверью послышались удаляющиеся шаги.       — Брат Огурец, — пожал плечами Шан Цинхуа.       — Кто? — не понял демон.       — Он просил передать, чтобы ты не выпускал меня из комнаты, — продолжал тем временем заклинатель, игнорируя недоумение демона.       — Ты пьян? — уточнил Мобэй, силясь найти хоть какое-то рациональное объяснение происходящему. Не дожидаясь ответа он потянул носом, пытаясь различить запах алкоголя. Однако алкоголем не пахло, хотя и было что-то странное. Но Мобэй никогда прежде не нюхал людей, так что не мог с уверенностью сказать, что запах ненормальный.       Цинхуа внимательно проследил за действиями демона, задумчиво заглянул ему в глаза, а потом тоже потянул носом, вдыхая морозный запах.       — Это почти как поцелуй, — сказал он, рассеянно улыбаясь. — В фильмах, когда лица героев находятся так близко, они обязательно целуются.       Мобэй хотел спросить, что такое "фильмы". Но он был слишком занят тем, чтобы понять, злится он или нет. Дерзость заклинателя ставила его в тупик. И Демон был немного шокирован осознанием того, что ему это скорее нравится, чем наоборот.       — Ты меня поцелуешь? — спросил тем временем Шан Цинхуа. Мобэй-Цзюнь продолжал таращиться на его покрасневшие глаза.       — Ну нет, так нет, — вздохнул заклинатель. — В конце концов, я в книге, а не в фильме. Раз так, то я спать.       И без лишних слов он снова зарылся лицом в меховой воротник, удобно устроившись под боком у повелителя снегов. Тот еще какое-то время посмотрел на обнаглевшего в край заклинателя, а потом осторожно положил свою широкую ладонь ему на талию. На всякий случай. Чтобы тот наверняка не вышел ночью из комнаты.       Утром Мобэй проснулся от приглушенного вопля. С трудом разлепив веки, повелитель снегов увидел прямо перед собой округлившиеся от ужаса глаза Цинхуа.       — М-мой к-король... — мямлил он, — м-мой король, п-простите меня...       Мобэй недовольно скривился. Он намеревался еще поспать, так что просто снова закрыл глаза.       — М-мой король, — не унимался заклинатель, — позволь этому ничтожному слуге встать, и он больше не потревожит твой сон...       — Нет, — отозвался Мобэй.       — Но мой к-король!..       — Молчи и спи.       — Да, мой король.       Цинхуа и правда замолчал. Вот только спать он явно не собирался. Заклинатель принялся возиться и вертеться под рукой демона.       — Ну что еще?! — раздраженно проворчал Мобэй.       — Мой король, у меня рука затекла!       Демон недовольно зарычал, притиснул Цинхуа к себе и перевернулся на спину, так что заклинатель оказался на нем.       Тот тоненько пискнул от неожиданности, но сопротивляться не решился.       — Мой король, — робко начал Цинхуа, — я не должен был утратить воспоминаний. Меня уже отпустило почти, когда я пришел, но... возможно ночью что-то случилось, что не осталось в моей памяти?       Мобэй фыркнул. Поспать ему, похоже, не дадут.       — Что, например? — поинтересовался он с самым невозмутимым видом.       Цинхуа стушевался и от чего-то покраснел.       — Ничего, — пробормотал он, — ничего, мой король.       — Ты принял вчера какое-то снадобье?       — Д-да, мой король...       — Я хочу знать его рецепт.       Цинхуа удивленно моргнул.       — Зачем? — растерянно спросил он.       — После этого снадобья ты улыбаешься и не дрожишь, — пожал плечами демон. — Хочу давать тебе его, когда ты приходишь ко мне.       Цинхуа поперхнулся и долго не мог прокашляться. Демон даже заволновался, не издохнет ли тот от удушья.       — Мой король, ты хочешь, чтобы я улыбался и не дрожал? — уточнил заклинатель, севшим от кашля голосом.       Мобэй едва заметно кивнул. Взгляд его оставался бесстрастным.       — Я... я попытаюсь без снадобья, если ты позволишь, мой король, — Цинхуа чуть приподнялся, заглядывая в ледяные голубые глаза и несмело улыбнулся.