Зарисовки из жизни горных лордов

      — Нет, говорю тебе, это бред какой-то, — Цинхуа устало провел ладонью по лицу и уселся на пол под подоконником, отодвинув в сторону им же брошенные листы бумаги.       — А я говорю, что фетишизм — это самая древняя и распространенная традиция. Выйдет символично и правдоподобно, — возразил Цинцю.       — Но я думал, это он будет что-то делать, а не я!       — Слушай, — в голосе лорда Цинцзин появились раздраженные нотки, — еще со времен первобытно-общинного строя существовала традиция отдариваться за подарки. Если ты не преподнес дар, равноценный тому, что получил сам, ты остаешься в долгу. И это состояние прямо противоположно свободе. А о том, что дарами закрепляются союзы, я вообще молчу.       — И откуда это ты такой просвещенный взялся? — язвительно фыркнул Цинхуа.       — Я, вообще-то, не только порно про заклинателей читаю, — гордо ответил Цинцю.       — Да, да, я понял. Но что я, черт возьми, ему подарю? Набор для каллиграфии?       — Отдай свой меч, — безразлично предложил тот. — Ты все равно им не пользуешься.       Лорд Аньдин скорчил недовольную мину.       Сегодня с самого утра Шан Цинхуа засел в бамбуковом домике Цинцю, и они устроили с ним мозговой штурм. Сначала они воспользовались принципом тихого мозгового штурма, в течение пяти минут записывая все возможные идеи. Но после обсуждения оказалось, что ни одна идея не выдержала критики. И все же брат Огурец упорно топил за идею с ритуалом обмена подарками. В принципе, в их мире двадцать первого века даже обряд бракосочетания включал в себя обмен подарками. И вроде бы мысль казалась простой и логичной. Вот только Цинхуа понятия не имел, чем отдариться за два дорогущих меховых плаща.       — Не нервничай, брат Самолет, — проговорил Цинцю, раскрыв бумажный веер, расписанный лилиями. — У демонов ведь вообще другая система ценностей. Магические цацки у них валяются на каждом углу, а вот за нормальную одежду и посуду они друг другу глотку перегрызть готовы, в силу отсутствия ремесел и производства.       — Ты что, предлагаешь мне подарить повелителю снегов тарелки? — мрачно поинтересовался Цинхуа.       — А почему нет?       — Я даже не знаю, кто из нас двоих безумнее, брат-Огурец. Ты со своими тарелками, или я, раз тебя слушаю.       — Знаешь что, Самолет, если тебе не нравятся мои советы, сам придумывай свой гребаный ритуал. Я вообще не понимаю, с какой радости участвую в этом фарсе, — обиделся Цинцю.       Цинхуа мученически вздохнул.       — Ладно, хорошо. Допустим, подарок.       — Не просто подарок, — поднял палец лорд Цинцзин, — а ритуал дарения, освобождающий от взаимных долгов, делающий спутников на тропе самосовершенствования равными и свободными, но вместе с тем связывающий их.       — Звучит так высокопарно, что меня сейчас стошнит, — поделился своими соображениями заклинатель.       — А ты как хотел? — пожал плечами его собеседник. — По-простому? Ну так переспал бы с ним уже и не морочил никому голову.       Цинхуа сердито выругался себе под нос и попытался запомнить формулировку. Ему еще предстоит описывать весь этот бред Мобэю, так что лучше бы подготовиться.       Сказать, что Цинхуа нервничал, значило ничего не сказать. Прежде чем в очередной раз отправиться к повелителю снегов с докладом, лорд Аньдин несколько раз повторил придуманную Цинцю формулировку перед зеркалом. Затем нарядился в подаренный Мобэем плащ, снова повертелся перед зеркалом, выдохнул и отправился в путь.       Перед дверями тронного зала заклинатель сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и унять немного дрожь.       — Мой король, — робко обратился Цинхуа, входя в зал.       Демон вскинул на него холодный сосредоточенный взгляд.       — С докладом?       Заклинатель нервно кивнул и достал из-за пазухи бумаги, подходя к трону. Он уже начал было устно представлять свой доклад, но Мобэй-Цзюнь прервал его нетерпеливым жестом и отложил бумаги в сторону.       — Важное что-нибудь есть? — сурово спросил он.       — Ну... нет? — неуверенно ответил лорд Аньдин. — Все как обычно.       — Тогда я сам потом посмотрю, — он пристально вгляделся в лицо заклинателя и напомнил. — Ритуал.       Цинхуа сглотнул.       — Ритуал, — кивнул он.       Мобэй терпеливо ждал, пока заклинатель соберется с мыслями. К ритуалам повелитель снегов относился серьезно. Почти все они были пропитаны древней магией. А с древней магией шутки, как известно, плохи.       — Я... должен преподнести тебе дар, мой король, — заклинатель отчаянно боролся с внезапным приступом косноязычия, — это должен быть обмен дарами. Но ты уже... как бы... В общем, я должен тоже преподнести тебе подарок, чтобы мы... как это... избавились от взаимных долгов. И стали равными и свободными. Вот.       Заклинатель всматривался в лицо демона, стремясь различить там хоть какие-то эмоции. Но Мобэй выглядел все таким же холодным и бесстрастным. Он молча взирал на лорда Аньдин.       Цинхуа нервно теребил рукав. Все получилось совсем не так гладко, как он репетировал. Почему-то перед лицом повелителя снегов у него все слова вылетели из головы.       — Так вот, — пробормотал Цинхуа, — подарок.       Он торопливо поднял руки к своей заколке. Та, разумеется, накрепко запуталась в волосах, и заклинателю пришлось повозиться, прежде чем ему удалось ее снять. Но уже через несколько минут лорд Аньдин держал в руках искусное украшение из белого нефрита, изображавшее горный хребет с двенадцатью пиками, пронзенными иглой, украшенной плывущими облаками. Заколку эту Цинхуа получил в день назначения на пост Лорда Аньдин лично от главы Юэ. И он еще не думал, как будет объяснять потерю этой редкой вещицы. Но больше у заклинателя не было ничего достаточно ценного для демона, что имело бы смысл дарить.       Все то время, пока заклинатель возился с заколкой, демон хранил молчание. И лишь когда Цинхуа вложил свой дар в его руки, Мобэй-Цзюнь заговорил.       — Равны и свободны, — повторил он слова Цинхуа, гневно глядя на нефритовое украшение в своих руках. — И ты волен будешь уйти, если пожелаешь.       Цинхуа нервно сглотнул.       — Тем ценнее будет мое решение остаться, — дрожащим от волнения голосом возразил он.       — Мне не нравится этот ритуал, — прорычал Мобэй, и нефрит хрустнул под его пальцами.       Когда Цинхуа увидел, как руки демона дробят двенадцать пиков, что-то отключилось в его сознании. Вероятно, этим чем-то был инстинкт самосохранения. Горный лорд чувствовал, что с хрустом раздробленной заколки рассыпаются надежды, внушенные ему Шэнь Цинцю. Но вместо страха в сердце заклинателя вскипел гнев и жгучая обида.       Он неотрывно смотрел на поблескивавшие белые осколки в ладони демона. Вот так просто. А чего он ожидал?       — Не нравится? — переспросил Цинхуа не своим голосом. Тонкие пальцы сами собой сжались в кулаки, а губы искривились в усмешке. — Конечно, как я мог допустить мысль о том, что мой король сочтет меня достойным чего-то большего, чем быть слугой, которого можно иметь время от времени. Зачем тогда было делать вид, будто тебе нужно мое согласие?!       Цинхуа сам не заметил, как голос его поднялся до крика, но все никак не мог успокоиться. Слова лились из него непрерывным потоком. Резким неуклюжим движением он сорвал с плеч меховой плащ и швырнул его к ногам Мобэя.       А демон лишь молча смотрел на него сверху вниз, замерев в изумлении.       — Ты можешь сделать со мной все, что пожелаешь, и прекрасно знаешь об этом! — зло кричал Цинхуа. — Можешь поиметь меня, можешь свернуть мне шею! Я ведь так оскорбил тебя своим желанием быть свободным, да, мой король?       Демон стиснул руки в кулаки и уже открыл рот, чтобы что-то ответить, но заклинатель не дал ему сказать и слова.       — Ну давай! Что тебе стоит убить меня? Я всегда знал, что рано или поздно ты это сделаешь! Почему бы не сейчас? Я уже устал ждать!       Последние слова он выкрикнул так громко, что голос его звенящим гулом повис в морозном воздухе. Не дожидаясь ответа, заклинатель развернулся и стремительным шагом покинул зал, громко захлопнув за собой тяжелые двери.       Мобэй-Цзюнь остался неподвижен, и только глаза его широко раскрылись от удивления. Он никогда не видел маленького лорда Аньдин таким. Демону даже в голову не приходило, что тот способен злиться. Мобэй явственно ощутил, что упустил что-то важное. Например переход от соития к убийству. Он никогда всерьез не думал, что Шан Цинхуа мог ожидать смерти от его руки.       Уже через несколько шагов Цинхуа сорвался на бег. Шаги его гулким эхом отражались от стен ледяных коридоров. Сердце бешено колотилось в груди, то и дело подскакивая к горлу. Заклинатель и сам не мог сказать, что это было сейчас. Выскочив за ворота дворца, он прислонился к стене и залился истерическим смехом, переходящим в рыдания. Какой смысл бежать? Неужели он рассчитывал, что Мобэй-Цзюнь его не догонит?       — Что я наделал, — простонал Цинхуа, закрывая лицо руками. — Теперь он точно убьет меня. Зачем я вообще придумал этот ебаный ритуал? Зачем открыл рот?       Ноги горного лорда ослабели, и он медленно сполз по стене на землю. Ему было страшно. Слишком страшно. Он почти видел, как Мобэй-Цзюнь шагает по коридорам, рыча от гнева, как выходит и одним движением сворачивает безмозглому заклинателю шею. Почти как в оригинальном романе. Только на этот раз Цинхуа сам все испортил.       Ледяной ветер с воем метался вокруг, забрасывая Лорда Аньдин снегом. Но он не обращал внимания. Его трясло независимо от холода.       "Ну и пусть, — подумал Цинхуа. — Может, на этот раз я попаду в какое-нибудь более приятное место после смерти".       Из глаз против воли покатились слезы. Он не верил, что после будет что-то еще.       — Цинхуа, — холодный резкий голос вернул его в реальность.       Заклинатель моргнул и увидел перед собой сапоги, расшитые серебром. Поднять взгляд выше он не решился. Перед заклинателем стоял Мобэй. И, похоже, стоял он там уже какое-то время.       Цинхуа сглотнул и заставил себя встать на ноги.       — Мой король, — глухо отозвался он, не поднимая головы.       Вот и все. Сейчас все закончится.       Демон молча смотрел на него какое-то время. На лице его, непривычном к выражению эмоций, застыло непонятное выражение.       — Я сожалею, что сломал твой подарок, — наконец негромко проговорил Мобэй-Цзюнь, разжав кулак, в котором все еще лежали обломки нефритовой заколки. — Но раз так, то получается, я его принял.       Цинхуа молчал. Он был так поглощен мыслями о скорой кончине, что смысл слов не достиг его сознания. Взгляд заклинателя все еще был прикован к расшитым серебром сапогам.       Мобэй снова умолк. Он по-своему истолковал молчание заклинателя. Сделав глубокий вдох и прикрыв на миг глаза, демон собрался с духом и спросил:       — Теперь я выполнил твой человеческий ритуал?       Цинхуа растерянно поднял голову и встретился глазами с внимательным взглядом демона. Тот напряженно застыл в ожидании ответа. Обломки заколки льдинками поблескивали в его ладони.       — Я выполнил ритуал? — повторил свой вопрос Мобэй, и голос его прозвучал резко, но как будто тревожно. — Теперь равны и свободны?       Цинхуа сомневался, что расслышал правильно. В ушах у него все еще стучала кровь, а разум отказывался осознавать происходящее. Но на всякий случай заклинатель кивнул. Мобэй-Цзюнь продолжал сверлить его своим пристальным взглядом, за которым нельзя было распознать эмоции.       — Мне нужен другой подарок, — как-то очень серьезно сказал демон. — Чтобы у меня осталось что-то твое.       Цинхуа моргнул. Ему понадобилось какое-то время, чтобы понять, о чем его просят.       — Но... — смущенно забормотал заклинатель, — мой король, у меня ничего нет...       — Я больше не твой король, — резко перебил его демон, и Цинхуа инстинктивно втянул голову в плечи.       Мобэй досадливо зарычал и отвернулся, чтобы не видеть страха в глазах человека.       — Не сердись, — вдруг снова зачастил заклинатель. — Я знаю, что тебе подарить.       Суетливым движением он снял голубую кисть с рукояти своего меча и протянул ее демону.       — Вот. Это подойдет?       Мобэй кивнул и аккуратно взял кисточку из его рук, как будто боялся сломать и ее тоже.       — Все, — угрюмо проговорил он. — Теперь ты волен уйти.       Цинхуа перевел дух. Только сейчас он понял, что его не убьют. Глядя на то, как повелитель снегов сжимает кисточку с его меча, понурив голову и плотно сжав губы, заклинатель наконец осознал, что тут происходит.       — Да, — несмело подтвердил он. — Но ты ведь позволишь мне остаться?       Мобэй-Цзюнь поднял на него немного удивленный взгляд.       — Ты хочешь остаться, несмотря на то, что можешь уйти?       Цинхуа фыркнул, а потом рассмеялся. Напряжение, копившееся внутри все эти дни, теперь вырвалось наружу слезами и нервным смехом, чтобы смениться наконец облегчением.       — Ты правда думал, что я затеял все это, чтобы сбежать от тебя, мой король? — спросил он, делая шаг навстречу.       — Я больше не твой король, — снова одернул его Мобэй, ворчливо, но на этот раз не так резко.       — Я не уйду, — заверил его заклинатель, подходя почти вплотную и совсем тихо добавил, — Мобэй.       Демон шумно вздохнул и взглянул ему в глаза, не решаясь сделать хоть что-то. Взгляд голубых глаз был все таким же пронзительным и совершенно непонятным. Но от чего-то не пугал.       — Мне нужно спрашивать разрешения, чтобы коснуться тебя? — уточнил Мобэй-Цзюнь неуверенно и как-то очень серьезно.       — Одного раза спросить достаточно, — ответил Цинхуа. — Ты можешь прикасаться ко мне, когда захочешь.       И едва услышав его ответ, демон стиснул заклинателя в объятьях, уткнувшись носом ему в макушку.       Шан Цинхуа прильнул к его широкой груди и закрыл глаза. Ему вдруг стало так легко и хорошо. А еще, хоть кожа Мобэя и была холодна, объятия демона надежно защищали от ледяного ветра.       — Опять дрожишь, — недовольно проговорил тот. — Волнения?       — Волнения, — нехотя подтвердил Цинхуа, — но вообще-то тут очень холодно, а мой плащ остался на полу твоего тронного зала.       — Сам бросил, — с ноткой мстительности в голосе фыркнул Мобэй. Цинхуа только усмехнулся в ответ и теснее прижался к его груди.       — Пошли, — позвал демон. — Я приказал обогреть для тебя одни из покоев.