***
Как правило, конец октября в гимназии знаменовался проведением осеннего бала. От самого бала, конечно, оставалось одно только название, но вечер танцев удавался всегда на ура, и пропускать его никто даже при великом желании не собирался. Так что ровно в пять Антон уже готовый и при полном параде стоял у входа в метро, прячась в пальто от холодного дождя, что моросил уже который день, и дожидался Диму с Серёжей, которые должны были вот-вот подойти, и, к слову, им бы поторопиться. — Антон, привет, — парень оборачивается, стараясь максимально приветливо улыбнуться, но выходит же как всегда нелепая история скромного подростка, ни разу не общающегося с девушками. Ирина стоит в полуметре от него и, слегка приподняв уголки губ, забавно машет ладонью в знак приветствия. — Привет. С Кузнецовой Шастуну выпала удача учиться в одном классе. Пожалуй, действительно удача. Иначе он и так тратит колоссальные усилия, чтобы хоть как-нибудь, хоть когда-нибудь заговорить с девушкой, а тут всё как-то само вышло. Ира сама подошла, сама заговорила, сама позволила стать друзьями. Они достаточно хорошо общаются в рамках школы, да и вне — тоже. Девушка часто зовёт его прогуляться после занятий, на что Антон всегда торопливо соглашается, чтобы она, не дай бог, не успела передумать. Они ходят по кафешкам, распивая карамельное латте, гуляют по мостам, и даже пару раз застали их разведение. Ира Антону очень импонирует: она открытая, весёлая, серьёзная при необходимости, не по годам мудрая, и, черт возьми, просто сгусток нескончаемой энергии. И Шастуна совершенно не интересует, в чём причина такого к нему отношения. Он согрет той мыслью, что кому-то, кроме родителей, не плевать на него, и этого достаточно. — Кого ждёшь? — Ирина тепло улыбается, подходя ближе и делясь с ним своим зонтом. Ну конечно, ещё бы ты зонт с собой носил. — Диму с Серёжей, — с готовностью отвечает он и, ещё раз оглядевшись по сторонам в надежде застать друзей, но оставшись ни с чем, закуривает. Девушка недовольно хмурится, глядя на тлеющую никотиновую палочку в руках у друга, ведь она не раз упрекала его за курение. Антон же только отмахивается, а после тихо матерится себе под нос, когда она забирает у него сигарету и выбрасывает в близстояющую урну.***
— Ахренеть, — запрокинув голову кверху, выдыхает Шастун, искренне поражаясь красоте, что перед ними предстала. К балу актовый зал всегда украшали просто неописуемо. По потолку пускали огромные бумажные цветы нежных оттенков, сквозь которые местами свисали ниточки с макетами капель, а по стенам бегали бесконечные огоньки от гирлянд и светодиодов. Нет, Антон, конечно, знал, что Петербург — культурная столица, но вот чтобы так, — да ни в жизни. — Шаст, челюсть подбери, — смеётся Сергей, но после замолкает, вновь переключая всё внимание на рассказ Димы. — Салют, отпрыски! — все разом оборачиваются, встречая взглядом как всегда до невозможности счастливого Добровольского, который в обнимку с колонками вышагивал строго к сцене, — А вы чего так рано? До начала ещё…Двадцать минут, — взглянув на наручные часы, резюмировал он. — А мы… — начинает оправдываться Позов, но его обрывает удар открывшейся двери. На пороге появляется запыхавшийся Попов, который, не успев сконцентрировать внимание на учениках, буквально падает на стул рядом с музыкальной установкой и вымотанно смотрит на Павла. — Здарово! — задорно отзывается мужчина, краем глаза взглянув на него, и продолжает настраивать музыку, — Куд… — Привет, ребят, — выдыхает Арсений, обессиленно упираясь руками в колени. — Куда бежал? — повторяется Добровольский, отрешенно вздохнув, разворачиваясь к другу. Попов укоризненно смотрит на него некоторое время, дожидаясь пока тот сам до чего-то додумается, и когда Павел произносит протяжное «Ааа», мужчина еле сдерживает усмешку, — Ну потом расскажешь, — он кидает короткий взгляд на учеников, — Наедине. Шастун готов поспорить, что никогда ещё так рьяно не был готов бороться за справедливость и факты недоговоренности, но конкретно сейчас он лишь промолчал, оборачиваясь к друзьям, которые точно как и он стояли у стены, обмениваясь недоумевающими переглядками.***
Антон никогда бы не подумал, что ему понравится сегодняшнее мероприятие. Мероприятие подобного типа. По всему залу без конца шныряли старшеклассники, музыка закладывала уши, а что творилось на танцполе словами вообще не передать. Весь вечер они не отходили друг от друга, либо разрываясь в танцах, либо деля на четвёртых бутылку вина, незаметно пронесенную Матвиенко. Ближе к восьми Шастун уже ели держался на ногах, беспокойно носясь по залу в поисках седалища. В итоге же всё равно уселся прямо на полу у стены, так как все лавки были заняты. На вопросы Иры о его самочувствии он только отмахивался, после лицезрея как она вновь скрывается в толпе, тактично пританцовывая. Дима уехал ещё сорок минут назад, объяснив это тем, что ему срочно нужно домой и пообещав рассказать всё завтра. А вот Серёжа, метавшийся по залу то к одной, то к другой леди, видимо, не обвенчавшись успехом, рухнул мёртвой тушкой рядом с Шастуном минут так через десять. — Не хило ваш химик отжигает, — сообщил парень, истерично усмехаясь. Антон вздохнул, бездумно кивая и прикрывая глаза, но тут же дёрнулся, как ополоумевший уставившись на Сергея, которому, казалось бы, было не привыкать к такой реакции на свои слова: даже бровью не повёл. Хотя, может алкоголь в голову стукнул, вот и тормозит. Да какой алкоголь? Бутылка на четверых — это даже не смешно и… — Смотри вон, — он кивает в сторону танцпола, где, прямо так говоря, и «отжигал» сейчас Попов. Шастун невольно приоткрывает рот, поражённо наблюдая за мужчиной, и про себя отмечает, что двигается тот, действительно, не плохо. Резкие биты стихают так же незаметно как и начались, и по помещению растекается плавная спокойная мелодия — медляк пошёл. Арсений, сверкнув улыбкой, театрально кланится и отходит к окну, где его ожидает Павел Алексеевич, распыляющийся в аплодисментах. Они заводят непринуждённую беседу, в миг становясь отнюдь не самым важным элементом вечера. — И чего это ты так подвис? — скалится Матвиенко, оперевшись на плечо друга. Шастун делает ещё один глубокий вдох и совсем теряется. Арсений продолжает что-то увлечённо рассказывать, периодически перехватывая его взгляд, улыбаясь кончиками губ. А потом он вдруг начинает смеяться, совершенно по-детски закрывая рот ладонью, и Антон не знает, что действует на него сильнее: духота в зале или та незначительная доля вина, перепавшая ему, но накрывает его конкретно. Он буквально чувствует собственное заходящееся сердце и начинает загнанно дышать. Не должно так быть, пожалуйста. Кончен бал, всё кончено, конец. — Антош, пошли потанцуем, — перед ними появляется Ира, стесненно теребящая подол темно-красного платья. Парень бросает на неё затуманенный взгляд и бездумно машет головой, после чего она оставляет их, уходя явно огорченной. — Шаст? — Да? — перед глазами словно пелена, и он поспешно поднимается на ноги, стараясь вывести себя из этого стушеванного состояния. — Планируешь с самого начала в дураках остаться? — В смысле? — Шастун непонимающе выгибает бровь, изучающе смотря по сторонам, и краем глаза замечает, что Попов вместе с Павлом выходят из зала. — Чего ты Иру отшил? — Сергей дарит ему возмущённый взгляд, незаметно кивая куда-то позади себя, где сейчас стояла Кузнецова, без интереса что-то рассматривая в телефоне. — Я…? Блин, голова не варит уже. Не заметил даже, — он по бестолковой кивает в подтверждение собственных слов и, с мгновение поразмыслив, двигается в сторону девушки. Нет, заранее оставаться в дураках он не хочет.