***
Утро встретило меня ярким светом. Солнечные лучи весело танцевали на моем лице, заставив проснуться за полчаса до сигнала будильника. Надо бы купить шторы на окно. Желательно потемнее и поплотнее. Туалет, душ, зубная паста с ароматом мяты. Расчесываю торчащие волосы, надеваю на лицо синюю маску, скрывая нижнюю часть лица. Лучше не светить лишний раз. Достаточно одного видимого шрама на лице: того, что рассекал мой левый глаз ровно посередине. Он хотя бы выглядит не так устрашающе. Черные джинсы, кашемировый свитер белого цвета. Сумка через плечо. Ключ резко поворачивается в замке. Спускаюсь по ступенькам. Не вижу нужды в лифте, когда живешь всего лишь на пятом этаже. Дверь подъезда открывается со скрипом, сигналит домофон. До колледжа ехать всего полчаса. Сажусь в самый зад автобуса, открываю Твиттер: "Пусто. Нет ни желаний, ни эмоций. Иногда складывается ощущение, что я давно умер, а тело продолжает двигаться по инерции". Публикую в Инстаграм вчерашнее фото с барахолки. Никаких подписей или хэштегов. Плевать мне на все эти условности. Просто публикации. На автомате. Разучился слушать музыку в наушниках. Потому что это была привычка Обито. Он даже на лекциях не расставался с ними. Потому я не мог заставить себя слушать музыку таким образом. Это была его привычка, не моя. Его нет. И привычки тоже нет. Колледж большой. Три огромных корпуса, охрана, парковка. Внутренний двор чистый. Ловлю на себе удивлённые взгляды студентов. От их белых халатов отражалось солнце, от чего смотреть лишний раз было больно. Захожу в главный корпус, поднимаюсь на второй этаж. Цунаде-сама представляет меня коллегам. Никого примечательного я для себя не отметил. Если не считать женщину, чью должность я теперь буду занимать. Куренай, кажется. Но такую сложно не заметить. Живот выпирал так, словно она как минимум заглотила целиком парочку арбузов среднего размера. — В столе остались мои лекции, — приветливо улыбнулась она. — Можете пользоваться, если есть необходимость. — Спасибо. — Ты так и собираешься ходить в маске? — интересуется госпожа Цунаде. — Мода модой, но ты ведь теперь педагог. Молча стаскиваю маску с лица. Несколько пар глаз буквально впиваются взглядом в огромный и немного жуткого вида шрам, начинающийся от середины нижней губы и заканчивающийся уже на шее. — Понятно, — директриса морщится. — Мда, видок непрезентабельный. Какой криворукий идиот тебя зашивал? — Не помню, — честно ответил я. — Так что, убрать маску? — Не стоит. Надеюсь травма не связана с каким-нибудь криминалом? Лень пробивать по базе. — Автомобильная авария только и всего. — Верю. Ох, вспомнила! — женщина как-то хитро улыбнулась. — Ты будешь не только преподавать общую хирургию, но и станешь куратором у третьего курса хирургов. К такому я точно не был готов. Одно дело учить, а совсем другое нести ответственность за определенное количество студентов. Морока та еще. Да и чуть что — виноват только я буду. Заметив мое замешательство, Цунаде-сама заверила, что никаких сложностей с этим не возникнет. Группа отличная, спокойная. Явных лодырей нет. — Ну а если какая помощь будет нужна, обращайся к старосте. Это моя племянница — Сакура. Я неохотно кивнул. Спорить бесполезно, все решилось без меня. Беру лекции из стола, бегло читаю, освежая в памяти необходимые моменты. Вроде все помню. Но с собой в аудиторию не беру. Буду общаться без подсказок. Да и первый день, как никак. Сперва нужно со всеми познакомиться. И постараться всех запомнить. Хотя бы своих подопечных, коих около тридцати человек. Кошмар. На что я подписался?***
В аудитории уже сидело несколько человек. Парни и девушки мило общались между собой. Кажется, делились летними приключениями. Открываю дверь, вхожу. Взгляды прикованы ко мне. Сухо киваю и сажусь за стол. До начала занятий еще полчаса. Ждём остальных. Среди присутствующих мое внимание привлекла длинноволосая блондинка. Яркая девушка, таких сложно не заметить. Ухоженные волосы, макияж в тон одежде. Вряд ли от нее стоит ждать прилежной учебы и обширных знаний. Такие красотки обычно класть хотели на учебу. А вот ее соседка справа совсем другая. Розовые волосы, макияжа нет. Что-то сосредоточенно пишет в тетрадь. Девочка-ботаник. Хотя, не исключено, что пишет она вовсе не для учебы, а какие-нибудь личные записи или дурацкие стишки о любви. В этом возрасте у всех девушек на уме романтика, а в глазах сердечки. Я знал это исключительно по своим наблюдениям с колледжа. Женским вниманием я никогда обделен не был. Не знаю, что все эти поклонницы во мне находили. Возможно, просто считали симпатичным. А, может, их привлекала моя недоступность. Запретный плод всегда кажется слаще доступного. Но это только видимость, иллюзия. Я далеко не сладкий плод. Я интересовал многих. Меня же не интересовал никто. Я смотрел на всех этих девушек и не видел в них ничего такого особенного. Да, красивые. Некоторые даже слишком. Но я ничего к ним не чувствовал. Изредка позволял приблизиться к себе максимально. Совместная ночь, после которой не стоило ждать от меня звонка. Было хорошо, но не более. Рин часто осуждала меня за это. Говорила, что нельзя так пользоваться чувствами девушек. Но я и не пользовался. Я никому и никогда ничего не обещал. Слова ласкового не сказал. А если они там сами себе что-то придумали — это уж точно никак не моя вина. И не мои проблемы. Обито был со мной согласен. Правда только тогда, когда Рин рядом не было. Аудитория наконец заполнилась. Прозвенел звонок. Я поднялся с места и откашлялся, привлекая внимание. — Встали! — скомандовала розоволосая девушка. — Поклонились! Сели! Понятно. Значит, она и есть староста и племянница госпожи Цунаде. — Меня зовут Хатаке Какаши, — я записал свое имя на доске и повернулся к аудитории. — Теперь я не только ваш новый преподаватель по общей хирургии, но и куратор. Сразу хочу отметить, что поблажек от меня ждать не стоит. Я не буду требовать невозможного, но все что вы обязаны знать, с вас спрошу. И да, на моих лекциях должна быть полная тишина. Я не стану проверять, записываете вы материал или нет. Чем конкретно заниматься на парах — дело ваше. Главное не мешать тем, кто действительно хочет учиться. И да, если я позволяю такую вольность на занятиях, это не означает, что и на экзаменах будут поблажки. Аудитория смотрела на меня напряженно. Я понимал их. Пришел неизвестно кто такой и откуда, а ещё и права качает. Но я помнил своих одногруппников в этом возрасте. Нужно сразу дать понять кто ты и чего стоишь как педагог. Сюсюкаться ни с кем не собираюсь точно. — Теперь расскажите немного о себе, — откладываю мел, сажусь за стол. — Имя, фамилия. Почему пошли в медицину. — Может, Вы начнете первый, Какаши-сенсей? — предложил паренёк с задних рядов. — Ну, раз вы настаиваете, — я глубоко вздохнул. — Мое имя вы уже слышали. Какаши Хатаке, если кто забыл. Я никогда не стремился быть врачом и тем более педагогом. Пошел в медицинский лишь за компанию с друзьями. — Разве педагогу положено так говорить? — спросила красивая блондинка. — По всем канонам Вы должны были сказать, что нашли свое призвание и гордитесь этим. Разве не так говорит большинство учителей? — Ты права, — усмехнулся я. — Но я не большинство. И врать ненавижу. Теперь ваш черед. — Ино Яманака. Меня сюда отец отправил, — блондинка нахмурила брови. — Откровенно я просто хочу получить диплом, чтобы он успокоился и дал мне возможность заниматься тем, что я действительно люблю. — Хорошо, кто следующий? — Харуно Сакура, — розоволосая девушка поднялась с места. — Пошла сюда по своей воле. Всегда хотела стать первоклассным хирургом, как и моя тетя. Харуно Сакура, значит. Надо хотя бы имя старосты запомнить на первое время. Большинство студентов пришло сюда не по своей воле. Для меня это было странно. Я хоть и не горел желанием стать врачом, но сам выбрал для себя этот путь. Для меня удивителен тот факт, что родители могут заставлять что-либо делать и решать, кем тебе стать. Наверное, я просто настолько привык к своему одиночеству, что проявление чужой родительской заботы кажется мне чем-то неправильным. После знакомства читаю лекцию по местной анестезии: "Любая операция – это агрессивное вмешательство в организм больного. Разумеется, оно преследует благородную цель — излечение, но при этом само несет страдания, вызывает ряд нежелательных побочных явлений"... Прямо идеальное описание всей моей жизни. Неудачная операция, которая приносит лишь одни страдания. Чей-то страшный эксперимент. Проверка того, насколько прочен в нас инстинкт самосохранения. Во мне прочен. Но не вечен. После звонка собираюсь в учительскую. Сейчас у меня лекции для первого курса. Встаю из-за стола, беру сумку и только собираюсь идти, как меня окликает тихий девичий голос. — Сенсей, подождите, — оборачиваюсь. Ко мне приближается Харуно Сакура. Протягивает какую-то тетрадь. — Это список всех студентов группы по именам и с фотографиями. Я понимаю, что Вам сложно пока всех запомнить, поэтому пользуйтесь на здоровье. — Спасибо, — отвечаю растерянно, спрятав тетрадь в сумке. Надо же, так заморочилась ради нового педагога. Надеюсь, она не думает, что это как-то поможет ей на зачетах. Хотя, сложно представить что племянница госпожи Цунаде может быть заинтересована в каких-то поблажках. — Не за что, — девушка попыталась приветливо улыбнулся. Получилось не очень. И я прекрасно понимал, что это никак не связано со мной. Но ничего не сказал и не спросил. Не мое дело. Мне не интересны девчачьи закидоны. Как и сами девушки в принципе.***
После всех занятий домой не спешу. Хочется пройтись по городу, осмотреться вокруг колледжа. Кофе из старбакса, новая пачка сигарет. Сажусь на лавочку, закуриваю, смотрю на небо, запрокинув голову. По голубой поверхности медленно плывут кучевые облака. Тепло, дует приятный ветерок. Снова ничего не хочется, пусто внутри. Когда-то я умел находить красоту в самых обычных вещах. Теперь же не видел ее нигде. Все такое блеклое, противное, приевшееся. Достаю тетрадь, подаренную старостой. Просматриваю список студентов. Усмехаюсь. Она даже краткое описание каждому дала. Например, свою соседку блондинку Ино она обозначила как "Цветочница до мозга костей. Учится так себе". И ведь такие пометки действительно важны. Сразу понимаешь с какими студентами стоит работать как можно больше, а с какими так, лишь бы сдать зачёт. Сама Сакура относилась явно к первой категории. А ещё от тетради очень вкусно пахло. Напоминало фруктовую жвачку. Дом встречает меня холодной пустотой. Тишина. Доедаю остатки пиццы, запивая обычной водой из фильтра. Опять не сходил в магазин. Ничего, завтра схожу. Сейчас нужно пробежаться по материалам завтрашних лекций. А еще принять душ и обязательно что-нибудь почитать. Струи теплой воды стекают по моим плечам и со звоном падают на пол. Почему-то представил, как Обито смеётся, узнав что я стал учителем. Сжал кулаки, закрыл глаза, медленно и глубоко вздохнул. Спокойнее. Сколько ни бегай от своей боли — догонит. Настигнет снова и снова. Обнимет за плечи, как старая подруга. И тяжёлым грузом повиснет на тебе. И если у нормальных людей со временем она становилась все меньше, а то и вовсе исчезала, то моя становилась лишь больше и тяжелее. Еще немного, и я не смогу ее нести. И тогда я упаду. Жаль что анестетик помогает только против физической боли. Хотя, наверное, с другой стороны это хорошо. Иначе я бы уже давно плотно сидел на нем. Да и не только я. Таких на свете очень много. Одиноких, отчаявшихся. Алкоголь, сигареты — это все мелочь, им не стереть боль. Не заглушить. Даже наркотикам, хоть и существует временный приятный эффект. Я не пробовал. Слишком много знаю о том, что бывает во время отходняка. Спасибо, мне не хватало ещё и этой херни. Своих собственных мук достаточно. Этой ночью я снова не смог нормально поспать. В короткие промежутки сна, мне снился тот злополучный день. Я бы отдал очень многое, лишь бы прекратить эти терзания. На самом деле выход из ситуации был. Способ раз и навсегда покинуть эпицентр боли и страданий. Правда, билет только в один конец. Конечная станция — деревянный ящик. Но я продолжаю жить. Потому что меня об этом попросили. Это были ее последние слова. Последнее, что я услышал от Рин, за пару часов до ее смерти: — Живи за нас, Какаши-кун. Узы между нами тремя слишком крепкие, их не разорвать ничем. Пока есть хоть один человек, кто дорожил нами, мы с Обито будем жить. И я продолжаю жить. И это единственная причина, что меня удерживает в этом мире. Докуриваю сигарету, бросаю окурок в большую пепельницу. И снова пытаюсь нормально поспать. Выходит не очень.