Ноябрь.
Со временем всем пришлось смириться с пребыванием Хантера Кларингтона. За две недели слухи вокруг его персоны постепенно стали затихать, и больше никто не сворачивал шею в коридорах, завидев гордо вышагивающего молодого человека. Затих и гнев Уорблеров. Вынужденные подчиняться любому приказу, который отдавал капитан, они пытались найти хоть толику информации об его прошлой жизни, кроме видео на YouTube и нескольких заметок о спортивных достижениях. Больше всех идеей уличить капитана был заражен Джон, который определенно не собирался сдаваться на милость этому, как он выражался, узурпатору. Шпионаж никогда не был его сильной стороной, но помощь Тэда и Себастьяна в разы упрощала его работу. Несколько раз они обзванивали всех, кто напрямую или косвенно был связан с Кларингтоном, пытались писать его знакомым на Facebook; сжав зубы, Себастьян даже воспользовался связями отца, чтобы добраться до личного дела бывшего студента военной академии, но результатов не было. После октябрьского разговора, он решил сохранить основной секрет Капитана на самый крайний случай, держа язык за зубами и лишь дерзко ухмыляясь на репетициях. Безусловно, он позволял себе некоторые намеки и двусмысленные фразы в адрес парня, но основным девизом было «ждать». Не находя лучших способов выразить недовольство происходящим, Уорблеры ограничивались мелким пакостничеством, но каждый раз Хантер находил способ отомстить. За первую пропущенную репетицию, которую все участники дружно просидели в Лима Бин в знак протеста, они были вынуждены бежать пять километров под проливным дождем: после этого Джефф и Брок слегли с простудой, но и это, казалось, не волновало капитана, который на следующий же день выгнал их тренироваться на равных с остальными. Когда Хантер посредством давления на директора добился разрешения держать в общежитии свою кошку Кларисс, Джон не без помощи Себастьяна пробрался в комнату и покрасил белоснежную шерсть представителя рода кошачьих в цвет хаки. На следующее утро Смайт был свидетелем того, как Кларингтон отмывал бедное животное, и снял это на видео, за просмотром которого Хантер застал участников инцидента перед репетицией, и продлил хореографический класс на четыре часа. По результатам голосования, в хоре остались Себастьян, Джон, Тэд, Ник, Джефф, Брок, Нейтан и Луи. Трент пытался пройти прослушивание как участник хора, но Хантер выгнал его из аудитории, даже не посмотрев выступление. Отобрать трех студентов из тридцати оказалось не таким сложным занятием: тех, кто отвечали по всем заявленным пунктам, оказалось всего пятеро. И двое вылетели во втором туре, который Кларингтон устроил через два дня после основного отбора. И начались тренировки. Совмещать занятия, репетиции, утренние и вечерние пробежки, сбалансированное питание и личную жизнь – получалось с трудом, и абсолютно не способствовало появлению симпатии к лидеру хора. Особенно, Уорблеров волновало катастрофическое отсутствие личной жизни. О чем может идти речь, когда учебный день заканчивается в 11 часов вечера после вечерней пробежки и начинается в 6 утра с утренней тренировки. Хор роптал, но каждый раз, когда кто-нибудь из них порывался выйти из игры, Хантер елейным голосом напоминал о том, что на каждого у него есть досье. Или Тэд и Джон разубеждали от необдуманного поступка, заявляя, что скоро Кларингтона самого не будет ни в школе, ни в хоре. Но время шло, приближался благотворительный вечер, а Хантер всё ещё оставался в академии. В первую пятницу ноября, когда до концерта оставалось два дня, репетиция закончилась достаточно рано: насколько поняли Уорблеры, Кларингтону было нужно отлучиться из школы до утра, и они воспользовались этим шансом. Впервые они смогли позволить себе расслабиться. – Это – наш последний год в старшей школе, но такое ощущение, что первый год в армии, – в десятый раз за неделю повторил Джон, проходя в комнату и падая на свою кровать. Так как в этом году он жил один, все Уорблеры решили собраться именно здесь. – Я не верю в то, что на Кларингтона ничего нельзя найти, – выдохнул Тэд, садясь на пустующую кровать и зарываясь пальцами в волосы. – Не бывает таких идеальных людей. У каждого должны быть такие секреты, – он взял снэк, который дал ему разбирающий сумки Ник. – Если они у него и есть, то он просто мастер их прятать, – Ник прислонился поясницей к письменному столу, открывая бутылку с ананасовым соком. – Вообще, ничего? – он вскинул бровь, смотря в сторону развалившегося на кровати Джона, тот издал нечленораздельный звук. – Ничего, – перевел Харвуд, садясь на кровати в турецкой манере. – Если только не считать того случая, когда он заснул, будучи в увольнении. Но он уже отработал свои пять нарядов вне очереди. Ник повел бровью и сделал глоток из бутылки. – Как же меня это всё достало, – простонал в подушку Джон, ударяя кулаком по кровати. – Все эти попытки насолить уровня детского сада, мини-пикеты во время репетиций. Весь результат – это мы, отрабатывающие те самые пять нарядов в виде бега, – он поднялся на кровати и фыркнул. – Я не жалуюсь на свою физическую подготовку, но меня это определенно уже бесит. Где все те грандиозные планы, которые мы планировали в начале? – Утонули в поте и крови, которыми мы платим за любой проступок,– в комнату зашел Джефф. По лицу Ника невольно расплылась улыбка. Единственное, что его радовало в эти недели – их отношения стали налаживаться. Хоть у них практически не было времени, чтобы побыть вместе, они всё равно умудрялись проводить вечера в компании друг друга. После ссоры Аманда позвонила ему только раз, чтобы напомнить о помолвке, которая так и не была отменена. Теперь она вела себя по-другому: решила играть роль примерной невесты, которая во всем слушалась своего жениха. Нику это не нравилось, но сил думать про это у него уже не осталось. Он предпочитал отдавать свою последнюю энергию Джеффу, откладывая разговор с девушкой на день перед помолвкой. Хотя начиналось всё иначе…Октябрь: две недели назад.
– Вы так и будете всю дорогу молчать? Себастьян бросил взгляд в зеркало заднего вида, где уже в течение долгих пятнадцати минут отражались нахмуренные лица Дюваля и Стерлинга. Один смотрел в окно, заткнув уши наушниками. Другой сжимал в руках подушку и безучастно смотрел перед собой. Невольно Смайту вспомнился Колорадо, когда вся эта история между двумя лучшими друзьями-идиотами, которые всё никак не могли понять, что нужны друг другу, начинала развиваться. Парни игнорировали друг друга в первую часть летней поездки настолько сильно, что напряженное молчание можно было резать ножом и мазать на французский тост, если бы оно не было настолько горьким. Сейчас происходило практически тоже самое. Его слова проигнорировали: Ник сделал вид, что ничего не слышит из-за перебивающей внешние звуки музыки, Джефф встретился взглядом с Себастьяном, но тут же отвел глаза, утыкаясь лицом в подушку. Трент покачал головой: ничего из этого не выйдет. – Когда уже закончится этот бесконечный сериал из взаимных страданий и глупости, – Себастьян шумно выдохнул и свел пальцы на переносице. Он уже смирился с желанием Джеффа быть с Ником, и не пытался даже говорить, что Дюваль – не последний парень на этой планете, который мог бы понравиться Стерлингу (хотя действительно считал, что Джефф мог бы найти себе более достойный предмет обожания, который бы не был причиной бессмысленных переживаний). Но раз Стерлингу, действительно, было никак не отвязаться от своей подростковой влюбленности в лучшего друга – то ему хотя бы надо было в этом разобраться. – Так, Труляля и Траляля, отвлекитесь от своих безумно важных дел и послушайте меня. Ник медленно перевел на него пустой взгляд, вынимая наушник, но Джефф так и не оторвал лицо от подушки. – Ты уверен, что не хочешь оставить нас в покое? – хриплым голосом проговорил Ник. – Уверен, Дюваль. Стерлинг, голову вверх, – прорычал Смайт, и блондин медленно поднял взгляд: друг никогда не разговаривал с ним таким тоном, и это вызвало у него удивление. – Отлично, – хмыкнул Себастьян, смотря на парней. – Значит, так. Объясняю ситуацию подробно для тех, кто не в состоянии понять её сам. Сейчас мы едем на прослушивание к нашему новоиспеченному Капитану, который возомнил себя безупречным махинатором и непреклонным диктатором. Как Вы уже догадались, до того момента, пока мы не придумаем, как отправить этого недоделанного генерала обратно в его родные казармы, поблажек не будет никому. Уорблерам не нужны новички, Уорблерам нужен талант. И основной талант Уорблеров, по непонятной ошибке природы, заключен в двух баранах, которые не хотят решать свои проблемы, считая лучшим выходом просто молчать. Так вот, – Себастьян хмыкнул, словив смущенный взгляд Трента, – меня такая ситуация не устраивает абсолютно. И если Вы двое сейчас же не поговорите, вы провалитесь на прослушивании. Если вы провалитесь на прослушивании, вы подведете команду. Если вы подведете команду, я не отвечаю за то, что – по крайней мере – ты, Дюваль, не обнаружишь себя завтра, сидящим в самолете, который направляется прямиком в Зимбабве, с разрешением на работу собирателем бананов сорта Аманда. Вы найдете с ними общий язык, как мне кажется. – Такого сорта не существует, – фыркнул Трент. – Он выведет, не сомневайся, – даже не взглянув в сторону водителя, ответил Смайт. – Дело не в этом. Миритесь, или я поведу Стерлинга в гей-бар, а на следующее утро буду любоваться твоим, Дюваль, красным от ревности лицом. – А мое мнение тебя не интересует? – вскинул бровь Джефф. – Сейчас, – усмехнулся Себастьян, – не особо. Вперед! – он развернулся лицом к окну, оставляя за спиной задумчивые взгляды обоих парней. – Трент, включи музыку погромче. Только, не One Direction, иначе бананы полетишь собирать ты. Трент закатил глаза. В машине заиграли Maroon 5.Ноябрь.
Себастьян не пожалел, что пропустил «революционное» собрание Уорблеров, по двум причинам. Первой являлся тот факт, что после разговора две недели назад отношения Джеффа и Ника стали развиваться с невообразимой скоростью. Парни ловили любой удобный момент, чтобы показать свои чувства. Скрываясь лишь от Кларингтона, они оккупировали свободные школьные помещения прежде, чем Себастьян мог заявить на них свои права: пустые классы, в которых Смайт привык делать домашние задания, если у него не было возможности выехать в кофейню «Лима Бин»; комнату Джона, который, узнав о чувствах парней, теперь предоставлял им ключи и свободную кровать, пока сам разрабатывал план по уничтожению Нежелательного Лица № 1 в альянсе с Тэдом; и даже любимое место у старого дуба, всегда закрепленное за Смайтом как его собственная курилка. Куда бы ни пошел Себастьян, везде были эти два угря, и это его невыносимо раздражало. Спасал только тот момент, что он сам поспособствовал перемирию, и подсознательная радость за Стерлинга, который, наконец, разрешил свою проблему. Хоть и не до конца, но Нью-Йорк не сразу строился, и у француза на примете уже было несколько способов, как убрать из жизни Дюваля такой незначительный момент, как помолвку с куклой Барби. Endless Melancholy – Lost Вторая причина сейчас находилась немного поодаль от машины, одолженной Себастьяном у одного из первокурсников. В тусклом свете фонарей, прислонившись к кирпичной стене и засунув руки в карманы, стоял Хантер Кларингтон. Его лицо было скрыто капюшоном, а школьная форма сменилась свободными джинсами и толстовкой, но у Смайта абсолютно не было сомнений в том, что это – капитан. Он следовал за его автомобилем от самой школы, и теперь оказался в самой неприглядной части Колумбуса, в которую въезжали либо с криминальными намерениями, либо будучи в не самом здравомыслящем состоянии. Наблюдая за Кларингтоном через зеркало дальнего вида, Себастьян невольно вспомнил о той ночи, когда ему представился шанс впервые встретиться с этим сержантом. На протяжении последних месяцев, он старался не возвращаться к подобным мыслям, считая слабостью ту тоску, с которой ассоциировался у него июльский вечер. Непроглядная тьма, окутывающая два тела, прерываемая лишь светом из ванной комнаты. Дрожащая тишина, разрываемая выдавливаемыми им самим стоны. Отчаянное желание получить больше. История была так стара, что ему самому становилось противно от одной мысли, что он мог испытывать что-то вроде ностальгии по временам, когда о Кларингтоне было неизвестно даже имя. Лишь властные руки и смыкающиеся на шее губы. Дрожь прошлась вниз по позвоночнику, и он судорожно выдохнул, тянясь пальцами за пачкой сигарет в кармане куртки. Чиркнув зажигалкой, он зажег сигарету. То, что он сидел в чужой машине, его абсолютно не волновало: открывать окно означало привлечь внимание, очевидно, кого-то ждавшего Кларингтона. Наваждение получилось сбросить лишь спустя три затяжки. Себастьян вновь открыл глаза и кинул взгляд в зеркало. Одна бровь слегка приподнялась: рядом с Хантером появилась ещё одна фигура. Завернутый в длинный плащ и скрывая лицо глубоким капюшоном, человек протягивал капитану толстый сверток, перевязанный бечевкой. Едва заметным движением, Кларингтон схватил сверток и спрятал его подмышкой. Несколько зажатых в кулаке купюр опустились в карман незнакомца, и быстрым шагом Хантер направился к своей машине. Второй человек оглянулся по сторонам и начал спешно уходить в противоположную сторону. – Черт, – выдохнул Себастьян, пытаясь в быстром темпе проанализировать сложившуюся ситуацию. Что делать: преследовать незнакомца, который может оказаться обычным посредником между Кларингтоном и поставщиком чего бы там ни было, или самого Хантера, который, скорее всего, сейчас направится обратно в школу? С учетом того, что Кларингтон и сам мог оказаться посредником, положение было практически безвыходным. Мысли закрутились в голове, словно шестеренки в отлаженном механизме. Себастьян закусил фильтр сигареты, чувствуя на языке привкус смолы. Кларингтон уже дал по газам, и на высокой скорости уносился прочь. Поставив на кон собственную безопасность, Себастьян решил следовать за незнакомцем. Лабиринт узких улочек, которые в поздний час встречали лишь зияющими пропастями окон, закончился довольно быстро. Даже с небольшим опытом слежки, Себастьян понимал, что медленно едущая за незнакомцем машина могла привлечь ненужное внимание этого самого незнакомца, но сегодня удача повернулась к французу лицом: через несколько минут, он выехал на оживленную улицу. Смайт был осведомлен об этом месте, пару раз он бывал в одном из немногочисленных клубов и баров, расположенных вдоль дороги в две полосы. Незнакомец повернул в нужную сторону, и Себастьян, стараясь не терять его из вида, начал пробираться сквозь поток машин. Однако, через триста метров, красным светом его встретил светофор, и несколько автомобилей перед ним. – Diable! – выругался Смайт. Незнакомец быстрым шагом уходил от него всё дальше. Поспешно вывернув на парковочное место, Себастьян накинул на голову капюшон и, поставив машину на сигнализацию, на свой страх и риск, решив оставить её в подобном районе, выскочил из салона на улицу. И вновь удача не подвела своего адъютанта: незнакомец зашел в тот самый бар, который расценивался французом как самый безопасный из всех, что находились в этом районе. Он засунул ключи в карман штанов и направился следом.____________________________________________
Смех Уорблеров сотрясал стены общежития. Окончательно расслабившись и поддавшись моменту, они уже не сдерживали счастливых эмоций от свободного вечера. Коллективно было принято решение привезти из ближайшего магазина немного алкоголя, по которому, оказалось, скучал не только Джон, но и несколько других парней. Одна бутылка пива на человека, не больше, иначе – как заметил Тэд – у них был шанс провалить завтрашний концерт и получить от Кларингтона не только выговор, но и шесть дополнительных часов тренировки. Включив на экране ноутбука комедию и раскидав принесенные с собой подушки, практически все Уорблеры расположились на полу. Только Джон по-королевски развалился на своей кровати, потягивая из высокого стакана пенный Guinness, и Ник с Джеффом разместились на свободной, уже ставшей практически их собственной, кровати. – Интересно, а если Кларингтона переодеть в платье, он так же нелепо будет выглядеть? – захохотал Нейтан, кивая на экран, где гордой походкой вышагивал Робин Уильямс в образе миссис Даутфайр. – Я думаю, что Роби тут прекрасно выглядит. Наш сержант ему не чета, – фыркнул Дюваль, отвлекаясь от поглаживания торса Джеффа под рубашкой, которую тот отчаянно пытался одернуть обратно, так же отчаянно пытаясь не улыбаться слишком широко. – Надо попробовать как-нибудь его накрасить, пока он спит. И на лбу написать: «Но пасаран, ксенофобы!» – расслабленно кинул фразу Джон, умиротворенно подминая под себя подушку и делая ещё один глоток. В этот момент в кармане Джеффа завибрировал телефон, и он выудил его из кармана, проводя пальцем по экрану. – Кто это? – заглядывая через плечо, спросил Ник. – Себастьян, – прошептал Стерлинг, – и он пишет, что Кларингтон, возможно, возвращается в школу. Ник нахмурился, закусив губу. – Так возможно, или возвращается? – спросил он, привлекая этим внимание сидящего рядом с кроватью Тэда, который вопросительно вскинул бровь. – Не знаю. Кроме этой фразы, он ничего больше не сообщил. Наверное, лучше перестраховаться, – ответил Джефф, быстро набирая ответ. Ник переглянулся с Тэдом, и они синхронно кивнули. – Так, ребята, закругляемся, – вскочил на ноги Харвуд, ловя на себе удивленные взгляды. – Кажется, наш капитан скоро будет на борту. Со всех сторон послышались недовольные возгласы. – Я знаю, знаю. Информация не подтвержденная, но судьбу лучше не испытывать, – Тэд оглянул комнату и поспешно начал собирать мусор в черный пакет. – Кто сказал? – ближе всех находящийся к ноутбуку Трент поставил фильм на паузу. – Бастиан, – ответил Джефф. – Я не знаю, откуда ему это известно. – Закончился праздник жизни, не успев начаться, – проворчал Джон, и уже более громким голосом добавил: – Так, ребята, квест, кто быстрее всех приведет мою комнату в порядок и смоется в свои собственные, чтобы притвориться спящими суррикатами. – Как же мне всё это надоело, – вздохнул Брок, поднимаясь с пола и начиная помогать Тэду. Ник так же сполз с кровати, чтобы забрать у парней пустые бутылки. – Мне тоже, дорогой, мне тоже. Но такая у нас жизнь, – прохрипел Джон, несколькими глотками допивая свой алкоголь, – армейская, – он вытер губы тыльной стороной ладони и направился в ванную комнату, чтобы вымыть стакан.____________________________________________
Отправив Стерлингу сообщение, Себастьян краем глаза посмотрел в противоположный конец барной стойки. Незнакомец, и правда, оказался незнакомцем: Смайт не мог вспомнить, чтобы он когда-либо его видел. Худой, как скелет, с невообразимой шевелюрой в виде дредов, и несколькими татуировками на предплечьях, парень потягивал из стакана молочный коктейль, который не подходил ни его внешнему виду, ни атмосфере полуподпольного бара, в котором самым безалкогольным напитком считалась, разве что, водка. Один этот факт мог вызвать подозрение. Что бы ни находилось в том свертке, который он передал Кларингтону, оно явно было вне границ закона. Иначе, зачем ещё двум людям встречаться в темном переулке, старательно натягивая на лица капюшоны и поспешно меняя «товар» на купюры. В отличие от парня, Себастьян решил не проявлять такой оплошности, как явное несоответствие привычному для заведения контингенту. Впрочем, сохранить свой мозг в трезвом состоянии тоже было необходимо, поэтому он заказал никогда не «берущий» его коктейль ¬– Отвертку, смесь водки и апельсинового сока. Смешать, но не взбалтывать. – В прошлый раз ты выглядел гораздо более веселым, дорогуша, – протирая стойку, заметила полная барменша с ярко-рыжей копной волос. Наверняка, она была здесь что-то вроде фирменного знака качества: весь внешний вид женщины говорил о том, что она легко могла работать и охранником, и директором этого заведения, что в принципе было недалеко от правды. – Плохой день или плохая жизнь? – Вы меня помните? – вскинул бровь Смайт, прикладываясь к трубочке и игнорируя вопрос. Женщина насмешливо взглянула на него и кивнула. – Я помню практически каждого посетителя, даже если он побывал в этом баре лишь однажды. Двадцать лет работы научили различать и запоминать. Особенно таких красавчиков, – она подмигнула Себастьяну и хрипло рассмеялась. Смайт сделал вид, что польщен, и отсалютовал ей бокалом. – Раз так, часто у вас заказывают молочные коктейли? – он кивнул в сторону парня, который что-то набирал в своем видавшем виды телефоне. Женщина проследила за взглядом Себастьяна и ухмыльнулась. – Заметил нашего Маркуса? – риторически спросила она и вновь с улыбкой повернулась к французу. – Он приходит сюда уже года три. По пятницам и субботам. Раньше пил, словно буйвол, несмотря на его костлявое телосложение. Не было ни дня, чтобы я не пыталась подсунуть ему хотя бы Айдахо (прим. авт. – запеченный в соусе картофель, обычно подаваемый в барах, как закуска к пиву), но ел он мало, а пил литрами, – она покачала головой, словно мать, которая недовольна слабым аппетитом своего ребенка. – Но бросил уже как месяца два. Молчаливый он обычно, поэтому причины не знаю. Думаю, приходит сюда по привычке. Говорит, нравится ему тут, по мне так ему просто некуда больше идти, – женщина пожала плечами и посмотрела в глаза Себастьяна. – А ты наблюдательный. – Опыт, – кратко ответил Себастьян, выдерживая взгляд; раз женщина была так ознакомлена об этом Маркусе, больше вопросов задавать не стоило. – Не каждый день в барах, как ваш, пьют такие коктейли. – Не каждый, – с неохотой согласилась она, будто упустив шанс выудить из Себастьяна информацию. Француз вынул из стакана трубочку и допил свой коктейль одним глотком. Решив, что на сегодня нужные сведения были получены, он вынул из кошелька несколько банкнот и протянул барменше. – Сдачи не надо, – усмехнулся он, и женщина благодарно кивнула. Он кинул последний взгляд в сторону необычного парня, и в этот раз их глаза встретились. Из-под нахмуренных бровей, со стальным блеском, который присутствует только в серых или голубых оттенках радужки глаз, парень посмотрел на него так, что на секунду Смайту показалось, что он уже встречал этого постоянного посетителя. Но с наигранной беспечностью он отвернулся и направился к выходу, до самой двери ощущая, как за ним пристально наблюдают. К девизу «ждать» появилось дополнение «искать».