***
Нью-Йорк Месяц спустя — Почему ты даже не сказал ему? — голос Хосока звучит немного глухо, а изображение на мониторе ноутбука не совсем четкое. — А что я должен ему был сказать? — Ну, хотя бы элементарное «До свидания». — Не думаю, что это было бы уместно в той ситуации. Хосок стучит по своей голове, а потом по столу. — Тэ, ты по жизни дурак или с опытом пришло? Он знаешь, как переживает? Он до сих пор места себе не находит! Тэхен сжимает под столом руки в кулаки, и короткие ногти впиваются в кожу, оставляя полоски-полумесяцы. — Не нужно, Хосок, мне уже ничего не важно, и меня ничего не интересует. — Ой, Ким Тэхен, так уж и не интересует? Почему тогда спрашиваешь про него? — Это скорее по привычке… — Хорошо, я больше о нем не заговорю, и ты не спрашивай. Только тогда я поверю, что у тебя реально пропал интерес, и ты остыл… Тэхен проглатывает вдруг ставшие вязкими слюни и, кивая, улыбается: — Договорились… Спустя месяц — Я поступил в Сеульский университет и в «Академию танца» Хосок улыбается с экрана и показывает Тэхену свою первую зачетку. — Я тоже поступил в университет, и да, прими мои поздравления, я знал, что ты отличный танцор! Хосок ловит новую интонацию в голосе друга и хмурится. Слишком весело и непринужденно звучит его голос. — Как Чонгук? — спрашивает Тэхен как бы невзначай. — О, нашему малышу Чонгуку еще два года учиться в старшей школе, но он старается. Вообще, Гуки стал совсем другим, он очень изменился, стал ответственным и более серьёзным, и все это благодаря… — Хосок замолкает… — Как Джин-и, Намджун? Тэхён переводит тему, стараясь не смотреть в глаза друга. — Чимин так и продолжает встречаться с Чонгуком… — Я не спрашивал об этом… Тэхен сильно, почти до крови, закусывает губу… Пауза затягивается. Он опускает взгляд на сжатые руки и понимает, что глаза начинают наполняться предательской влагой. — Я рад, что у них все хорошо. Хосок шумно вздыхает. — Господи, ну и идиоты же вы… Я же знаю, и тебе, и ему плохо, вы скучаете, но Чимин навязываться не будет, а ты не переступишь через свое слишком раздутое эго. Пойми, и ты не будешь счастлив, и он разобьёт сердце Гуки. Прошу, Тэхен, останови всё это, пока еще не поздно. — Он сделал свой выбор, и я его уважаю. — Не он его сделал… Ты его вынудил его сделать тогда, когда струсил… Пойми ты наконец — любит он тебя Тэ… любит… Слеза срывается с ресницы и, проводя влажную дорожку по щеке, капает с подбородка на крепко сжатые в кулаки руки. — Все в прошлом, Хосок… Всё уже совсем по-другому… и мы никогда уже не сможем быть теми Тэхёном и Чимином, которые качались на качелях в парке, рассказывая о своей любви к девчонкам, вместе сбегали с уроков, чтобы посмотреть как запускают фонарики на Чусок… Мы изменились и дальше идем тем путем, который себе выбрали. Хосок поднимает руки на манер «я проиграл». — Как скажешь… просто я счел нужным тебе все это сказать. — Я знаю Хоби, спасибо, что беспокоишься. Год спустя. — Я встречаюсь с самой лучшей девушкой Сеула и это… барабанная дробь: Со Хен! — Со Хён, моя малышка Со Хён. — Та-а-а-к, полегче, «американский мачо»… Была ваша — стала наша. Тэхен смеется и, закуривая сигарету, выпускает в сторону белый дым. — И вот зачем курить-то стал? Совсем испортили тебя там: перекрасился в белый цвет, ухо проколол… О чем я еще не знаю, мистер «Незнакомец»? Тэхен затягивается и потом тихо манит рукой кого-то к себе. Хосок всматривается в экран и видит за спиной друга миниатюрную блондинку с безумно красивыми синими глазами. — Это моя Холли… Холли, а это мой друг Хосок… Холли застенчиво улыбается и приветствует Хосока на американский манер простым словом «Hi!» — Как поживают мои друзья? Тэхен усаживает девушку к себе на колени. — Ты о ком? — О Чонгуке, конечно, и о… — пауза и потом тише и немного хрипло, что не ускользает от Хосока, — и о Чимине… — Они так и продолжают встречаться, Чонгук часто приезжает к Чимину, и живёт неделями. Хосок ищет хоть что-то в лице друга, но некогда мягкий и бархатный взгляд отдает прочной и холодной сталью. — Я рад за них, передай им привет… Ладно, я немного занят, так что созвонимся позже. Хосок хочет еще что-то ответить, но Тэхен нажимает кнопку «отбой». Холли прикасается губами к шее Тэхена. — Кто это Чонгук и этот, как там его… Чимин? Тэхен застывает, потом перехватывает руку девушки и, притягивая к себе, опрокидывает её спиной на сзади стоящую кровать. — Много будешь знать — скоро состаришься! Тэхен впивается в пухлые губы блондинки, сминая их потом так же жадно, и довольно-таки грубо прикусывает их. Девушка вздрагивает и отстраняется. — Ты чего?! Что с тобой, Тэхен-и? — Я просил не называть меня так. Тэхен одним движением срывает блузку с плеч Холли и впивается поцелуями в ключицы. Потом, обхватывая рукой маленькую грудь девушки, проводит языком по соску, и сильно всасывает его, заставляя ту изогнутся и протяжно застонать. Желание Тэхена накрывает с дикой, необузданной силой… он целует всё, до чего дотягивается. Потом, резко задирая юбку, запускает руку в кружевные трусики и, поддевая их пальцем, стаскивает вниз. Холли стонет, чувствуя как его пальцы входят в неё… Она извивается и пытается сильнее насадиться на них. Тэхен фиксирует её подбородок рукой, не разрешая отвести взгляд, чтобы видеть страсть и желание в ее глазах. И вдруг картинка начинает меняться и вместо синих на него смотрят темные глаза в форме полумесяца… лицо трансформируется, и вот Тэхен видит родные и любимые черты: круглые, по детски пухлые, щеки и мягкие яркие губы. Тэхен проводит пальцем по нежной коже и улыбка, она выбивает все, всё что есть в его душе… выворачивает все внутренности, крошит и ломает внутри. — Чими… — шепчет он. — Чими… — Он наклоняется и нежно прикасается к губам, которые раскрываются к нему на встречу. — Боже, как я скучаю… как я… как я люблю тебя… Чими… Тэхен целует щеки подбородок, заставляя парня под ним дрожать от возбуждения и страсти. — Тэхен-и… (О, да… только он может его так называть, только ему позволено). Чимин хитро улыбается и дотрагивается рукой до кромки домашних штанов Тэхена… рука скользит под резинку, и обхватывает возбужденную плоть. Тэхен начинает сходить с ума, он поддается бедрами вперед, а Чимин сжимает руку сильнее и проводит пальцем по бархатной коже головки, легко надавливая на нее. Тэхен выгибается и стонет… Он даже сам не понимает, как он вообще может издавать такие звуки. Рука исчезает, оставляя пустоту… А потом немного хриплый голос шепчет: — Я хочу тебя… Возьми меня Тэхен-и. Чимин закидывает на его спину свои крепкие ноги и прижимается возбужденной плотью к нему. Тэхена накрывает такая страсть и такое желание, что забыв про все на свете, он с громким стоном на губах входит в него. Чимин выгибается и так же стонет в ответ. Тэхен берёт его резко, страстно, отбросив все сомнения и страхи, только он… всегда был только он… никогда Тэхен не думал ни о ком, кроме него… Разрядка приходит взрывом огромного фейерверка. — Чимин… Чимин… — Тэхен выстанывает его имя и падает на грудь. — Я люблю тебя, Тэхен-и… Тэхен прижимается к влажной шее, слизывая губами капли пота с мягкой кожи. — Я тоже тебя люблю, Чимин… Он закрывает глаза и так и, не отпуская любимое тело, проваливается в сон без единого сновидения.***
Утренние лучи солнца пробиваются сквозь неплотно закрытые шторы. В пятнах света кружатся пылинки, а солнечные зайчики прыгают по стенам. Один из них заставляет Тэхёна зажмурится и натянуть на голову одеяло. Шум утреннего города… тревожный вой полицейских машин, гул частных вертолетов, стук колес поездов метро… Тэхен уже привык к этим звукам… Привык так просыпаться. Подушка все еще теплая, но пустая. Тэхен проводит рукой по простыне рядом и закрывает глаза. Неужели сон… Боже, это был только сон… Долбанный и самый безумный сон… Тэхен сильно сжимает ткань одеяла, и из-под длинных ресниц срывается солёная капелька, растворяясь в мягкой пуховой подушке. «Опять он дал себе растворится в чувствах, позволил испытать самую сильную сладкую боль… Он обходит десятой дорогой всё то, что может напомнить о нём — но ОН всегда рядом, в его голове, в его мыслях. Жизнь Тэхёна перевернутая с ног на голову, так и не хочет вставать в исходное положение. Чимин отогрел тогда его израненную детскую душу, и он же её и ранил заново… Больно, очень больно. Он не живёт, он карабкается, что есть силы. Хотя надежда в его душе жила до сих пор, что время лечит, и оно ему поможет. Дверь тихо открывается и появляется поднос, на котором стоит стакан апельсинового сока и аппетитно дымящийся круассан, а потом и белокурая головка Холли. — С добрым утром. Девушка ставит поднос на коленки Тэхёну, а потом, поворачивая голову, тихо произносит то, от чего у того пропадает дар речи. — Кто такой этот Чимин, которого ты настолько любишь? Тэхен, скажи честно, ты гей и это твой бывший парень, который разбил тебе сердце?***
Сеул Настоящее время Чимин влетает в квартиру и на ходу скидывая ботинки, забрасывает сумку в самый дальний угол прихожей. В гостиной стоит звенящая тишина, и только отдаленные звуки воды слышны со второго этажа из душевой. — Чонгук… Чимин, переступая через ступеньки, несется наверх и, тяжело дыша, с шумом открывает дверь ванной комнаты. Он прислоняется к холодной стене, и его сердце настойчиво барабанит в груди, призывая спуститься вниз и убежать. С того момента, когда Чимин сталкивается в Академии с Тэхёном, холодная правда медленно просачивается в кровь подобно «адскому ледяному дождю» «Он продолжал любить… Может быть, не так бешено, но продолжал» Чонгук моется, ничего не подозревая, что творится в душе у Чимина. Он, как обычно, напевает себе под нос мелодию любимого его исполнителя — Дио Чувство нежности охватывает все тело Чимина, слушая красивый высокий голос макнэ. — Чонгук… — говорит он негромко, но парень слышит и оборачивается. Он приоткрывает занавеску и вытирает глаза от шампуня ладонью. — О, Чим, ты дома. А я билет взял на завтра, — он тараторит быстро, но Чимин его не слышит. — Я хочу тебя, Гуки… — шепчет он. Чонгук, поднимая брови, улыбается, и капли воды капают с его губ на подбородок. — Что, так сильно? — Да… Чимин делает шаг, и рубашка становится мокрой так же, как и его джинсы. — Ты чего, Чимин? Ты промокнешь… Что-нибудь случилось? «Тэхен случился»…крутится на языке, но, прижимаясь губами к подбородку Чонгука, он тихо отвечает: — Все хорошо, просто я люблю тебя… Чонгук выходит из-под теплых струй воды и смотрит в глаза Чимина — Я тоже люблю тебя, но почему-то сейчас твое признание мне напоминает прощание или же… Нет, оно звучит как отчаянье… Чимин? У тебя правда все хорошо? Макнэ начинает медленно расстегивать уже второй раз за сегодняшний день пуговки на рубашке, освобождая Чимина от мокрой одежды. — Скажи еще раз, что любишь… — шепчет Чонгук, целуя его ключицы и плечи, потом шею — невесомо… Чимин замирает, затем прижимается к нему крепче. Чонгук продолжает, осторожно спускаясь, целовать его в шею, вслушиваюсь в короткие вздохи, что тот издает, Чимин наклоняет голову, давая ему больше доступа, а он целует его в выступающую косточку ключицы, мягко посасывая кожу под ней. — О боже, Чон… — Скажи, что будешь со мной всегда… и будешь только моим… Чимин закрывает глаза и откидывает голову назад, чувствуя нежные, теплые губы на своем теле. — Да, Гуки… Да… я буду всегда с тобой… Только ты и больше никто другой. Рубашка падает на пол, за ней и джинсы. Теплые капли воды спускаются дорожками по телу Чонгука, и Чимин ловит их языком, с его волос стекает шампунь, воздух в ванной пахнет ароматом клубники, смешанной с корицей. Рука Чонгука скользит по телу Чимина, растирая гель по груди, задевая коричневые ореолы сосков, и нежно проводит кончиками пальцев по крепким кубикам его пресса. Чимин ощущает легкие поцелуи на своих щеках, подбородке, шее… Крепкие руки на бедрах, такие теплые губы. Чимин жадно и страстно впивается в них, его тело все теснее прижимается… Чонгук разворачивает его к себе спиной и проводит рукой от основании шеи до упругих ягодиц. Он сжимает их ладонями, а Чимин выгибается, жадно ловя ртом влажный и теплый воздух. — Ты скучал? — тихий, немного сиплый голос врывается в его сознание… И руки становятся более настойчивыми, а карамельный взгляд затягивает. — Люби меня, Чимин-и… Чимин разворачивается, ища глазами голос… А потом опять выгибается под настойчивыми руками… Теплый язык дотрагивается до его соска… Он втягивает его в рот, покусывая и всасывая его все глубже, затем отпускает, просто проводя языком… Чимин начинает извиваться под этими губами, цепляясь за плечи и вонзая в гладкую кожу короткие ноготки. Стон срывается с губ, и Чонгук опять приглушает его поцелуем. — Чимин-и… — опять голос из прошлого, низкий, глубокий… Чимин вслушивается в него. Он затекает тягучей карамелью под кожу и, растекаясь по его венам, сосредотачивается внизу живота. Руки опять разворачивают его, Чимин прикасается щекой к влажной поверхности кафеля и, зажмуривавшись, чувствует, как пальцы медлено входят в него. Нежные губы слизывают капли воды с его тела, потом поднимаются к мочке уха, и не сильно прикусывают ее. Язык ведёт по шее вверх, потом вниз, твердая плоть прижимается к ягодицами. — Дай мне любить тебя… — опять сиплый голос, а рука все настойчивее сжимает бедро, потом обхватывает возбужденный до предела член Чимина и сжимает, заставляя того застонать еще сильнее. Одним мощным толчком Чонгук входит в него. Движения становятся резкими. И это какое-то безумие — то, что творится в эту минуту с телом Чимина. Он задыхается от возбуждения, желания, нехватки воздуха, его руки опираются на стену, Чонгук разворачивает его к себе и, подхватывая за ягодицы, поднимает его на свои бедра и опять входит в него. — Скажи мое имя, — глухой шепот опять врезается в затуманенное сознание Чимина. — Посмотри на меня, — опять тихо… на ухо. Дикое желание ослабляет Чимина, он с трудом отдает себе отчет в том, что происходит, но все же исполняет просьбу голоса. — Посмотри на меня, — повторяет он в нетерпении, хрипло и немного устало. Чимин открывает глаза, стараясь сфокусировать взгляд на лице напротив. Светлые мокрые волосы, карамельные глаза… Внутри все кружится вихрем и затягивает Чимина в самую бездну этой сумасшедшей страсти. Биение их сердец пульсирует, дыхание их смешивается. Запах вбирает в себя запах той другой кожи, и Чимин не может уже различить, где был он, а где тот, кто находится в нем… Все смешивается. Движения становятся резче, быстрее. Он снова стонет, прикусывая влажное плечо напротив. — Да, Чими, еще, — опять глубокий шепот ему на ухо. Неутолимое желание бушует в теле Чимина: для него сейчас был только этот этот… голос и это тело с запахом мускуса, гладкая кожа под ладонями, которую он ласкает, и этот рот, захвативший его губы. Напряжение внизу живота разрастается, а затем вырывается наружу, пронзая тело Чимина жаркими лучами удовольствия и принося долгожданное удовлетворение. Громкий стон, граничащий с криком наслаждения, эхом отзывается внутри… Невероятная эйфория продолжает кружить Чимина в вихре, будто бы он кружит в струях воздуха над твёрдой поверхностью. Чонгук теряет контроль над собой, со всей мощью вонзаясь в него и откидывая голову назад сотрясается от сильного оргазма. — Тэхён… Тэхён-и… — имя слетает с губ и разлетается на множество мелких, острых осколков, усеяв парня напротив хрупкими обломками, ледяной крупой, превращая всю его душу в туманное месиво. Чонгук замирает… Он всё еще продолжает держать расслабленное тело Чимина. — Тэхен? — Он аккуратно ставит ошарашенного парня на темный кафель душевой. — Тэхен? Шампунь падает с полки с глухим звуком, на лице Чимина застывает улыбка, и глаза наполняются ужасом… Становится страшно… Страшно и тихо… Тишина. И только капли воды, падая откуда-то сверху, со звоном разбиваются о пол… И только влага, медленно стекающая по зеркальной поверхности напротив, запечатляет эту немую сцену… — Чонгук… — Чимин испуганно подбирает слова — Прошу тебя не делай поспешных выводов… это… это ничего не значит. Он поднимает руку, пытаясь дотронуться до щеки… Но Чонгук шарахается в сторону. — Не значит, говоришь? Если бы не значило… Ты бы не произнес его вслух в такой момент. Завязывая полотенце на бедрах, Чонгук поднимает темные, наполненные болью глаза, и эта боль пронзает Чимина насквозь острыми осколками чужих мыслей. — Скажи… Он так и был? Он был всегда, правда? Я ведь только был заменой ему? — Нет, Гуки… Нет, ты не был заменой, я вообще не понимаю, почему я назвал это имя… Я был с тобой и всегда был только с тобой. Чимин делает неуверенный шаг в его сторону, но Чонгук протягивает руку вперед, упираясь ему в грудь. — Не подходи… Я хочу побыть один, не ходи за мной. Дверь душевой закрывается, Чимин спускается на холодный кафель, и обхватывает мокрые волосы руками. — Почему?! Почему Ты опять так резко ворвался в мою жизнь… Зачем опять всё перевернул в ней с ног на голову…? Зачем…?***
Хлопок входной двери вырывает Чимина из состояния какого-то ступора. Он понятия не имеет, сколько времени он здесь просидел, но понимает, что его тело сотрясается от холода. Чимин поднимается с пола и включает душ. На теле он видит несколько красных отметин, а кожа всё ещё пахнет клубникой с корицей. Чонгук-и… Слезы под душем, и можно сказать себе, что он вовсе не плачет, даже если рыдания вырываются из его горла. Просто слезы, смешиваясь с каплями воды, стекают по лицу, освобождая его от горечи потерь, воспоминаний о боли, но на долго ли? Гук-и… Память рисует темные глаза, пропитанные пеленой обиды и разочарования. Чимин кусает губы, чтобы не крикнуть в голос… Как он мог…? Как он только мог сделать больно этому ребенку…? Как он смог разрушить его мир? Он прислоняется щекой к мокрому кафелю, слезы катятся, продолжая смешиваться с водой. Рука по инерции медленно выключает душ и вытирает лицо полотенцем, всматриваясь в запотевшее напротив зеркало. Я должен все исправить… Я должен вернуть его, объяснить. Он поймет и простит. Чимин выбегает почти мокрый из душевой, на ходу втискиваясь в джинсы. Он набирает номер и долго слушает мерные гудки телефона. Гуки… Ответь… Ответь пожалуйста… Он набирает другой номер и слышит тихое: — Чимин? Вы уже собрались? Мы вас ждём. Чимин вдруг вспоминает, что обещал придти в бар с Чонгуком. — Нет, Хосок, нет. Пожалуйста, позвони Чонгуку. Я прошу тебя, он не берёт трубку, скажи, что я хочу срочно с ним поговорить… Я буду дома, ждать его. — Что, все-таки разбил ему сердце? — Чимин чувствует в голосе Хосока холод и осуждение. — Я предупреждал тебя, Чим… И что ты сейчас хочешь от него? — Хоби, пожалуйста, просто пусть вернется. — Чим… — голос Хосока чуть смягчается — Дай ему время, и я не знаю, что уж там между вами произошло, но я знаю Чонгука, он не будет просто сотрясать воздух. И если он не отвечает, значит он хочет побыть один. — Ну, все-таки попробуй, прошу тебя… — Хорошо, но ничего не обещаю.***
— Это Чимин? Хосок поворачивается и сталкивается с холодным взглядом некогда теплых карамельных глаз. — Да… — Что хотел? Хосок потирает шею рукой и находит нужный номер в телефоне. — У них что-то там с Чонгуком… — И что ты собираешься делать? — Позвоню, узнаю, где он. — Давай я, — Тэхен перехватывает телефон и улыбается. — Я сам поговорю с любимым макнэ. ЧОНГУК Розовый снег из лепестков сакуры кружится в весеннем воздухе и путается во влажных волнистых волосах, темная вода реки Ханган в свете фонарей кажется почти черной… Сколько простоял Чонгук, вдыхая прохладный воздух набережной, он и сам не знает. Он вообще не знает, когда он последнее время вот так один гулял по темным улицам Сеула. Дома, в Пусане, он предпочитает прогулкам — одиночество. Здесь рядом всегда Чимин, а если он по какой-то причине не находится с ним, то Чонгук ждет его в их квартире. Легкие розовые лепестки падают на ресницы и вместе с соленой влагой стекают по щекам. — Чимин… Кто он для Чонгука? Всё… Нет, это не так, он для него как непрочитанная книга, и каждый миг с ним, как новая страница… Которая удивляет и притягивает. Чонгук с ужасом начинает понимать, что хочет дочитать эту книгу до самого конца, а потом готов перечитывать её вновь и вновь… И так всю жизнь. И даже потом, когда он выучит его наизусть, он поймет, что ошибся, и Чимин снова найдет, чем удивить его… И заставить читать его заново, а потом опять, как и раньше, снова и снова. Чонгук даже и не понимает, как это может быть… Так бешено, так ярко, так по-сумасшедшему. Когда каждая клеточка кричит «Беги к нему!» Когда сердце бьётся только если тот рядом… Когда тело требует только его рук, его губ. Когда смотришь в его глаза и боишься дышать, только бы не спугнуть это мгновение, чтобы оно не упорхнуло, не растворилось и не показалось сном. Чонгук еще год назад начинает понимать, что Чимин для него как воздух, и что без него уже никак… Когда сутками смотришь на экран телефона и ждёшь смс «я соскучился… люблю тебя…» Когда его голос и нежный смех как наркотик, когда от одной его улыбки забываешь обо всём и тебе хочется проникнуть ему под кожу и остаться там на всю жизнь. Их каждая ночь, как вспышка… А каждая ссора выжигает сложные линии в душе. Когда просто молчать рядом это счастье. Когда каждое, даже недолгое расставание, это как маленькая смерть. Когда смс «я скоро приеду», как контрольный выстрел в голову. И сейчас сердце Чонгука разбивается на тысячу осколков, собрать которые сможет только он… его Чимин… его боль… его свет… его страсть… его мир. Вдруг сеульское небо становится темным, угрожающие раскаты грома и зарницы предупреждают о приближении грозы. Чонгук запахивает на груди полы кардигана и присаживается на каменный выступ набережной. Вспышка молнии с резкими каплями дождя загоняют случайных прохожих в придорожное кафе. Чонгук поднимает лицо навстречу вихрю розовых снежинок и глубоко вдыхает воздух, пропитанный приближением нарастающей стихии. — Что мне теперь делать? Сильный порыв с первыми каплями дождя. Вопрос так и остается без ответа.***
— Ну возьми трубку… Возьми ее… Пожалуйста, Гук-и. Звонок в дверь заставляет Чимина вскочить и нестись к двери, как сумасшедший. — Гуки… Ты опять забыл ключи? — Я не Гуки… И тебе добрый вечер. Я могу пройти? Чимин открывает дверь шире, пропуская Хосока вперед, и даже не замечает, что тот пришел не один. — Проходи… — Чимин поворачивается и застывает посреди комнаты. — Тэ… Тэхен? Тэхен входит за Хосоком, а за ними, переминаясь с нога на ногу, Чимин видит девушку с белокурыми волосами. — Холли? — Да, мы решили зайти, узнать, не вернулся ли Чонгук… Он так и не берет трубку? — Сначала не брал, а потом вообще выключил телефон. Тэхен садится на диван и, облокотившись на спинку, тянет Холли на себя, усаживая ту на коленки — Не понимаю, чего с ума то сходить. Гуки не маленький ребенок, вернется, когда остынет… Чимин, у тебя нет выпить? Чимин переводит взгляд с Хосока на Тэхена. — Что, извини? — Выпить, говорю, нет у тебя? Мы промокли, пока из метро шли, и замерзли. Что-нибудь горяченькое не помешает. — На улице дождь? Тэхен удивленно поднимает брови. — А ты по нам не видишь? Там гроза… Чимин только сейчас замечает, что у Тэхена с белокурых волос капают капли воды. — Гроза? Господи, куда он пошел?! Он ведь никого не знает здесь, кроме меня и Хосока. Чимин накидывает на плечи плащ и поворачивается к Хосоку. — Найди что-нибудь в холодильнике, я скоро, я, по-моему, понял, где его найти. — Ты куда, сумасшедший? — Тэхен вскакивает и преграждает Чимину путь. — Куда, говорю, собрался?! На улице дождь стеной! Чимин поднимает взгляд и видит в глазах напротив огонек беспокойства, и их прежний холод растопляет карамельная дымка. — Не переживай, Тэхён-и, я не сахарный, не растаю. Согрей свою девушку, я скоро. Чимин не успевает дойти до двери, как чуть прохладные пальцы обхватывают его запястье. — Я с тобой… Ты не пойдёшь один.