Новая жизнь в нескольких сантиметрах

от лица Уилла        Жизнь, смерть и бессмертие. Всё чаще я задумываюсь об этих вещах. Наверное, это и не удивительно, если брать в расчёт то, что я умираю.        После смерти По и нашего прощания со Стеллой прошло почти полгода. За это время я успел поменять 3 больницы в 2 разных странах и принял участие в очередном испытании лекарства от B.cipacia. Конечно, пока рано судить об успешности лечения, но что-то не нравятся мне виноватые взгляды врачей, которые я то и дело ловлю на себе. Может, я просто накручиваю себя?.. Хотелось бы верить в это, но верится с трудом.        Сожительство недежды и отчаяния существует во мне с самого детства. Всю жизнь я знал, что болен и что умру намного раньше большинства людей, это никогда не было для меня какой-то тайной или потрясением. Я даже догадывался, как и где это произойдёт. Скорее всего, я задохнусь от собственной мокроты в больничной палате. Не лучшая, конечно, перспектива, но что поделать, так уж решила пошутить надо мной жизнь. Я, как обычно, начну кашлять, но в этот раз что-то пойдёт не так. Приступ не будет прекращаться, а дыхательные пути перекроются. Я буду судорожно пытаться сделать глоток воздуха, мои лёгкие будут невыносимо болеть, в глазах потемнеет, страх овладеет моим телом… И через пару минут всё закончится. Закончится эта вечная боль и вина перед родственниками, закончатся бесчисленные процедуры и больницы, закончится бесконечная трата денег. То же ждёт и моё увлечение рисованием, мои встречи с друзьями. Абсолютно всё в это мгновение найдёт свой конец: и хорошее, и плохое. Но я не смогу ни оплакать это, ни даже осознать. Ведь я буду мёртв. Меня уже не будет, по крайней мере, здесь.       Эта картина то и дело появляется перед моими глазами на протяжении многих лет. Я привык к ней, но так до конца и не смирился. Никто, я думаю, не может смириться. Человек всегда, даже непосредственно в сам момент смерти, надеется на лучшее, хотя бы на небольшую отсрочку.       Для меня надеждой являлась пересадка лёгких. Казалось бы, надежда эта должна была умереть вместе с приходом в мою жизнь B.cipacia, но нет. Она действительно стала намного более призрачной, почти нереальной и неощутимой, но она не умерла. Сколько бы я не отрицал это, сколько бы раз ко мне не приходило осознание, что никакого чуда со мной не произойдёт - всё, я обречён -, где-то в глубине души я все равно надеялся, что лекарства подействуют на меня, убьют эту чёртову бактерию и снова позволят мне встать в список на пересадку. Эта надежда была так ничтожна, что в какой-то момент я просто забил на неё, решив запрятать её вглубь себя, раз уж не могу уничтожить её. Я ненавидел тогда весь мир. Ненавидел врачей за то, что они бессильны против моего заболевания, ненавидел мать за то, что она пыталась запереть меня в разных больницах, ненавидел своих друзей за то, что их жизни были такими беззаботными по сравнению с моей. И я ненавидел себя за ненависть к ним. Мне было так тяжело, что я даже пару раз всерьёз думал покончить жизнь самоубийством. Можно сказать, я действительно запустил тогда процесс самоуничтожения. Я перестал нормально лечиться, отвергал какую-либо помощь и поддержку. Я прожил в таком режиме полтора года, и я не знаю, что бы со мной было сейчас, если бы в мою жизнь не пришла Стелла. Она без всяких преувеличений стала лучиком света в моем мрачном и безрадостном царстве. Как и я, она была больна и искалечена жизнью, однако всё равно любила и ценила её. И помимо того, что она в таком незавидном положении умудрялась сохранять в себе позитив, радость и надежду, она ещё и дарила её всем людям, которых встречала на своём пути. Сначала я не понимал её, она казалась мне очень странной. «Она что, ребёнок? Или только прикидывается дурочкой? Почему она так наивна? " — проносилось в моей голове. Мне захотелось узнать её получше, чтобы найти ответы на эти вопрос, но вместе с этим я узнал лучше и самого себя. Я вдруг осознал, что где-то очень глубоко внутри такой дурачок-ребёнок живет и во мне, просто я не даю ему выхода своим взрослым «я», для которого 99% неудачи намного важнее 1% успеха. Я был сражен Стеллой, хоть и понимал, что это не кончится ничем хорошим, как бы мне ни хотелось. Я до сих пор не могу выбросить из головы мысль, что никто так не пострадал бы, если бы я остановил себя в самом начале. Но уже поздно что-то менять.        Тяжело вздохнув, я открыл ноутбук и в тысячный раз вбил в поисковик «Стелла Грант». Как раз сегодня был эфир. Я кликнул мышкой. — Итак, привет, мир! Я тоже скучала по вам, ребята! Как вы могли заметить, в последнее время я стала чуть реже выходить на связь. Вы должны понять меня, ведь… знаете… всякие разные важные штуки появились в моей жизни после пересадки лёгких… Я не особо слушал её, скорее просто смотрел. Вьющиеся волосы всё так же небрежно собраны сзади, широкая улыбка озаряет её лицо, которое с приходом лета покрылось россыпью веснушек. То, что что-то не так выдавали только потерявший былую звонкость смех и ежедневник, лежащий на тумбочке в открытом состоянии. Она заметила его только в самом конце эфира, хотя раньше она в принципе не допустила бы такого «бардака» в своей палате. Это очень маленькая, но очень значительная деталь. Стелла со своим ОКР никогда не нарушала порядок, тем более тот, что сама же установила. Никогда. Кому как не мне, человеку, с которым она сблизилась как раз-таки из-за этого расстройства, знать это. При этой мысли сердце кольнуло от сожаления. Даже если это происходит с ней не из-за меня, в чем я сильно сомневаюсь, я не могу никак поддержать её. Это и раньше заставляло меня чувствовать себя виноватым перед ней, но тогда я не мог лишь прикоснуться. Теперь же я не могу вообще ничего, даже позвонить или написать ей, ведь это причинит лишнюю боль нам обоим. Она появилась в моей жизни именно тогда, когда я нуждался в ней больше всего, и чем же я отплатил ей?..        Мне стало паршиво от всех этих размышлений, и я почувствовал острое желание убежать от них. Я взял скетчбук и кислородный концентратор, вышел из своей палаты, кое-как поднялся по лестнице на верхний этаж и остановился около двери, ведущей на крышу больницы. Проделав все необходимые манипуляции для того, чтобы сигнализация не сработала, а дверь не захлопнулась, я очутился на свежем воздухе. Прохладный ветер ласкал моё лицо, трепал кудри. Я сел на самый край крыши и начал осматриваться. Вблизи больницы не было ничего интересного, разве что маленький скверик, зато чуть вдалеке возвышались огромные навороченные небоскрёбы, характерные для крупных мегаполисов. Недолго думая, я принялся рисовать их. Моя рука, держащая карандаш, буквально летала над альбомным листом, пытаясь передать каждую деталь как можно точнее.        Вдруг кто-то потрогал меня за плечо. Я думал, у меня сердце остановится от неожиданности. Увлекшись любимым делом, я даже не заметил, как на крышу зашла дежурная медсестра. — Молодой человек, либо Вы сейчас же слезаете и следуете в свою палату за мной, либо уже в ближайшее время я организую встречу Вашей матери с главврачом. Вы этого хотите? Я тут же спохватился. Разборок с мамой мне только не хватало. — О, нет, нет… Секундочку. Я поднялся на ноги и начал надевать маску. В это время женщина заметила мой скетчбук, в глазах её появился интерес. — Рисуешь? — Да, немного. — Могу я взглянуть? Моя племянница тоже рисует. Я молча кивнул. У меня нет ни единого повода отказать ей, так что, пускай смотрит. — Ничего себе! — воскликнула она при виде зарисовки города, — Стой. Это ты сейчас рисовал, верно? Поразительно! Она быстро переводила взгляд с листа бумаги на открывающийся нам вид, сравнивая их, на лице её играла улыбка. Она начала листать страницы скетчбука, внимательно изучая каждый рисунок. То и дело я слышал её тихие вздохи восхищения или посвистывания. — А кто эта девушка? Я заметила, что ты часто рисуешь ее. Твоя подруга? Я кинул взгляд на рисунок. Как я и предполагал, она спрашивала про Стеллу. — Можно и так сказать. Моя холодная реакция почему-то раззадорила женщину. С весёлыми искорками в глазах она спросила: — Неужели девушка? Нашёлся кто-то, кто сумел терпеть твои выходки? Вопрос взбесил меня, я резко выхватил альбом из её рук и прижал к груди, зло смотря на слишком уж любопытную медсестру. — Не ваше дело. Идёмте уже в палату, вы же за этим сюда топали.