Under wave

                  Вернувшись с работы Джун ожидал чего угодно, но только не того, что увидел. Хонджун. Джун любил своего малыша любым, но сейчас.. Его Хон, Хони, стоял на кухне, что-то готовя. И все бы ничего, если бы не его внешний вид. Нет, на первый взгляд все как обычно: та же растянутая Джуновская футболка, которая Хони чуть ли не по колено, те же растрёпанныме волосы, но было и то, что выбивалось из привычного образа. Чулки. Гребанные. Мать. Его. Чулки, которые так идеально обтягивали худые ножки малыша. А в растрёпанных волосах проглятывали такие же рыжие, как и волосы кошачьи ушки, а когда Хони потянулся к верхним полкам, чтобы что-то достать вставая на носочки, его (Джуна) футболка приподнялась, и он заметил такой же рыжий хвост. А если знать, как этот хвост держится, можно смело утверждать, что его малыш сейчас без белья. От этой мысли у Джуна резко скрутило внизу живота от возбуждения, и он аж зарычал. И только в этот момент его заметил Хони. Он улыбнулся, выключил плиту и подлетел к Джуну: — Джуни, солнце, а я тебе ужин приготовил.. Захотел сделать тебе приятно.. Хочешь? — О, да! Очень хочу! Тебя! Прорычал Джун, и хотел было подхватить Хона, посадить его на стол и отыметь за такие провокации, но, внезапно, сам был опрокинут на кухонный диван. — Малыш хочет сделать папочке приятно.. Папочка же не откажет своему малышу? Спросил Хони опускаясь на колени перед Джуном, и ставя руки по обе стороны от его бёдер. Ему не требовался ответ. Хонджун, зацепив молнию джинс зубками потянул её на себя, и спустив джинсы до колен посмотрел на член старшего, который был уже возбуждён. Хони аккуратно приблизился и, на пробу, лизнул прямо сквозь ткань боксеров. И вдруг замурчал как котёнок, буквально вылизывая член папочки сквозь уже намокшую ткань. Он тыкался носом, лизал, и как слепой котёнок, который ищет молоко тыкается мордочкой куда достанет, так и Хон, языком исследовал то, что ему было доступно. А после, зубами стянув боксеры прошёлся языком по всей длине и довольно улыбнулся. «Вкусно». Джуну надоело ждать, и он запустил руку в волосы Хони, стараясь не задеть ушки, и заставил Хона взять в рот. Малыш откликнулся мгновенно. Взял на всю длину, и втянул щеки. И стоны, которые слышались сверху, были для него лучшей наградой. Постепенно ускоряя темп, стоны все больше превращались в рычание. Чувствуя, что осталось недолго, Джун отстраняет от себя Хони. Он поднимается на ноги и сажает Хона на стол. Скользя руками по его телу, проходясь по внутренней стороне бедра, Джун доходит до колечка мышц, и обходя его по кругу, хватается за хвост, с удивлением отмечая, что это не просто пробка, шарики. Он вытаскивает их медленно. Слишком. Медленно. — Джун, пожалуйста, я умоляю, быстрее. Джун лишь ухмыляется. Когда все шарики находятся снаружи Джун без промедления входит на всю длину, сразу же задавая бешенный темп. Долго они точно не продержатся. Спустя пару минут Хони кончает себе на живот без какой либо помощи. Джун - следом. Он снимает Хона со стола и садится на диван, устраивая своего малыша у себя на коленях. Тот быстро засыпает в родных объятьях. А Джун лишь смотрит на него и улыбается. Его маленькое счастье умеет удивлять. Джун достаёт из кармана кофты небольшую коробочку, открывает её, и смотря на помолвочные кольца говорит: — Пожалуй, за столь прекрасный вечер, я должен отплатить не менее прекрасным утром. Уже завтра ты будешь моим женихом, Ким Хонджун. Я люблю тебя.