Таймлайн: 2 сезон 3 серия. Майк рассуждает о чужой доброте, Харви — о границах дозволенного.
Майку вдруг кажется, что Харви слишком добрый для этой работы. Мысль приходит и больше не уходит. Он сидит напротив бабушки, уставившись куда-то чуть выше её плеча, поражённый и обескураженный, словно из шкафчика с таблетками на него вместо злосчастного «Плавикса» вывалился пыльный мешок, и почти смеётся, потому как ну серьёзно. Они не первый день знакомы, и Росс лажает, конечно, когда не сразу видит подкинутые под ноги грабли, но чтобы насолить Спектеру намеренно — это он никогда и ни за что. Кому другому по просьбе Харви — да, пожалуйста, только скажите «фас». Он поноет, конечно, покапризничает, порассуждает о морали, но дело сделает. Однако нужно быть совсем конченным, чтобы не понимать: если и есть у него среди кровожадных акул союзники, то это Харви. Вот так бескомпромиссно и даже абсурдно — будь на месте Спектера кто угодно другой, такой же замечательный, он бы скорее съел собственный галстук, чем рисковал бы костюмом, шкурой и миллионами ради сомнительной авантюры с Майком Россом, хоть трижды доморощенным гением. Себе дороже. Так, вероятно, думал бы любой здравомыслящий человек. И Майк первым кинет камень в того, кто скажет, что Харви недостает здравого смысла, но если порассуждать наедине с самим собой и прийти к определённым непечатным выводам, то… Спектер неуместно добр для этой работы. Должно быть, с лицом у него становится совсем не хорошо, потому как бабушка вдруг замолкает и скептически заламывает бровь. — Беги уже. В наследство ты, считай, вписан. Россу бы возмутиться, но на это нет ни времени, ни желания, и он, улыбнувшись во весь рот, подскакивает со стула, едва не опрокинув тот на пол. — Я надеюсь, этот Харви того стоит. Майк цепляет носком ботинка невысокий порог и больно бьётся локтем о дверной косяк. — Что? — Ничего. Беги. Лукавый огонёк в глазах старушки настораживает, но на часах уже половина одиннадцатого: либо он едет сейчас, либо Харви вовсе не пустит его на порог. Такси останавливается по первому взмаху рукой. И в этом тоже Спектер прав: важно правильно махнуть.* * *
Чарли, консьерж, кивает ему снисходительно и как будто бы с насмешкой. Он называет его по имени, выглядит отчего-то позабавленным и совсем немного любопытным, и, вероятно, Россу стоит побеспокоиться, но всё, о чём он думает, это внезапно открытый доступ к лифту. Стеклянная кабинка едет прямо в пентхаус, и Майку до чёртиков интересно, какого это, из вестибюля попадать сразу в дом. Но ещё он внезапно вспоминает, что он Харви не друг и не родственник, и заявляться без приглашения не просто под дверь, а сразу в гостиную — не то неуместная наглость, не то не менее гадкий намёк. Последнее приходит ему в голову, когда двери лифта закрываются, и Чарли улыбается ему напоследок, ободряюще и совсем немного сально. Предательская краска заливает и шею, и щёки, Майк понимает, где он, и совсем не помнит, зачем. Но точно знает, как это выглядит, и вываливается под ноги Харви красный, как рак, с нелепо распахнутым ртом. — Чарли думает, что я с тобой сплю. Харви откусывает от блестящего красного яблока и медленно перелистывает страницу какого-то журнала. На нём домашние брюки и свитер — всё из кашемира, и не то чтобы Майк знал наверняка, но был почти в этом уверен. Харви смотрит на него: недоумённо, возмущённо и как будто бы даже с опаской. Смотрит так долго, что Майк всерьёз думает молча развернуться и уйти, пока Спектер не счёл вторжение в личную жизнь достаточным поводом для увольнения. Он смотрит, и в этих дурацких брюках, таком же дурацком свитере, с влажными после душа волосами выглядит восхитительно трогательно. И обречённо, пожалуй. — Ты за этим пришёл? — с сомнением покосившись на графин с виски, спрашивает он. — Нет, — мотает головой Майк, и вся смелость летит в трубу. — Я пришёл сказать, что ты слишком добрый для этой работы. Несколько очень долгих секунд Харви выглядит так, словно у него болят все зубы разом. И это ладно, это нормально, он в пятидесяти процентах случаев выглядит так, стоит Россу зайти к нему в кабинет, но сейчас это почти мука. Росс даже извиняется. Ну как — почти. Топчется у самого лифта и расслабляется весь, разом, стоит Харви кивнуть на кресло напротив и с плохо скрываемым недоверием во взгляде протянуть ему гранёный стакан. На утро у Чарли, конечно, будут вопросы. Но покажите Майку того, у кого хватит смелости их задать.