ГЛАВА 37. УДАЧИ
— О, доктор Уотсон! Слава богу! Как мне повезло! Джон сделал паузу, собираясь снять белый халат, когда очень взволнованная доктор Бейлс поспешила к нему. Ее более белые, чем черные волосы, собранные сзади в хвост, безумно раскачиваясь при ходьбе, и она поправила на носу очки в роговой оправе. — Доктор Бейлс? — Я знаю, что это конец вашей смены, доктор, но Рита заболела, я позвонила Хиллу, чтобы он ее подменил, но он будет здесь только через четыре часа, не могли бы вы… Джон был измотан, и его плечо всё еще болело после дела банкира несколько недель назад, но один взгляд в полные надежды зеленые глаза пожилой женщины, и Джон не мог сказать «нет». — Я задержусь, конечно. — О, слава богу. Давайте я принесу вам что-нибудь, чай или кофе? — Нет, доктор, ни чай, ни кофе мне не нужны. — Джон улыбнулся, пытаясь не позволить долгому дню давить на него. — Пойдемте. — Я так рада, что Сара прислала вас к нам. Может быть, мне стоит почаще нанимать солдат, ведь они, как правило, более приятны в общении и реже болеют. А эта болезнь, полагаю, грипп коричневой бутылки. — Джон попытался сдержать смех, задаваясь вопросом, действительно ли доктор Рита Филлипс была больна, или это последствия ее вчерашнего дня рождения? — Пожалуйста! Мы ждали здесь больше часа! Мой сын болен, и нужно его осмотреть! Он не просто так плачет, ему больно! — настаивала молодая рыжеволосая женщина. Джон заметил, как Агнес, медсестра-регистратор, разглядывала ее – женщина была в униформе, похожей на костюм официантки. Доктор слышал страх и усталость в голосе молодой матери, когда та баюкала рыдающего темноволосого ребенка, завернутого в пушистое зеленое одеяло: — Пожалуйста, можно мы пройдем следующими? — Мисс, я же говорила вам, вы должны дождаться своей очереди. Люди будут приняты в порядке поступления и серьезности их ситуации. Сядьте, прошу вас, и ждите своей очереди! — Прекрасно, я надеюсь, его стошнит на ваш чертов пол, — сердито ответила молодая женщина, возвращаясь на свое место в переполненной приемной. — Тьфу, еще одна. Всю неделю эти мамочки с их кричащими детьми. Вероятно, это еще один ребенок с больными зубами или чем-то еще в этом роде. Джон не ответил, видя, что случай безотлагательный, а коридор заполнен обычными пациентами: кто-то вечером выпил лишнего, кто-то принял дозу и хочет найти другую, всякие мелкие травмы… И он попросил ее карточку. — Я приму ее, — сказал он, мельком взглянув на имя: Йен Келли, четыре года. — Доктор Уотсон, сейчас не ее очередь... — Пусть войдет, — ответил Джон твердо, и седовласая медсестра закатила глаза. — Принимайте, что уж там, на свою голову. Остальные, видя это, решат, что тоже могут требовать, а она, вероятно, даже не замужем. Джон не ответил, крепче сжав клипборд, и подошел к молодой матери, которая и сама с трудом сдерживала слезы. — Келли? Йен Келли? — Джон остановился возле нее. — О, слава богу. — Я доктор Уотсон, проходите, пожалуйста. — Глория, меня зовут Глория. — Сейчас, Глория, давайте посмотрим, что с ним. — Джон, вы не можете просто так ломать правила, очередь формируется медсестрой, которая специально поставлена, чтоб заниматься сортировкой. Вы ведь понимаете, для чего это делается… — Доктор Бейлс, услышав их разговор из приемной, отвела молодого коллегу в сторону, когда он собирался уже войти в смотровую вслед за рыжеволосой женщиной и ее малышом. — Да, доктор, я знаю, что значит сортировка, я был на передовой, где это жизнь или смерть. Сортировка раненых – из мертвых, безнадежных и, если им повезет, то имеющих шанс. Так что выбор из пьяного, который хотел сесть в машину, ударился и теперь нуждается в швах, женщины, что клянется, что видит мертвых, и нескольких глупых студентов из универа, которые на спор то ли съели, то ли нет живого серебряного карася… и еще наркоманов, конечно, ищущих временного облегчения, заявляя, что у них то ли внутренние травмы, то ли расстройство желудка, – на самом деле, не трудный выбор. — Он ярко улыбнулся, поворачиваясь, чтобы войти в кабинет. А пожилая женщина-врач нахмурилась. Миссис Келли пыталась успокоить сына, но тот плакал всё громче и отчаяннее. — Давайте, Глория, положите его на стол, сейчас посмотрим. Молодая мать сделала, что он говорит, положив ладонь на каштановые завитки ее сына. — Т-ш-ш, Йен, всё будет хорошо.— Она посмотрела на доктора: — Спасибо. Я знаю, что сейчас не наша очередь, но он обычно он так не ведет себя. — Как давно у него жар? Медсестра начала записывать данные, и Джон проверил температуру. — Я дала ему немного детских лекарств, но это не помогло, несколько часов назад поднялась температура, он весь день болел, понос и рвота. Говорит, что животик болит, но никаких лекарств удержать не может. Джон держался очень спокойно, чтоб не пугать еще больше женщину, и руки его скользили по маленькому телу мальчика. — Ма-а-а-ма… — плакал ребенок. — Йен, привет, малыш. Я доктор Уотсон. Можешь сказать мне, где болит животик? — говорил Джон мягко, подсвечивая глаза мальчика. Ребенок, сморщившись, указал на свой правый бок. Джон уже догадался, когда он провел руками в области пупка, и мальчик нанес сильный удар, направленный прямо ему в живот; к счастью, Джон отстранился до того, как ноги в красных носочках зацепили его. — Не трогай! — Мальчик снова начал рыдать, Джон повернулся к медсестре, которая готова была к его следующим указаниям. Через час Джон пошел узнать, как там маленький пациент. — О, доктор Уотсон, этот ребенок с аппендицитом уже покинул операционную, всё прошло хорошо. К счастью, успели вовремя, еще немного, и был бы перитонит. — Доктор Холл похлопал Джона по спине, не заметив ни того, как тот задохнулся от боли, ни того, насколько напряглось его тело. Плечо Джона всё еще болело, и доктор не любил, когда к нему прикасались. — Думаю, отец мальчика только что пришел, говорю же, всё вовремя. Удачи, доктор, я пошел, мне еще перелом ноги оперировать! Какой-то придурок – хотел на девчонку впечатление произвести, и полез на дерево за котом, представляете? А я думал, что всё уже видел. Джон глубоко вздохнул. Сегодня была «веселая» ночь: детей уже дважды вырвало на него, один попытался его укусить, его пинали больше раз, чем он смог увернуться, его голени и живот болели… О, еще не забыть про сопли, украшавшие его медицинский халат пятнами прекрасного зеленого цвета. Он взглянул на чистую врачебную униформу, задаваясь вопросом, сколько пройдет времени, прежде чем и ее постигнет та же самая участь. Хорошо было только то, что ночь подходила к концу. Ну, и то, что, по крайней мере, малыш Келли был в порядке, и, сменив халат, Джон зашел, чтоб проверить мальчика. Найти палату было несложно, рядом со спящим сыном сидела рыжеволосая женщина, а мужчина, Джон решил, что это ее муж, стоял рядом, положив руку ей на плечо. Йену Келли весьма повезло – у него были любящие папа и мама, и теперь они оба следили за ритмичным писком мониторов: одной рукой Глория накрыла ладонь мужа, лежащую на ее плече, а другую держала на груди их спящего мальчика. Она встретила Джона усталой улыбкой, глаза ее были красными. — Просто проверяю нашего футболиста, — пояснил Джон, просматривая диаграмму с показателями обследования; несмотря на то, что хирург заверил его, что всё хорошо, Джон хотел убедиться. — О, доктор Уотсон. Я так рада, огромное вам спасибо. А это мой муж, Тим. — Теперь она повернувшись к мужчине за ее спиной: — Тимми, это наш добрый доктор. Джон чувствовал себя неловко, он всегда смущался, когда хвалили его работу. — Доктор Уотсон? — Мужчина взял руку Джона и крепко пожал. Джон увидел, что на нем полицейская форма. — Я не знал, что вы здесь работаете, док. Вот совпадение! — Тим всё еще держал его руку. — Детки, это тот самый доктор, что работает с этим гениальным парнем, консультирующим Ярд. — О, офицер Келли, я едва узнал вас… — голос Джона звучал напряженно из-за того, что его руку, кажется, собирались оторвать от плеча. — Да, я в этот раз не в крови, я знаю. И, стоя, повыше ростом. — Дорогой, отпусти, наконец, его руку, — сказала Глория, мягко опуская ладонь на предплечье мужа. — Ой, простите. — Офицер Келли смущенно отпустил руку Джона, и теперь вертел в руках свою полицейскую фуражку. У Джона не было возможности сказать ему, что всё в порядке, потому что теперь уже Глория обняла его; Джон предпочел бы рукопожатие. — Дорогая, отпусти человека… — муж осторожно оттащил ее после момента неловкости, когда Джон просто стоял неподвижно, безразлично, и лишь на щеках его проступил темно-красный румянец. — Простите. — Тяжело вздохнув, Глория вытерла слезы. — Спасибо вам, доктор. Вы спасли моих мальчиков. — Хорошо. Если у вас есть вопросы... — Да, в самом деле, док, что он может есть, и когда мы его заберем домой? Джон переключился теперь в режим «доктора», что было несложно, и, отбросив весь дискомфорт, выслушал опасения двух очень молодых родителей, попытавшись рассеять их страхи. — Доктор Уотсон, там еще один пациент, пройдите, пожалуйста, в шестнадцатый кабинет. — Медсестра Тори любезно улыбнулась офицеру и официантке. — Никогда не знала, что вы обнимаетесь, — продолжала она, передав ему клипборд с данными следующего пациента. — Ничего подробного. — Вы уверены? — Просто дайте мне медицинскую карту, разве вы не должны записать показатели? Медсестра Тори широко улыбнулась. — О, но я всё сделала, док, посмотрите туда. — Она указала на свои записи. — И, раз вы так любите детей, вот еще один. Понимаете, если вы рассердите старуху Агнессу, занимающуюся сортировкой, она будет подбрасывать вам самых «занимательных» пациентов. — Чудненько. — Джон нахмурился, глядя в медкарту. — Похоже на сломанное запястье. — Да, похоже. Будьте осторожны, док, папаша мальчика, кажется, несколько вспыльчив, я сказала бы, что сегодня вечером он уже приложился к бутылке. Всё скандалил, желая знать, почему мне нужно проверить давление и температуру мальчика. — Вот радость-то. — Джон вздохнул, направляясь к кабинету номер шестнадцать. — Еще один врач? Вот еще! Мы уже всё выяснили! Я хотел бы быть дома, завтра мне на работу с утра, а этому надо в школу. Джон проверил диаграмму. — Мистер Рис? — Да, он со мной, — рыкнул тип в грязном комбинезоне. — Сегодня пятница. Разве дети теперь учатся по субботам? — Неважно, — огрызнулся темноволосый мужчина и уперся руками в бедра. — Хватит этого дерьма, у меня полно дел! Так что поживее, давайте. Забинтуйте как-нибудь эту хреновину и пришлите мне потом счет. Офицер Келли собирался позвонить на работу: он должен был сообщить им, что ему понадобится остаток ночи; сына выпишут завтра, но пока мальчик должен оставаться с семьей. Бедная Глория выглядела настолько измученной, что решила пойти выпить чаю, а не кофе, – ей нужно было поспать, а неудобные больничные кресла не очень-то помогали. В отличие от торопившегося хирурга, который вел себя так, будто бы вопросы родителей были неважными и тривиальными, доктор Уотсон нашел время, чтоб объяснить им, как будет протекать выздоровление. Келли не мог поверить в свою удачу, а жена клялась, что доктор Уотсон святой. Вот уже второй раз молодой полицейский оказывался в долгу перед этим мужчиной. И если он только услышит, как кто-нибудь посмеет сказать, будто доктор – «верный пес» или «домашний питомец» Холмса, он, Тим Келли, забьет эти слова им в глотку, черт их побери. Келли знал, что его жена и свекровь приготовят доктору свежие булочки и их фирменный яблочный пирог. Глория уже заметила, насколько худым был бедняга. Тим подумал, что тот выглядел намного лучше, чем в прошлый раз, когда он видел его, но знал, что Глория непременно захочет его раскормить, и с этим уже ничего не поделаешь. Он похлопал себя по животу. Слава богу, у него был высокий метаболизм, а иначе он был бы весьма толстым человеком. — Офицер! — закричал ему кто-то, и это была та самая медсестра, с которой ушел доктор Уотсон. — Офицер! Она подзывала его и была очень бледной.ГЛАВА 38. ХВАТИТ!
Под левым глазом у Мэтью Риса был большущий черный синяк, и мальчик прикладывал лед к раздувшемуся правому запястью, наиболее вероятно, сломанному. Держался при этом Мэтью очень тихо, и, когда отвечал на вопросы, смотрел на отца, словно бы ища его одобрения. Джон видел – что-то было очень неправильно, и его личный опыт, и инстинкты доктора совершенно точно сказали ему, что здесь происходит. Медсестра Тори незаметно вышла, чтобы вызвать охрану, после того, как Джон спросил мальчика, когда тот родился, и его отец разразился внезапно потоком грязных ругательств. Джон лишь попытался разрядить ситуацию, что было не совсем отговоркой, так как мальчику, в самом деле, нужно было сделать рентген. Это лишь привело отца мальчика в настоящую ярость, и события тут же стали быстро меняться от плохого к худшему. Внешне Джон казался спокойным и ничуть не боящимся, но сердце отчаянно колотилось в груди, он следил за отцом мальчика, что вытащил из одного из карманов сервисный нож и стоял теперь прямо около сына. — Чё, думаешь, ты лучше меня? — проворчал громила. — Па… — десятилетний мальчик самыми зелеными глазами и очень рыжими волосами попытался успокоить отца. Дрожащий, умоляющий голос заставил Джона похолодеть, вспоминая угрозы, которыми было так полно его собственное детство. — Заглохни! — предупредил мужчина. — Ни слова больше, негодник! Ты жалкий ублюдок, и не стоишь проблем, которые создаешь. На мгновение Джон подумал, что слышит собственного отца, что видит – его, напившегося и готового на агрессию, если вдруг ему – померещится – непочтительность или неповиновение. Джон учился останавливаться, и старался не дышать слишком громко, зная, что случалось, когда он привлекал внимание своего неуравновешенного родителя. Так бывало, когда он был ребенком, но те времена давно миновали, и не его отец был сейчас в этой комнате. Следовало сосредоточиться; он услышал, как медсестра Тори зовет кого-то в коридоре, и ее голос вырвал Джона из воспоминаний. — Успокойтесь, пожалуйста, мистер Рис. — Нужно было заставить мужчину обратить свой гнев на другую цель, ту, которая могла уйти от удара, ту, которая так отчаянно хотела вырвать этот нож – и погрузить его в сердце нападающего. Но от этого было бы мало пользы, так что он, вероятно, удержится от подобных деяний. Он сетовал на свою глупость: следовало предвидеть такой поворот событий! Он же сразу определил мужчину, как родителя, склонного к насилию; «упал с лестницы», как же, черт возьми! Как вообще такое могло кого-нибудь убедить? Была ли где-нибудь книга, где значились бы все «отмазки», все лживые объяснения подобных «родителей»? Там, конечно, было бы он упал с лестницы, он упал с велосипеда, упал с дерева – всё, что слышал Джон, с отвращением вспоминая, что те «доктора», к которым он попадал, либо верили в эти сказки, либо просто их это не заботило. Шерлок был прав: люди часто смотрели, но не наблюдали. Джон видел, что мальчик боится, и та безнадежность, которую доктор видел в ребенке, почти вызвала тошноту. Зеленые глаза на миг встретились с синими, а затем устремились вновь на мужчину, который возвышался над ним с ножом в руках. Итак, теперь это было противостояние. — Он никуда не пойдет без меня! Так что просто гипс ему наложите! Они всегда это делают! — потребовал мужчина, обращаясь к доктору, а затем глядя на мальчика. Джон снова сжал и разжал кулаки, и ответил очень спокойно – самым умиротворяющим тоном, каким он говорил с отцом больного ребенка: — Разумеется, мистер Рис, и вы сможете присоединиться к Мэтью, как только медсестра подготовит всё для рентгена. А теперь уберите, пожалуйста, нож. Он не нужен. Никто ничего не отнимает у вас. Это было преднамеренной ложью, но Джон сделал бы что угодно, только бы его убедить. Всё, что имело значение, было то, чтоб несчастный испуганный мальчик не пострадал. — Да? А чё тогда она лезла с расспросами? Винить меня вздумали. — Папа, медсестра лишь хотела узнать, когда это случилось. Пожалуйста… — Захлопнись, я те сказал! Это – всё, что было необходимо, чтоб инстинкты Джона проснулись: он увидел, как мужчина левой рукой скрутил руку мальчика. Доктор поймал левое запястье этого тяжеловеса – плохая стратегия, это оставляло его открытым для удара ножом, что был в правой руке негодяя. Но пусть лучше порежет Джона, чем выместит зло на ребенке. Джон не хотел видеть этого! — Ничего подобного, — проворчал экс-солдат, выворачивая запястье мужчины и слыша характерный щелчок. Джон знал, что он должен убрать этого монстра от мальчика, и быстро. — Никакого насилия, не смей причинять ему боль, — прорычал он, обезоруживая мистера Риса и крепко припечатывая его к дальней стене. По дороге они свалили один из блестящих подносов с инструментами для наложения швов и перевязочным материалом. Экс-армейский доктор тут же поднял этот металлический лист – и нанес им удар, прямо через левую щеку мужчины. Этого было достаточно, чтоб оглушить ублюдка, заставляя того пошатнуться и свалиться возле двери. Мальчик потрясенно смотрел на всё это, а потом в смятении посмотрел на Джона. Очевидно, никто еще не давал себе труд проучить дебошира-отца таким образом. — Пойдем, Мэтью, думаю, твоему отцу надо выспаться, чтоб он здраво мог рассуждать. — Джон протянул руку, чтобы помочь ребенку встать с диагностического стола, но мальчик увернулся и спрыгнул на пол самостоятельно. Хоть при этом все-таки улыбнулся Джону. — Они заберут его? — спросил с душераздирающим оптимизмом. — Лучше, — выдохнул Джон. — Я не позволю ему причинять тебе боль. — Никто у меня мальчишку не заберет! — Мужчина спутал все карты, загораживая дверь. Джон чертыхнулся про себя, встав так, чтоб держаться между громилой и маленьким мальчиком. Удивляло внезапное побуждение разорвать негодяя, и единственным, что сдерживало, была мысль, что присутствующий ребенок видел в жизни достаточно зла и насилия, более чем достаточно. Ни к чему ему видеть новое. Джон подготовился к броску, отстраняя мальчика в дальний угол, и надеясь медленно подобраться поближе к двери, черт бы побрал эти комнаты с их узким проходом. Мистер Рис не нанес больше ни одного удара, он даже не двинулся с места, потому что пара крепких рук обхватила его сзади за плечи мощным захватом и вытащила в коридор, швырнув на белые плитки пола. — Думаю, этого будет достаточно, — рявкнул офицер Келли. — Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде… — Да пошел ты знаешь куда! — Отлично. Сопротивление полиции. Это будет отражено в протоколе. — Келли вытащил из кармана пару наручников. Технически он был всё еще при исполнении служебных обязанностей. Посмотрел, нахмурившись, на раздувающееся запястье громилы. — Извини, приятель. Их снимут, когда ты успокоишься, и доктор посмотрит твое запястье – оно, наверное, сломано. Келли помогли немного двое охранников и еще один констебль, доставлявший в клинику наркомана в отключке; все вместе, они подняли с пола громилу, поставив на ноги. — Доктор, с вами всё хорошо? — спросил Келли. Впереди, на белом халате врача, расплывалось кровавое пятно, возле правой руки. — Вы пришли вовремя, офицер, на редкость вовремя, — ответил Джон. — Да что там! Вы уже его успокоили, — сказал молодой полицейский, глядя на мальчика. — Эй, Мэтью, это – мой друг, офицер полиции Тим Келли. — Джон сам удивился тому, как спокойно звучит его голос: он смог даже дружески улыбнуться. Адреналин начинал понемногу спадать, так что он не знал, сколь долго сможет еще улыбаться или просто стоять на ногах. И, определенно, сегодня вечером заснуть будет непросто. — А вы из полиции тоже? — Зеленые глаза Мэтью, прищурясь, внимательно изучали доктора. — Не совсем, но он, в самом деле, всегда выручает нас в последнее время, не правда ли, док? — Да, когда я не занят, — улыбнулся Джон. — Офицер, я должен отвести мальчика на рентген, посмотрим, как там его рука. — Он старался держать свою собственную кровоточащую правую руку так, чтоб мальчик ее не видел. — Да я и один дойду, что тут такого? А вы можете просто заполнить бумаги, — сказал мальчик, устало взглянув на полицейского. — Не волнуйся, Мэтью, офицер Келли – один из лучших в Скотланд-Ярде. Мальчик всё еще устало смотрел, как уводят его пьяного отца. — Ну уж, скажете тоже. Далеко не лучший. Я просто подумал, доктор, что могу попросить медсестру проводить нас в рентген-кабинет. И зайду к жене, сказать ей, что задержусь немного. — Келли посмотрел на пропитанный кровью рукав Джона. — О, конечно. Я сейчас. Сестра! — Джон попросил всё еще дрожащую сестру Тори отвести полицейского с мальчиком на рентген. — Э-э, доктор, вы знаете правила, мне потребуются ваши показания, — сказал Келли, с сожалением посмотрев на опустошенного доктора, прежде чем Джон кивнул, и они ушли. — Ваша жена тяжело болеет? — спросил Мэтью печально. — Она умрет? Как умерла моя мама. — Нет, она не больна. — Офицеру Келли пришлось откашляться, потому что голос внезапно охрип; и еще ему было жаль, что он недостаточно туго затянул наручники на запястьях пьяного дебошира. — Нет. Врач был нужен нашему сыну. — Он болен? — Да, он заболел, но доктор понял, что с ним такое, его вылечили, и теперь уже завтра он будет дома. — Он упал? — Мэтью искоса поглядывал на офицера, прижимая к груди запястье, к которому всё еще был приложен пакет со льдом, теперь уже наполовину превратившимся в воду. — Нет. — На щеках офицера напряглись желваки, но он заставил себя смотреть только вперед, не оглядываясь на ребенка. — Нет, он не падал. Просто аппендицит. — А сколько вашему сыну лет? — Четыре. А у тебя есть братья или сестренки? Мальчик покачал головой – нет. — У вас есть оружие? — с любопытством спросил он, и Келли понял, что малыш начинает потихоньку оттаивать. В его голосе не ощущалось подозрения или нехороших предчувствий, а зеленые глаза изучали лицо офицера. — Нет. Я в нем не нуждаюсь, когда у меня две руки и дубинка. — Келли улыбнулся, сгибая руки и демонстрируя мускулы. Мальчик засмеялся теперь, действительно, засмеялся. — А можно мне посмотреть вашу палку? — Дубинку. — Точно, да, можно взглянуть? Тим Келли с трудом сопротивлялся желанию взъерошить рыжие волосы мальчика: тот так походил младшего брата Глории, Майкла, что они могли бы быть близнецами. Он задавался вопросом, сколько лет было Мэтью, тот был маленьким и худым, он мог только представить, что сказала бы Глория, увидев его… Он печально хмурился, понимая, мальчик всё еще ждал ответа.~0 ~
— М-м-м, вы сегодня хорошо поработали. — Доктор Бейлс закончила накладывать швы на руке Джона. — Спасибо. Извините за беспорядок в смотровой. — Пустяки, всё нормально. Послушайте, доктор Уотсон, я собираюсь поговорить с Сарой и посмотрим, не удастся ли нам взять вас на работу на полный день. Это просто непозволительное расточительство – чтобы вы приходили только несколько дней в неделю. Нам, бесспорно, пригодился бы такой человек, как вы, надежный, решительный и расторопный. Хотя драки я, как бы то ни было, не поощряю, у нас есть охрана для экстренных случаев. Джон не стал возражать, что стычку начал не он, и что просто не было выбора. — Постараюсь, мэм, чтоб этого не случилось впредь, — вот всё, что он мог сказать. И кивком поблагодарил ее, когда пожилая докторша наложила ему повязку. — Хорошо еще, что всё кончилось так, а не хуже. — Да, бывало и худшее, — сказал Джон. Старшая женщина просмотрела на него еще раз. — Что-то мне говорит, что речь сейчас не об армии. Он не ответил. — Знаете, Джон, вы хороший человек. И хороший доктор. Простите, что так говорила с вами до этого. — Да нет, всё хорошо. Вы правы. Правила, в самом деле, важны. И я понимаю, что значит сортировка. — Ладно, доктор Уотсон, инстинкт – это вещь, которой некоторым из нас иногда не хватает. Так же, как и здравого смысла. — Нет. Я порою думаю, что мешают правила. Доктор Бейлс вручила ему предписание. — Что делать, вы знаете, так что следуйте указаниям, и через неделю мы снимем швы. Если только вы сами не сделаете этого. Хорошо. А теперь идите. И прямо домой. — Но я должен еще… — Да. Я знаю, и поговорю с офицером. Не спорьте с доктором, я – мать, бабушка и вышестоящее руководство, поэтому просто идите. Я сообщу констеблю, где он может найти вас, чтобы снять показания. — Спасибо, доктор. Доброй ночи. — Джон оставил свою начальницу и ушел, не увидев, как грустно та глядит ему вслед. А она на мгновение видела не молодого мужчину, а белокурого мальчика в больничных одеждах, говорившего, что упал с велосипеда. — Доктор Бейлс. Давненько не виделись. — Да, и я задавалась вопросом, не появитесь ли вы, мистер Холмс. Ожидаю, что вы хотите узнать, собираюсь ли я нанять его на полный день. — Нет, я знаю уже, что вы это сделаете. Поступить иначе было бы серьезной ошибкой.ГЛАВА 39. ДАВНЯЯ ПЕСНЯ
— Итак, почему вы здесь, мистер Холмс? Неужели вашему брату снова требуется лечение в клинике? — Женщина взглянула в серовато-зеленые глаза высокого мужчины. — О, доктор Бейлс, у нас теперь есть семейный врач, который заботится обо всем, что необходимо. — Тогда что же? — Пожилая женщина прищурилась, поправляя очки в роговой оправе. — Я беспокоился только о благополучии доктора. Возможно, работа на «скорой» была не такой уж хорошей идеей. — Мистер Холмс, вы знаете, что говорят о благих намерениях, которыми вымощена дорога в ад? — Стеклянные крыши, доктор, стеклянные крыши [1], — ответил Майкрофт своим обычным скучающим тоном. — Скажите мне, Майкрофт, почему вы вдруг так обеспокоены судьбой молодого человека? Разве он недостаточно пережил? Почему вы здесь? Это не потому, что вы не хотите расстраивать мамочку, миссис Холмс давно умерла. Я вспоминаю, что как раз в то время вы отправили брата на реабилитацию. Вы забыли, должно быть, что я там была, когда разыгралась эта маленькая больничная сцена. Всегда удивлялась потом, куда подевалась маленькая приходящая няня Шерлока, решив, что вы устроили так, чтобы он исчез, и похоронили его в где-нибудь в пустыне. Увидев личное дело нашего нового сотрудника, я поняла, что была близка к истине. Теперь, думаю, вы должны знать, что я считаю себя свободной от всех обязательств, потому не ждите больше никаких «одолжений». Что бы вы ни планировали, я не желаю в этом участвовать. — Вы всегда были столь гуманны, доктор Бейлс. Помнится, у вас не было никаких возражений против того, чтоб моя семья платила вам за все оказанные услуги. Я уверен, что часть этих денег даже пошла на оплату университетских сборов ваших внуков. И разве не пригодились вам средства, которые мы пожертвовали этой больнице? Думаю, вы убедили меня, что работа здесь, – хорошее место для доктора Уотсона. Я буду за ним приглядывать. Ну, и на следующей неделе к вам прибудет новое оборудование, подаренное вашей лаборатории. Доброй ночи вам, доктор Бейлс. Сладких снов. Майкрофт улыбнулся и отбыл, кивнув на прощание. Доктор Бейлс не преминула заметить, что улыбка не коснулась этих холодных серых глаз. Семья Холмсов была весьма «интересной». И как только беднягу Джона Уотсона угораздило с ними связаться? Черт их побери. Еще несколько недель назад она думала, что навсегда распрощалась с Майкрофтом Холмсом. К сожалению, две недели назад тот вновь появился в ее кабинете, предложив ей весьма значительное пожертвование. Вспоминая последний раз, когда этот тип вошел в ее жизнь, она понимала, что попадет на крючок. И не знала, чего ожидать, когда он утверждал, что всего лишь хочет, чтоб она связалась с местной клиникой и спросила доктора Сойер, есть ли кто-нибудь у нее на примете, кого можно отправить к ним. Да, у них не хватало рук, потому она не могла сказать, что сотрудники ей не нужны, когда Сара отправила на собеседование доктора Уотсона и двух других врачей. Она должна была вспомнить его имя, но прошло много лет, и лишь когда она встретилась с молодым человеком, то узнала его. …В то время она лишь начинала врачебную деятельность, и была другая система, позволявшая судьбам слишком многих детей оказать вне рассмотрения. Теперь законы были более строгими и менее снисходительными. А тогда люди были склонны на многое закрывать глаза, особенно если единственный родитель ребенка был ветераном войны и даже, черт побери, имел награды. И увидев в своем кабинете молодого человека, она вспомнила мальчика, относительно которого у нее когда-то сразу же возникли подозрения. Подозрения, что заставили ее заполнять отчеты и обращаться в детские службы. Только вот перегруженные делами сотрудники по делам опеки и попечения, придя в дом Уотсона, нашли, что там чисто, и не увидели ничего необычного, расспросили соседей, тоже не сказавших им ничего плохого… И доктору Бейлс пришлось снова и снова убеждать их в целесообразности дальнейших проверок, в том, что нужно связаться со школой, где обучался мальчик. Учителя заявили, что ребенок прекрасно учится, успешно занимается спортом. Да, конечно, они сообщали об ушибах и травмах, но не было ничего, что нельзя было бы объяснить обычными детскими падениями и некоторой неуклюжестью растущих мальчишек. Никто не слушал ее, и она знала, что система в данном случае дает сбой, что очень расстраивало. Даже больше того, никто не хотел помочь мальчику и его своенравной непослушной сестре. Миссис Колин Харрингтон, занимавшаяся вопросами попечения, была приверженцем старой школы, полагавшей, что отсутствие наказаний портит ребенка. Таким образом, ничего не предприняли. А затем пришел Майкрофт Холмс, и сделка с дьяволом была заключена, а как только вы заключаете сделку с дьяволом, то навсегда оказываетесь в его кармане. И дьявол не останавливался ни перед чем, чтоб сохранить контроль над тем, что было его.~ 0 ~
Майкрофт думал, что женщина всегда была склонна излишне драматизировать, но его намерения были самыми лучшими, когда дело касалось младшего брата и, как следствие, Джона Уотсона – единственного друга этого младшего брата. Когда он узнал, что доктор ищет работу, то подумал, что для того лучше будет устроиться в «неотложке», а не просто сидеть в кабинете местной клиники. Человек должен был быть активным, оставаться занятым и чувствовать себя нужным. И, конечно, следить за Шерлоком, – а теперь и его соседом по квартире, – тоже было работой на полный день, так что даже пришлось подключить агентов. И вот ему позвонили, сообщив о ранении доктора Уотсона. Этот парень, на самом деле, был столь же плох, как и Шерлок: они оба словно притягивали неприятности, и их вечно находили люди с ножами, взрывчаткой или оружием. Это заставило «британское правительство» испытывать ностальгию по старым временам, когда ему приходилось беспокоиться только о хулиганах, высоких деревьях и стенах сада. И как эта женщина смеет вмешивать в это Мамулю! Конечно, многое из того, что он сделал, было, чтобы та не расстраивалась, но он заботился и о брате, и беспокоился о Джоне Уотсоне. И сегодняшний вечер был наглядным примером того, почему приходилось постоянно тревожиться. Майкрофт целеустремленно шел по коридору больницы, но помедлил, услышав разговор офицера, того самого, кому доктор оказывал помощь месяц назад. Майкрофт мог почти извинить глупость экс-солдата, узнав, как тот справился с вооруженным ножом противником. — Он вернется, не так ли? — спросил маленький рыжеволосый мальчик с рукой на перевязи. — Я не позволю ему вернуться, Мэтт, ты будешь в безопасности. Они оставят тебя здесь на ночь, после того, как доктор прооперирует твою руку. — Я хочу домой. — Ты пока не можешь, — попытался объяснить офицер. — Тогда, можно, я с вами? — спросил мальчик тихо. — Сейчас медсестра проводит тебя в палату, чтобы ты отдохнул, и мы что-нибудь придумаем, хорошо? Мальчик кивнул. Майкрофт наблюдал, как мальчика уводят, и молодой офицер спрашивает у кого-то, может ли взять его. Объясняя, что у них с женой достаточно места, и в финансовом плане не будет проблем – у нее свой бизнес. После инцидента с русским, Майкрофт проверил данные молодого человека – ему просто нравилось иметь информацию обо всём: никогда нельзя быть чересчур осторожным, – потому он знал, что офицер был прав. Он, может быть, молод, но его дедушка оставил им дом, за который парень платит лишь налог на имущество, вместо того, чтоб платить аренду. А Глория Келли, жена полицейского, работала в их семейной пекарне, достаточно популярной в Лондоне (которую Майкрофт, конечно, знал, так очень ценил их баттенбергский пирог…) Он смотрел, как малыш расправляет плечи и высоко поднимает голову, позволяя, чтоб медсестра проводила его. И, почувствовав, как прошлое начинает тяготить его память, сделал быстрый телефонный звонок.ГЛАВА 40. ОТЕЦ И СЫНОВЬЯ
Отец очень хотел встретиться с Джоном Уотсоном, и Майкрофт был тем, кто должен был сделать так, чтобы это произошло без ведома младшего брата. Он решил, что будет лучше устроить это в конце зимних каникул. Конечно, все хорошо продуманные планы рассыпались в пыль, если только они касались некоего Шерлока Холмса. Майкрофт безуспешно искал свой любимый черный зонт, он мог бы поклялся, что оставил его в холле, где хранились все остальные зонты и трости. Он безуспешно обшарил весь холл, не найдя ничего, теперь искал в кабинете, думая, что, возможно, оставил его возле своего любимого кресла. Одна из горничных нервно посмотрела со стремянки, на которую поднялась, чтоб смахнуть пыль с углов над окном в кабинете. — Господи, мастер Майкрофт, вы только взгляните, что творится там, на стене, окружающей сад. Ваш отец получит сердечный приступ. — А когда вернулся отец? Я думал, он останется в Лондоне до Нового года. — Майкрофт подошел к окну. — Извините, сэр, я лишь знаю, что он уехал вчера и вернулся сегодня, рано утром. И большую часть утра разговаривал по телефону с доктором Мюллером. Майкрофт поморщился: это был глава клиники Мюллера в Швейцарии, где отдыхала мама. Майкрофт сделал вывод, что звонок был потому, что мама вновь отказывалась от лекарств. И, значит, ее не будет дома на Рождество, не говоря уже о Новом годе. Отец ожидал, что она будет сопровождать его на Рождественский бал, и все положенные по статусу мероприятия, на которых он должен был присутствовать. Старший из братьев Холмс пришел к выводу, что отец, скорее всего, будет не в духе, так что лучше держать Шерлока от него подальше. Но, судя по всему, этот план потерпел неудачу. Майкрофт тяжело вздохнул. Он действительно не хотел идти кататься на санках с другими, но это было подходящее время, чтоб познакомиться с Магнусом Блэром, который в этой забаве участвовал. У того был двоюродный брат, делающий карьеру политика… Но вместо заведения полезных знакомств, старший из братьев Холмс обнаружил, что бежит по коридору к ближайшему выходу. А потом помчался к садовой стене, откуда долетал до него сердитый крик Шерлока. — Вам же всё равно! Почему вы вообще здесь? — Шерлок был на грани слез, жилки на шее и на лбу напряглись, и он даже поднялся слегка на носки, нетерпеливо покачиваясь, словно бы пытаясь скрыть свою обиду словами. Майкрофт видел, как Джон Уотсон неловко стоял возле стены, вдали от пешеходной дорожки, снег был глубже здесь, почти по колено, а на мальчике была тонкая куртка с коричневой майкой с капюшоном для утепления. Ясно было, что мальчик – друг его брата – нервно следит за отцом и за Шерлоком, и когда отец сделал шаг, приближаясь опасно к младшему Холмсу, Джон внезапно оказался рядом со своим темноволосым другом, расположившись между ним и отцом. — Мистер Холмс, сэр… — Джон выпрямился, его всегда учили с уважением относиться к старшим. — Простите, что прерываю. Холодные глаза отца устремились на мальчика, и его губы изогнулись в усмешке, выражающей отвращение. — Он сожалеет, — продолжал немедленно Джон. — Он не будет делать этого снова. Верно, Шерлок? — Джон слегка подтолкнул локтем младшего мальчика. Который теперь разделял внезапное изумление, которое испытали его брат и отец. — Ведь, правда же, Шерлок? — Джон сжал руку друга, но не сводил глаз с высокого человека, у которого были такие же волосы и такой же цвет глаз, как у Майкрофта, хотя серо-зеленые глаза старшего Холмса были более жесткими, циничными, и во взгляде его был холод, от которого светловолосый мальчик поежился. Майкрофт определил тот момент, когда Шерлок понял, что Джон и отец были в непосредственной близости. Темноволосый мальчик пытался избежать этой встречи или любой другой. И думал, что ему удалось сохранить присутствие Джона в секрете. Он не знал, что Майкрофт уже говорил об этом с отцом. Поэтому осознание того, что отец мог что-то сказать Джону или, возможно, даже выставить его за дверь, повергло юного Холмса в панику. Внешне он оставался непокорным, но Майкрофт мог видеть тонкие изменения в позе брата, и краска, залившая его шею до кончиков ушей не имела ничего общего с холодом. Даже дыхание Шерлока изменилось. — Простите, — буркнул Шерлок сквозь сжатые зубы. Майкрофт видел, что отец был еще более удивлен. Но это удивление тут же схлынуло. — Нет, прости! Ты прав, Шерлок. Мне всё равно. Я говорил твоей матери, что нам хватит и одного ребенка, и на этом следовало остановиться. Но она хотела большего – и ты видишь, чего ей это стоило. Она в больнице, отказывается есть и никого не желает видеть. А ты готов сломать себе шею. Меня это не заботит. Но твоя мать наверняка умрет от таких новостей! Она уже там – из-за тебя! Ты, неблагодарный маленький монстр! Ты! Она была в порядке после рождения Майкрофта, но родился ты. Я говорил ей, чтоб она избавилась от тебя, но она отказалась! Только ради нее я еще позволяю тебе приезжать домой на рождественские каникулы! Шерлок вздрогнул от этих слов, но ничего не сказал. Джон закрыл глаза, морщась, словно только что видел, как ударили его друга. Шерлок лишь отвернулся, не сказав ни слова. — Я еще не закончил! Джон бросил сердитый взгляд на Майкрофта, словно бы осуждая его за то, что тот не вмешался, и Майкрофт почувствовал себя виноватым. Он прогнал это чувство. Джон не знал, по какой тонкой линии приходилось идти, чтоб держать ситуацию между отцом и Шерлоком под контролем. Отец действительно думал так, и вполне мог отправить Шерлока в интернат в Швейцарии, приплатив дополнительно, чтобы мальчик не возвращался домой. И Майкрофт рисковал бы лишиться наследства, пойдя против воли отца, чтоб увидеться с братом. Или даже просто написав ему или поговорив с ним по телефону. Неужели Шерлок этого не понимал? Однажды у Майкрофта будет достаточно сил, чтобы обезопасить его, минимизировать все угрозы и жить собственной жизнью. Без угрозы отца и постоянного беспокойства за своенравного младшего брата. И сегодня всё, что он мог сделать, это наблюдать за тем, как его отец сжимает кулаки и возвращается к своей оставленной на дороге машине. Шерлок и Джон двинулись к дому в противоположном направлении, и Майкрофт знал, что Джон успокоит его брата, а он должен будет успокоить отца. Стремящемуся сделать карьеру будущему политику отчаянно было жаль, что он вернется в школу, или что пойдет кататься на санках. Он посмотрел через плечо и увидел, что Джон догнал темноволосую фигурку с синим шарфом. Светловолосый мальчик обнял плечи младшего Холмса, они постояли секунду, затем Майкрофт дважды моргнул, думая, что он ему что-то привиделось. Джон Уотсон игриво взлохматил волосы Шерлока и погладил того по голове. Майкрофт знал, что это было лишь шуткой, потому что слышал их смех, и странное чувство заставило его нахмуриться, когда он направился по оставшимся на снегу следам отца. Ревность, это могла быть ревность. Он должен будет разобраться с этой эмоцией позже. А сейчас ему нужно иметь дело с главой семьи Холмсов.~ 0 ~
Позднее в тот день отец снова уехал в Лондон, и Майкрофт пришел к выводу, что симпатичная белокурая секретарша будет сопровождать отца на всех публичных мероприятиях. Это беспокоило подростка, но он, как обычно, держал свои мысли и эмоции при себе. Чувства вообще расценивались как слабость. А потом был звонок от Ройса, который после обеда отвез Джона домой. Всё, о чем сказал Ройс, это то, что сестра Джона в больнице, и он, как и просил Джон, отвез мальчика туда, а не домой. Проблема же была в том, что Шерлок не хотел оставлять там Джона. Майкрофт подозревал, что это был повод исследовать шкафы в кабинетах небольшой захолустной больницы. Он велел Рональду подвезти его, чтобы он помог Ройсу забрать своего упрямого братца. И приехал как раз, чтобы стать свидетелем сцены: Ройс спорил с Шерлоком, а Джона нигде не было видно. — Извините, но больничные коридоры не место для вас и вашего сына, чтобы выяснять отношения; люди здесь пытаются отдохнуть, — укорила их молодая женщина-врач, опершись руками о бедра. На ней был медицинский халат и очки в роговой оправе. — Разве у вас нет лежачих больных, чтоб заняться ими, или памперсов, чтобы сменить их? — огрызнулся темноволосый мальчик, не старше пяти-шести лет, раздраженно глядя на женщину. — Простите нас, доктор. — Ройс нахмурился, но его «молодой хозяин» лишь начинал: — Она не доктор, Ройс, пока, во всяком случае, ей еще доучиваться… — Достаточно, Шерлок Холмс! — прервал Майкрофт брата, прежде чем тот смог набрать скорость. И крепко взял его за плечо. — Мы уходим. Будущий доктор вздохнула. — Хорошо. — Весело вам убирать за больными их… — Шерлок! — Майкрофт двинул его в плечо и рявкнул: — Пошли. — Сначала я хочу попрощаться. — Шерлок… — Не забывай о манерах, братец. Мамуля всегда говорит, что хамить не следует. — Действительно, хороший совет, которому, как я вижу, ты весьма избирательно следуешь. — Не будь таким драматичным, Майкрофт. — Шерлок сбросил с плеча руку брата.ГЛАВА 41. ОТЕЦ И СЫН
— У Гарри было отравление алкоголем, она провела здесь два дня. Джон говорит, они оставили сообщение на автоответчике. Я не знаю, почему он так волновался, я слышал, медсестры говорят, что это не первый раз. Очевидно, и не в последний. — Ясно. — Майкрофт чуть не налетел на брата, который внезапно остановился, его маленькое тело напряглось, и старший Холмс всё еще державший руку на плече братишки, понял, что заставило того остановиться. Это был умоляющий голос. Голос Джона, если быть точным. И то, как тот говорил, отличалось так сильно от манеры обычно спокойного, веселого Джона Уотсона. — Пожалуйста, Гарри, ты должна пойти! Соглашайся, пожалуйста. — Джонни, у меня нет проблем, я не уйду ни в какую реабилитацию, черт бы ее побрал, где мне предложат сидеть в группе и говорить о своих чувствах! Пусти! По тому, как звучал ее голос, по ее словам и по скрипу кроссовок по плиточному полу, Майкрофт легко мог понять, что Джон, должно быть, умолял сестру, держа ее за руку. — Гарри, тебе нужно... — Оставь, Джонни! Просто оставь! Что вообще ты знаешь, а? Ты не работаешь. Ты просто уходишь и проводишь дни, забивая голову книжками, или играя в куклы или что-то ты еще там делаешь со своим новым другом! Ты понятия ни о чем не имеешь! И всегда ведешь себя наилучшим образом! Не ребенок, а идеал, просто маленький ангел! Это не помогло тому, чтобы тетя осталась с нами. И уж точно это, черт возьми, не впечатляет папу. Так что перестать проявлять озабоченность! И займись своими делами. А теперь отпусти меня! Мне нужно уйти до того, как он доберется сюда, и ты, если умный, сделаешь то же самое! До свидания, Джон, всего лучшего! Майкрофт видел, как маленькие руки брата сжались в кулаки, но Шерлок оставался на месте, слегка наклонившись вперед, словно готовый в любой момент броситься к другу, но какая-то невидимая сила удерживала его ноги, пригвождая к полу. — Может быть, нам стоит предоставить им частную жизнь, Шерлок. Майкрофт потянул брата за руку, когда кто-то чуть не сбил их с ног, промчавшись по коридору, не убегая, а преследуя. Майкрофт думал, что этот тип, в зеленой брезентовой куртке и штанах цвета хаки, искупался в ванне с джином… дешевым джином, судя по запаху. Незнакомец быстро осмотрел коридор, и тот доктор, которого Шерлок ранее оскорбил, направляясь к нему, окликнул: — Мистер Уотсон, подождите, пожалуйста. — Отвали! Значит, это был отец Джона. Он был ростом где-то пять футов семь дюймов, и Майкрофт, которому еще не было восемнадцати, уже сейчас был выше него. — Ты маленькая шлюха! Мистер Уотсон добрался до палаты, через пять дверей от того места, где стояли ошеломленные Шерлок и Майкрофт. Что-то загрохотало, и Майкрофт крепче сжал плечо Шерлока, хотя мальчик пытался вырваться. Снова Майкрофт знал, что его брат мог понять, что там происходит, используя их обостренные чувства и дедуктивное мышление. — Пошел ты знаешь куда! — кричала Гарри. — Ты не можешь указывать мне, что делать! — Остановитесь! Папа! Подожди. Давай просто… Майкрофт вздрогнул, услышав звук удара, короткий, похожий на тяжелую оплеуху. Получил которую Джон. Этот звук отдавался в голове старшего Холмса даже после того, как продолжился крик: — Заткнись! Закрой рот, я сказал! — Я ухожу! — Гарри, должно быть, была у двери. — Отпусти! Майкрофт видел, как по коридору промчалась охрана. — Отвалите! Я забираю своих никчемных детей домой! Воспользовавшись суматохой, Гарри устремилась прочь со всех ног, мимоходом хмуро взглянув на обоих братьев. — Отстаньте от меня! Я знаю, где выход! — Уотсон-старший прошел мимо группы санитаров. — Мистер Уотсон, вам, наверное, следовало бы выпить чаю или кофе… — Врач-ординатор пыталась не отставать от сердитого мужчины. — Нечего меня поучать, я приехал в такси, — зарычал он. — Шея Джона была сзади словно в тисках, и, не разжимая хватки, отец потащил его к выходу. — То, что двое ее детей оказались столь непослушными и бесполезными, разбило бы сердце вашей матери. Но, к счастью для вас, она умерла. Благослови ее боже. Если бы не ты, то она была бы жива. Они сказали, детей больше не будет, а потом пришел ты и убил ее. И вот как ты ей отплатил. Джон не сопротивлялся, позволяя тащить его к выходу; несколько зевак с любопытством наблюдали за разыгравшейся сценой. Всё, что они могли сделать, это стоять и смотреть, даже Ройс стиснул черную фуражку и мял ее в пальцах, впившись взглядом в уходящего дебошира. Что мог сделать Майкрофт? Он не был влиятельным правительственным чиновником. У его отца, разумеется, были связи, в некотором роде, но отец, конечно, не стал бы задействовать их, чтоб помочь кому-либо, если б это не принесло ему какую-то пользу. — Сделай что-нибудь! — умолял Шерлок брата, таща его за рукав. — Пойдем, Шерлок. Пойдем домой. — Он вывел Шерлока из больницы через несколько минут после того, как Джон и его отец забрались в видавшую виды потрепанную машину. Ройс ругнулся, держа дверцу своего автомобиля открытой, чтоб они могли забраться внутрь. Майкрофт говорил себе, что причина, по которой он держал руку брата, заключалась в том, чтобы тот не сбежал. Позже, ночью, доктор Бейлс позвонила ему. — Алло. Это Майкрофт Холмс? — Да, чем могу помочь? — Майкрофт подавил зевок. — Мистер Холмс, это доктор Бейлс, мы уже встречались с вами. — Майкрофт был уже на ногах, спотыкаясь об одеяла, которые скинул с себя. — Извините, что беспокою вас, но это ваш брат. — Мой брат? Конечно, это ошибка... — Нет. Ничего такого, что угрожает жизни. Просто он у нас. — Что? — Майкрофт сжал переносицу. — Да. В больнице. Я не знала, кто он такой, мы же только раз с ним общались до этого. Джон Уотсон дал мне ваш номер. Он сказал, что мне следует позвонить вам, чтоб вы не волновались. — Джон? — Майкрофт вдруг ощутил, как внутри него что-то сжимается. — Да, он сам хотел позвонить, но сейчас он не том в состоянии. Вы член семьи? Я не вижу вас в медицинских картах. — Сейчас буду. — Майкрофт сопротивлялся желанию зашвырнуть телефон в угол комнаты. Дороги были не лучшими, и снова шел снег, Майкрофт проигнорировал все теории и эмоции, настойчиво требующие осмысления, вместо этого сосредоточившись на белом снегу. Шерлок не встал, чтоб приветствовать брата, он остался сидеть с подтянутыми к груди коленями. Он был бледен, глаза покраснели. — Почему ты здесь? — проворчал он в свои колени. — Я мог бы спросить у тебя то же самое, — резко бросил Майкрофт, заставив младшего брата вздрогнуть. По каким-то причинам, эта реакция разозлила его еще больше, чем поднявший его среди ночи странный телефонный звонок. — Я просто вернулся, чтоб отдать ему книгу. Я забыл, что она у меня. Мне потребовалось больше времени, чем я ожидал, – из-за снега. Когда я добрался туда, он уже уезжал на своей машине. Поэтому я подумал, что неплохо было бы войти в дом. — Шерлок нахмурился, всё еще избегая смотреть на брата: — Идиот даже дверь за собой не запер, впрочем, что у них красть. Он там всё разгромил. Шерлок посмотрел на брата; в глубине его серых глаз был вопрос, на который ни он, ни сам Шерлок не знали ответа, потому не было слов. Это всё было очень просто и одновременно – слишком сложно. — Шерлок, ты знаешь, что тебе нельзя ходить, куда вздумается, а тем более, оставлять поместье и отправляться в город. Ты бы мог пострадать, даже хуже. Младший Холмс лишь нахмурился и пожал плечами. — Я позвал его, а он не ответил. Я был… я испугался. Если тот человек, отец Джона, мог сломать большие, тяжелые вещи, как телик и кухонный стол, что тогда он бы мог сделать с Джоном? Тот, конечно, не столь тяжелый, как телевизор. Я мог видеть, что там было, Майкрофт, это было страшнее – быть там потом, чтоб увидеть воочию. Я мог мысленно воспроизвести события – по следам потертостей и дырам в стене, по осколкам стекла, – я не мог отключить это, не мог, и запаниковал. Майкрофт видел, как его брат теперь сжимает колени, и костяшки маленьких пальцев стали белыми. — Я нашел его в ванной, он пытался умыться. — Шерлок. Майкрофт был в растерянности, он не знал, что сказать, и какое предложить утешение, он был не силен в этом, и не хотел больше слушать. — Майкрофт, в запястье восемь костей, разделенных поровну в два ряда. Ряд, что ближе к руке, состоит из четырех костей: трапеции, трапециовидной, головчатой и крючковидной. Эти кости обеспечивают связь между двумя костями предплечья, это ульна и радиус, и костями, составляющими руку. Я думал, что наш отец был плох. Но, по крайней мере, он не наносит нам ран физически, сколь бы ни были резки его слова. Майкрофт вопросительно поднял бровь; его тревожило то, что брат был в каком-то шоке. — Мистер Холмс. — Доктор Бейлс слегка улыбнулась. — Бедный Джон, из-за своей семьи он вынужден получать менее чем адекватную медицинскую помощь. Доктор Бейлс проигнорировала комментарий младшего мальчика. — Хотели бы вы увидеть его? Кости вправлены, и он еще не совсем отошел от наркоза. Но спрашивает, приехал ли кто-нибудь, чтоб забрать его маленького друга. Шерлок без дальнейших слов проскользнул мимо доктора; Майкрофт выслушал, что она говорит, и та объяснила, что вызвали полицию, но, скорее всего, ничего не будет сделано. После того, как он почувствовал, что располагает всеми возможными данными, Майкрофт, извинившись, пошел за братом. — Джон, на самом деле, не нужно было звать Майкрофта. — Уже поздно, Шерлок, ты должен быть дома. Уже стемнело, и дороги все замело. Голос Джона был хриплым, глаза блестели, но всё же ему удавалось отчитать темноволосого мальчика, который принялся теребить блестящие пуговицы своего пальто. Майкрофт занялся подсчетом повреждений. — Это выглядит хуже, чем есть. — Джон ответил на невысказанный вопрос Холмса-старшего. — Я сейчас вообще ничего не чувствую. — Джон пожал плечами; веки его тяжелели, на глубокой ране, чуть пониже волосяного покрова, красовался пластырь. — Наложили швы, но их только три, не четыре. — Пять, Джон, я видел, как она пишет, хотя это почти невозможно было прочесть. Но там написано – пять, два сломанных ребра и раз-размо-разре..? — он скривился. — Глубокая резаная рана, — поправил Майкрофт, и оба мальчика подскочили, словно забыв, что тот тоже здесь. — Резаная рана, разбитая губа, и, я думаю, что твой глаз будет интересного темно-лилового цвета, или как баклажан для неспециалиста. — Шерлок, пожалуйста, скажи Родни, что мы скоро выйдем. — Мальчик, казалось, готов был протестовать, но Джон бросил на него предупреждающий взгляд. — Хорошо. Но не досаждай ему, Майкрофт. — Иди, — велел Джон, и мальчик сделал, как он велит. — Джон, где твоя тетя? — Вернулась в город, когда отец закончил реабилитацию. — Когда? — Он был трезвым почти три месяца – я не знаю, почему он сорвался, может быть, потому, что это приближается Рождество. Или Новый год… Но он начал пить всего несколько дней назад. Он будет лучше… — Джон… — Как вы думаете, они заберут его? — Синие глаза Джона моргнули. — Может быть, — ответил Майкрофт холодно. — Доктор сказала, что у нее есть кто-то, кто хочет поговорить с тобой. Почему ты не скажешь им, что происходит? — Потому что иначе его посадят, а это совсем ни к чему. Вы не поймете. — Нет, не понимаю. — Я хочу домой. — Джон грустно вздохнул. — Ненавижу больницы. — О, я думал, ты начинающий доктор? — Ну, я бы лучше был врачом, а не пациентом, это точно. — Джон, я договорился с твоей тетей, что остаток зимних каникул ты проведешь у нас. К тому времени она уже м-м-м… приведет дом в порядок. — Вы не должны беспокоиться обо мне, Майкрофт, вам хватает проблем, я имею в виду, что стремиться властвовать миром непросто, когда есть гениальный маленький брат, официально провозгласивший вас заклятым врагом. Так что обо мне не переживайте. Глаза Джона были почти закрыты. Майкрофт ничего не ответил. — Майкрофт, — позвал Джон, прежде чем старший Холмс смог уйти. — Ваш зонт… я спрятал его наверху, за книжной полкой в гостиной, подумал, так будет безопаснее, а то был запланирован эксперимент. Извините, что испортили галстук. Майкрофт закатил глаза. Конечно, он должен был догадаться. Он обнаружил, что доктор Бейлс спорит с довольно строгой пожилой женщиной в длинной черной юбке и сером бесформенном кардигане. — Доброй ночи, доктор Бейлс, если бы вы могли воздержаться от того, чтоб вытаскивать меня из постели в такой час и в такую погоду из-за того, что может подождать до утра, я была бы весьма признательна. — Доброй ночи, миссис Харрингтон, — сдержанно ответила доктор, глядя, как седая женщина натягивает тяжелое пальто и уходит. — Доктор Бейлс, полагаю, нам нужно поговорить, — сказал Майкрофт с тонкой улыбкой.ГЛАВА 42. ПОСЕДЕВШИЙ
— Детективный инспектор Лестрейд. — Грег резко ответил на звонок; причина его раздражения заключалась в том, что он ругал другого констебля, наследившего по всему месту преступления, поэтому повернулся спиной, чтобы лучше слышать звонившего. — Где? Что произошло? Он в порядке? — Тон, должно быть, насторожил его спутника в темном пальто, который, отмахнувшись от констебля, присел осмотреть труп торговца наркотиками и сутенера, но при этом слегка повернул голову в сторону Грега. — Полоснули ножом? Каким образом, черт побери, он же доктор на «скорой», ради всего святого! Проклятие, подождите… — Лестрейд увидел, как Шерлок вдруг вскочил на ноги, и в два шага был уже у дверей. — Шерлок! Черт возьми! Офицер Райт обратил внимание, что Лестрейд прервал звонок, даже не попрощавшись. — Донован! Место преступления – всецело твое! Позвони, я буду в больнице. — Наконец-то проверишь уродца в психушке? — не могла не спросить она. У Лестрейда не было времени сделать выговор, но он бросил на нее резкий взгляд, заставляя умолкнуть. — Да, сэр. Я этим займусь. — И она принялась отдавать распоряжения людям вокруг. — Шерлок, я еду! Садись! Так будет быстрее. Консультирующий детектив в этот раз почти не стал пререкаться: да, он ненавидел ездить в полицейских машинах, но беспокойство за Джона было сильнее. Это поразило Лестрейда, никогда не видевшего эту сторону молодого человека, и добавило еще большей непредсказуемости и так уже безрассудному гению. Плюс, теперь появился еще некий Джон Уотсон, «просто друг», сосед по квартире и ассистент. — Перестань думать, Лестрейд, сделай милость, — рявкнул Шерлок. — Ненавижу, когда ты так делаешь, — пробормотал инспектор. — Это был офицер Райт, если хочешь знать. Он доставил одного отключившегося наркомана, и услышал, что служба безопасности больницы нуждается в подкреплении. Кажется, наш добрый доктор делал обход и наткнулся на маленького мальчика со сломанным запястьем… — Углом глаза Лестрейд заметил, как сразу же напряглись скулы Шерлока, но продолжал следить за дорогой. — Короче говоря, история такова: отец мальчика стал угрожать ножом, когда доктор сказал, что ребенку нужно пойти на рентген. Джон этого типа разоружил, а затем офицер Келли, который, кажется, тоже был там, вырубил нападавшего и надел на него наручники. Райт подошел, чтоб помочь обезопасить мужчину, похоже, что это была довольно хорошая схватка, у нападавшего сломано запястье. Однако и Джона зацепили при этом. Офицер Райт сказал, что тот сейчас у врача. Вот и всё, что мне сообщили до того, как ты выскочил. И я чувствую, что с тобой и твоим новым соседом, я вконец поседею. — Так ты сжег его папку, когда прочел, или просто вернул моему разжиревшему братцу? — Голос Шерлока был холодным и ровным. — Опять ты за свое. — Грег перевел взгляд с дороги на детектива и обратно. — Не разыгрывай передо мной невинного, Лестрейд. Я знаю, ты это читал. — Джон сказал тебе? — Нет. Напротив, я понял, что что-то было не так, когда он вернулся из магазина несколько часов спустя, пахнущий дезинфекцией и моющими веществами, а также куриным супом. Я по опыту знаю, он варит его, когда кто-то болен. Знаю также, что если он забредет к тебе, то непременно примется «убирать», у него всегда была эта привычка, с тех пор, как я его знаю, скорее всего, потому, что он вырос в семье военного. А если он убирает, то всё там отмоет и продезинфицирует. Из дома он вышел в раздражающе веселом состоянии духа, а вернулся… Шерлок вспомнил тот день, и как Джон механически убирал продукты. Легкая хромота вернулась, и, пока Джон закрывал холодильник, он не жаловался ни на одну из частей тела, лишь закрыл дверцу и уставился куда-то в пространство, словно бы находился где-то за миллионы миль. В ту ночь Шерлок играл на скрипке несколько раз: это были не просто кошмары, Джон не просыпался с криком, он просто ворочался, бормоча при этом что-то бессвязно и глухо. — Что – «вернулся»? — Лестрейд нахмурился. Шерлок редко останавливался на полуслове, и Грег не мог прочитать, что было написано на лице консультирующего детектива. — Не имеет значения. Просто ответь на мой вопрос, инспектор. — Не читал я это досье. Должно быть, он нашел его, когда убирал, я имею в виду, что после того, как сбежала моя жена, дом был несколько захламлен. Шерлок фыркнул, словно это «несколько захламлен» было некоторым преуменьшением. — Ладно, черт побери, это был свинарник! Но я заболел, убирать у меня ни сил, ни желания не было. Да я и не ждал, что кто-то придет навестить меня, и, конечно, не доктор Уотсон. — Грег был рад, что у него есть возможность сконцентрироваться на вождении, что давало возможность избежать обвиняющего взгляда своего собеседника. — Шерлок, я совершенно точно собирался вернуть эту папку твоему вездесущему братцу, просто на работе была запарка, я совсем закрутился, а потом жена сделала ручкой, в конце концов, я заболел, что меня совершенно добило. Он не дал мне возможности объяснить. Я давно хотел всё ему объяснить, но... — Он порой может быть упрямым. У него также есть один очень большой недостаток. — Шерлок поморщился, словно это было нечто, что он находил абсолютно ужасным и отвратительным. — Какой же? — Он почти сразу прощает. — Шерлок покачал головой. — Я пытался избавить его от этой привычки много лет. — Шерлок, ты ведь понимаешь, что это совсем не плохое качество? — Разве? — Конечно. На самом деле, это достоинство. Шерлок нахмурился, глядя в окно. — Это весьма наивный взгляд на реальность, инспектор. Мир, в котором мы все живем, огромный, жестокий, холодный и скучный. И есть люди, которых нельзя прощать никогда, даже после их смерти. Лестрейд вспомнил фотографии, которые он собрал, чтобы положить обратно в эту несчастную папку, – все секреты Джона, что были разбросаны по паркетному полу в квартире инспектора. — Как его отец? — Значит, ты видел фото? Я подумал было, что Майкрофт хотя бы что-нибудь обойдет молчанием. Но, с другой стороны, он всегда позволяет вам точно знать, что он хочет, чтобы вы знали. Он хочет, чтобы ты жалел Джона, и манипулирует твоим чувством справедливости, представлениями о том, что хорошо и что плохо, и всем этим сентиментальным мусором. Он считает, что если он заставит тебя полагать, что Джон требует бережного к себе отношения, то ты не позволишь ему приближаться к сценам тяжких преступлений, так же, как и мне, соответственно. О, Майкрофт пал столь низко, жалкий трус. Я должен был знать, что была причина, по которой он «просто скучал» по Джону всякий раз, когда, словно бы невзначай, приезжал с визитами. Он думает, что настолько хитер. — Ну, я надеюсь, Джон скажет ему хотя бы половину того, что выслушал я. — Так значит, инспектор, мой брат плохо продумал план работы? — Нет, но я, в любом случае, чувствую, что это глупость, считать, что твой сосед по комнате нестабилен или даже представляет угрозу. Тебе известно, что его не раз награждали? ДжиСи [2], не меньше! Шерлок не знал этого, отказавшись совать нос в жизнь Джона больше, чем требуется. Разумеется, он взломал медицинские записи, но только лишь для того, чтоб убедиться, что добрый доктор получает необходимую помощь, и Шерлоку было трудно сосредоточиться на чем-либо еще, пока он не узнал, в каком состоянии Джон после выписки. Ведь эта ужасная так называемая сестра не давала ему встретиться с другом. Джон быстрее мог бы восстановиться физически, если б только не вмешивалась эта гарпия. — Ты не знал? — Нет. Я не чувствовал необходимости вмешиваться в жизнь друга. Полагаю, что в свое время он скажет мне то, что мне нужно знать. По правде сказать, Джон Уотсон всегда был достаточно замкнутым и не любил говорить о себе и своей семье. Шерлок же всегда мог рассказать, ну, о последнем, по крайней мере. — Как, черт возьми, такой человек мог связаться с тобой? Шерлок засмеялся чуть слышно и, отвернувшись, стал смотреть на мелькающие по сторонам городские здания. — Единственным способом, известным подобным людям. Принимая то, чего нельзя изменить. — Вот и всё, что он мог ответить. И, глядя на размытый пейзаж за окном, вспомнил вдруг один день весьма холодной зимы…ГЛАВА 43. ЧТО ГОВОРЯТ ДРУЗЬЯ
— Шерлок! — Джон? Смотри! — Высокий шестилетний мальчик взобрался на стену сада и стоял теперь, наслаждаясь открывшимся видом. — Знаешь, как тут… — Ты что, спятил?! Спускайся немедленно! Шею свернешь! — закричал его друг, подбегая к высокой каменной стене. — Всё в порядке, Джон, я прекрасно держу равновесие. — Шерлок нахмурился, увидев испуганное лицо друга, это было смешно: Джон выглядел так, словно бы ему вдруг стало плохо. — Упадешь! Слезай, или я ухожу домой! — заявил тот твердо. Шерлок возмутился тем, что Джон использовал эту угрозу, чтоб воздействовать на него, и однажды Шерлок назовет это блефом. Но не сегодня. — Ладно, Джон, будь по-твоему. Где твой вкус к приключениям?.. Подожди минутку, он что, возвращается? — Шерлок указал на дорогу, увидев приближающуюся машину мистера Холмса. — Кто? — Отец. — Шерлок закатил глаза. — Я-то думал, после важных звонков с утра, он сегодня наконец-то уедет к своей секретарше. — Я даже не буду спрашивать. Просто – слезай, — сказал нервно Джон, подняв руку, чтоб заслониться от солнца. Шерлок начал спускаться по гладкому кирпичу садовой стены, как раз когда машина его отца подъехала, тот выпрыгнул из машины, еще до того, как та остановилась. — Шерлок Холмс! — прогремел голос, заставляя Джона вздрогнуть, и Шерлок потерял равновесие и, соскользнув, начал падать… Но друг стоял прямо за ним и успел подхватить его и благополучно поставить на землю. Находись он чуть выше – и Джон не успел бы помочь ему. Мальчики встали прямо, когда высокий, крупный, рыжеволосый мистер Холмс приблизился к ним – его длинные ноги быстро преодолели расстояние между ними. — Черт возьми, ты думаешь, что делаешь?! Шерлок пожал плечами, не встречаясь глазами с отцом. У того глаза были точно такими же, что станут потом у Майкрофта, – циничные, холодные и жесткие. — Не пожимай плечами! Это не ответ! — Ну, я думал, это очевидно, отец. Я поднимался на… — Ты мог шею себе сломать! Ты что, никогда не используешь мозги? Где Эмилия? — Она была моей нянькой три года назад. Ты позволил ей уйти, когда... — Хватит. Чтоб я больше не видел тебя ни на этой стене, ни рядом с нею! Шерлок видел напряжение в своем друге – это было заметно по той позе, что принял Джон, словно бы готовясь оттащить его, если мистер Холмс подойдет поближе. Хотелось заверить, что ему ничего не грозит, кромке выговора, наорут – и всё. И Шерлок не мог не перечить отцу, чей гнев лишь подогревал его собственный. — У тебя нет секретарши, к которой можно вернуться? Не притворяйся, что заботишься обо мне, чувства не преимущество, нам обоим это известно! Ведь тебе наплевать! Почему ты вообще приехал? Шерлок ненавидел то, как подводил его голос, когда он пытался говорить тем же тоном, что и отец, только не громыхал, а срывался на высокий фальцет. Он ненавидел эту реакцию, а отец подошел еще на шаг ближе. Собирался ли тот что-то добавить, что еще он мог бы сказать? Что мамуля отказывается от еды? Что она ненавидит его? Он всегда говорил подобные вещи, во всём обвиняя его… Джон внезапно, не дрогнув, встал между ними, и стоял неподвижно, и Шерлок смотрел с каким-то благоговением. Он видел, как Джон поднялся на его защиту, дав отпор хулиганам, хотя тех было больше, но сейчас это был его отец… Он поймал взгляд абсолютной решимости – и что-то еще. Джон боялся? Чего? Или – за кого? Отец на него и внимания не обратит, не говоря уж о том, чтоб ударить его, старший Холмсу не любил пачкать руки. Ленивый мерзавец! А затем единственный друг Шерлока заговорил, фактически обращаясь к старшему Холмсу, и Шерлок невольно вспомнил ту историю о великане и мальчике, вооруженном пращой, разве что у Джона не было ни камней, ни пращи. — Мистер Холмс, сэр, — голос Джона звучал по-другому, и Шерлок не мог понять, почему этот тон ему ненавистен. Словно бы человека, к которому Джон обращался, следовало бояться, словно бы тот не был идиотом, чертовым идиотом, и прелюбодеем. Не говоря уж о том, что тот был лицемером, и Шерлок ненавидел его. — Извините, что прерываю. — Плечи Джона были жесткими, а спина – прямой, и это напомнило младшему Холмсу солдата, стоящего по стойке «смирно». Отец перевел гневный взгляд на него; следующие слова Джона, однако, обескуражили Шерлока, и, судя по выражению его лица, и его отца – тоже. — Он сожалеет. И не сделает этого больше. Верно, Шерлок? — Тычок локтем под ребра привел Шерлока в чувство, и он слишком поздно понял, насколько близко стоит отец. У того были пугающие представления и о дружбе, и о тех, кто ниже по социальной лестнице. Но Джон не был грязью на его башмаках, Джон был смелым, веселым, честным (ужасно), и был его другом. У отца была власть, он мог отослать Шерлока, заставить его уйти и не пускать в поместье. Мог использовать друга против него каким-нибудь извращенным способом, чтобы настоять на своем, чтобы сделать его послушным. Даже в юном возрасте он понимал это и боялся подобных возможностей. Ему следовало быть более осторожным, закончить всё быстро, прежде чем отец присмотрится к Джону. Поэтому он проглотил неприятный вкус молчаливой капитуляции, нужно было заставить себя успокоиться, отец был идиотом, но он был человеком-«акулой» в делах, и всегда наносил удар, уловив даже слабый запах крови в воде… — Сожалею, — выдавил он и так сильно сжал зубы, что заболели челюсти. Вот и всё. Он приготовился к тому, что случится, сказав себе, что это – не поражение, он повернется и побежит после предсказуемо жестоких слов отца, и между отцом и Джоном окажется расстояние. Потому что Шерлок знал, что куда бы ни побежал, Джон будет рядом. Это было очень жестоко, и после непримиримых слов отца Шерлок даже не понял, что убегает, пока кто-то не окликнул его. Он был почти у входа для слуг, и Джон был там; Шерлока вытер глаза, и его охватила паника – он не хотел, чтоб его видели таким слабым, он не был ребенком, эти слова не причиняли вреда, он не был причиной болезни своей матери. Или был?.. Она сказала, что любит его, он говорил с ней по телефону несколько дней назад. Она так сказала, но была ли это его вина – то, что она была далеко? Почему отец постоянно винит его в этом? Может, это действительно правда… Наверное. — Шерлок! Черт возьми! Как ты можешь так быстро бегать по такому глубокому снегу… — Джон запыхался, но Шерлок отвернулся. — Эй! — Джон попытался встать перед ним, но младший Холмс двинулся дальше, пока сильная рука не схватила его за предплечье. — Эй. Послушай. Он не это имел в виду. Он просто зол на свою судьбу. — Он идиот, Джон. — Шерлок ненавидел то, как теперь его голос дрогнул, а зрение затуманилось. — Да, я должен был бы это сказать. И я думал, он будет выше. И не такой плешивый. Бедный Майкрофт, я знаю теперь, что будет с его волосами, и с нетерпением этого жду. Шерлок глубоко вздохнул; отец довольно быстро терял волосы. — Я ненавижу его. Ненавижу, Джон! Он хочет, чтоб я был похож на него. Я не буду похож на него! Майкрофт – будет, а я – нет… — Ты не будешь таким, как твой отец, Шерлок. Не будешь. Я даже не думаю, что Майкрофт будет. Он слишком умен, чтоб быть глупым, и ты тоже. Ты лучше него, к тому же, у тебя слишком высокий метаболизм. Ты действительно должен посочувствовать Майкрофту. — Джон, если ты пытаешься утешить меня, то напрасно. — Да? — Джон легко положил ладонь на голову друга и принялся ерошить его кудряшки. — Это всегда поднимает мне настроение. Шерлок не мог удержаться от смеха над абсурдностью всего этого, и отъезжающая вдалеке машина отца говорила о том, что Джон был в безопасности от длинного носа и въедливости старшего Холмса. — Ты не будешь таким, как он, Шерлок. И то, что он говорил, просто чушь. Я видел твою маму, она любит тебя. — Почему тогда ее всё время нет? — Ужасно, как жалобно прозвучал его голос, но он ничего не мог с этим поделать. — Она больна, Шерлок. Иногда люди разбиты, и требуется время, чтобы склеить кусочки. У всех у нас есть какие-то трещины, просто некоторые хорошо это прячут за своим богатством, бесцеремонностью или просто жестокостью, а другие лишь принимают то, чего не в состоянии изменить. — Джон, ты снова читал брошюры Гарри от Анонимных Алкоголиков? Джон проигнорировал замечание, не давая сбить себя с толку. — Мы не можем быстро исправить людей, это не разбитое блюдце и не кукла, которая сломана, клей и скотч в этом случае не помогут. Нужно время, кроме того, пусть взрослые разбираются с этим. Перестань фокусироваться на этом взрослом дерьме, оно разозлит тебя или сделает таким, как они. Лысеющим. Ты знаешь, что делает стресс с обменом веществ. Он имел в виду Майкрофта и старшего Холмса. Джон, наконец, выпустил друга, и Шерлок, не сдержавшись, начал смеяться. Ему стало лучше, и он мог видеть будущее своего братца в громоздкой фигуре отца. Это заставляло его хохотать еще больше. — Запомни это. А теперь пошли, здесь чертовски холодно, давай зайдем внутрь и посмотрим, что там с горячим шоколадом. И ты можешь сделать маме хорошую рождественскую открытку. Это поднимет ей настроение. — А ты что-нибудь там напишешь, я никогда не могу подобрать слова. — Шерлок поднялся по ступенькам ко входу для слуг. — Ну, конечно, если ты хочешь. Но нет, у меня онемели пальцы… и я так з-за-мер-ззз… — Пойдем, Джон! Я чувствую запах печенья!ГЛАВА 44. СЛОМАННЫЕ ЛЮДИ
Шерлок не мог понять свое бездействие или бездействие брата в больнице. Предполагалось, что Майкрофт сможет что-то исправить, и сколько раз Джон противостоял кому-либо, и даже отцу – ради Шерлока? Всё, что мог теперь сделать шестилетний ребенок, – это стоять там и слушать, и смотреть на всех остальных идиотов. Это был отец Джона, у них были одинаковые черты, Шерлок знал, что когда Джон станет старше, это будет лицо его друга. Только без жестокости. Мужчина держал Джона грубо, и Джон, опустив голову, не говорил ничего, вместо этого прижимая знакомый носовой платок к своему кровоточащему носу. Шерлок просил брата сделать что-нибудь, чтобы всё исправить, но Майкрофт, как всегда, ответил бесчувственно: — Давай, Шерлок. Пойдем домой. Трусы, они все были трусами, и Джона вытолкнули на улицу, к стоящей машине, и тот даже ни разу не посмотрел на своих друзей. Шерлок не мог отпустить его одного, он знал, из того немногого, что говорил его друг по поводу мистера Уотсона, что тот никогда не задерживался надолго. Джон останется один, Гарри нет, и, конечно, их тетя вернулась домой, когда отец Джона вышел из реабилитации. Всё это легко было вычислить, наряду с другими вещами, но Шерлоку требовалось больше данных. Ему нужно было знать, что с его другом всё будет в порядке. За обедом Майкрофт ничего не сказал, и Шерлок отказался есть, не понимая гнева, который испытывал в отношении отца Джона и Майкрофта. И даже и самого Джона отчасти, потому что тот не сопротивлялся. Тот ведь сопротивлялся всегда, с кем бы ни приходилось столкнуться, отчего же не в этот раз? Почему тот ничего не сделал? Почему никто ничего не мог сделать, даже доктор, и все взрослые, что просто стояли вокруг?.. Джон мог остаться один на один со своим жестоким отцом. Нет, Шерлок не допустит такого, он пойдет туда, к Джону, и отвезет его домой. Подальше от едких слов Гарри и тяжелых рук его отца. Просто до конца праздников. Он мог сделать это, потому что Джон был его другом, а друзья защищают друзей. Разве это не то, что всегда говорил его друг? Мальчику понадобилось больше времени, чем он думал, чтоб дойти до дома Джона, в темноте и по снегу. К тому времени, когда он добрался до места, мистер Уотсон пытался выехать, машина скользила по снегу, так что он едва не снес забор соседей. «Жаль, что в дерево он не въехал» – зло подумал Шерлок, прижимая к себе одну из книг по медицине, которую Джон всегда приносил как предлог для того, чтоб прийти. Темноволосый мальчик бежал через лужайку, когда старая потрепанная машина выехала на улицу, скользя и вихляясь из стороны в сторону. Пьяный идиот. Шерлоку не нужно было стучаться, дверь осталась незапертой и частично открытой. Он заглянул внутрь, не будучи прежде в доме Джона. Зрелище, что приветствовало его, заставило его напряженные руки выронить книгу, что он принес. Он вошел в тускло освещенную гостиную, где валялся разбитый телик, рядом с опрокинутой книжной полкой. Небольшой журнальный столик и диван были перевернуты. Он попытался остановить свои выводы, возвратившись быстро в маленький холл. Его взгляд упал на лестницу, по которой кто-то явно пытался подняться, только чтобы быть сбитым с ног. Коврик, лежащий прямо возле ступенек, был сдвинут с места и смят, и над ним на стене был свежий скол штукатурки. Еще больше сломанной мебели, он мог видеть, как всё это было, и зажмурился от картины насилия. Отступив, он окликнул друга. — Джон! Нет ответа. — Джон!.. Он прошел мимо грязных следов и направился в кухню, пятна крови, еще не высохшей, оставили след, заканчивающийся перед маленькой ванной. Дверь была приоткрыта, он слышал, что там кто-то есть, но свет не горел. — Джон, — выдохнул Шерлок, медленно открывая дверь, и кто-то зашипел от боли, когда дверь столкнулась с чем-то тяжелым. Щели было достаточно, чтобы худой шестилетний мальчик протиснулся. — Джон? — позвал он снова, ожидая ответа. — Шерлок? — послышался хриплый голос. — Шерлок, что ты... — Где свет? — Нет, не включай. — Джон? Что не так? — Шерлок нашел выключатель, его друг застонал, когда комната осветилась, и Шерлоку почти захотелось ничего не слышать… — Джон… — Его сердце упало – он увидел порезы и синяки, так много синяков. Майка Джона была разорвана у воротника. Кто-то сильный, с большими руками, удержал его, когда он попытался скрыться. Губа Джона была разбита, и темноволосый мальчик почувствовал, что ноги буквально стали ватными… Он вцепился в край раковины, его серые глаза метались вокруг, собирая визуальные данные. Подтверждение своих умозаключений и то, что он прав, обычно волновало его, заставляло чувствовать себя счастливым и дерзким, но не в этот раз, нет, теперь он почувствовал себя плохо. — Всё в порядке. Просто дай мне минутку. Он, значит, ушел? — прошептал Джон, прислонив голову к шкафу. — Да, укатил. — Шерлок сглотнул, заставляя себя взглянуть на друга. — Почему ты здесь? Что… — Я вспомнил, что у меня была твоя книга, и хотел возвратить ее. — Шерлок сел на полу, рядом с ним. — Книга? Ты пришел пешком? — Светловолосый мальчик, щурясь, посмотрел на него, его левый глаз немного заплыл. — Можешь потом наорать на меня, но у тебя всё лицо в крови, и что-то с твоей рукой, ты… ты ее странно держишь. — Думаю, я упал на нее. Шерлок не знал, что делать дальше. Он чувствовал себя настолько беспомощным… — Всё в порядке. Просто… подожди немного. Как ты думаешь, сможешь помочь мне кому-нибудь позвонить?~ 0 ~
— Мы на месте, Шерлок, — объявил Лестрейд, что было, наверное, совершенно излишне, если не принимать во внимание, что его собеседник всю дорогу молчал, и что-то подсказывало старине инспектору, что мысли консультирующего детектива были где-то за много миль. — Наконец-то! Действительно Лестрейд, как ты получил права? — Шерлока уже не было в машине. По пути сюда он отправил Джону несколько сообщений, так и не получив ответа, что заставило его испытывать гораздо большее беспокойство. Почему он так волновался? Это же больница, может, Джон сейчас просто не мог добраться до телефона? Например, если тот потерял много крови, и приходится делать переливание. — Мне нужен доктор Джон Уотсон, пожалуйста, — выдохнул Шерлок, и пожилая женщина-регистратор укоризненно на него посмотрела. Шерлок собирался что-то сказать, когда Лестрейд показал свое полицейское удостоверение. — Здравствуйте, я инспектор Лестрейд, это Шерлок Холмс, нам сказали, что с доктором Уотсоном произошел инцидент. — О, да, верно, новый сотрудник. Доктор Бейлс как раз накладывает ему швы, он скоро освободится. Кабинет 12, прямо по коридору. Шерлок пронесся мимо нее, вместе с Лестрейдом, торопившимся следом. Что там сказала им эта карга? Доктор Бейлс... Почему это имя звучит так знакомо? — Джон! — Шерлок быстро подошел к своему пострадавшему другу. Рука у того была перевязана, а рукав рубашки закатан, так что Шерлок пришел к выводу, что ткань разрезана и в кровавых пятнах. Сервисный нож, рана, значит, не слишком глубокая. — Шерлок? — Джон удивленно застыл. — Почему ты здесь? Что случилось? Ты в порядке? — Джон окидывал взглядом друга в поисках повреждений и травм, а потом повернулся и посмотрел на инспектора. — Всё хорошо? — Нам позвонили, сообщив, что вы пострадали в драке. — Лестрейд неловко кашлянул, сунув руки в карманы и отводя назад полы плаща. Уотсон быстро взглянул на него, ища следы травмы. Что заставило Лестрейда чувствовать себя еще более глупо, и он обнаружил, что не может заставить себя встретиться с синими глазами молодого доктора. — Ах, вот что. — Джон казался смущенным. — Да это всё пустяки. — Джон, тебя же порезали, — воскликнул Шерлок сердито. — Что у вас тут, совсем нет охраны? — Шерлок, потише, пожалуйста. — Джон решил проводить друзей из коридора. — Я в порядке. Просто пара швов, ничего серьезного. Так, только кожу задели. Нам действительно повезло, что поблизости оказался офицер Келли, он снял этого типа без особой драки. Всё прошло гладко. — Гладко… — усмехнулся Шерлок. — Офицер Келли? — Да, а потом еще один офицер, кажется, по фамилии Райт. — Джон, возможно, работа на «скорой» не совсем… — Тихо, тихо. Остановись, послушай. Это была долгая ночь. И если мы продолжим выяснять отношения в коридоре, люди будут потом говорить... — Люди вечно болтают что-нибудь! — огрызнулся Шерлок. — Я в порядке. Правда. Не говори мне, что покинул место преступления, чтобы просто проверить, как наложили несколько швов. — Джон, прищурившись, посмотрел на соседа, который ничего не сказал ему, лишь отвернулся. А инспектор ответил открытой улыбкой. — Не могу обвинять его, доктор, в том, что он о вас беспокоится, вы – единственный, у кого достаточно духу, чтоб мириться с этим ублюдком. Ну, а кроме того, кто еще, кроме вас, готов будет и дальше раздувать огонь его и так непомерного эго? Джон не мог удержаться от смеха. — Вы правы. Всё так и есть, инспектор. — Доктор Уотсон! — Офицер Райт только-только повернул к ним, по дороге едва избежав столкновения с высоким мужчиной с раздражающим зонтиком. — Пожалуйста, Келли сказал, нам нужны показания, а сам снова разговаривает с детскими службами. — Вообще-то, офицер, с этим можно повременить, если человека полоснули ножом, — сказал Шерлок сердито. — Всё в порядке. — Джон терпеть не мог, когда с ним нянчатся, с ним всё было отлично, черт возьми. Он ведь был солдатом. Конечно, он немного устал, и схлынувший адреналин заставлял его плечи поникнуть и пульсировать болью. — Лестрейд! — рявкнул Шерлок: инспектор теперь улыбался, удивленный тем, что никогда не видел эту сторону Шерлока. Тот, выходит, все-таки был человеком, в конце концов. Офицер вытянулся, как только заметил инспектора. — Всё нормально, офицер, я уверен, что доктор никуда не денется. Он зайдет в Ярд завтра. Отчет может подождать. — Есть, сэр, — вздохнул Райт. — Ну, тогда я пойду. Того типа через час отправят на операцию. Похоже, вы красиво сломали ему запястье, док. Разумеется, это было самозащитой. Только я никогда не видел, чтобы доктор так двигался. Джон пожал плечами. — Это был несчастный случай. — Он слегка улыбнулся. — Я думал лишь, как бы разоружить его. — Значит, у вас хорошее воображение, док. — Я отвезу вас обоих домой, — сказал Лестрейд, видя усталость на лице Уотсона. — Не беспокойся, Лестрейд, мы возьмем такси, — раздраженно ответил Шерлок. — О, спасибо. За ваше участие. А офицеру Райту – за хорошую работу. — Джон протянул им непострадавшую руку. — Увидимся, док. — Офицер Райт ушел в комнату, где находился задержанный. — Инспектор, — Джон кивнул, немного натянуто, ощущая некоторую неловкость, а затем повернулся к Шерлоку: — Прежде чем мы пойдем домой, мне просто нужно зайти, посмотреть пациента. — Джо-он, в самом-то деле… — Шерлок начал было протестовать, но что-то остановило его: кто-то шел к ним по коридору – кто-то, кого ему доводилось знать, – и глаза его сузились при виде доктора в белом халате. Комментарии: [1] Стеклянные дома (Glass houses – так в оригинале) или стеклянные крыши – отсылка к широко известному выражению: «Живущие в стеклянных домах не должны бросать камни» или «Знай, что крайне неразумно, Под стеклянной сидя крышей, Подбирать повсюду камни, Чтобы их швырять в соседей». /Сервантес/. (К Гл. 39) [2] ДжиСи – GC (англ.) – Крест Георга или Георгиевский крест (англ. The George Cross; GC) – высшая гражданская награда в Великобритании и Британском Содружестве. Является гражданским аналогом военного креста Виктории. Дается гражданским, а также военным лицам, за храбрые и мужественные поступки, совершенные не на поле боя, либо не подпадающие под статуты военных наград. Учрежден 24 сентября 1940 года королем Георгом VI, отцом нынешней королевы Елизаветы II. Представляет собой серебряный прямой равноконечный крест. В центральном медальоне креста расположено рельефное изображение Святого Георгия Победоносца, поражающего мечом змея. По окружности медальона девиз: «FOR GALLANTRY». Между сторонами креста расположены небольшие монограммы короля Георга VI (без корон). Задняя сторона креста гладкая; на ней гравируется имя награжденного и дата награждения. Размер креста 48х46 мм. Крест через прямоугольную рамку крепится к ленте темно-синего цвета. Рамка украшена изображением лавровых ветвей. Для повседневного ношения предусмотрена розетка или планка из ленты темно-синего цвета, поверх которой крепится миниатюрное изображение креста. https://vcgca.org/files/uploads/3/3/0/330244e43c678c911bcb4b78abdb1e83bca87cd9/george-cross-medal.jpg Немного об актерах Разумеется, столь известные личности как сэр Энтони Хопкинс (в котором вот чувствуется порой что-то пугающее… «акулье»!) или Шон Бин, сыгравший немало колоритных злодеев, в особом представлении не нуждаются. О других немного скажу. Иван Сергей (Ivan Sergei) – американский актер, известный преимущественно по телевизионным работам в лентах «Рожденный вором», «В объятиях смерти», «Однажды украв», «Противоположность секса», «10,5 баллов», сериалам «Джек и Джилл», «Гравитация», «Зачарованные» и другим проектам. Иван Сергей Гаудио (полное имя актера) родился 7 мая 1971 года в американском штате Нью-Джерси, в Готорне. Несмотря на имя, родители Ивана имеют не русские, а итальянские и нидерландские корни. В юности Иван занимался футболом, был защитником местной команды, выступал также в школьных спектаклях. После выпускного класса поступил на актерские курсы. Ама́нда Пит (Amanda Peet; род. 11 января 1972, Нью-Йорк, Нью-Йорк, США) — американская актриса кино и телевидения. Франсуаза Арди (Françoise Madeleine Hardy, род. 17 января 1944, Париж, Франция) – французская певица и актриса, знаковая фигура в области моды и музыки, особенно во франкоязычных странах. Конечно, всё это весьма субъективно, но мне герои этого фика представляются именно такими! ФОТО 1 - Глория ищет врача для заболевшего сына 2 – Джон Уотсон, врач и солдат. Фан арт. Автор – Greencat85. 3 – Тим и Глория Келли (актеры Иван Сергей и Аманда Пит) 4 – Как решилась судьба Мэтью 5 – Мистер Холмс-старший и Мамуля (коллаж) («В ролях» сэр Энтони Хопкинс и Кармен Бикондова) 6 – Натан Уотсон, отец Джона и Гарри (« в этой роли» Шон Бин) 7 – Майкрофт и миновавшая юность (коллаж) 8 – Доктор Бейлс в разные годы («в этой роли» Франсуаза Арди) 9 – Коллаж с юными героями (Фан арт)