Пепелище

К Дороро возвращается сознание в последний момент. Должно быть она довольно долго была в отключке, потому что вокруг уже ничего не горит. Слишком тихо и мирно. Пепелище. На фоне углей яркое пятно бросается в глаза. Ей не нужно много времени, чтобы узнать в этой разноцветной куче Тахомару. И кажется, одежду той женщины. Дороро очень надеется, что если они и мертвы, то не по вине братца. Но ещё больше она надеется, что Хяккимару и сам жив. Она передвигается очень медленно. На правую ногу больно наступать, а вокруг нет ничего более-менее целого, чтобы использовать это как костыль. Дороро очень боится этой потери времени. Она боится, что все вокруг просто затишье перед настоящей бурей. Она находит его, засыпанным пеплом. Его черные волосы и одежда не сразу привлекают внимание, но у Дороро глаз наметан. Хяккимару лежит лицом вниз и не сразу понятно, насколько плохи их дела. Она осторожно поднимает его лицо, чувствуя слабое дыхание на пальцах. Спасибо всем богам. Дороро пытается перевернуть его. Максимально осторожно, дажи почти нежно, чтобы не навредить. Она сдувает пепел и слегка временит, гадая: подходящее ли сей время, чтобы проверять, есть ли у него раны. — До...роро... — Да, я здесь. Она гладит его по щеке и кладет руку на губы, чтобы мешать ему разговаривать. Сам звук его голоса кажется неправильным в этой странной тишине. Его голова лежит у нее на коленях и Дороро радуется, что он не видит, как скривилось ее лицо от боли. Чертова нога. Чья-то рука хватает ее за шкирку и резко выдергивает. Хяккимару бьётся головой о землю. Дороро поворачивает голову и встречается с ним взглядом. Дайго Кагемицу, которого здесь вообще не должно быть, улыбается совершенно нечеловеческой улыбкой. Вряд ли он человек, думает Дороро. Тут и зрения особого-то не нужно. Холодное лезвие кинжала, касается ее щеки, вспарывая ее. Дороро, наверное, кричит. На самом деле, она мало что понимает. Эта небольшая царапина приносит так много боли, что хочется просто поскорее исчезнуть. Даже рассчитывать на то, что ее спасет чудо не хочется. Боль резко отступает, когда она падает на землю. А мгновение спустя рядом с ней падает голова Дайго. Сил кричать у Дороро уже нет. Она просто бездумно смотрит на монаха, кажется, даже не моргая. Глаза, во всяком случае, жутко болят. — Ну вот и все, — говорит ей старик, протягивая руку. — Сделка разрушена. Дороро даже не пытается вникать, просто кивает, отказываясь от анализа сказанной фразы. Она просто смотрит туда же, куда и монах. На Хяккимару. Тот как раз пришел в себя и теперь пытался встать. Все так же. Вслепую. Дороро вдруг понимает. Уж он-то наверняка слышал. Он медленно бредёт в сторону Тахомару, который уже определенно пришел в себя. У братца в руках тот кинжал, которым ее чуть не убили. А у Тахомару — меч и слезы на глазах — на всех трёх. Его взгляд метается от трупа отца к Хяккимару и с каждым разом становится злее. Ничто не спасет ее братца сейчас. Ничто. Тахомару потерял не меньше. А преимущество сейчас на его стороне. И Дороро бежит. Она сжимает зубы так крепко, чтобы хоть немного отвлечь себя от боли. В глазах периодически темнеет. — Стойте! — кричит она, останавливаясь между ними. Она повторяет уже тише, потому что дыхания не хватает. — Стойте. Они оба что-то говорят. Хяккимару просит ее отойти, обещая, что скоро все закончится; Тахомару болтает о своей месте, раз за разом повторяя, что они за все заплатят. Впрочем, именно это Дороро и собирается сделать. — Нет уж, послушайте, — ей почти смешно оттого, что они оба могли бы уже давно начать сражаться, но все равно стоят и ждут. Удивительная власть. — Ты, — она указывает на Тахомару, — да-да, я знаю, думаешь, что мы разрушили твою страну и убили дорогих тебе людей. Их уже не вернёшь. Я знаю это и мне жаль. Однако кое-что ещё можно изменить. Я дам вам денег, достаточно денег, чтобы хотя бы начать перемены. Если только ты опустишь этот меч. Дороро прерывается, чтобы восстановить дыхание. Она внимательно следит за обоими, боясь, что кто-нибудь из них воспользуется этой паузой. — А ты, — продолжает она, когда видит, что Хяккимару хочет что-то сказать. — Посмотри в кого ты превратился. Ты убил столько людей и покушался даже на свою семью. А я ведь считал тебя братом. До сих пор считаю, — она трясет головой, чтобы подавить слезы. — Ну что ж, братец, хочешь убивать свою семью, тогда, пожалуйста. Начни с меня. Она поворачивается к Хяккимару лицом, моля всех богов одновременно о том, чтобы Тахомару не ударил ее в спину. Она просто надеется, что достучится хотя бы до одного. Этого будет достаточно. Ветер доносит до нее бормотание монаха, который помогает леди Дайго. Что-то вроде "так вот оно как все обернулось". Напряжение в ее теле наростает. Каждая секунда вселяет сомнение в действенности этого метода. — Она права.