***
Откуда-то снаружи послышался обозленный голос, который Кае хоть и казался знакомым, однако распознать, кому он принадлежит, у нее не получилось. Голова жутко болела в затылке и даже несмотря на то, что Кая лежала с закрытыми глазами, казалось, что все вокруг бешено крутилось и вертелось, переворачиваясь с ног на голову. Сбоку послышалось непонятное шуршание, словно бы кто-то взял два куска ткани и стал бы их тереть друг об друга. – Я убью его, – прорычал все тот же знакомый голос. – Успокойся, – попытался его успокоить другой, более высокий, но мужской голос. – Мы все пытались ее защитить. – Я убью и его, и тебя. Послышался звук открывающейся двери, и все тот же голос добавил: – И того, кто сделал это. Наконец, до Каи дошло, что говорил все это Дерек. Он звучал хоть и обозленно, но все же ее немного успокаивало то, что он не кричал. Хоть она и не была уверена, кричит ли ее братец вообще, когда он зол. Воцарилась тишина. Хейл понимала, что вошедшие сейчас смотрели на нее, поэтому решила, наконец, открыть свои глаза. Яркий белый свет на мгновение ослепил ее, отчего головная боль резко усилилась, словно бы ее продолжали вдавливать в дверь машины Мечислава. Слеза скатилась к виску и капнула прямо в ухо, щекоча его, и девушка зажмурила глаза еще сильнее. Никто не говорил ни слова, ожидая, пока Кая придет в себя полностью. И та, наконец, раскрыла свои глаза, осматривая мутные силуэты Дерека и… вроде бы то был Скотт. Больше никого вокруг не оказалось, но Кае думалось, что до их прихода здесь был кто-то еще. – Эй, – еле слышно обратился к девушке Дерек (выражения его лица Кая разглядеть не смогла), – ты как? Простонав что-то нечленораздельное, Хейл поморщилась и неприлично рыгнула от сильной тошноты. Кто-то тихо усмехнулся, и Кая вся покраснела от стыда. Голова кружилась особенно сильно, когда девушка пыталась сфокусировать свое зрение на своих гостях, посему она быстро оставила эту затею. Как и ту, чтобы разговаривать с Дереком. Все молчали, но Кае казалось, что молчание это было чем-то вроде выжидания. Чего все ждали – она не знала. В конце концов, тишину разорвал Скотт, тихо посмеиваясь, после чего Дерек вновь заговорил: – Ты совсем что ли тупой? – Скотт засмеялся сильнее. – Ты серьезно думаешь, что мы бы тебя не нашли? Тогда же кто-то снизу недовольно цокнул и вновь послышалось шуршание. Кая старалась понять, что происходит, когда нечто ударилось об дно кровати сбоку от нее, и Мечислав, послышавшийся откуда-то снизу прямо возле девушки, вдруг тихо ругнулся себе под нос. – Я не хочу, чтобы меня убивали, окей? – сказал он недовольно. Кая открыла свои глаза, и лицо детектива, находившегося неожиданно близко к ней, тоже оказалось расплывчатым пятном с темными волосами, казавшимися, скорее, черным ореолом. – Больно надо, – буркнул Дерек, недовольно смотря на пьяные глаза сестры, пытавшейся рассмотреть Стайлза. – Я не хочу садиться в тюрьму за убийство такого неудачника. – Ой, – Стайлз состроил снисходительную гримасу, вперемешку с недоверием, – как будто это когда-то тебя останавливало. Только Дерек набрал в легкие воздуха, чтобы ответить детективу, как в разговор решил вмешаться Скотт: – Ладно, хватит. Никому лучше не станет, если вы продолжите сейчас ругаться. Стайлз, набравшийся вдруг храбрости, кинул Дереку взгляд вызова, словно бы, если Дерек и решит сейчас убить его, то детективу бы с легкостью удалось выйти победителем. Сам же Дерек лишь закатил глаза, скрещивая на груди свои большие руки и устремляя взор обратно на Каю, что пыталась до сих пор сосредоточиться на реальности, окружавшей ее. На несвязную речь Хейл, в которой присутствующие смогли все же разобрать вопрос, где она находится, Кае сказали, что та была госпитализирована. Сотрясение мозга было в легкой стадии (с чем девушка хотела бы поспорить), и это только благодаря Скотту и Мечиславу, что хоть и не успели вовремя предотвратить нападения, но все же смогли быстро отдернуть врага от Каи, так и не позволив ему ударить ее в полную силу. Хейл опять же хотелось бы сказать, что удар был как раз-таки просто нечеловеческой силы, однако сил на то, чтобы говорить у нее не было. Обезболивающее, капающее в ее кровь, заставляло девушку ощущать себя чем-то бесформенным и вовсе несуществующим. Вскоре разговор между тремя гостями возобновился. Парни обсуждали нового врага по имени Чарльз. Дерек пообещал отыскать его лично, возбужденный злостью к данному существу за то, что Чарльз причинил вред его сестре. Скотт поспешил успокоить Дерека, предложив тому своей помощи. Стайлз что-то проныл про поврежденную машину, на что получил ответ, наполненный искренней язвительностью: – Твоя колымага так и так нуждается в утиле, – бросил Дерек. На что молодой детектив разошелся в едких оскорблениях, завуалированных тонким сарказмом. То, как умел разговаривать Стайлз, Каю удивляло даже сейчас, хоть ей и хотелось теперь, чтобы эта троица, наконец, оставила ее в покое. Вскоре Мечислав решил известить свою напарницу о том, что шериф был уже предупрежден о ее госпитализации, также он недовольно добавил и то, что никакой информации по их делу они так и не смогли узнать, ибо то нападение в корне изменило их положение, причем далеко не в их пользу. Хейл лишь неуверенно кивнула, мысленно транслируя детективу, чтобы тот позаботился о деле самостоятельно и узнал все ответы у мистера Дитона в одиночку. Мечислав после короткого молчания вслух сказал все то же, что и проговорила мысленно ему Кая, но девушку это ни капли не удивило, и та в ответ вновь лишь кивнула. В тот же момент в палату вошел взволнованный Трой.***
– Понимаете, – говорил Стайлз, рассматривая журнал с поддержанными машинами, – суть в том, что одно убийство как раз приходится на двадцать девятые лунные сутки. До этого момента Стилински этого не знал. Но когда мистер Дитон невзначай упомянул эту дату, Стайлз, как только у того появилась свободная от борьбы с дюжиной оборотней минутка, сверил даты убийств с лунными сутками. Так и вышло, что два убийства были совершены в 7-ые лунные сутки, а одно в 29-ые. Так и еще получалось, что эти 29-ые лунные сутки наступают уже через три дня. И это совершенно не радовало детектива. Не покидало ощущение, что именно через эти три дня должно случиться нечто непоправимое. И ощущение это накладывало на Стайлза непомерное чувство ответственности. – Двадцать девятые лунные сутки, – отвечал ему мистер Дитон, слегка подуставший от произошедшего сегодня, – это как точка за весь месяц, – Стайлз непонимающе уставился на ветеринара. – Ну, вся энергия за прошедший месяц концентрируется в нечто единое, понимаешь? – И что тогда происходит? – Она ищет выход, – ответил мистер Дитон так просто, словно это было слишком очевидно. – И, надо сказать, находит. Энергия находит свой выход в людях, обремененных негативными мыслями и негативным настроем, в темноте, в случайностях. Считается, что двадцать девятые лунные сутки самые опасные. Даже при свете дня случаются несчастия. А при наступлении темноты – и подавно. – Я не помню, чтобы вы и раньше так старательно защищались, мистер Дитон, – обратился к своему начальнику Скотт. – В последнее время в нашем городе творится что-то совсем нехорошее, – пожал ветеринар плечами, после чего указал пальцем в Скотта, – и произошедшее сегодня тому прекрасное доказательство. – Здесь всегда творилась непонятная чертовщина, – недовольно бросил Стайлз. – Да, но сейчас энергии стало куда больше. С каждым годом в Бэйкон Хиллс приходит все больше разношерстных существ, и от них в городе энергия все сильнее уплотняется. – То есть, – детектив насупился, – чем больше существ приходит сюда, даже не важно, являются ли они хорошими или плохими, то негатива в городе будет все больше и больше? – Не совсем так. Во-первых, выход этой энергии приходится лишь на один день в месяц. К тому же, тут все зависит как раз-таки от того, сколько в нашем городе изначально было негатива. И чем того было больше, тем больше его и выходит в этот день, понимаете? Скотт стоял нахмуренным и даже не потрудился кивнуть в ответ. Стайлз задумался, но все же кивнул, понимая. Вроде. – Нам нужно избавиться от Нематона, – неожиданно для всех тихо сказал Стайлз. – Что? – переспросил Скотт, неуверенный в том, что расслышал друга правильно. – Неважно, на самом деле, мистер Дитон, сколько негатива было изначально, – отвечал Стилински, – из-за пришедших сюда существ, энергии выходит все больше. И в какой-то момент ее будет так много, что даже самая малая капля негатива сможет вылиться в нечто ужасное, – он говорил тихо, но уверенно; Скотт чувствовал, как его друг расстраивался от своих же выводов. – А Нематон служит для этих существ маяком. Если мы от него избавимся, то наш город освободится от незваных гостей. Кое-что, помимо сказанного, также не давало Стайлзу покоя. Их убийца, забравший жизни четырех человек, был Цербером. А эти существа более чувствительны к подобному роду энергии, нежели люди. Если он и преследовал цель жертвоприношений в 7-ые лунные сутки, то в 29-ые он просто поддавался этим негативным ощущениям и выходил на улицу вновь ради того, чтобы кого-то убить. Конечно, было очевидным, что жертву свою он знал изначально, он готовился к тому, чтобы убить ее. Однако, возможно, он не мог дожидаться 7-ых суток, ибо скопленная энергия выводила его из себя, и Цербер шел убивать, не дождавшись нужного момента. Но если у него в планах принести определенное количество жертв, то из-за этих 29-ых суток он совершит куда больше убийств, ведь жертвоприношения должны происходить именно в 7-ые сутки. А ведь если бы не эта энергия, то у Стайлза, вероятно сейчас было бы больше времени для поимки убийцы. Трех дней, как казалось детективу, было совершенно недостаточно. Стилински жутко нервничал и не заметил, как начал судорожно грызть ногти на руках, прокусывая даже кожу. – И как нам избавиться от Нематона? – выдернул из раздумий Стайлза Скотт. – Как и избавляются от всех деревьев, – пожал плечами Стилински, – выкопать. – Это священное Древо, Стайлз, – в разговор вмешался мистер Дитон. – Я даже не буду говорить, что его не так уж и легко будет выкопать (я считаю, что это, скорее, даже невозможно). Я хочу лишь сказать, что этого просто нельзя сделать. – Почему? – взъелся детектив, которого чуть ли не трясло из-за нервного состояния. – Почему, черт возьми, я не могу просто выкопать какое-то там священное дерево, которое мешает существовать моему родному городу? – Это Древо не только служит маяком, – спокойно отвечал мистер Дитон, – оно также и питает этот город энергией. Люди, оборотни, церберы, Банши, все, кто здесь находятся, Стайлз, все мы питаемся энергией этого Древа. – Тогда как мне спасти свой город? – тихо спросил детектив.