***
Мистер Сунг нахмурено посмотрел на нить, взятую из кабинета с вещдоками, а потом на ткань, привезенную Стайлзом от мистера Дитона. – Да, они абсолютно идентичные, – устало произнес он, медленно поднимая свои глаза на нервничающего детектива, что стоял аккурат в сторонке и тихо грыз свои ногти. – И все? – удивился Мечислав. – Ну да, – Кая незаинтересованно смотрела на нить и ткань, покоящиеся в руках мистера Сунга, – нетрудно распознать их схожесть. – То есть как…. То есть вы даже там свои штучки химические делать не будете? – не унимался Стайлз. – Вообще ничего? Просто посмотрите и все? Детектив подошел ближе к эксперту и, наклонившись, внимательно всмотрелся в предметы, находящиеся в руках азиата. – Ну, посуди сам, Стайлз, – все устало говорил мистер Сунг, – что мне тут еще делать? Это одно и то же. Мечислав долгое время продолжал настойчиво изучать вещдок и ткань, после чего медленно поднялся и сурово посмотрел на эксперта, подозрительно щуря глаза. – Прям клянетесь, что это одно и то же? – почти шепотом спросил детектив. Мистер Сунг громко выдохнул, смотря на Каю, которая не смогла удержать смешок, и вновь вернул свой взгляд на подозрительного Мечислава. – Да, ПРЯМ клянусь, Стайлз, – кивнул, наконец, эксперт. Детектив еще некоторое время продолжал сверлить взглядом мистер Сунга, после чего отошел на один шаг и тихо согласился: – Ну, ладно. – Господи, простите нас, мистер Сунг, – не выдержала Кая.***
– И за что ты перед ним извинялась? – недовольно поинтересовался Стайлз, когда он и его напарница уже ехали обратно в участок. – За то, что ты слепой. Мечислав непонимающе посмотрел на Хейл. Но девушка не собиралась объяснять ему свой ответ, оттого в машине настало молчание. – И что это значит? – вдруг спросила тихо Кая, не смотря на детектива. – То, что наше ВСД проявляется только когда мы рядом? Мечислав пожал плечами: – Не знаю. Мистер Дитон ничего мне не говорил об этом. Да это и неважно сейчас. Для начала надо разобраться с недоПотрошителем, а уж потом париться по поводу ВСД. Кая молча кивнула, соглашаясь. На самом деле, ей и не хотелось думать о своем недуге, не хотелось думать об этом, как о мистике. Все эти оборотни, церберы, Потрошители откровенно измучили девушку. – Как ты думаешь, – вновь подала свой голос Кая, – это когда-нибудь закончится? Мечислав нахмурился, бегло взглянул на напарницу и тут же возвратил свой взор на дорогу, светящуюся от солнца, клонящегося к горизонту. – Наши проблемы со здоровьем? – спросил он. – Нет. Ну, то есть, и это тоже. Вообще, вся эта мистика. Церберы, убивающие подростков, оборотни нападающие ни с того, ни с сего. Как ты думаешь, это теперь всегда будет преследовать нас? Детектив долго не отвечал, думая даже не над ответом, а над самим вопросом. – Не хочешь больше с этим сталкиваться? – поинтересовался он. – Наверное, – Кая пожала плечами. – Это пугает. Кажется, что я и жизни вовсе не знаю. Здесь, в Бэйкон Хиллз, жизнь разительно отличается от той, которую я видела в Уилмингтоне. – Мистика есть везде. Просто ты никогда не обращала на нее внимания, и она не касалась твоей жизни. – Тебе сложно? Ну, принимать все это? – Нет. Было сложно сталкиваться с этим лицом к лицу, но не принимать. Кая задумалась. Почему же тогда ей невыносимо трудно поверить во все происходящее? – Кажется, этот город тебя выбил из привычной колеи, – с усмешкой заметил Стайлз. – Когда я впервые тебя увидел, ты была совершенно другим человеком. Хейл посмотрела на свое отражение в боковом зеркале. Да, когда они только познакомились, Кая была самой собой. Она любила краситься, делать по утрам укладку, наряжаться, носить каблуки. Ей нравилось ощущать себя ухоженной девушкой, к которой цеплялись взгляды, и возле которой всегда бурчал брат, жалуясь на повышенное внимание к своей сестре. Ей нравилось быть в центре внимания, нравилось, когда ее слушали, не перебивая, и не спорили с приведенными ею фактами. Ей всегда казалось, что она умна и красива. И откровенно считала себя прекрасной девушкой, которая имеет полное право выбрать себе идеального спутника. – Что ты тогда обо мне подумал? – спросила Кая, желая потешить свое самолюбие. – Хм-м-м, – задумался Мечислав, – не знаю. То, что ты стерва, наверное? – Стерва? Девушка возмутилась. Это было явно не то, что она хотела услышать. – Ну, да. Типа самая популярная девочка в школе, которая, наверняка, встречалась с капитаном команды по лакроссу. – По какому еще к черту лакроссу? – Ну, а во что вы там играли? По бейсболу? По футболу? – Мой брат был капитаном команды. Стайлз усмехнулся: – Тогда у меня для тебя плохие новости. – Да иди ты! Кая ударила детектива в плечо, не сдерживая смеха. Какой же Мечислав дурак! – Ну, а ты, – вновь заговорил Стайлз, – что ты тогда подумала обо мне? – То, что тебе нужна девушка, которая бы подбирала тебе одежду, – буркнула Кая, складывая руки на груди и до сих пор обижаясь на детектива за то, что тот назвал ее стервой. – Что, все так плохо? Стайлз окинул себя взглядом. Да вроде ничего, нормально. Он бы даже сказал, как подобает: рубашка, брюки. Что еще надо-то? – Ну, тебе бы не помешало покупать одежду своего размера, – с довольным видом ответила Хейл. – Эй, я просто люблю одежду посвободнее! – Мечислав, тебе не нужно покупать рубашки на два размера больше, чтобы в них тебе было свободно. Стайлз оторвал руки от руля и поднял их вверх, сдаваясь напарнице и считая, что назвала она его по имени лишь в наказание. – А вообще, – продолжила Кая, – думаю, что здешняя жизнь сильно отразилась и на тебе тоже. Хейл вновь посмотрела в зеркало, где вместо ухоженной красивой девушки на нее смотрело лохматое кудрявое чудище. Она уже и не помнит, когда в последний раз пыталась уложить свои волосы. В последнее время, она совсем перестала пользоваться косметикой, и на щеках ее теперь можно было разглядеть тусклые веснушки, которые имели свойство появляться на лице Каи летом, и которые раньше девушка всегда тщательно замазывала тональным кремом. Конский хвост ее был растрепанным, непослушные кудри выбивались из прически то тут, то там. На место платьев и юбок, пришли обычные брюки и рубашки. О каблуках Кая и вовсе позабыла – боль в бедре до сих пор иногда напоминала о той кошмарной ночи. Кая выглядела плохо. И у нее теперь не было никакого желания хотя бы попытаться вернуть себе былую красоту. – Думаешь, я ношу такую одежду из-за того, что здесь происходит? – спросил Стайлз, и Кая вновь усмехнулась. – Ну и дурак же ты! – тыкнула она детектива в бок. – Просто… сначала ты мне показался каким-то несуразным что ли, сумбурным. Будто у тебя в голове тысяча мыслей, и ты пытаешься поспеть за ними всеми. А теперь…, – Кая посмотрела на парня, – ты очень нервный, Мечислав. Задерганный и поджидающий, что в любой момент на тебя могут напасть. – У меня такая работа. – Не только. Думаю, дело в том, что ты и вправду очень много пережил здесь. В отличие от меня, ты всегда готов сражаться, потому что знаешь, что это место кишит необычными существами, опасными. Куда опаснее, чем просто люди. Стайлз не отвечал. Его лицо показалось Кае чересчур серьезным. Видимо, ее слова заставили детектива о чем-то задуматься. – Если бы тебе дали возможность изменить прошлое и никогда не узнать обо всем мистическом, ты бы согласился? – вдруг спросила Хейл. – Нет, – ничуть не задумываясь, ответил Мечислав. – Совсем нет? – Совсем, – Стайлз усмехнулся. – Если бы я об этом не знал, то потерял бы лучшего друга. И никогда бы не завел столько друзей и знакомых. Не знал бы о том, что творится в моем городе. И не мог бы обеспечить безопасность своим близким. – Хороший ответ. – А ты? – Не знаю. Мне бы хотелось забыть все страшным сном, – Кая ненадолго замолчала. – Меня пугает то, что вся моя семья была оборотнями. Это даже звучит как-то глупо. Пугает Дерек. Я не могу принять до конца то, что он мой брат. Не могу принять то, что Трой стал оборотнем. Я даже не интересуюсь у него, как проходят его дни, чем он занимается с Дереком, потому что боюсь услышать, как Трой и Дерек занимаются всякими штучками оборотней. – Штучками оборотней? – детектив вновь рассмеялся. – И чем, по-твоему, они занимаются? – Откуда мне знать? – возмутилась напарница. – Говорю же, я не спрашиваю…. Наверно, это эгоистично. – Это уж точно. Кая насупилась еще сильнее. Она и вправду эгоистка. Ее всегда волновала только она сама. Ее внешний вид, что о ней думают окружающие, нравится ли она парням, обсуждают ли ее с завистью подруги. Которых, в принципе, никогда и не было. Как-то не клеилось у Каи с друзьями. И даже тут, когда, казалось бы, Хейл могла начать свою жизнь с чистого листа, она умудрилась быстро испортить свои отношения с напарником, отдалиться от Троя. Она даже до сих пор так и не смогла принять Дерека. А ведь есть еще и Питер – брат матери. А еще Малия и Кора…. Столько всего, столько людей, настоящая семья, большая и родная. Столько возможностей. Но Кая продолжала думать только о том, как же сложно ей дается все это принять. Она продолжала думать только о своих чувствах. И ни о чьих больше. Кая была отвратительна себе.***
– ЛОМАЙТЕ ЖИВО ДВЕРЬ! – НА-А-АВАЛИСЬ! Кричащие сирены пожарных машин оглушали всех, находящихся в участке полиции. Треск огня, доносящийся из кабинета детектива Стилински, казался даже громче, чем сирены. Все бегали в панике. Шериф пытался выломать дверь кабинета, но ту словно чем-то заблокировали изнутри, не позволяя сотрудникам полиции проникнуть туда. Ноа Стилински, на самом деле, прекрасно понимал, что документы, книги, статьи, вырезки, которые так тщательно собирал его сын, было уже не спасти. Однако все равно продолжал толкаться плечом в дверь вместе со своими подчиненными. Каждый из них ощущал чье-то присутствие, чей-то дух, находящийся в забаррикадированном кабинете, но никто не решался в этом признаться. Послышался звук падающего стекла, и шум воды заполонил все вокруг. Пожарные, наконец, разбили единственное окно кабинета и принялись тушить огонь. Тогда же Ноа Стилински отдал приказ перестать выламывать дверь и медленно развернулся в сторону лестницы, вытирая капли пота на лбу. Он боялся представить, какое будет лицо у его сына, когда тот узнает о произошедшем. Узнает, что все его труды, вся собранная им литература, папки с делами, все, что смог накопить детектив Стилински – было уничтожено огнем, неизвестно каким образом, разошедшемся по всему кабинету Стайлза. Еще вчера сын Ноа пережил огромный шок, узнав, в чем были замешаны подростки Бэйкон Хиллз. И уже сегодня все, что успел нажить детектив, пропало. Ноа Стилински так был взволнован предстоящим разговором с детективом, что даже и не признал лица своего родного сына, который стоял прямо напротив шерифа с широко раскрытыми от шока глазами. И на мгновение отцу даже показалось, что глаза Стайлза светились серебром из-за слез, однако моргнув, видение перед шерифом тут же пропало, и на него смотрели родные карие глаза. За Стайлзом стояла Кая. И та даже не пыталась удержать свои слезы. Они текли из ее глаз потоками, и девушка, потрясенная, дрожала, как осенний лист, вцепившись в рукав рубашки детектива. Какими бы взрослыми не казались эти двое, для шерифа они все равно казались лишь детьми. И он никак не мог избавиться от чувства вины за то, что им пришлось пережить так много за столь короткий срок. Они казались совершенно опустошенными и уставшими. И если Стайлз (на самом деле, стойкий и сильный молодой человек, в чем Ноа никогда не сомневался) еще продолжал стоять на твердых ногах, то напарница его, казалось, совершенно была лишена своего стержня. – Как это произошло? – спросил Стайлз хриплым голосом, перебиваемый потоками воды, заливавшейся в его кабинет. – Мы не знаем, – также хрипло отвечал ему отец. – Кайли почувствовала запах гари, а когда поднялась к твоему кабинету, то оттуда уже шел дым и треск огня. – И долго там все горит? – голос детектива не менялся. – Нет, мы тут же вызвали пожарных, но, кажется, огонь там серьезно разошелся. Стайлз молча кивнул, опуская свой взгляд. Было тяжело. Силы, которые детектив с трудом смог накопить за три часа сна, поспешно покидали его тело, и трясущаяся за спиной Кая заставляла Стайлза чувствовать себя еще более беспомощным. Детектив зажмурился и потер свое лицо ладонями, заставляя себя более-менее взбодриться. Беспомощность злила. Незнание ныло в голове больной зияющей дырой. Вопросы жужжали, как надоедливые жирные шмели. Кая продолжала трястись и реветь. И это бесило сильнее всего. – Хейл, прекрати реветь, – отрезал он, отцепляя от своего рукава руку напарницы. Кая успела лишь поднять свои глаза вслед детектива, когда тот, сжав свои челюсти, буквально пролетел мимо шерифа, готового было принять сына в свои отцовские объятия поддержки. Тогда же со всей силы Мечислав ударил плечом в дверь кабинета, и та с треском сломалась. Ни шериф, ни Кая не могли даже подумать, что внутри Стайлза бушевала такая сила. Нетерпеливый детектив, дрожащими от напряжения и нервов, руками стал выламывать обломки двери и кидать их в сторону, не заботясь о том, попадет ли иной обломок в его напарницу или отца. Дверь была заблокирована тяжелой высокой тумбой, которая изначально стояла вовсе в другом конце кабинета. Она была повалена на пол, и казалось удивительным, что никто не смог расслышать грохота от падения этой тумбы. Весь кабинет был залит водой. Стены и потолок, да и все вообще вокруг было покрыто копотью, где-то шипели угли. Вода лилась через щели по туфлям Стайлза. И тот мог лишь смотреть на то, что осталось от его кабинета. – Черт! – прорычал сквозь зубы детектив, выламывая еще один кусок двери и швыряя его прямо в стену рядом с собой так, что обломок этот отскочил от стены обратно, больно вонзаясь в кожу Стайлза щепками. – Сукин сын! Это был он! Кая сквозь пелену смотрела на черные останки кабинета и на напряженного Мечислава, которого прошибала злостная дрожь. Все вокруг продолжало шуметь, и Хейл казалось, что она вновь находилась в какой-то прострации. Все бегали, кричали, продолжала визжать сирена на пожарной машине, видимо, забытая. За спиной Каи показался пожарный, пришедший осмотреть кабинет и предупредить шерифа о готовности выкачивать воду обратно. Но Хейл его даже и не замечала, не могла разобрать его слов, даже понять его голос. Лица шерифа она не видела, сконцентрированная лишь на истинной картине хаоса и безысходности. Это даже казалось чем-то красивым. Лишь только белая рубашка Мечислава перед глазами Каи вырисовывалась достаточно четко на фоне черного кабинета. Лишь только детектив оставался перед глазами девушки, когда та полностью оказалась поглощенной темнотой. Убийца сам пришел к ним. И он был зол.