Teen Wolf. Jack the Ripper

      Freak – Sub Urban       Малые помещения, освещенные свечами, были наполнены людьми, которые с непривычки работать в тишине общались друг меж другом шепотом, отчего все учреждение заполнилось шелестом, шуршанием и другими словами на "ш". Единственный коридор, освещенный редкими лампами (включенными от аварийного генератора), мерцающими с характерным, слегка пугающим звуком, вел змеей вглубь. Из-за темноты в его конце, казалось, будто бы он был вовсе бесконечным. Никто не шел навстречу, никого не было позади. Словно бы Кая и Мечислав прошли через какой-то портал в совершенно отрезанный от жизни мир. Шепчущие люди остались где-то там, далеко, и казалось теперь, что их и не было вовсе, и что это воображение нарисовало их внутри головы Хейл. Шаги отражались от стен слишком звонко, Стайлз шел быстро, Кая же пыталась отвлечь свой слух от звуков ходьбы детектива.       Прошлой ночью, где-то около 11 часов, из больницы был перевезен преступник, напавший на сотрудника полиции ночью с 7 на 8 сентября. Во время нападения группа бандитов столкнулась с детективом полиции Бэйкон-Хиллз Мечиславом Стилински. Он и его напарница Кая Хейл смогли отбиться от нападавших, из-за чего преступники получили пулевые и "ножевые" ранения. После задержания, в связи с критическим состоянием здоровья главы банды – Чарльза Стокера, сотрудники полиции были вынуждены отправить его в больницу Бэйкон Хиллз. К вечеру 8 сентября лечащий врач преступника Гордон Акроид известил шерифа полиции о том, что его пациент находится в стабильном состоянии. В тот же вечер шериф подписал указ о переводе Чарльза Стокера в закрытое учреждение для защиты преступников, требующих специального оборудования для их содержания, до тех пор, пока сам преступник полностью не оправится от полученных травм.       Наверное, если бы было можно, то Кая уже сбежала бы отсюда обратно в полицейский участок, где был слышен лишь шум дождя. Здесь даже и его не было слышно. Не то, чтобы Кае запрещалось уйти отсюда, ей вообще не обязательно здесь было находиться. Но Хейл взяла за правило храбриться перед Мечиславом, и когда тот предложил ей навестить Чарльза и расспросить его о мотивах лично, Кая отчего-то, не думая, закивала, словно бы только этого предложения она ждала и, вообще, по ночам спать не могла, представляя, как она будет лично допрашивать нападавшего.       По пути сюда настрой разговаривать с Чарльзом поумерился. По приезду исчез. А уж когда Кая и Мечислав ступили в этот чертов коридор, внутри Хейл остался лишь один дискомфорт.       Мечислав остановился перед очередным проходом, коих они прошли мимо уже с десяток, если не больше, и странно расплылся в полуулыбке. Они пришли.       Через проход, освещенный такой же мерцающей и трескающей лампой, какие висят по всему коридору, были видны решетки, окрашенные дешевой черной маслянистой краской, какой их красят почти по всей Америке. Разве что залы суда, которые показывают по телевидению, позволяют себе роскошь и красят прутья решетчатых камер краской чуть подороже, такой, которая если и облупится через пару лет, то на камере такое заметно не будет.       За решеткой сидел Чарльз.       Тот словно бы ждал гостей к себе. И хотя это не было так удивительно, с учетом такого эха шагов, распространявшегося по всему коридору и явно доносившегося и до ушей Чарльза и других преступников, ожидавших здесь своего отправления на конечную станцию, однако Кая все равно не смогла удержать свои эмоции в узде и дернулась, только завидев на себе пристальный взгляд черных глаз Чарльза Стокера.       Парень за решеткой усмехнулся.       На его лице не было злости, не было уныния от безделья в столь маленькой камере, ни грусти от безысходного его положения, ничего, кроме спокойствия. И Каю это не удивляло. Она знала, как хорошо Чарльз мог контролировать свои эмоции. Однако и знала она, каков тот был в гневе, и как глаза его, черные бусины, сверкающие еще более необычно и завораживающе из-за мерцающей лампы, наливались кровью и по-звериному смотрели прямо в самую глубь ее души. Хотя и в этот момент, когда глаза Чарльза не принадлежали альфе внутри него, они все равно смотрели не менее пронзительно. Взгляд его был абсолютно чист и трезв, лицо полное безмятежности и в то же время уверенности. Уверенности в том, что все идет, как и должно идти. В том, что все в порядке. То ли Чарльз любил сам себя обманывать, то ли и вправду все шло так, как было надо ему.       – Добрый вечер, – поприветствовал Чарльз с присущим его выражению лица спокойствием.       – Сейчас полдень, умник, – прыснул в ответ Мечислав, наконец, заходя в камеру.       Чарльз сидел на заправленной кровати, ноги его были сложены по-турецки, руки расслабленно переплетались между собой пальцами, и по общему виду преступника можно было подумать, что тот медитировал.       Оборотень вежливо улыбнулся:       – Извините, я отсюда не выхожу, и, как можете видеть, в моей камере напрочь отсутствуют окна, так что я не могу никак знать, какое сейчас время.       Мечислав уселся на стул напротив камеры, широко расставляя свои ноги, и, упираясь на них локтями, подался вперед. Детектив выглядел серьезно, однако в движениях его проглядывалась и уверенность. Скорее всего, уверенность в том, что Чарльз теперь был за решеткой и больше не представлял собой угрозу.       Кая тихо опустилась рядом с детективом.       – Меня уже допрашивали, – продолжил говорить заключенный, – но вы, видимо, решили расспросить у меня обо всем лично.       Улыбка на бледном лице Чарльза засияла еще ярче, белые ровные зубы, казалось, блеснули от света лампы, которая в то же мгновение погасла на пару мгновений, за которые Кая успела потерять весь свой дух, замечая лишь отблески дальней лампы коридора в черных глазах Чарльза. Когда свет вновь вспыхнул над их головами, лицо оборотня так и не поменялось, лишь только глаза его были чуть прикрыты, хотя Хейл готова была поклясться, что когда свет погас, заключенный точно смотрел прямо на нее.       – Да, – отвечать решил Мечислав, за что Кая была тому благодарна, – у меня на руках протокол о твоем допросе, но я еще не успел с ним ознакомиться. Так что, будем разговаривать последовательно.       Чарльз легко кивнул, соглашаясь, и Стайлз, нервно облизнув пересохшие губы, в последний раз кинул резкий взгляд на заключенного и, наконец, обратил свое внимание к нескольким листам, которые держал в своих руках. Сам протокол решили не выдавать, дали лишь копии. Да и разрешили Стайлзу и Хейл поговорить лично с преступником лишь по просьбе шерифа. Дело, по сути, было закрыто и с Чарльзом разбирались уже совершенно другие люди. Однако шериф, как и Мечислав с Каей, понимал, что в деле все куда запутаннее и сложнее, чем было (уже) запротоколировано.       Кая продолжала следить за оборотнем, закрытым от нее решеткой. Тот недолго смотрел на Стайлза, но вскоре, бегло читавший протокол, детектив наскучил Чарльзу, и заключенный медленно перевел свой взгляд на Хейл, дыхание которой тут же замерло. Стокер смотрел на девушку пристально, изучающе, рот его все также расплывался в улыбке бледных, слегка фиолетовых губ, что удивительно гармонировали с его темными синяками под глазами. Он выглядел болезненно. Видимо, Стайлз своими пулями действительно причинил ему немало вреда.       – Удивительно, что все те люди поверили в эту чушь, – тихо и весьма возмущенно заключил детектив, на что Чарльз издал тихий смешок, опуская, наконец, свой взгляд с Каи на собственные руки.       – Что там? – Хейл старалась звучать непринужденно, однако голос ее все же был выше обычного.       – Пиздеж, – недовольно цокнул Стайлз, и вновь в ответ прыснул за решеткой Чарльз. – Чистой воды пиздеж.       Кая насупилась. Она уже слышала, как ругался Мечислав, тот нередко сквернословил, особенно часто себе под нос, словно думая, что его никто не услышит. Но сейчас был совсем не подходящий момент, чтобы не сдерживать себя.       Она забрала протокол у Мечислава, который с мгновение упрямился, ссылаясь на то, что еще не дочитал, однако бумаги эти, видимо, не сильно-то и интересовали его, так что детектив быстро сдался.       – В них все равно смысла нет, – пробубнил он и поднял свой взгляд на заключенного. – Ну, давай, – детектив ткнул подбородком в Чарльза, бросая тому вызов, – говори, как есть. Почему, зачем. Тебя никто не охраняет, так что лишних ушей нет, – ненадолго Стайлз замолчал, но вскоре с улыбкой добавил: – А если и есть, то все равно подумают, что ты сумасшедший, и тебя направят не за решетку, а в психбольницу. Как думаешь, где лучше?       Кая исподлобья украдкой смотрела то на Чарльза, который ни на секунду не изменился в лице, то на детектива, откинувшегося на спинку стула и сложившего на груди свои большие руки.       – Меня все равно ненадолго запрячут в тюрьме, – пожал снисходительно плечами Стокер, прикрывая на мгновение свои черные инопланетной красоты глаза. – Хотя из психушки выпустят меня еще раньше. Но, все же, я не хотел бы жить со справкой из дурки.       На последнем слове Чарльз не выдержал и засмеялся. Может, ему и требовался все-таки врач-психиатр, – подумала Кая.       В протоколе не было ничего кроме лжи, да такой простой, как два цента. Да уж, – все думала Хейл, – Чарльз, и вправду, прост, как свинья, а лукав, как змея. И смешно даже стало, что на деле-то все выглядит так легко и очевидно, что даже и не верилось самой, будто бы могли быть иные мотивы у этого человека, сидевшего за решеткой на своей постели ака монах японский, ловящий здесь лишь дзен, а не скуку смертную да аспирин.       – Ну, говори, давай, – все гнул свою линию детектив, дождавшись, когда Чарльз успокоится от приступа смеха. – Зачем ты напал на Троя Лестера тогда лесу?       Кая вдруг встрепенулась, оторвалась от протокола и удивленно посмотрела на Мечислава. Не менее изумленным был взгляд и самого Чарльза, что был явно оконфужен этим вопросом, однако вскоре взял свои эмоции под контроль, и лицо его вновь стало изображать лишь спокойствие. Стайлз ни на секунду не изменился в лице. Он пристально смотрел на заключенного, приподняв одну бровь и цокнув языком в ожидании ответа.       – Это очень хороший вопрос, детектив, – искренне похвалил Стайлза Чарльз, вновь опуская свой взгляд. – Мне не нравится, когда кто-то бродит по моим землям просто так, да еще и с битой…       – Брехня, – прервал его Мечислав. – Давай по-новой. Зачем ты напал на Троя Лестера?       Чарльз поднял свои глаза:       – Просто.       – Нет, – ничуть не удивленно пожал плечами Стайлз не разрывая с допрашиваемым зрительного контакта.       – Да, – неожиданно низким голосом, сжав свои челюсти, процедил Стокер.       – Чарльз, – Стайлз вновь подался вперед, – давай не будем играть в дурачка, как ты это делал со следователями до меня. Во-первых, в этих лесах нет твоих земель, – на это заявление лицо оборотня скривилось еще сильнее. – Во-вторых, и я, и Кая знаем, что альфы сейчас набирают себе для чего-то армию бет. Я прекрасно понимаю, что Трой должен был занять место в твоей стае. Ты не просто пытался его убить или прогнать, ты преследовал свою жертву, чтобы укусить ее и завербовать.       Кая с трудом проглотила ком в горле. Слушать, как холодно говорил Мечислав о произошедшем той ночью, было невыносимо сложно. Особенной болью в сердце отразилось слово "жертва". Детектив на мгновение посмотрел на Хейл, которая прятала свой взгляд в бумагах.       – Ты, – продолжал Стайлз, вновь возвращая свой взор на недовольного Чарльза, – увидел перед собой хорошо натренированное тело, сильного молодого парня, который точно перенесет укус, и которого можно будет так натренировать, что тот мог бы и тебе даже составить конкуренцию, не так ли?       – Нет, – лишь отрезал свирепо оборотень.       – Тогда почему ты не пытался укусить Хейл? – тут же парировал детектив.       Кая вздрогнула услышав свое имя и тут же украдкой взглянула на Стокера, глаза которого были направлены точно на нее. Оборотень улыбнулся, но больше это было похоже на оскал.       – Я даже не думал о том, укусить ее или нет, – скрипуче отвечал Чарльз, мнимо смотря на свою бывшую жертву, – она очень хорошо отбивалась от меня. А когда я был уже близок к тому, чтобы убить ее, к ней подоспела подмога, и мне пришлось скрыться.       Стайлз усмехнулся и откинулся на спинку стула:       – Задам вопрос по-другому. Почему ты не убил Троя Лестера, а укусил его?       Чарльз не отвечал, лишь холодно смотрел на детектива, ничего не изображая на своем лице. Ни улыбки, ни оскала.       – Для чего вам эта армия?       Тишина.       – Скольких вы уже завербовали?       Тишина.       – Сколько еще вам нужно?       Чарльз не отвечал.       Кае было трудно дышать. Сердце глухо колотилось в груди, когда Мечислав поднялся со стула и вдруг ударил ладонью по решетке, прятавшей от него Стокера, что невероятно громко и отвратительно скрипуче взвизгнула от неожиданного удара по ней.       – Отвечай! – чуть ли не крича, приказал детектив заключенному.       Стайлз тяжело дышал, так же, как и Кая за его спиной. И глаза Чарльза смотрели то на детектива, то на его напарницу, дышащих словно бы в унисон. Глаза оборотня вдруг засверкали, и сам он, казалось, чем-то воодушевился.       – Потрясающе и ужасающе одновременно! – заключил он неожиданно громко, разводя свои худые и бледные руки в стороны.       Детектив и его напарница непонимающе переглянулись друг меж другом и тут же возвратили свои взгляды к заключенному, что лучезарно улыбался и взгляд его казался затуманенным.       – Во всяком случае, – Чарльз продолжил говорить уже более спокойным голосом, отводя свой взгляд в сторону и пожимая плечами, словно примиряясь с действительностью, – когда меня отпустят на свободу, будет уже слишком поздно. Я вернусь в реальный мир уже к тому моменту, когда все уже свершится. И буду лишь наблюдателем, лишь тем, кто увидит последствия.       Никто не понимал, о чем толковал этот оборотень, продолжавший держать вид непринужденности, словно бы он, как истинный добродетель, делал лишь некое одолжение детективу, да такое одолжение, после которого прекрасный ангел Чарльз даже не требовал ничего взамен, лишь возможность увидеть то, о чем он же и толковал.       – О, поверьте! – продолжал Стокер, театрально восклицая, – Я даже рад, что мне удастся увидеть то, что следует за всем, и при том, более не участвуя в подобном. Получать пули мне совсем не по душе, – он взглянул на детектива, словно бы угрожая тому, однако в мгновение ока вернулся в прежнее состояние снисходительности и добродетели. – Я не говорю, что раскрою все карты. Однако попытаюсь направить вас в нужное русло, детектив Стилински и мисс Хейл.       Он вновь осмотрел своих гостей, на этот раз слегка высокопарно, однако не менее дружелюбно. Стайлз, казалось, был в шаге от того, чтобы вновь не ударить по решеткам и не пригрозить, игравшему с ним, оборотню, однако из последних сил ему удавалось сдерживать свое нетерпение. Кая лишь жутко нервничала в ожидании дальнейших слов заключенного.       – Как вы уже выразились, – продолжал Стокер, – в тех лесах нет моих земель. Так же, как их нет и ни у кого более. Однако кому-то все же они могут потребоваться. Кому и зачем? Прямо вам этого не скажу. Но…, – он довольно посмотрел прямо в глаза Стайлза, слегка улыбаясь, – вы, детектив Стилински, расскажете мне все, что вы думаете. Все ваши догадки. Даже самые взбалмошные, самые нелогичные, все, что когда-либо приходило вам в голову. Поделитесь со мной тем, что есть в вашем разуме. А я, в свою очередь, скажу вам, правы вы или нет.       Наступило молчание. Стайлз не спешил давать ответа.       Нельзя было давать этому преступнику такую информацию. Все подозрения Мечислава были слишком ценны. Все его мысли, которых так вдруг возжелал Чарльз, могли быть сумбурными, либо же могли лишь звучать так. Однако Кая прекрасно понимала, что с таким потрясающим складом ума и удивительным мышлением Мечислава, даже несуразица, которая в любой момент может политься изо рта детектива, может сыграть слишком большую роль в их расследовании. И хотя предложение Чарльза было совершенно не равноправным, однако, зная Стайлза, того могли удовлетворить и такие простые ответы, как да или нет. Эта бесхитростная игра, в которой подкупали детектива не только тем, что ему дадут простые ответы, но и тем, что за этими ответами будет скрываться еще больше вопросов. Еще больше пищи для размышления Мечислава.       – Зачем тебе это? – наконец, вопросил Стайлз.       Стокер пожал плечами:       – Все просто. Мне предстоит долгое время за решеткой, где у меня почти не будет связи с внешним миром. Однако я знаю, что в этом мире кое-что будет происходить. Согласись, нечестно и даже обидно, когда ты что-то начинаешь, пытаешься вершить некое дело, но у тебя все отбирают и продолжают уже без тебя. Сейчас я один, кто знает, что и ты, Стайлз, – оборотень довольно сладко просмаковал такое обращение к детективу, – теперь замешан в этом кое-каком деле. Ты знаешь немного больше, чем кто-либо. Точнее, ты догадываешься об этом. И мне нравится это. Я бы даже сказал, я заинтересован в существовании такого врага, как ты. Поэтому я хочу узнать все твои догадки и мысли по поводу происходящего, чтобы попробовать представить, что ты намерен делать дальше, и попытаться понять, как скоро ты раскроешь все карты, и сделаешь ли ты это вообще хоть когда-нибудь. Ты дашь мне пищу для размышлений и воображения на время моего заключения. Я дам тебе ответы, чтобы подтолкнуть в разгадке. И, в конце концов, когда я выйду на свободу, я смогу узнать, как далеко ты зашел, узнать, смог ли я помочь тебе. Вот и все.       Стайлз усмехнулся. Ему понравился ответ Чарльза. Этот оборотень оказался совсем не так прост…. Или же, наоборот, слишком прост, что даже Кая была удивлена столь странному ответу. Здесь не было ничего больно хитростного. Простые желания, которые преступнику хотелось утолить.       Кая понимала, что предложение Чарльза заинтересовало детектива. Страх того, как бы они не заплатили слишком высокую цену за столь простые ответы, подкатил к горлу, и девушка вскочила неожиданно со стула и схватила Мечислава за рукав рубашки.       – Я не думаю, что это лучшая идея, – пролепетала она, неуверенная, что детективу могло понравиться подобно обращение с собой.       – А я и не думал даже, что это так и есть, – вдруг улыбнулся Стайлз, даже не пытаясь отцепить от себя руку Хейл. – Но не припоминаю, чтобы мне вообще когда-то удавалось использовать лучшие идеи. Так что, – он снисходительно усмехнулся сам себе, чувствуя, как рука Каи сжалась на его предплечье сильнее, – думаю, нам стоит поспешить с этой игрой.       Чарльз радостно хлопнул в ладоши в ожидании наиинтереснейшего рассказа от детектива и поудобнее расселся на кровати, потягиваясь с мгновение и хрустя позвонками. Стайлз, наконец, освободился от руки Хейл и тоже уселся на своем стуле, набирая воздуха в легкие и сосредотачиваясь, чтобы собрать все свои догадки вместе.       Кая осталась стоять. Она продолжала смотреть то на оборотня, кусавшего губы в ожидании, то на Мечислава, думающего, с чего бы ему стоило начать.       – Следуя из твоих слов о том, что земли могут кому-то понадобиться, то я понимаю, что есть стая оборотней, желающая ими завладеть, – сделал первое утверждение Стайлз, смотря на Чарльза, что утвердительно кивнул, подтверждая подозрение детектива. – Стая, в которой Альфа желает получить власть во всех лесах округа Бэйкон Хиллз, – Чарльз вновь кивнул. – Таких стай несколько, и они враждуют между собой.       Детектив пытливо смотрел на заключенного, который, прикрыв один свой глаз, помахал рукой:       – Ну-у, относительно.       – Ты один из них, – продолжал Стайлз, на что получил подтверждение. – Значит, ты набираешь себе армию для войны с другими стаями, чтобы завоевать власть над этими землями. Так же делают и остальные стаи.       – Почти.       Стайлз тяжело выдохнул. Что могло означать это "почти"?! Ему нужны ответы "да" или "нет"!       – Ты укусил Троя Лестера в надежде заполучить его в свою стаю, – холодно и медленно проговорил Стайлз, после чего терпеливо ожидал ответа.       Оборотень не торопился. Тут-то его и подловили. Он бы мог соврать, мог бы прекратить эту игру. Однако Чарльз умел признавать свою вину, так же, как он умел держать свое слово. Он был горделив и уважаем.       – Да.       Кая чуть не задохнулась, услышав ответ, и тут же опустилась обратно на свой стул, рядом с Мечиславом. Его еле ощутимое тепло слегка прикоснулось к заледеневшей коже девушки, и по телу у той прошлась волна мурашек. Рядом с ним был чуть спокойнее.       – Но, – продолжил Стайлз, после недолгого смакования маленькой победы, –в ту ночь, когда ты укусил Троя, ты смог заметить и то, насколько сильна Хейл. Однако ее действия тебя сильно разозлили, и ты, будучи зависимым от злости, попытался ее убить, но тебя остановили.       Стокер тихо рассмеялся, отводя взгляд, но вскоре вновь посмотрел прямо в глаза детектива, чтобы тот не смел сомневаться в честности ответов заключенного:       – Можно сказать и так.       Стайлз кивнул:       – Хорошо. Будем считать пока так. После всего случившегося в лесу, ты стал преследовать Каю, в надежде заполучить ее в свою стаю. Ты узнал, что она принадлежит семье Хейл, а посему понадеялся, что вместе с ней к твоей стае присоединятся и остальные члены ее семьи.       – Что за глупость! – пуще прежнего рассмеялся оборотень, заставляя детектива почувствовать себя неловко. – Ты сам-то веришь, что такое могло бы произойти?       – Я-то эту семью знаю, так что, конечно, нет, – холодно ответил Стайлз.       Стокер в то же мгновение смеяться перестал, и лицо его стало серьезным. Он нагнулся ближе:       – Все знают эту семью, детектив.       Кае хотелось убежать. Слышать подобное было отчего-то неприятно, словно бы оборотень за решеткой произносил проклятье.       – Хорошо, я понял, – Стайлз пошел на попятную, но тут же попытался вернуть себе ведущую роль: – Но ты преследовал Каю из-за ее фамилии.       – Да.       – Ты хочешь убить ее?       – Да.       Кая смотрела на оборотня пустым взглядом. Он в клетке, – повторяла она сама себе, – он в клетке. Он не мог больше причинить ей вреда. Почему же тогда слова его западали так глубоко в ее душу?       – Прошу заметить, – вдруг сладко залепетал Стокер, – что последний был вопрос, но я сочту его за догадку. В следующий раз, детектив, вы не получите свой ответ на вопрос. Только утверждения, только размышления. Никаких вопросов.       Стайлз кивнул, однако говорить все не начинал. Его лицо было серьезным, он тщательно что-то обдумывал, и мысли его, казалось, были слишком мрачными. Что-то, о чем он стал догадываться, по всей видимости, было совершенно ужасающим.       – Вы боитесь того, что семья Хейл вновь займет место сильнейшей стаи на этих землях, – наконец, сухо заговорил Стайлз, смотря в пол, – поэтому просто решили их убрать. Убить всех, чтобы затем бороться друг меж другом за господство.       – Браво! – воскликнул вдруг Стокер, отчего Кая дернулась, хлопая звонко в ладоши. – Браво, детектив! Все так и есть. Если вкратце.       Он заговорщически улыбнулся, испытывая Стайлза взглядом победителя.       – То есть, это еще не все? – неуверенно просипел детектив, ощутивший внутри себя тревогу, словно бы не принадлежавшую ему.       – Ни-ка-ких во-про-со-ов, – пропел Чарльз, двигаясь в такт своему пению.       Стайлз изо всех сил старался думать, однако тревога все нарастала, из-за чего мысли все сбились в одну кучу. В коридоре послышались шаги, и стало ясным, что их с Каей время посещения подошло к концу. Стайлз получил информацию, он получил ответы, но этого было мало.       – Увы, – тихо пролепетал Стокер, слушая шаги, приближающиеся к его камере по коридору, – наша с вами встреча скоро завершится. Но я искренне был рад пообщаться с вами, детектив Стилински.       Стайлз было хотел подняться, чтобы уговорить идущего к ним следователя остаться здесь еще на некоторое время, однако понимал, что ему тут же будет отказано. Протокол о допросе не имел никаких оснований для столь долгого общения детектива и заключенного.       – Напоследок, – продолжил говорить Стокер, – я хочу дать вам совет, – детектив тут же подался вперед, внимательно слушая оборотня за решеткой и стараясь игнорировать тревогу, бушующую внутри. – Подозревайте всех. Каждый человек на каждом углу – ваш враг. Рядом с вами сидит ваш враг.       Чарльз украдкой взглянул на Каю, которая сидела в абсолютном ступоре.       – Она уже давно стала тебе врагом, – продолжил он говорить, – так что теперь тебе остается только стать врагу другом. Только тогда ты сможешь стать одной из самых важных фигур в данном деле.       Следователь остановился в проходе:       – Стилински, Хейл, – громко и уверенно обратился он, – время вышло.       Кая медленно поднялась со стула. Казалось, она даже не слышала, о чем детектив и заключенный говорили в конце. Стоило Чарльзу сказать, что оборотни хотят убить ее и ее семью, как тут же девушка потеряла связь с реальностью. Ноги, словно ватные, передвигались нехотя, однако ей все же удалось, наконец, покинуть камеру Стокера, даже не посмотрев на того напоследок.       Стайлз последовал за своей напарницей, однако, когда спина его уже оказалась в проходе, Чарльз в последний раз окликнул его, и голос оборотня звучал радостно:       – Знайте, детектив, теперь вы тоже их враг!