Тсуна сидел напротив зеркала и смотрел, как Роза возится с его головой, пытаясь сделать что-то с его торчащими волосами. На туалетном столике выстроилась целая шеренга бутыльков с лаком для волос разной фиксации. Парень виновато улыбнулся на укоризненный взгляд экономки.
— Ну что там, душенька? — заглянул в комнату Луссурия, на котором в этот раз было ещё больше перьев, чем обычно.
Девушка в ответ показала круглую расчёску, на которой не было половины зубчиков, развернулась на каблуках, генеральским жестом подняла парня за шкирку, как облезлого кота, и выставила его за дверь.
— Забирайте, ему даже бритва не поможет, — и удалилась устранять беспорядки.
— Всё-таки не надел боа, неблагодарный, — фыркнул мужчина.
Тсуна покосился на оставленный в кровати синий пуховой ком и решил, что ответ «Одного петуха на этом празднике жизни будет достаточно» — прямой билет в потусторонний мир. Поэтому невинно сказал:
— В нём немного душно.
Сам мужчина действительно выглядел… как павлин, не иначе. Ярко-красный костюм, отделанный стразами и пайетками, такого же вырвиглазового цвета лаковые туфли и, конечно же, чёртово боа, ещё более роскошное пышное и дикое чем те, которые он таскал в будние дни. Зелёный гребень кокетливой кудрей слегка прикрывал левую часть его лица, а губы выделяла рубиновая помада. Тсуна мог поклясться, что под чёрными очками были огненные нарощенные ресницы.
Он довёл Тсуну до лестницы и велел ждать его в машине, а сам пошёл собирать других участников этого сюра. Тсунаёши послушно спустился в холл и в последний раз глянул в огромное зеркало, оценивая свой внешний вид.
Его костюмом, по словам Луссурии, занимался лучший кутюрье во всей Италии, имя которого он предпочёл не называть, хотя парень всё прекрасно понял. Он с ужасом ожидал, что его заставят ехать в высшее общество в чём-то похожем на диско-шар, однако после первой же примерки юноша едва не упал, к счастью, от восторга. Поверх длинной льняной рубашки надевался удлинённый приталенный пиджак из синего жаккарда с растительным орнаментом. Двигаться в нём было комфортно и, несмотря на плотную ткань, не жарко. Ноги обтягивая светлые брюки и синие, в тон образу, замшевые, на невысоком клиновидном каблуке туфли с серебряной шнуровкой.
Парень ещё раз украдкой глянул в зеркало и пошёл к выходу. Внезапно что-то заставило остановиться. То, что он заметил только сейчас. Горьковатый, терпкий аромат аниса в сочетании со сладким запахом ликёра, как будто у анисового господина было прекрасное настроение.
Тсуна оглянулся, однако вокруг никого не было, кроме как парочки дежурных бет. Он коротко чихнул и попятился, врезавшись спиной в вернувшегося Луссурия. Наваждение тут же прошло.
— Я сказал тебе ждать в машине, ты что, забыл дорогу? — пёстрый мужчина вышел и направился к блестящему чёрному Audi. — Что встал? Белл и Фран скоро придут.
— Луссурия-сан, — неловко окликнул его Тсуна, вынимая из кармана небольшую розу, которую скрутил из бордовой тканевой салфетки, пока одноимённая девушка сражалась с его шевелюрой. — У вас есть булавка?
— Не думай, что смог меня очаровать, — фыркнул метросексуал, проворчал что-то вроде «теперь буду как тамада на свадьбе», но, тем не менее, наклонился, позволяя шатену закрепить цветок на своей груди.
Он попытался скрыть своё смущение, наорав на водителя, но Тсуна всё равно уловил небольшой выброс феромона — тонкий запах лилии.
— Спасибо Вам за наряд, — набравшись смелости, сказал Тсуна, усаживаясь на заднее сидение с краю.
— Не обольщайся, — нервно качнул прядью мужчина. — Он из поза-поза-поза-прошлой коллекции. Пришлось его ушить. Если бы я не этого не сделал, ты бы так и попёрся в одной из своих футболок, которые тебе на сто пятьдесят размеров велики, или, ещё хуже, в какой-нибудь ужасной толстовке! Современная молодёжь совершенно лишена чувства стиля!
Тсунаёши хотел вступить в спор и отстоять силу удобства толстовок, однако не успел — был оттеснён к дальнему окну совместными усилиями задниц Бельфегора и Франа.
— Приятно видеть тебя в пиджаке и брюках, Бел, — заворковал Луссурия будто любящая матушка, глядя на парней в зеркало заднего вида. И правда, костюм в стиле «французский романтизм» ему очень шёл.
— Мне пришлось облить все джинсы семпая сливовым джемом, — подал голос Фран, вытаскивающий из-под задницы своего «семпая» край лёгкой изумрудной накидки, закреплённой на шее лентой-бантом.
— Ублюдок, ты сказал, что это было случайно! — возмутился парень в диадеме.
— Заткнитесь, мы выезжаем! — гаркнул Луссурия, перестав сюсюкаться, и шатен уткнулся взглядом в тёмное окно.
Тсуна начал ронять свою челюсть ещё на полпути к зданию со шпилями, возвышающегося на холме. Дорога шла к нему серпантином вверх. Он весь горел яркими огнями, подмигивая далёкими окнами, едва ли не переливался, а свет отражался в волнах Средиземного моря. Как только они въехали в чёрные кованые ворота, Луссурия заставил надеть всех коломбины (шатену досталась синяя, с узорами в тон костюму). Парень, выходя из машины на какую-то стереотипную ковровую дорожку, глупо уставился на возвышающееся строение. И хоть оно было поменьше штаба Варии, всё же тут царила атмосфера величественности и грандиозности. Мимо вышагивали иные гости, разодетые в изысканные костюмы из несомненно дорогих тканей, и Тсунаеши вспомнил карнавал в первом классе начальной школы: тонны пластика и дешёвых тряпок, а везунчикам костюмы шили мамы, и они выглядели немного получше купленных.
Внутри всё оказалось ещё роскошнее, чем снаружи: лепнина на стенах, паркет под ногами, небольшое возвышение, на котором расположился мини-оркестр, исполняющий живую музыку, фуршетный стол с лёгкими закусками у стены, а также официанты, переодетые в шутов, ловко сновали с подносами, на которых высились бокалы с алкогольными напитками.
— Пойду, найду босса, — пропел Луссурия и вмиг исчез в толпе.
— Первое правило — держись нас и не теряйся, — принялся объяснять Бельфегор, идущий справа от Тсуны. — Второе правило, если потерялся — не разговаривай с незнакомцами. Третье правило — если заговорил с незнакомцем — не ввязывайся в неприятности и не называй имён. А, и много не пей! Всё понял?
Савада не успел повернуться и крикнуть «Да», как парочка растворилась среди разодетых людей, а он остался стоять в самой гуще событий, брошенный среди незнакомцев.
Омега решил, что он уже достаточно нападался в обмороки за эту неделю, поэтому решил не паниковать раньше времени. Первым делом он выбрался из толпы и занял стратегически безопасное место за кадкой с комнатной пальмой, как раз рядом с круглым столиком с канапе и тарталетками. Кто-нибудь про него вспомнит и найдёт, а если нет — вечер всё равно когда-нибудь закончится.
От скуки он начал выполнять задание чокнутого капитана — Тсуна, в некотором роде, тоже считал себя частью Варии, — поиск таинственного будущего Десятого босса могущественной семьи Вонгола, к которой каким-то образом был причастен его отец. По мнению парня, будущий глава мафиозной семьи должен выглядеть как-то так: высокий, светловолосый, с пронзительным уверенным взглядом, идущий прямо к нему.
Тсуна испугался, встретившись взглядом с прототипом Десятого из своего воображения, в чёрной расписанной маске. Взгляд его действительно был уверенным, он очень целенаправленно шествовал в его сторону, держа под зрительным прицелом карих глаз одну из двух оставшихся канапе. Тсунаёши с восторгом решил: пора брать. И он схватил миниатюрные бутерброды прямо перед носом блондина. Уверенность того как ветром сдуло, он с тихим недоумевающим «э» посмотрел на своего оппонента.
— Здравствуйте, — Тсуна не забывал про вежливость. — Я отдам вам один, если вы признаетесь, что вы — будущий глава семьи Вонгола!
Блондин уставился на него, хлопнул длинными ресницами. И расхохотался. То ли от произношения Тсуны, то ли от нелепости ситуации.
— Я не хочу вас разочаровывать, но, к сожалению, я никак не могу быть будущим главой семьи Вонгола, — он почухал затылок, всё ещё неловко улыбаясь. — Моя семья состоит с ними в альянсе. Но ваша тактика получения информации довольно забавная. Меня зовут Дино.
Тсуна вложил в протянутую руку канапе, чем вызвал ещё больший приступ хохота у своего нового знакомого. На вполне логичные вопросы при знакомстве омега наплел целую историю: он приехал издалека, чтобы повидаться со своим отцом, которого уже пару месяцев не было дома (и это отчасти было правдой).
— Эй! Дино! Отойди от этого долбоеба, он проклят! — парни обернулись на баритон, знакомый каждому из них.
Мужчина был в серебряной маске, белом костюме и с волосами, переплетенными в косу, что делало его похожим на привидение какого-нибудь аристократа.
— О нет, только не говори, что твой отец — Скуало! — запричитал блондин.
Вместо ответа Тсуна протестующе выставил перед грудью руки ладонями вперёд.
— Да боже упаси такое на свет уродить, — прошипел солидарный с ним Скуало. — Иди другое место найди, кыш.
Тсуна пожал плечами и пошёл в другой угол — всё равно здесь тарталетки закончились. Когда от скуки и жевания очередных закусок уже болели челюсти, на помощь пришёл новый друг, уже без капитана.
— Надо же, оказывается, вы телохранитель Занзаса! — с удивлением сказал Дино. — Знаете, многие об этом говорят. Большинство вас даже побаиваются, видимо, люди наконец-то перестали «встречать по одёжке»!
Он тараторил без умолку, и Тсуна, запутавшийся во всех оборотах, автоматически взял предложенный бокал шампанского, и так же автоматически сделал глоток. Вкус этого напитка ему понравился больше, чем терпкого красного вина, поэтому он допил бокал. Затем второй, третий, и даже не заметил, как оказался на танцевальной площадке в вальсовой стойке с новым знакомым. «Я же не умею танцевать!» — запоздало подумал он, однако заиграла музыка, и назад пути не было. Вопреки всем его ожиданиям, его партнёр танцевал просто отлично, а посему плавно корректировал все пингвиновые шажки Тсуны. Пузырьки напитка дали в голову, поэтому он чувствовал себя совершенно счастливым, пока не почувствовал усиливающийся запах бадьяна. Мгновенье и его перехватили — дурашливый взгляд карих глаз сменился красными омутами, полными вечного гнева.
— Тебе сказали не высовываться, — прохрипел босс, делая выпад.
— А я и не высовывался, — бесстрашно пробормотал Тсуна, повторяя его движение. — Я же не называл имён. И высунулись вы, а меня и так никто не знает.
— Сколько же ты выжрал? — Занзас ловко уклонился от столкновения с ещё одной танцующей парой.
— Всего-то пару шампальчиков бокалского, — ответил Савада, пытаясь контролировать заплетающийся язык. — Не больше, чем вы. Ой, не кружите меня…
Музыка закончилась, к счастью шатена, которого тащили прочь с площадки, держа мёртвой хваткой. Прежде чем его выволокли в коридор, он даже успел с сожалением подумать, что будет новый синяк, хотя старый ещё не зажил. Его без особых усилий припечатали к стене.
— Не путайся под ногами, бестолковый пьяный мусор, — внушал ему голос босса, хотя Тсуна и половины не слышал, вдыхая приторный запах аниса и крепкого алкоголя, от которого звенела голова. — Иди и приведи себя в порядок, параша прямо и направо.
***
Занзас послал Луссурию с его извращениями куда подальше и, кинув придурошную маску в урну, не стал изменять классическому костюму. Пусть идиоты следуют чужим правилам, а он ясно даст понять, что не под чью дудку плясать не станет, в отличие от подчинённых, носящихся по коридору с коробками. Им можно расслабиться и отдохнуть от принципов, ему — нет.
Бестолочь — и тот не мог шагу ступить от вымерок Луссурии, и морда перекошена, конечно же, от предвкушения веселого вечера, а не от того, что его тут явно все достали за те три дня, что он здесь пребывает. Вот о нём-то мужчина вообще старался не думать, особенно после дневного происшествия. Он то и дело ловил себя на мысли, как воспроизводит в памяти образ худого тела в чёрных боксерах. Действительно, кто вообще лезет голым в ванну?
На обшарпанной вилле было больше понтов, чем чего-то дельного. Разряженный курятник, а внутри — разодетые петухи и накрашенные курицы. Войдя внутрь, он первым делом быстро просмотрел весь периметр, включая верхнюю ложу, по привычке. Затем с бокалом виски занял диван в наиболее малолюдном месте, согнав с него парочку прелюбодеев. Скуало сел с ним, закинул ногу на ногу и принялся вещать о внутриполитических делах, Леви, как всегда, над душой, точнее, по правую руку, встал рядом, что, как всегда, раздражало.
Спустя время к ним присоединился Луссурия в наряде цвета павиановой задницы, и встал уже возле Скуало, чем начал бесить его. В толпе мелькнула корона Бельфегора и зелень волос Франа. А вот лишнее звено их плотной цепочки он заметил не сразу — то и понятно, мелкий же, как горох, хрен углядишь. Мыш* точно знал своё место — за кадкой с фикусом.
Все идиоты были посчитаны и разбрелись, кто куда, после чего и он мог немного расслабиться. До тех пор, пока пришедший Скуало не указал на паркет. По залу в ненавистном им венском вальсе кружился сын ублюдка Емитсу, ведомый боссом семьи Кавалоне. Тогда Занзас решительно встал и, выждав такт, внедрился в этот круг порока, как раз на смене партнёров. Потенциальная палка конской колбасы, конечно, сначала совсем не хотела меняться, но всё же отступила, поэтому босс Варии победно положил одну руку на талию замотанного в жаккардовый пиджак омеги, а второй взял ещё один сомнительный приз — влажную мелкую ладошку. Под «парочкой шампальчиков бокалского» Савада танцевал вполне сносно, но всё же на ноги порой наступал своими пыточными каблуками. Мелодия стихла, и брюнет поспешил убраться из душного эпицентра смеси безвкусного одеколона и дешёвых духов, которую перекрывала чёртова корица.
Выведенный в коридор парень осмелился дерзить, за что хотелось надавать ему пощёчин.
— Не путайся под ногами, бестолковый пьяный мусор, — он пытался донести это ему. — Иди и приведи себя в порядок, параша прямо и направо.
Вместо того, чтобы взять ноги в руки и побежать выполнять его прямое указание, Савада как-то странно на него посмотрел, а затем опустил голову и уткнулся в его грудь.
— Ненавижу бадьян, — пробормотал он.
Не успел Занзас сжать кулак, как глупый зародыш мазнул напоследок щекой, оставляя на чужой белой рубашке пудровый след, и всё же побрёл куда-то, предположительно в уборную.
— Вот же блядь такая, — шипел мужчина, вернувшись в зал. Он принялся оттирать пудру салфеткой, чем привлёк внимание Скуало.
— С кем это ты обжимался? — хмыкнул он, глядя на усилия своего босса, который бросил свои попытки и просто застегнул пиджак. — Организатор этого «чудесного» мероприятия и одновременно хозяин дома тебя искал.
Брюнет покосился на дряхлого старика, приветливо улыбающегося вставной челюстью.
— Рад знать, что вы всё же пришли, — прошамкал он, и медленно направился куда-то, будто приглашая присоединиться к прогулочному шагу. — Я хотел устроить вечер в Венеции, однако здоровье подвело. Видимо, Палермо будет моим последним пристанищем.
Занзас закатил глаза, слушая стариковские жалобы на больные колени, плохое зрение, любимую покойную жену и бестолкового сына этого семьянина в пигментных пятнах.
— А что же ваш батюшка? — «вежливо» осведомился лысый хрен. — Жив-здоров?
Босс Варии хотел вломить этому деду, который завёл разговор про отца, который ему не отец вовсе, и который всё ещё не собирался помирать и передавать бразды правления Вонголой единственному адекватному человеку во всей этой ебанутой на голову семье, то есть ему. Ещё много лет назад было сказано, что Занзас никогда не станет наследником, так как в нём не было даже толики «крови Первого главы». И вообще ничьего набора генов, почему-то так необходимого для того, чтобы править мафиозной семьёй, в нём не было. Поэтому он и пришел сюда — вычислить того, у кого этот набор генов был, посмотреть в его наглые глаза и пристрелить. А потом забрать Вонголу силой. Конечно, вместо этой внутренней тирады он ответил:
— Думаю, он ещё меня переживёт.
— Ну что вы, — старик остановился и заозирался в поисках горизонтальной поверхности, чтобы усадить свои кости, однако, махнув слеповатым взглядом по сплошной ложе, с которой доносился какой-то шум, выкрикнул: — О боже, берегитесь!
Занзас хотел среагировать, заметив блеснувшую винтовку, но было уже слишком поздно: плечо пронзила жгучая боль.
***
Тсуна, в поисках туалета, сам не заметил, как забрёл куда-то не туда. Под действием шампанского, половины пути он не помнил. Коридоры, похожие друг на друга, были темны, но музыка всё ещё слышалась, хоть и отдалённо. Это помещение будто дразнило его, так как он, как оказалось, ходил по кругу, однако знакомых больших дверей, из которых лился бы поток света и музыка, он так и не встречал. Судя по виду из огромных окон, он вообще был на втором этаже. В итоге, утомившись от этой прогулки, парень снял пыточные туфли, которыми натёр ноги, сел в небольшую уютную тёмную нишу и принялся ждать, когда его найдут.
И, о чудо, отдалённо послышались неторопливые шаги и чья-то тихая беседа. Тсуна уже хотел было попросить о помощи, однако, услышав промелькнувшее в разговоре знакомое имя, зажал себе рот рукой.
— Рони готов и стоит на позиции, — говорил высокий тенор, приближаясь. — Джанни подаст ему сигнал с минуты на минуту.
— Ты думаешь, что всё получится? — басом отвечал ему кто-то. — Не слишком ли просто? Старик однозначно сдохнет, а чёртов выблядок Занзас?
Тсуна в ужасе едва ли не врос в чёртову нишу, мимо которой сейчас вышагивали два силуэта. Остатки алкоголя мигом выветрились из него, лоб покрылся испариной.
— Да брось! Вария оказалась кучкой придурков. И этот… «телохранитель», похоже, просто пристроенная шлюха. Положим и отца, и их босса одной пулей. Ну, может двумя, — голос хмыкнул. — На одном из балконов есть угол, который невозможно просмотреть ни с одной части зала… Эй!
Савада судорожно выдохнул, заметив взгляд блестящих зрачков на себе. Мужчины стояли в десяти шагах от него, и они его заметили.
Инстинкт самосохранения сработал быстрее разума, поэтому Тсуна прибег к тактике мгновенного отступления — сорвался с места, едва не растянувшись на полу из-за босых вспотевших ног, и побежал, куда глаза глядят. Услышав щелчок предохранителя, он, ведомый неизвестно какими знаниями, принялся петлять. Свернув, он направлялся в противоположную часть этажа — прямо к веренице неприметных черных дверей. Влетев в одну из них, он принялся судорожно глядеть по сторонам. Действительно, снизу этого было не видно — квадрат ниш был немного искривлен, и один из углов был будто бы немного оттянут назад невидимой рукой планировщиков. В этом углу и сидел человек с черными вьющимися волосами и уже взятым прицелом. Он был так сосредоточен, что заметил пару летящих в него туфель в самый последний момент — момент выстрела. Один башмак спокойно вылетел за перила, устремившись в пёструю толпу, а вот второй слегка задел его, от этого он инстинктивно дернулся, не слишком заметно, но этого лишнего движения было достаточно, чтобы выстрел смазался. Мужчина закатил глаза. Внизу началась бойня.
Тсуна, стоящий в пяти шагах от него, замер. Невозмутимый стрелок спокойно повернулся и прицелился уже револьвером, вытащенным из кобуры под пиджаком. Омега попятился, однако тут же встретился затылком со стволом, принадлежащим пистолету одного из преследовавших его.
— Маленький ублюдок, обосрал нам всё, — прошипел стоящий сзади, однако его последнее слово утонуло в звуке звонкого хлопка. Стрелок в мгновение оказался без головы, забрызгав всё вокруг кровью, хлещущей из артерии, и медленно ударился оземь, являя стоящего сзади Скуало, вытирающего меч о штору.
В ногах Дино, корчился бритый мужчина средних лет, пытаясь снять с шеи шнур кожаного кнута, рукоять которого крепко держал блондин. Лысый ещё пару раз дёрнулся и обмяк.
— Он без сознания, но жив, — прокомментировал парень, сматывая кнут.
— Дилетант, — фыркнул длинноволосый, наступив на лицо бессознательного мужчины.
Глянув вниз, в зал, где всё превратилось в какое-то месиво, он схватил Тсуну в охапку и вместе с другом побежал к выходу.
— Подождите! А Занзас-сан в порядке? — кричал шатен, вцепившись в единственную туфлю. — Там был ещё один человек, третий!
— Ты за босса не переживай. Он сейчас херачит в фарш всё подряд. А ты вот его выбесил недавно, так что мы тебя от него спасаем, а то голову ненароком оторвёт, — мечник сбежал по ступеням, кинул парня в руки Дино и ринулся в зал.
Ошарашенного Саваду транспортировали к следующему месту назначения, по мнению блондина, очень безопасного — в какой-то чулан.
— Побудьте здесь, никуда не выходите. Я бы вас к машине отвёл, только на входах сейчас давка, — Дино ободряюще подмигнул и сунул в его руки плеер. — Вот, отвлекитесь немного, — и закрыл скрипучую дверь.
Тсуна безвольно откинулся на стоящую за спиной вереницу метёлок, пытаясь выпутаться из душного пиджака, заляпанного чужой артериальной кровью. С колотящимся сердцем он слушал отдалённые крики людей, звуки выстрелов. Казалось, ещё немного — и он сойдёт с ума. Он принялся распутывать наушники, что дал его новый знакомый, однако онемевшие пальцы плохо слушались. Наконец, мягкие вкладыши были воткнуты в уши, а через пару секунд полилась какая-то приятная мелодия, что-то похожее на джаз, под которую парень даже задремал.
