***
Занзас стоял и смотрел, как из-под торчащих во все стороны каштановых волос слезы капали на замшевые носы только что найденной обуви. Это его выбесило окончательно, настолько, что он едва сдержался, чтобы не схватить парня за шиворот и как следует встряхнуть. — Прекрати это делать! — прикрикнул он, однако от этого тупая бестолочь зарыдала уже в голос. Причём, всхлипы чередовались с икающим смехом, из-за чего пришлось его отпустить. — Как же ты раздражаешь. — Извините! Просто у нормальных людей есть нервные окончания! — мужчина едва не задохнулся от наглости этого щенка, который посмел, заикаясь от смеха и соплей, орать в ответ. — И не надо на меня так смотреть! — А ты какое отношение имеешь к нормальным людям? Да я тебя в порошок сотру, маленький… Его глаза снова едва не полезли из орбит — маленький говнюк вцепился в него, обнимая и судорожно всхлипывая. Отодрать это мокрое животное, которое вцепилось в бока Занзаса мелкими когтями, смог только Скуало.***
Тсуна лежал в своей кровати, обложенный ароматическими подушками, мягкими игрушками, которые пожертвовал Фран, слушал сказку про Золушку в исполнении Розы. Немигающим взглядом он смотрел в расплывающийся потолок, являющий ему удивительные узоры. Голос женщины звучал отдалённо, как будто из глиняного горшка. Бурное воображение парня подкинуло ему картину Розы, сидящей с кухонной утварью на голове, от чего он расплылся в улыбке. — Не слишком ли ты перестаралась? — к ней, в кастрюле, присоединился голос капитана Скуало. Сам мужчина стоял у кровати и вертел в руках уже пустой шприц. — Что это вообще? — Транквилизатор, — спокойно ответила девушка, откладывая книжку. — Не знала, что на него это так подействует, но обычные успокоительные просто не работали. Господин Занзас позволил вытащить пулю? — Ага, отказался от анестезии и едва не расквасил морду доктору, — ответил ей мужчина, усаживаясь в кресло. — Пуля прошла, чудом не задев артерии, и засела в дельтовидной мышце. Теперь будет сидеть на уколах, — с довольной ухмылкой добавил он. — Эй, маленький ублюдок, — он обратился к дернувшемуся Тсуне. — Если бы не ты, боссу, может быть, мозги бы вышибли. — Не стоит благодарности, — попытался произнести парень, но вышло что-то нечленораздельное. Юный спаситель вздохнул и наконец-то провалился в тяжёлый сон.***
Проснулся он только ночью, от дикого озноба. Видимых причин не было — окно наглухо закрыто, кондиционер выключен.Спросонья он подумал, что это побочное от препаратов, однако позже понял, что это ни что иное, как страх, идущий в комплекте с диким отходняком. Он повел носом, пытаясь что-то унюхать, даже не понимая, что. Это что-то заставило его выйти в слабоосвещенный коридор и спуститься на этаж ниже. Нутро нежно мурлыкало, оповещая хозяина, что место, к которому он направляется — самое безопасное во всём поместье, если не во всём мире. Тсунаёши снова стоял у дубовой двери, кутаясь в плед. Опомнившись, куда он припёрся и к кому, парень дёрнул обратно, однако прозвучавшее изнутри кабинета: «Входи, раз пришёл», заставило его непромедлительно исполнять приказ. — Заебал, входи уже, — прорычал хозяин кабинета, не поднимая головы от лежащей на столе бумаги, пока Тсуна у двери. — Садись. Шатен покорно забрался с озябшими ногами на знакомый уже диван, и стал молча наблюдать за работающим боссом. Мужчина монотонно что-то подписывал, лишь иногда пробегая глазами по очередному листу. Он снова был в одной рубашке, сквозь тонкую ткань которой просматривался участок повязки. — Вы, наверное, устали, — наконец сказал Тсуна, однако ему не ответили. Брюнет не ругался, не спрашивал, зачем раздражающий фактор пришёл к нему, он просто молча работал. Спустя полчаса такого статичного наблюдения, Тсуна даже задремал под скрип перьевой ручки. Однако вскинулся, услышав, как грюкнул о журнальный столик стакан, после чего последовал звук льющейся жидкости. — Стойте! Вам, наверное, нельзя! — парень вскочил и побежал отвоёвывать у сидящего уже напротив мужчины алкоголь. — Иначе антибиотик не подействует и начнётся воспаление… — Тогда ты пей, раз мне нельзя, — криво усмехнулся Занзас и всучил Саваде бокал. Тот решительно сделал глоток огненной жидкости, что, по ощущениям, прожгла в нём дыру.***
Занзас смотрел на своего незваного гостя, который зашелся в кашле и пролил остатки напитка себе на колени. — Это тебе не шампанское лакать, — злорадно оскалился брюнет, убирая бутылку. — У вас злые шутки, — расстроенно прохрипел Савада. Надо же, обиделся. — Мне плевать, — он встал и направился к выходу, бросив взгляд на глядящего на него во все глаза шатена. — А ты остаешься? Тот вскочил и мухой вылетел в дверной проем.***
Дни понеслись для Тсуны, словно ошалелые. У него больше не было ни единой свободной секунды: готовка, уроки итальянского, куча заданий для родного университета (никто не собирался давать ему отпуск, нагружая, помимо прочего, исследовательской работой), и в перерыве между этим — беспощадные тренировки Скуало, которые, впрочем, были сколько беспощадными, столько и бесполезными. Меч был для него слишком тяжёлым, после рукопашного боя регулярно вызывали доктора, стрельба и орудование метательными предметами — бестолку, он даже с одного метра промахивался мимо мишени. По причине же своей занятости, босса он не видел с той самой ночи в кабинете, лишь иногда в коридоре мелькали красные перья, служившие тому странным украшением, или край форменного плаща. Или на редких коллективных ужинах. Однако, «смертельный номер» с вхождением в клетку к зверю парень больше не пытался практиковать. Один из дней выдался особенно жарким. Тсуна, как обычно, испытывал на себе принцип «не бывает настолько бездарных людей», и как раз пятый раз уронил себе на ногу копьё. — Всё, я умываю руки! — в который раз орал капитан. — Это бесполезно! Абсолютно! Он физически необучаем! Я ставлю на нём свой крест! — Да брось, это изначально было пустой затеей, — из окна первого этажа высунулась пёстрая голова Луссурии. — Зато он перестал падать в обмороки. — Прошёл уже целый месяц, а его мышцы так и не начали расти! — бесновался длинноволосый. — Приседания, отжимания, подтягивания, бег! И такое ощущение, что он ещё худее стал, хотя жрёт в три горла! — Это естественно, он же омега, — его собеседник подложил ладонь под щёку. — Эй, кулинар-лингвист, как у тебя с циклом? Тсуна смутился, осознав, что обращаются к нему. — Нормально всё с ним! — выпалил, наконец, парень, чувствуя, как всполыхнули уши. Он не соврал. Плановая течка прошла ещё месяц назад, буквально за неделю до ошеломительного путешествия омеги. Парень очень надеялся, что за оставшиеся два месяца ничего не случится — блокаторы и препараты для подавления своих феромонов он принимал исправно. Только вот навязчивый запах бадьяна… — Я думаю, ты и его, и себя загонял, — зевнул Луссурия. — Я вообще, как мамуля этого зверинца, думаю, что нам всем нужен отдых. Мы давно на Сицилии, но так и не проведали наш чудный пляжик. Скуало задумчиво посмотрел на истоптанную плитку. — Ладно, я поговорю с боссом. Тем более, скоро улетаем во Флоренцию, а там уже будет явно не до отдыха… — ответил он после нескольких раздумий и направился ко входу в поместье, попутно кивая растерявшемуся Тсунаёши: — Можешь быть свободен, считай, что тебе повезло. Парень, обрадовавшись, поплелся следом, однако был перехвачен цепкой рукой Луссурии. — Уверен, что всё в порядке? — спросил он. — В полном, — пожал плечами Тсуна. — Если будешь чувствовать себя странно или станет плохо, обращайся к Франу или ко мне. Но Франу, скорее всего, будет пофиг, а я… — А вы альфа, — отрезал Савада. — Просто не обращайте на меня внимания. И ушёл, весело насвистывая опенинг из «Евангелиона», напоследок услышав раздражённое «Хам!» в свой адрес. Настроение у парня, несмотря на ломоту в мышцах, было просто прекрасное. Вернувшись в комнату, он осмотрел себя со всех сторон в полуростовом зеркале, удовлетворённо отметив, что всё же не начинает походить на Халка, но собственное тело перестало быть угловатым, приобретая приятные округлости. После приятного прохладного душа (на ванну Савада теперь косился, как на врага народа), шатен в самом благосклонном расположении духа направился на кухню. В холодильнике, а точнее, в морозильной камере, хранился ещё один его маленький секретик. Конечно, далеко не маленький: около пяти килограммов полуфабрикатов. Ещё пару недель назад он понял, что делать мясные заготовки раз в пять, а лучше в семь дней намного проще, чем весь день возиться с приготовлением тех же говяжьих стейков, рыбных котлет. Тем более, никто ничего не замечал. Кулинарное мастерство парня росло с каждой минутой, проведённой на кухне: он уже мог извести не половину продуктов, а лишь одну их четверть, не учитывая того, что сгорало в процессе приготовления. Только он поставил воду для таившихся в недрах морозилки пельмешек гёдза, влетел вездесущий Скуало. — К боссу, быстро, — коротко сказал капитан и унёсся в неизвестном направлении. Чувствуя необъяснимую радость, шатен выключил плиту, смахнул кастрюлю в раковину и быстрым шагом направился к кабинету, путь к которому уже почти позабыл.***
Занзас лишь отвернулся, учуяв усиливающийся запах корицы. Он даже привык к нему, вездесущему, даже когда обладатель неделями не попадался на глаза — его присутствие ощущалось явно. Вечнолохматая помеха влетела в кабинет и дышала так, будто бы пробежала кросс в десять километров. — Капитан… сказал… что вы меня звали, — через слово говорил Савада. Он ухватился за дверной косяк, пытаясь перевести дыхание. — Дед передал тебе свои благодарности, — Занзас пнул ногой корзинку, еще с утра стоящую под столом. Лысый «новорожденный», видимо, только недавно вспомнил про мальчишку, спасшего его жизнь. Свою долю Занзас получил сполна сразу же после происшествия — несколько немаловажных контрактов. — Я бы сказал, за слабоумие и отвагу. Мыш обиженно стрельнул глазами, но тут же оттаял, восторженно глядя на презент. Брюнет закатил глаза: дед оценил свою жизнь в дешёвый «конфетно-букетный» набор. Желтушные розы выглядели так, будто бы их сорвали с городской клумбы, абсолютно нелепые в этой «композиции» тюльпаны и хризантемы — явно выкопаны с чьей-то могилы. Шуршащие тряпки, небольшая коробка монпансье и резная шкатулка с блестящими цацками, бутылка какого-то пойла. М-да, набор явно для дешёвой шлюхи, а не для того, кто спас дряблую шкуру. Мелкие пальцы, конечно же, сразу же потянулись к конфетам. Занзас был уверен, что если бы цветы посыпали сахаром — этот идиот бы с них и начал. — Да я ничего такого не сделал, — смутился Савада, отводя руку. — Цветы красивые. — Забирай это всё нахуй. Хочешь — можешь выбросить. Птенец птицы-еблана покивал, не смея возразить, и потопал к двери, волоча за собой корзину.***
Тсуна задумчиво разглядывал «подарки». Цветы было жалко, поэтому парень поставил их в выпрошенную у Розы вазу. Шкатулку он открывать не решался, как и конфеты. Алкоголь он, как оказалось, не переносил, а платки показались излишне женскими. Решил, что отправит маме. Только он хотел упрятать корзинку куда-нибудь в дальний угол, как наконец-то заметил ещё один предмет — небольшой чёрный чемоданчик лежал на самом дне, заваленный побрякушками. Неприметный предмет, как оказалось, составлял две трети веса несчастной корзинки. Весомее было только любопытство Савады, который почти сразу открыл хитрый замок на кейсе. И ахнул от ужаса, смешанного с чувством эстетического шока. Шатен изумлённо вылупился на то, что оказалось чехлом, вместившим в себя пистолет и нож. Гладкий чёрный корпус с деревянной рукоятью — больше Тсуна сказать о нём ничего не мог, кроме того, что он был для него слишком тяжёлым. А вот кинжал он оценил: ножны с тонкой резьбой, изображающей сцену охоты на льва — Савада мог поклясться, что если он сейчас возьмёт лупу, то сможет разглядеть даже лица трёх маленьких человечков. Серебряный черенок продолжался клинком в полторы его ладони, с чётким долом и заточенным острием. Он был невероятно лёгким, настолько, что парень не удержался, схватил холодное орудие и сделал несколько шутливых выпадов навстречу своему отражению в зеркале. — Эй, откуда у тебя это?! — высокий голос стал причиной фееричного прыжка в сторону и разбитой вазы. Тсуна с жалобным взглядом уставился на вошедшего Скуало и принялся убирать осколки. — М-да, — капитан уселся в кресло, подтолкнул к парню отлетевшее фарфоровое дно мысом сапога и поднял валяющийся рядом оброненный кинжал. — Можешь обсираться сколько тебе влезет, но оружие терять не смей. Так откуда у тебя это? Омега покосился на лежащий на кровати футляр, затем на нож, который рассматривал громкий капитан. — Я не услышал, как вы вошли, — зарделся шатен, отправляя осколки в урну. — Господин Занзас сказал, что мне прислал это хозяин карнавала за спасение, хотя я никого не спасал. Так что если можете, не могли бы вы помочь мне отправить это обратно, это всё очень дорого, и я не могу принять… Тсунаёши надеялся, что капитан не заметит его алчный взгляд, кинутый им в долю секунды. — Хорошая у тебя реакция, не ожидал. А вот слух — дерьмо, как, впрочем, и зрение, — мужчина протянул ему «игрушку», указывая пальцем на лезвие. — Смотри внимательно, тупица. Тсуна во все глаза уставился на место, в которое указывал кончик безупречного ногтя. «XX» — гласила надпись прямо под ограничителем, и парень завис на несколько минут, соображая, что она значит. — Это господина Занзаса?! — дошло, наконец, до него и он в ужасе принялся вытирать оружие влажными салфетками. — Я всё помою! С хлоркой! — Боюсь представить, что ты с этим делал, — скривился капитан. — Короче, я о том, что если ты это отправишь тому деду, то босс тебе голову открутит. Ну, а если вернёшь боссу — то, поверь, лучше пусть голову открутит. И вообще, я пришёл поинтересоваться. КАКОГО ХУЯ ЗАКУСКИ НЕ ГОТОВЫ?! МЫ ПИЗДУЕМ НА ПЛЯЖ, ТАК ЧТО У ТЕБЯ ЕСТЬ ДЕСЯТЬ МИНУТ, ЧТОБЫ СДЕЛАТЬ ЧТО-ТО ПРИЛИЧНОЕ, ВЗЯТЬ С СОБОЙ САМЫЕ НЕЗАШКВАРНЫЕ ПЛАВКИ И БЫТЬ В ХОЛЛЕ, ТЫ ПОНЯЛ МЕНЯ?! Тсуна с ужасом смотрел на орущего капитана, а затем выдал кивок в нужный момент, и проводил взглядом мужчину, бормочущего себе под нос что-то. До парня долетел лишь обрывок: «Может, это всё имеет какой-то смысл?»