***
Занзас заржал ещё больше, глядя на то, как отпрыск Савады отбрасывает один единственный тапок, разгоняется и бежит прямо к ним с очень сосредоточенной рожей. Заместитель уже корчился на песке со слезами на глазах, постанывая от смеха. Брюнет хотел к нему присоединиться, узрев, как разъезжаются ноги у этой агрессивной белки по песчаному настилу. Но то, что произошло дальше заставило его уже смеяться беззвучно, едва не задыхаясь: Савада сделал какой-то совершенно неуместный рывок и с размаху запулил свой шлёпок в капитана, угодив тому прямо по высокому лобешнику. Из-за состояния, близкого к истерике, Занзас едва не пропустил атаку в свою сторону: дерзкий, как пуля резкий, японец неумолимо приближался. Исполнив идиотский, но довольно высокий прыжок, он замахнулся своей ножкой-спичкой. И ведь почти ударил босса в плечо, но в последний момент смазал свой удар и пролетел мимо, пропахав носом рейку среди ракушняка. «Больно, наверное,» — подумал босс задним числом. — Тупой мыш, — с угрозой в голосе сказал он, мигом прекратив ржать. — Потрачено. — Тебе пизда, — с добродушной улыбочкой прошипел Скуало, потирая лоб — хотя там даже никакого следа не было. В отличие от мозгов, черепушка у заместителя была крепкой. Пацан обернулся и вздрогнул. А босс лишь скривился в оскале — рожа у того была раскорябана об осколки морских раковин. — Скуало, поймай эту швабру, — скомандовал Занзас и сел в сторонке, наблюдая, как капитан, играясь, гоняет мелкого ублюдка по пляжу. Ещё бы: такое оскорбление. На дикие вопли собрались посмотреть все желающие: от Луссурии, который присоединился к «пятнашкам на выживание» с целью спасти мыша, до бармена, который воспользовался случаем отнести боссу виски. Вскоре Скуало, видно, играть надоело, поэтому он одним неуловимым движением сбил мельтешащую, орущую и замученную тварь с ног, схватил за руки-ноги и потащил к своему боссу. — Занзас, я поймал! — огласил длинноволосый, кидая под ноги брюнета пацана, замотанного собственной мокрой толстовкой на подобие смирительной рубашки. — Каково наше решение? — Утопить неугодного, — вынес вердикт Занзас, кинул бармену пустой стакан и пошёл к воде, кивком объясняя Скуало следовать за ним. И снова началось веселье: предварительно освобождённого от толстовки и визжащего «Не надо! Не надо! Не надо!» Саваду они перекидывали друг другу, как большой орущий мяч. Периодически он с шумом падал в воду, — благо глубина позволяла ему не убиться, не удариться и не утонуть. Спустя пять минут Занзас махнул рукой, мол, хватит с него. Дрожащий и уже не орущий каштановый мокрый ком вцепился мёртвой хваткой в его запястье и не переставая повторять: «Я больше так не буду! Не буду!» На берегу их уже ждал Луссурия с двумя полотенцами. Одно было передано Занзасу, правда с меньшей долей почитания, чем обычно. А во второе, широкое, был укутан Савада. — А мне? — осклабился Скуало. — Рука в гамне, — прошипел Луссурия. — Живодёр.***
Втюхнутый бонус про ссору Бельфегора и Франа
По приезду на пляж, Бельфегор вылез из машины и по привычке, усвоенной кровью и потом аристократического воспитания, придержал дверь. И простоял так секунд пять, прежде чем понять, что находящийся в подчинении Фран вышел с другой стороны, прихватив с собой чёртова японца. С силой хлопнув дверцей, он пошёл следом за парочкой придурков в виде разодетого транствестюгу Луссурию, одетого сейчас в то, что в медиа должно закрываться цензурой, и необычайно трепливого сегодня Саваду Тсунаёши. И вот с этими двумя идиотами наравне и шёл сейчас Фран, жуя тыквенные семечки. Почему сегодня так? Блондин и сам до конца не понимал. Вроде, с утра всё было как обычно — они проснулись, как обычно — Бел с идеально прямой спиной, как и засыпал, Фран, ночью бесконечно мигрирующий по спальному месту — где-то под одеялом в пятом углу. Встали тоже как обычно — партнёр по проживанию сделал разминку, состоящую из упражнений «стечь с кровати — запутаться в раскиданных шмотках — встать — упасть», Бельфегор же для профилактики достал кого-то из рядовых, не вставая с кровати. Потом омега пошёл принимать ванну. И всё. Обычный день как-то неожиданно закончился. Вместо ежеутреннего «Доброе утро, семпай, рад, что вы не умерли во сне» бестолковый жаб быстро оделся и вышел из комнаты, хотя обычно всегда дожидался своего «наставника», чтобы пойти на кухню. На вопросительные «Жабенька, что случилось?» парень не отвечал, а при попытке тактильного контакта одёргивал руки и плечи. Дальше начались мелкие пакости: от «случайной» подножки до «случайно» пролитого кипятка на штаны блондина. Когда таким же случайным образом разбилась бутылка дорогого выдержанного вина, блондин не выдержал, дав своему протеже хорошего пинка, после чего завязалась небольшая драка, которая закончилась, не как обычно — сексом, а отступлением одной из сторон из комнаты. И увидел Бел Франа только перед поездкой — наглый жаб сел у другого окна, рядом с бесячим японцем. Блондин смотрел в спины впередиидущей троицы и с удовольствием всех троих ненавидел. Двоих по-обычному, а третьего, с болотного цвета волосами — в десять раз сильнее. Глубже чувства ненависти и гордыни был только интерес: на что мог так обидеться омега с двумя родинками-стрелками под глазами. Поэтому Бельфегор начал расследовательную операцию. Первым делом был опрошен Леви, с которым у Франа общение не заладилось с первого дня. Хотя, у 99% варийских членов, начиная с капитана Скуало и заканчивая тощим рядовым с жидкими усишками это общение не заладилось. На момент его прихода в организацию, терпеть этого «парня с большим потенциалом» мог, как ни странно, только босс. Бельфегор — и тот поначалу пытался устранить кусок саркастичного ублюдка, но всё как-то резко закончилось кроватью. И началось там же. Однако Леви-а-Тан отрицательно покачал тупой башкой. Так же ответили и приближённые. Скуало на это сказал, что Франа вообще два дня в глаза не видел. Босс просто не ответил. Вот Луссурия выдал такой поток информации, что найти в ней нужные крупицы оказалось непросто — «лягушонок», оказывается, сегодня просто бродил по коридорам, а потом заставил подчинённых играть в «классики» во дворе. В конце концов, бармен признался, что горячий чай для господина Франа был на два градуса ниже, чем ему требовалось — но блондин лишь махнул рукой. Какие это мелочи сейчас. Побродив час по прилегающим к пляжу зарослям, Бельфегора вдруг осенило. Тупой японец сидел за одном из столиков бара, умотанный в полотенце и жующий какой-то фруктовый салат. На его носу красовался пластырь — и когда только успел? — Эй, Савада-тян, — начал Бел, отстраняя от шатена тарелку и заставляя тем самым посмотреть на него. — Что с Франом? Шатен пожал плечами. — Я думал, вы поссорились. Но он ничего не говорил на эту тему. Просто сидел. — И молчал? — Нет, рассказал мне про то, что если бы планеты были бы собаками, то они бы крутились сильнее, а если бы котами — то вообще бы нет. — Ну да, обычно, — покивал блондин. — А ты ничего в нём не замечал? — А что я должен был заметить? Бельфегор выдохнул и изобразил нечто неопределённое руками. — Ну, например, его запах. Может, он показался тебе необычным. Омега хлопнул глазами, а затем покраснел до кончиков волос, категорично ответив «Нет!» — Вообще-то, я думаю, тебе стоит спросить у него самого. Или подумай, может ты его чем-нибудь обидел? — Тсуна отобрал свою тарелку обратно, принявшись хрустеть арбузом. — Кто?! Я?! А может ты?! — вскипел принц и вскочил, напоследок прошипев: — Никакой пользы от тебя! Он шёл по песку, разыскивая глазами свою жертву, которой не было в пределе его видимости. Ни на шезлонге, ни на пляже. В воду бы он тоже не полез, говорит, не любит, когда мокро и жарко. Бельфегор повёл носом по ветру, принюхиваясь. Среди запаха моря, фруктов, сиропов из бара, а также чужих феромонов, которые заставили его чихнуть, он вдруг чётко уловил запах водной лилии. Аромат кувшинок привёл его к дальнему концу пляжа — большому отвесному валуну, который давал идеальную тень — с какой бы стороны не светило солнце. Каменюка располагалась почти рядом с зарослями, что давало дополнительную прохладу. Вот там-то и сидел на плетёном коврике источник запаха, обхватив колени руками и смотря в чёрную гладь камня. Он даже не поднял взгляд, когда Бел сел рядом. — Фран, на кого ты обиделся? Ответом ему было молчание. — На меня, да? — Бельфегор выждал паузу и принялся размышлять. — Если всё было в порядке, до того, как ты вошёл в ванную, значит, причина там. И что я сделал? Позавчера я разлил твои мыльные пузыри, но ты сказал, что ничего страшного, в аду мне воздастся. Или это за то, что я выбросил флакон из-под шампуня, потому что он закончился? Но я отдал тебе свой. Ещё использовал твою футболку как тряпку и не сказал тебе. Кстати, ты сейчас в ней. От перечисления грешков, у Бельфегора навернулись слёзы на глаза и он едва сдерживал смех. Остановили его поток внезапно: Фран резко навалился сверху, опрокидывая блондина на спину. — Семпай, — зеленоглазый строго посмотрел на сосуществователя. — Ты сделал мне грустно. — Что, не выдержал? — усмехнулся Бел, обвивая худую талию. — Ну, и что же я сделал? Фран сделал пугающее лицо, склонился над ухом принца и злобно прошипел: — Ты уронил мою резиновую уточку! От удивления Бельфегор едва не поперхнулся. Он хотел было снова начать ржать, но едва сдержался и сделал серьёзное лицо. — Конечно, я и не думал отрицать. — Нет думал. Хотя, возможно, это и не ты. Может, она упала от сквозняка. Но так как я не могу обидеться на сквозняк, я решил, что обижусь на тебя. И да, я прощу тебя только если ты купишь мне две коробки уточек. — Пусть их тебе сквозняк твой покупает, — скривился Бел, спихнул с себя Франа и поднялся, опасаясь, что сейчас опять завяжется драка, а после драки не хотелось бы мириться прямо тут.Конец втуленного бонуса
Тсуна безмятежно качался на волнах, лёжа в просто гигантском, по его мнению, оранжевом плавательном круге. Кто и когда успел его приволочь он не знал. Парень чувствовал себя в относительной безопасности, прибывая на мелководье. Иногда его относило волной, но потом кидало обратно на песок. Шатен не замечал, сколько он уже так сидит — все его мысли занимал мужчина со шрамами, и что произошло ранее. Откуда в нём проснулась такая ярость, да такая, что он впервые ударил капитана, да и вообще человека (пусть и косвенно, своим шлёпком), и едва не задел господина Занзаса — лишь перед самым ударом непонятно каким местом осознал, что тот был ранен. И считал, что наказали его вполне оправданно и заслуженно — нечего ногами и тапками в старших разбрасываться. Яркое знойное солнце наконец-то садилось, окрашивая небо в пурпурный цвет, граничащий с лиловым, а тот — с тёмно-фиолетовым. Вдалеке кричали чайки, а с бара доносился шум, гомон, смех и запах жареного мяса. — Тунец-сан, капитан сказал, что если ты не поторопишься, то все стейки съедят без тебя, — раздался за спиной безэмоциональный голос Франа. — О…. Я… через пять минут, — проблеял Тсуна, но всё же вылез, заметив, что зеленоволосый не собирается уходить. Приняв из его рук полотенце и свою высохшую толстовку, Савада отправился следом. В баре ему было приятно увидеть, что Бел и Фран наконец-то помирились и теперь уже привычно переругивались, устроив дуэль на пластиковых вилках. На тарелках он увидел все закуски, которые заготавливал с утра. Наверное, младшие служащие привезли. Вкус пельмешек-гриль очень его удивил, но скорее понравился, чем нет. А за столом офицерский состав весело трещал на итальянском, который Тсуна уже почти мог свободно понимать: — Капитан, вам какая-то женщина волос в тарелку подбросила, — голосил Бельфегор. — Я бы мог сказать, что это ваш, но волос чёрный, и учитывая, что женщин тут не присутствует, то это скорее всего из носа Леви. — Леви бы боссу подкидывал. Приворот на кровь попробуй, Леви, — огрызнулся капитан, вынимая чёрную длинную волосину и кидая его в грозного дядьку Леви-а-Тана, которого Тсуна периодически побаивался. — Завалите, мусор, — рыкнул Занзас. — Если меня вырвет, то я заставлю вас это сожрать. — Босс, не знаю, как вас, а нас точно сейчас вырвет, — вставил Фран и удачно выловил у Бельфегора запечённый шампиньон. Убаюканный мелодичной итальянской речью, запахом соли, моря и дыма, Тсуна задремал, откинувшись на спинку плетёного кресла. Разбудило его чужое тепло и лёгкое тормошение. Оказалось, он уже ехал в машине, нагло пускал слюни на светлую рубашку капитана Скуало. Хорошо, хоть не додумался ноги на сидящего рядом Занзаса закинуть. — Наконец-то ты проснулся, — с облегчением выдохнул капитан. — А то, понимаешь ли, спящих бить — против чести. А у меня уже пять минут рука чешется. — И с силой зарядил шатену пару подзатыльников. — Ты что, охуел?! Савада тут же прикрыл голову, рассыпавшись в извинениях и обещаниях перестирать все капитанские рубашки. Наконец, он поинтересовался, почему его не разбудили раньше, и почему он не в той компании, к которой привык. — Мы решили с боссом поменять тебя на Леви. Он сопит, как боров, ещё и сопли на босса пускает, — Скуало брезгливо скривился и высунул язык. — И бить его нельзя, коллега всё-таки. А тебя можно! Тсуна едва подавил визг, когда злющий капитан схватил его за щёки, принявшись растягивать. Дремавший у окна Занзас открыл глаза и одним взглядом заставил их заткнуться. А Саваде вдруг тоже захотелось засопеть от радости — едет с боссом, окутанный запахом аниса от макушки до пят. Но он лишь зажмурился и откинулся на спинку кресла, так и просидев до самого приезда в штаб. В комнате его ждала набранная горячая ванная с душистыми травами, а Роза принесла новый костюм. — Завтра утром, в десять часов, у вас вылет во Флоренцию, поэтому советую ложиться сразу же после принятия ванны. Тсуна согласно закивал и, дождавшись, когда экономка покинет комнату, сбросил просоленные толстовку и шорты, после чего со стоном наслаждения погрузился в ароматную ванну. Спал он неспокойно — виной тому были судороги из-за купания и переутомления. Однако, когда ему, в который раз, приснился босс Варии, он расслабился. Занзас частенько ему снился, но чаще всего во снах он орал и ругал Тсуну, а сегодня — гладил по щекам. Поэтому парню всё-таки удалось проснуться свежим и отдохнувшим, за час до подъёма. Он обнаружил себя обнимающим одеялом, и как ни старался — больше не смог уснуть. Очень странно, но ему хотелось хоть на пять минуточек продлить свой чудесный сон. Делать было относительно нечего: утренние мучения от капитана Скуало отменялись, готовить было не нужно, а чемодан оказался собранным. Только футляр со странным подарком не был упакован. Оно и к лучшему — подумалось Тсуне. Забудет ненароком этот пугающий предмет, и всё. Через пару часов суеты он уже стоял возле тонированной машины, дожидаясь Бельфегора и Франа. Сесть без них он так и не решился. — Ну на какой хер так рано туда переться? — стонал взъерошенный Бельфегор, волокущий за собой Франа. — Ну издевательство же, ну. Нам же не надо проходить все эти тупые регистрации и досмотры. — Капитан сказал, чтобы перестраховаться, — за ним вышел Луссурия. Поверх необычного для него строгого костюма всё же висело одно из кислотных боа. — Как будто тебе все эти два часа на ногах стоять. — Лучше бы постоять, чем сидеть в этом конченом зале ожидания со всякими бомжами! — всплеснул руками принц и принялся утрамбовывать в машину Тсуну и Франа. — Отлично, значит, ты будешь стоять, — раздался позади него голос капитана. — Я уважаю желания своих подчинённых. — Ну это же абсурд! — не унимался блондин. — Нам лететь от силы час, а два часа мы проторчим в грёбанном аэропорту! Это абсолютная трата времени. Длинноволосый капитан гаркнул изощрённое ругательство, которого Тсуна не понял, и Бел молча сел. Савада же проводил взглядом знакомую походку, проследовавшую к автомобилю, стоящую чуть впереди их картежа, едва не свернув себе шею. — Чего это ты, мелкий, босса так выглядываешь? — оскалился Бельфегор, мигом переключившись со своей обиды на доступную жертву. — А что мне, глаза себе выколоть? — прищурился шатен, почему-то резко перехотевший быть жертвой. — Ну да, тыл-то у босса, что надо, — подал голос Фран, и Тсунаёши готов был поспорить, что под чёлкой у блондина глаза полезли из орбит. Больше он попыток подшутить не принимал, а когда на место Луссурии вдруг сел ещё один грузный мужчина в тёмных очках, машина тронулась. Приближаясь к громадному зданию аэропорта, Тсуну вдруг охватила паника, ведь первый раз он летел неосознанно, да и вообще на грани обморока, а сейчас ему снова предстоял полёт на стальной птице, у которой вообще непонятно что в мозгах. Он едва сдерживал дрожь в губах, руки его немного потряхивало. — Что с тобой, Тунец-сан? — Фран заметил его состояние, когда они шагали к залу ожидания. — Ты что, боишься летать? По статистике, шансы погибнуть в автокатастрофе выше, чем при падении самолёта. Савада икнул и интенсивно закивал. — Я знаю, но… — Говно, — поддержал разговор Бельфегор. — Ты же не на какой-то развалюхе со стадом баранов полетишь. — Я понимаю, а если… — Хуесли, — отозвался капитан, идущий впереди. — Или заткнись, или поедешь в багажном отделении. Они вошли в вип-зал, оккупировав мягкие сидения, а подскочивший миловидный официант тут же разнёс стаканы с водой. — Вроде не с унитаза, — вынес вердикт Бел, понюхав прозрачную жидкость. — И может быть даже не из-под крана. — Тунец-сан, покажи мне, как делать оригами, — Фран вывалил на протёртый стол кучу брошюрок. — Конечно, — улыбнулся шатен, благодарный парню за то, что тот пытается его отвлечь. Через несколько минут на столе громоздилась куча всевозможных лилий, роз, голубей и сложных моделей самолётов, которые Фран периодически успешно запускал в сидящего напротив Блондина. Савада же увлёкся прочтением уцелевших брошюр. Из них он узнал, что Бог всех любит, рецепт белого кваса, расценки на авиабилеты. Сейчас он наткнулся на занимательную псевдонаучную информацию, рассказывающую об «истинных» — омегах и альфах, якобы предназначенных друг другу судьбой. Развлечение для нервнобольных — не более. Вернув бумажки владельцу, он встал из-за стола и направился к выходу. — Тунец-сан, умывальники в конце зала, — подсказал зеленоволосый. — Зала с голыдьбой, — откликнулся Бельфегор. Тсуна благодарно кивнул обоим и вышел в поисках уборной. Наконец, преодолев целую толпу туристов, он дошёл до нужной комнаты и умылся холодной водой, окончательно прогоняя остатки страха. Вытираясь бумажным полотенцем, он услышал, как кто-то вошёл тяжёлой поступью. А когда убрал салфетку от лица — едва не заорал. — Господин Занзас, вы что тут делаете?! — зашипел он. — Тут комната для омег, тут нельзя вам быть! Вместо ответа мужчина грубо ощупал бока омеги и уставился на него с вопросом: — Где? — Что? — хлопнул глазами Тсуна. — Оружие. — А-а-а-а, — протянул парень и, заикаясь, начал врать: — О-оно… оно… я, кажется, забыл его, простите. — Хорошо, что я вспомнил, — шатен только сейчас увидел в его руках знакомый футляр. — И… и вы что, прямо так с ним и ходили?! — ошалел от ужаса парень и встал столбом, давая брюнету закрепить на рубашке кобуру. — Не снимай, понял? — Тсуна послушно закивал, провожая широкую спину взглядом. Он подождал немного, отдышавшись, после чего снял с крючка свой пиджак, надел обратно на себя, наглухо застегнув, с пять минут посмотрелся в зеркало, осматривая, не выглядывают ли ремешки кобуры. К счастью, никто за это время уборной не воспользовался, и Тсуне оставалось только порадоваться своей удаче. Он покинул умывальник и направился обратно, как вдруг ощутил прикосновение к плечу. За спиной стоял пожилой омега с неуловимо обыденными чертами лица. Дядечка стоял, окружённый двумя огромными старомодными саквояжами. — Простите, сэр, — сказал он на чистом английском. — Молодой человек, неудобно вас просить, но… — Вам нужна помощь? — улыбнулся Тсуна и без лишних слов схватил сумки. После тренировок Скуало тяжести давались ему всё легче и легче. Мужчина засиял и отправился по стрелке, указывающей на приём багажа, а шатен проследовал за ним в узкий тёмный коридор.