Бестолочь

      Занзас шёл по омерзительно мягкому красному ковру, приглушающему его шаги. Эта резиденция Девятым используется не так часто, как та, что в Риме, но от этого она была не менее ненавистна ему. В кармане — издевательская пригласительная карточка, которая была отдана швейцару, встречающему гостей у входа в этот чёртов зал, полный мерзких лицемеров из семей альянса.       Как только он вошёл вместе с Луссурией, семенящим за ним, — присутствующие немного притихли. На секунду. Весёлые разговоры сменились тихим перешёптыванием. Босс Варии давно привык к тому, что он — нежеланный гость. Как направлять в его организацию грязную работу, заставлять нянькаться со вчерашними подростками и использовать младших подчинённых в качестве охраны — всегда пожалуйста. Он никогда не переживал по этому поводу, даже наоборот — приходить сюда, в гнездо грёбаных лизоблюдов, ему никак не хотелось. Зачем пришёл? Удостовериться, что с грёбаным маленьким ублюдком всё будет хорошо. Ну и сказать пару ласковых «папаше», который жался в толпе своих советников где-то в конце зала. — Рад, тебя видеть, Занзас! — улыбнулся старик Тимотео. Руку для поцелуя протягивать не стал — знал, что нерадивый сын скорее свой ботинок облизнёт. — Не думал, что ты захочешь прийти, — подал голос старший Савада, сияя как грёбаный начищенный чайник. — Я присматривал за твоим сыночком целых два месяца, — мужчина снял с подноса проходящего официанта бокал с плескающейся в нём золотистой жидкостью. — Имею право поплевать в стаканы вашего пенсионного фонда.       Он сделал глоток и швырнул бокал под ноги. — Дерьмо, ну и моча. Пошли, Луссурия.       Он прошагал прочь, подыскивая тихий уголок с хорошим обзором. Хранитель бежал следом, причитая: «Босс, ну вы чего, нельзя же так…» Он только хотел отправить его куда подальше, а лучше на кухню в поисках нормального алкоголя, как двери балкона на втором этаже открылись. Молодой возвещатель громким голосом объявил: — Наследник семьи Вонгола! — он отошёл в сторону, с почтительным поклоном пропуская виновника торжества. — С учителем.       Даже издалека, этот парень был почти что прямой противоположностью того дёрганного курёнка, который два месяца назад трясся у него в кабинете. Прямые плечи, уверенная походка, несмотря на каблуки, которые громко лязгали по мраморной лестнице. Фигурка, затянутая в красный костюм (Луссурия принялся шёпотом негодовать по поводу цвета и фасона), наконец-то достигла своей контрольной точки. Следом за ним тенью шёл ублюдок Реборн — вот уж кого Занзас с трудом вытерпел на своей территории.       Толпа почтительно расступилась, пропуская наследника к Девятому. Старик толкнул чувственную речь про будущее Вонголы и прекрасного преемника, держа руку у того на плече. Ну, прямо-таки любящий дедушка и его внук. Савада-младший, держался, к слову, с достоинством. Этот Реборн его напоил там каким-нибудь зельем, что ли? Уже ни для кого не было секретом, что курёнок — омега. И сверстники сыночка советника, и старшие альфы, принюхивались. Действительно, аромат корицы перебивал даже надушенные дорогими помоями дряблые телеса присутствующих. Лучше бы грёбаному Реборну не отходить от него ни на шаг, а то желающих присвоить будущего Десятого — немало. Рецессивный… как же… Скорее, дурак с насморком.       Погрузившись в раздумья, мужчина не заметил, как парнишка растворился в толпе. Его чудный репетитор точил лясы с Девятым. — Луссурия, ты его видишь? — спросил босс Варии, прочёсывая толпу взглядом. — Кажется, направлялся к пятому выходу. — Принеси мне чего-нибудь выпить, — бросил Занзас, ухмыляясь.        Кого бы там эта лохматая бестолочь из себя не строила — внутри он маленький обжора, который ни за что не пропустит мимо ни одного фуршетного стола, которые базировались по периметру у стенок. Он двинулся по следу коричного запаха, который усиливался с каждым его шагом. Остановился, только когда красные штанишки оказались в зоне видимости, и прислонился к колонне.        Рядом с Савадой стоял непонятный парень, примерно его возраста, с серым кипишем на голове. Кажется, Занзас видел этого сопляка раньше на каком-то приёме — чей-то нагулянный на стороне выблядок. Запах дерьмового табака было слышно за полкилометра, и было не ясно — то ли это его феромон, то ли он просто до костей прокуренный. До мужчины доносились обрывки разговора. — Это ты, что ли, будущий Десятый? — спрашивал ублюдок нагловато-грубым тоном. — Ну, я. — Так это правда, что ты омега?       Савада промолчал. — В таком случае, позволю тебе потанцевать со мной, — прокуренный слишком яростно вцепился в запястье мальчишки. Занзас вспомнил, как сам его неоднократно хватал так. На нежной коже всегда оставались синяки. — Да не хочу я танцевать! — он упёрся, стараясь высвободить руку. — Тем более, никто не танцует, как видишь!       Окружающие их люди не вмешивались. Проверяли реакцию будущего босса. — Конечно, все ждут, пока ты откроешь вечер, — подонок ухмылялся слишком уж нагло.        Движения Занзаса были быстрыми и плавными: два шага, перехват маленькой руки, аккуратно, за ладонь. Невесомый толчок бедром и недосамец сидит, удивлённый, на полу. — Разрешите вас пригласить, господин наследник, — брюнет даже снизошёл до почтительного поклона, не отрывая взгляда от ошеломлённого омеги. — Р.разрешаю, — голос его вздрогнул. Савада пошёл следом за своим партнёром, рассекая замершую толпу.        Занзас встал в бальную стойку, не мигая глядя на шатена. — Мусор, квикстеп танцуешь? — шепнул он, когда наследничек Девятого наконец-то соизволил подойти и занять позицию ведомого. — Что?.. — испуганно мявкнул парень, но деваться было уже некуда — брюнет сделал несколько быстрых шагов на грани прыжка, тем самым давая сигнал понятливым музыкантам.        Ритмичная музыка ударила по ушам, давая боссу Варии свободу действий. Тсунаёши едва поспевал за дорожкой шагов, но вскоре быстро втянулся в бешеный ритм. Его каблуки громко отбивали такт и, казалось, заглушали саму мелодию. На том самом злосчастном приёме парень отдавил мужчине все ноги в черепашьем вальсе, а сейчас резво скакал и кружился, считывая движения ведущего наперёд, как будто танцевал быстрый фокстрот всю свою жизнь. Выдавали его лишь слегка механические движения новичка, не видимые для простого зрителя.       Восемь тактов — и к ним начали присоединяться другие парочки, пол, казалось, раскалился докрасна. Где-то там, в толпе, мелькнуло злющая рожа Савады-старшего, пытавшегося то ли остановить танец, то ли ринуться прямо сквозь танцующих, спасая честь сыночка. Ещё одна быстрая дорожка шагов, щелчок каблуков и визг подошв, прыжок, серия поворотов и музыка стихла. Мелкий даже исполнил финальный поклон и нырнул в толпу. За спиной заиграл ненавистный вальс, выманивая на площадку почтенных дедушек и бабушек.        Недоразумение обнаружилось в холле прохладного зала — стоял, опершись на дрожащие коленки, и старался отдышаться. — Ну вы и садист! — с придыханием вымолвил он, — Я чуть не умер! — Пойдём на воздух, — брюнет взял его под локоть и повёл к выходу, ведущему в сад. — Неплохо танцуешь, мусор. — Мой учитель танцев просто зверище, — кивнул парень, ступая на мощённую булыжниками аллею. — Повезло, что он мурыжил меня быстрым фокстротом…        Он вдруг остановился и крепко обнял мужчину, уткнувшись в его пуговицу лбом. Даже через пиджак чувствовалось, как колотится его сердце. — Идёмте сядем на лавку, у меня кошмарно болят ноги, — улыбнулся он, когда наконец-то отлепился от чужого туловища, и побежал к ближайшему фонарю. Ноги болят, ну да.        Не было у него на лице того уверенного выражения будущего лидера — лохматый скакал вокруг босса Варии, как подпёсок около серьёзного и уставшего пса, приглашая в игру.  — Сколько штукатурки они на тебя налили? — мужчина заметил светлое пятно на своём пиджаке, куда ранее тыкался лбом Тсуна. Он успел схватить парня за запястье (постарался не так сильно сжимать, как хотелось бы).       Сейчас, когда вчерашний подросток посмотрел ему в глаза, он увидел небольшие разводы под глазами. Выуженный платок был использован как раз для того, чтобы эти разводы убрать — аккуратно подтереть, а не сломать жертве лицевой череп. А пиджак… его можно и снять, что мужчина и сделал, кидая элемент тёмного костюма на извитый подлокотник скамейки.       Тсуна коротко, то ли чихнул, то ли фыркнул, уклоняясь от платка. — Спасибо, что помогли, — смущаясь, наконец-то вымолвил он, когда все пудреные следы с него были вытерты. Ещё б свеклой губы намазал, красавец чёртов. — Фран и Бельфегор всё ещё на задании?        Мужчине стало интересно, спрашивал бы лохматый о нём таким же расстроенным тоном. — Да, — ответил он, наконец. — Со мной только Луссурия, но он тебя за свой костюм задерёт, так что лучше не попадайся ему на глаза.       Парень с улыбкой кивнул. Едва видные из-под красного пиджака ремешки и выглядывающая из кобуры знакомая рукоять заставляли Занзаса едва ли не напыщенно выпрямиться, с гордостью. Но безобидный мальчик никогда бы не додумался бы надеть их сам. Посоветовать отмыть с хлоркой после прикосновений Реборна? Пока не заразился снобизмом. — Мне понравился танец, — признался шатен и почему-то спрятал руки за спиной. — Вы слишком много для меня сделали, надеюсь, я смогу отплатить вам…       Тон его раздражал. Снова какой-то официальный, нерешительный. Хотя, был бы он обычным пареньком — Занзас давно запер бы в своей комнате и никому не позволял бы трогать, смотреть, и тем более хватать за руки, звать на танцы и надевать на него кобуру. Но Тсунаёши — не просто японец из маленького захолустья. С ним нельзя поступить так. Хотя, почему нельзя… дождаться, пока чёртов дед помрёт, убрать непутёвого папашу-Саваду, захватить Вонголу, как хотел, как желал всегда, получить приятным бонусом шатена под бок, который будет встречать вечером с ароматными кексами и взглядом преданной собачонки…        Брюнет тряхнул головой. Нет, не будет. Нет, не станет он молча изображать домашнее украшение. Его взгляд сегодня показал — не станет он прогибаться. Это причина, по которой Занзас так и не смог отвлечься от него на шлюх, каких бы не подсовывала хозяйка — блондинов, брюнетов, худых молодых шатенов. Все они были не тем. Не имели того, что у него — внутреннего стержня, который Занзас никогда не замечал, но ощущал на каком-то подсознательном уровне. — Давайте в зал вернёмся, — предложил этот обладатель внутреннего стержня, увидев, что мужчина надолго замолчал. Да, мальчишка и сам не понимал пока что, что других кандидатов на пост босса Вонголы и быть не может. Не существует их. — Иди, тебя твой папаша там, наверное, с собаками по штабу ищет, — ответил, наконец, босс Варии. — Я буду здесь. — Я возьму напитки и приду! — шатен принял ответ за «буду здесь ждать тебя» и развернулся на каблуках, как бы случайно мазнув кончиками пальцев по кисти мужчины.       Он отбежал на десять шагов и обернулся. Лицо его стало каким-то взволнованным, и он пошёл назад. Как-то очень медленно, как будто в замедленной съёмке. Мужчина опустил голову, тоже на редкость тяжёлую и уставился на локализацию странного и внезапно возникшего зуда под коленом — под чашечкой торчал маленький, размером с пол-мизинца штырёк-транквилизатор. Он с трудом поднял голову снова, глядя, как падает на плитку, медленно-медленно, стручок-Савада. «Блядский х…» — устало пронеслось у него в голове, перед тем как мужчина провалился в тёмную лужу бессознательности.

***

      Занзас чувствовал себя удивительно прекрасно. Как человек, которому наконец-то дали хорошенько выспаться. Голова не болела, ощущения прекрасные — сейчас бы встать с кровати, да пойти гулять по парку. Вот только вместо мягкой кровати — жёсткий стул с прямой спинкой, скованные накрепко руки за спиной (немного усилий, хитрое движение, и тяжёлая цепь разорвана, но руки он предпочел держать сведенными), вместо яркого солнышка в полуоткрывшихся веках — сумерки сырой камеры, а вместо пения утренних птичек — гулкие смешливые голоса: — Да-а-а, Вонголе недолго осталось! — говорил один, молодой и надменный. — Махом и босса Варии спиздили и мальчонку-наследничка! — Ага, махом, — ворчал второй, более грубый. — Говорят, в этого слона самую большую дозу пустили, а он ещё минут пять сидел, как ничего ему. Ребята думали, что всё, конец заданию. — Вот и на такую здоровую старуху нашлась проруха! — продолжал глумиться первый. — Что-то он там заворочался, пошли глянем.       Раздались шаги, тяжёлая стальная дверь щёлкнула, пропуская две тени. Щёлкнула лампа над старым допросным столом в углу, осветив всё желтоватым светом. «Тюремщиков» действительно было двое — один мелкий, патлатый, с виду хулиганистый, омега, второй здоровый, с тупым подбородком. Выглядела парочка как оживший пример «тупого и ещё тупее», но если первый действительно выглядел, как брешущая шавка, то в глазах второго плескалась холодная рассудительность. Да, Занзас узнал парочку, кажется, эти двое даже были в каком-то родстве между собой, то ли братья, то ли седьмая вода на киселе. Вечно ошивались рядом с Бьякураном. — Ты гляди, действительно очухивается! — завопил с восторгом омега, подскакивая к пленнику на опасное расстояние и заглядывая чуть ли не в лицо. — Эй, Назару — предупредительно окликнул его брат, набирая в шприц какую-то дрянь из пробирки. Но Занзас ждал. Изображать наркотическое опьянение, когда костяшки пальцев так и чешутся дать в рыло — сложно, но профессионал выждет. — Да брось, он же угашенный! — ликовал младшенький. — Что, небось, только и умеешь, что пестиками махать и на подчинённых орать?       Он грубо схватил мужчину за волосы, заставив поднять подбородок. Занзас встретился глазами с бешеным взглядом, искрящимся мнимым превосходством. — А что ты без рук будешь делать, м-м-м? — он облизнулся, да так мерзко.       Всякому терпению приходит конец. Резкий рывок на стуле, прямое попадание в челюсть. — Я тебя и без рук на свинячий корм пущу, — злорадно прошипел Занзас, опуская руки и зловеще хрустнул плечами. — А с руками так вообще много чего придумать можно. Старший среагировал — кинулся к зажавшему брата пленнику, намереваясь ширнуть того иглой, но он ловко крутанулся и залепил полулысому отстатками наручника. Крупная цепь попала старшему прям по глазу. Тот заорал, заливая пол кровью из рассеченной брови. Второй удар снёс его с ног, и лысый тяжёлым тюком завалился на пол.       Младший, увидев такое безобразие, истошно заорал и попытался садануть ногой мужчину по коленке, за что получил заслуженный пендель, от которого летел едва ли не до конца камеры. — Как вы там себя называете? — Блэкспелл, — прошипел омега, поднимаясь. Тон его стал истерическим. — Я тебя с говном сожру за братика!!!       Ругательства сыпались с его рта градом. Омеги, нежные создания, ну да. Однако, чем громче он ругался, тем сильнее у него дрожали коленки. С каждым шагом Занзаса он отходил назад, пока не упёрся во влажную стену и расстояние между ними не сократилось до полушага. Тут-то он и затих, вытаращившись перед собой. Будто даже дышать перестал. — Где наследник?       Вместо ответа «тюремщик» сполз на задницу и задрожал уже по-крупному. Времени на допрос не было — родственнички были связаны спиной к спине и заперты. А Занзас, холодный и рассудительный (отдохнувший и в прекрасном настроении для драки), с прихваченным у отбросов пистолетом встал в камерном коридоре и впервые положился на чутьё. Первые три поворота — чисто. Из запахов — только вонь заброшки, пороха, сырости. За следующим — ещё несколько «бравых солдат», царство им небесное. А вот дальше — едва уловимый аромат пряности. Прямо, дважды налево, аккуратно пересечь увитый «колючкой» двор заброшенной тюрьмы… Судя по видам за полувыломанным забором — место это далеко-далеко за городом. Солнце почти село — сколько же он тут валялся? Запах усиливался. Саваду держали, судя по концентрации, в служебном здании. До чего же много феромона. Этот ублюдок Бьякуран, что его там…?! Действовать осторожно он уже не мог — стремительно залетел в пристройку.       Здесь было как-то оживленнее — больше шпаны. Только вот на нарушителя она не обращала никакого внимания — десять человек, изрядно потрёпанных, бежали прочь, один орал в рацию, запрашивая подкрепление. Неужели, увальни из Вонголы уже здесь? Для Варии слишком чисто — нет трупов. Да что же там творится, за чёртовой дверью в конце коридора?!       Двое «охранников», загораживающих проём, устранены простым поворотом их же голов по шеям.       Внутри душной комнаты с заколоченными окнами действительно пахло течкой. Только вздохи и короткие вскрики были совсем не от переживания таинства соития. Хотя, если бы это был бордель, можно было бы подумать, что он заглянул в разгар игрищ садо-мазохистов.       Тсуна сидел на ком-то, без штанов, в одной лишь потрепанной рубашке, прикрывающей его ноги до середины бедра, и самозабвенно смешивал чью-то рожу с грязью. — Перестань, — Занзас перехватил его руку, занесённую ещё для одного удара. Савада глянул на него безумными глазами. Лицо без синяков, только зарёванное. Зрачки расширились, узнавая. — Ох! А я, а я… только хотел идти вас спасать, — он утёр влажный нос рукавом. — Да вот, что-то увлёкся…

***

      Тсуна пришёл в себя, когда за окном ярко светило солнце. Тело затекло от лежания на животе со сведёнными за спиной руками. Кляп во рту мешал дышать, и парень страдальчески замычал, извиваясь всем телом. — Проснулись, господин Наследник? — проворковал приятный знакомый голос. Рот Савады был освобождён и он, нехило извернувшись, заглянул за плечо. — Бьякуя-сан! — хрипло обрадовался он. — Вас тоже похитили?!       Радость тут же сползла с его лица, ведь вместо пожилого омеги за его спиной сидел, непринуждённо растянувшись на пыльном полу в белых брюках, молодой мужчина, альфа, на вид — не больше двадцати пяти. В лице угадывались черты того добродушного старичка, но лишь намёком, а волосы, уложенные в прошлые встречи в ровное каре, теперь неопрятно торчали в разные стороны. — Ох, малыш! — с добродушным восторгом ответил он. — Как мило, что даже в такой ситуации ты беспокоишься о других.       Он встал, отряхнул свои белоснежные брюки и подошёл к Тсуне, чтобы перевернуть его и усадить к стене спиной. Только сейчас парень понял, почему ногам было зябко — штанов на нём не было. Синие плавки прикрывались только рубашкой, единственным уцелевшим элементом его тройки, которая была всё же достаточно длинной. — Меня зовут Бьякуран, я босс семьи Мельфиоре, — он чуть склонил голову в шутливой церемонии. — Прости, что обманывал тебя, хотел посмотреть, каков он, новый Наследник. Знаешь, как я и думал — Вонголе пришёл конец. Позволить умыкнуть Десятого прямо с его же церемонии, да ещё и с боссом наёмников…       Он прервался, хмыкнул и с блаженной улыбкой закатил глаза, а затем продолжил. — Нет, я всё же не понимаю, почему Занзас не согласился на моё предложение. С ним во главе у Вонголы был шанс… Хотя, после ночного происшествия я даже рад, что всё так обернулось, какой это позор для него… Но всё же. Он ведь действительно был готов убить любого, кто объявится наследником. Но ты всё ещё жив! Колись, что ты с ним сделал, а? — альфа с добродушием дядьки-крестного, нянькающегося с новорожденным племянником, пощекотал пятку оцепеневшему от страха Тсуне. — Впрочем, это не важно. Ты в моих руках, и я буду делать с тобой, что мне угодно, как я и хотел, ведь ты всё же такой милый мальчик… А Занзас сдохнет за ржавой решёткой… — Что вы с ним сделали?! — перебил его Тсуна, подскакивая на месте. Рука на пятке сжалась, причиняя боль. — Какая разница, что будет с ним? — голос босса Мельфиоре стал вкрадчивым. — Лучше подумай, что будет с тобой, если будешь выводить меня из себя.       Его рука смягчилась, поползла по ноге вверх, к коленкам. У Тсуны сквозь страх появилось ощущение брезгливости и он с ужасом поджал ноги к груди. — А знаешь, он ведь, наверное, уже тоже очнулся. Как думаешь, какое у него будет лицо, если мы пошалим у него на глазах? — Бьякуран приблизился к мальчишке вплотную, уткнувшись носом в его шею. — У тебя же скоро как раз начнётся течка…       Потянуло приторным феромоном. Тсуна с усилием втянул голову в плечи и сжал зубы. К брезгливости добавились отголоски злости. Чужие сухие губы уже двигались от уха к щеке, к уголку рта…       Громкий звонок мобильного заставил вздрогнуть обоих. Бьякуран резко отстранился и быстрым шагом вышел за дверь, по дороге отвечая на звонок короткими «да». Он вернулся через минуту, суетливый и немного радостный, возвращая смартфон в задний карман брюк. — Ох, милый, я оставлю тебя на пару часов, за тобой присмотрит Гамма, — он кивнул на тень, привалившуюся к окну. — Гамма, подготовь мальчика, как следует, пока меня не будет, и вели своим, чтобы позже привели Занзаса.       Из темноты вышел ещё один альфа, блондин с зачесанными назад волосами. На лице его блуждала хамоватая улыбочка. — Приятно познакомиться, Тсунаеши-кун, — он почтительно встал позади Бьякурана. — Не надкусывай, — с улыбочкой ответил ему тот. — Хочу сам.       Блондин проводил его такой же улыбкой и уставился на Тсуну. У парня внутри всё похолодело. — Эх, вот оно, начальство, — наигранно вздохнул Гамма, подсаживаясь на кушетку к парню. — Яблочки мне сажать, а собирать он будет…       Рука на бедре оказалась тёплой, хоть и в мозолях. — Не люблю я девственников, — он снова улыбнулся. — Но не волнуйся, у меня их много было. Тебе понравится, ещё будешь от босса потом ко мне прибегать.       Блондин подвинулся ещё ближе. Тсуна задёргался. Сложнее всего сейчас было успокоиться, как учил Реборн. Внешне оставаясь напуганной овечкой, а внутри стать камнем, холодным и рассудительным базальтом. — Не думаю, что нам понадобится наркотик, ты же хороший мальчик? — блондин аккуратно провёл кончиками пальцев по его щеке.       Собрав все свои силы, Тсуна осторожно кивнул. — Во-о-от, молодец, — альфа довольно улыбнулся. — Если не будешь дергаться, я тебя развяжу.       Как тут не дёргаться, когда чужой горячий язык орудует в ухе? Но Тсуна терпел. Пусть, пусть поверит в то, что он безобиден. Чужая рука влезла под рубашку, оглаживая грудь и касаясь плоского, натянутого как струна, живота. — Я вообще не люблю насилие над омегами, знаешь? — тугие верёвки ослабли, а потом и вовсе упали. «Добрый» Гамма даже помассировал его затекшие запястья. — У тебя приятный запах, как в лавке у булочника.       Тсуна закрыл глаза. Мужчина говорил вульгарные комплименты, какой-то успокаивающий бред, стягивая с парня его синие плавки. — Не волнуйся, я тебе ничего не сделаю, — продолжал говорить он. — Это только для босса. Эх, встретились бы мы при других обстоятельствах…       Под закрытыми веками блеснули чьи-то глаза. Голос, звучавший, как будто из глубины сознания призывно гаркнул: «Никому не позволяй собой помыкать!» Лоб обожгло болью, будто бы от сильного щелбана, и парень понял: медлить больше нельзя! Момент удачный, лучше не придумаешь — альфа в экстазе облизывает его бёдра.       Резкое движение ноги, в чужой пах, коленкой по роже и враг, не ожидавший такого поведения от затюканного омеги летит с кушетки на пол. Тсуна на мгновение оторопел, уставившись перед собой, а потом мозг будто бы вспомнил все уроки тренера. Не дожидаясь, пока такой же шокированный Гамма придёт в себя, Савада вскочил с кушетки, чуть не грохнувшись на затекшие ноги. Нельзя. Сейчас любая ошибка может стоить ему слишком дорого. — С-сука, — прошипел альфа, потирая ушибленную челюсть. — Знаешь, я хоть и не люблю насилие, но босс ведь не запрещал тебя бить, да? И это не насилие даже, а так. Воспитание.       Вошедшие «солдаты Мельфиоре» уже бежали к парню, окружая. Удар ногой, резкий разворот, прыжок, перекат, и кучка бет бегает за ним, как стадо баранов за кинутым пастухом мячом. — Да вы дебилы, что ли?! Ловите его! — орал Гамма, тем не менее державшийся в стороне. — Так он юркий! — ответил один из кучи баранов.       Тсуна бежал к двери. Неприятный сквозняк гулял по голой заднице, подстёгивая парня. Эх, забрать бы трусы, а то явится такой вот спаситель к Занзасу… Омега прыснул, представляя хохот босса Варии. Дыхание подводило, заставляло замедляться. Как бы Савада не был настроен морально, его тело не было телом бойца. «Не убегай, а бей!» — требовал голос в голове. Сердце колотилось как бешенное, но Савада остановился. «Ага!» — злорадно крикнуло стадо, окружая. И снова, будто на невиданной тяге тело двигается само — уклонился от выкинутой руки, толкнул нападавшего ногой. Он упал и остальные ошарашенно выпучили глаза — от нелепого омеги таких нападок никто не ожидал. — Чего вы ждёте?! Отошли! — гаркнул на подчинённых Гамма и вклинился в кучу. — Не мешайтесь.       На Тсуну уже смотрело дуло чёрного пистолета и в груди действительно затаился испуг. — Не хотел по-хорошему? — в голове у него была злоба. — Я же говорил, что ненавижу насилие… Но иногда оно необходимо. Подними руки и иди ко мне.       Тсунаеши подчинился, коленки задрожали. «Бей, трус!» — снова звучал внутренний приказ. «У него пистолет!» — думал Тсуна, делая медленный шаг. «Он не выстрелит. Выжди и бей.»       Он подходил ближе, вжав голову в плечи. Когда расстояние от него до альфы было в один шаг, Гамма действительно опустил пистолет. А потом приставил к его голове. Внутренний голос молчал. Взгляд у блондина снова изменился, стал очень странным. В зрачках блуждало что-то настолько мерзкое, что Тсуна опустил голову. Рука на плече надавила, заставляя встать на колени. — Хороший мальчик, — хрипло сказал мужчина. — Не думал, что ты… такой… Знаешь, сильные омеги мне тоже нравятся. Их приятно ломать.       Рука с плеча перешла на голову, хватая за волосы на затылке. — Расстегни мой ремень, — прозвучал неожиданный приказ, и Тсуна ошарашенно вскинул голову, но ствол пистолета надавил на висок. — Ну же.       Парень вздохнул и взялся за чужую пряжку. В чужих трусах что-то отчётливо выпирало и Тсуна ужаснулся, попытавшись отстраниться, но чужая рука плотно удерживала затылок. — Чего застыл? Продолжай.       Под чёрными плавками оказалось нехилое достоинство в полувставшем состоянии. Какие же они всё-таки большие у альф… — Налюбовался? — спросил Гамма с насмешкой в голосе. — Бери в руку. Ну же. Давай, как свой.       Тсуна густо покраснел. — Я никогда не… — проблеял он. Гамма сделал вид, что поверил. — Не бойся, он не кусается. Бери в руку и медленно проведи от головки к основанию. Тсуна подчинился, оглаживая чужой член. Орган подёрнулся, откликаясь на ласки. — Теперь быстрее.       Савада усерднее задвигал рукой, чувствуя, как чужой член наливается ещё больше. — Ох, молодец, — уголок рта мужчины подёрнулся и он закрыл глаза. — Теперь оближи.       Преодолевая рвотный рефлекс, Тсуна подчинился, несколько раз проведя языком по красной головке. — Как ты быстро учишься, — рука с пистолетом погладила парня по щеке тыльной стороной ладони. — Теперь возьми в рот полностью.       Омега попытался вспомнить, как есть огромный фруктовый лёд и применил навыки. Снова проснувшийся внутренний голос скомандовал: «А теперь кусай!». Челюсти резко сомкнулись, на языке появился металлический привкус.       Истошный вопль раздался будто бы сквозь толщу воды. Внешние звуки приглушались, теперь Тсунаеши слышал только призывный чёткий голос, а тело двигалось само. «Не медли, нападай!»       Страх ушел на другой план. Тсуна вывернулся из-под схватившей за затылок руки и сбил альфу с ног. Первый подбежавший на выручку рядовой получил кулаком в глаз и чуть не лишился пальца. Пока Тсуна оборонялся от солдат Мельфиоре, Гамма с трудом надел штаны и пополз к выходу, не переставая материться. — Куда?! — взревел Тсуна, вскочил на него и начал наносить удары по лицу, в ритм голосу в голове: «Бей! Ещё! Сильнее!»       Костяшки пальцев горели. Никто из присутствующих не пытался его остановить — все ушибленные и покусанные держались в стороне, а после вообще побежали к выходу. Сколько Савада сидел так и молотил чужое лицо? Не понятно. Пока чужая рука не схватила за занесённое запястье. Тсуна обернулся, голос внутри смолк. Зрачки расширились. *****       Занзас снял внезапно обмягшую тушку с тела гребанного отброса (не забыв при этом добавить от себя, ударом ноги по разбитой роже). Тонкие руки в потрепанной рубашке сразу же обвили его за шею.       Мужчина вытащил из кармана ублюдка-Гаммы смартфон и набрал номер. — Алло? — послышался визгливый голос Скуало. — На зачистку, мусор. Сейчас координаты скину. — Босс?! — голос стал взволнованным. — Ты где?! Тебя все ищут! Думают, ты с выблядком Емитсу сбежал! — Пусть дальше так думают, — Занзас сбросил звонок, и тут же набрал следующий. — Добрый день, такси «Палестина»…       Водитель странно покосился на подозрительную парочку: здоровый альфа, потрёпанный, и омега без штанов, да ещё и выходящие из-за ржавых ворот заброшенного тюремного корпуса. И усмехнулся. Не таких извращенцев подвозил, тем более, что заказ оплатили сразу же…       Занзас смотрел в окно, поглаживая чужие, сбитые костяшки пальцев. Сам омега полулежал, положив лохматую голову мужчине на колени. Вид у него, конечно, был соблазнительный — рубашка едва прикрывала пятую точку (и Занзас уже устал периодически натягивать ткань ниже, скрывая чужую задницу от любопытных глаз водителя в зеркале заднего вида), а на ногах только бывшие вчера белыми гольфы на ремешках-подтяжках. Он недолго думал, куда ехать. В Варию, на правах хозяина. Не его проблемы, что в Вонголе что-то там себе навыдумывали старые развратники, начитавшиеся романов.       В штабе было удивительно тихо. Только пара постовых вытянулись по струнке и побледнели, будто бы покойника увидели. Горничная вышла из тени, как призрак, уставилась в ожидании указаний. — Какао ко мне в комнату, — брюнет правильно оценил состояние вцепившегося в его руку Тсуны. — И пижаму. — Иди в ванну первым, — мужчина слегка подтолкнул парня, а сам увалился на кровать.

***

      Тсуна яростно выполаскивал рот уже двадцатую минуту к ряду. Отражение в зеркале никак не менялось: он всё так же видел полного неудачника. Прежний Тсуна наверняка бы обратил внимание на чужую ванную комнату, которая, к слову, не была больше, чем его, не была роскошнее, дизайн, скорее, был сдержанным и практичным. Комната сочетала в себе и обычную ванну, и душевую кабинку, в которой парень ещё полчаса оттирался мочалкой. Ощущение грязи никак не сходило. Течка, к счастью, будто замерла — то ли от переживаний, то ли от изменения ритма жизни парня. Кроме запаха ничем себя не выдавала: ни тянущего живота, ни призывно торчащих сосков, даже между ног ничего не текло. Своё состояние Тсуна оценил, как устойчивое, то есть, сейчас он в абсолютно трезвом уме и при светлой памяти.       Дверь открылась, заставляя парня замереть под струями воды. — Тебя там в слив засосало, что ли? — через матовое стекло было видно приближающийся силуэт. — Давай быстрее, ты тут не один. — К-конечно, — пролепетал Тсуна и принялся с ещё большим остервенением тереть кожу, чтобы запах исчез. Корица? Ха! Он чувствовал только вонь испорченного омеги. — А вы так и будете тут…       Силуэт действительно не собирался выходить, остановившись возле душевой кабинки. Резкий рывок и дверца отъехала, заставляя Тсуну скрючиться в попытке прикрыть самое сокровенное. — Чего я там не видел? — заявил Занзас. Он уже был без рубашки и босиком. Схватив Саваду за руку, он резко дёрнул парня на себя. — Ты с себя кожу содрать хочешь? Марш одеваться.       Тсунаеши пулей выскочил из кабинки и делал вид, что усиленно разглядывает ворсинки на махровом халате на вешалке, пока слушал дребезжание чужого ремня. — А почему здесь все так часто упоминают про слив? — перевёл тему Тсуна, старательно вытирая задницу. Он старался не думать о том, что там, за матовой дверью, стоит босс Варии, абсолютно голый, и возможно, что достоинство у него больше, чем у… Парень тряхнул головой и замотался в халат. — В старом крыле стоят бассейны с огромными сливными дырами. И один раз офицер споткнулся и застрял там. — И-и-и что-о-о? — икнул Тсуна. — Как в «Пункте назначения» было?! Кишки через… — Нет, он просто застрял, пока его не вытащили. Но у него зад большой был, а вот твой бы проскочил…       Тсуна обиженно засопел, замотался в халат и выскользнул из ванной.       Думая, куда лечь: на застеленную бархатом кровать, на которой уже лежала, будто метка, заляпанная кровью рубашка, или на чёрную кресло-кушетку с изогнутой спинкой и удобными подлокотниками, парень выбрал второе. Как раз рядом, на тумбочке, стоял большой стеклянный бокал с ещё тёплым какао. Оно было вкусным, но в горло не лезло, поэтому парень отставил кружку через пару глотков.       Занзас вышел ровно через пятнадцать минут, вытирая волосы полотенцем, в домашних штанах из тёмного мягкого хлопка. Тсуна почти задремал, но тут же подскочил. — Иди на кровать. — А я вам не помешаю? — Если бы ты мне мешал, я бы отправил тебя в твою комнату. — И то верно, — Тсунаеши, обрадовавшись, перелез на кровать. И, смущаясь, подвинулся ближе к мужчине.       Его не убили на месте, наоборот, грубо обняли и придвинули ещё ближе. За окном уже стемнело. — Теперь рассказывай мне, что там было? — подал голос Занзас, уставившись Тсуне прямо в глаза. — Почему ты был без штанов и отчего так взбесился.       Шатен съёжился и принялся сбивчиво рассказывать. Он не смог утаить некоторые моменты, поэтому жутко краснел со слезами в глазах. К концу он уже во всю рыдал, уткнувшись в чужую ключицу. — Ты хорошо справился, — большая рука гладила его по голове. — Для такой бестолочи ты просто молодец.       Тсуна замолчал и зарделся от похвалы. Лишь на время. Он упрямо сжал кулаки, тряхнул головой, чуть не зарядив мужчине прямо по подбородку, и резко посмотрел на него со всей своей решительностью. — Я хочу сделать это с вами.

***

— Что? — не понял Занзас. — Рожу мне набить?       Парень резко стушевался, снова покраснел, отвёл взгляд, а после снова упрямо уставился на мужчину. Взгляд его был немного злым. Он глубоко вдохнул, закрыл глаза и поцеловал.       С происшествия в парке его навыки нисколько не улучшились (действительно, если бы было наоборот, Занзас бы устроил бы допрос с пристрастием среди своих офицеров, а после перестрелял бы каждого). Мужчина взял ситуацию в свои руки, хватая бешеного мальчишку за бедро под халатом. Он дёрнулся и подался вперёд сильнее.       Поцелуй разорвать было сложно. — Ты хорошо подумал?       Савада упрямо кивнул. — Я уже устал бояться того, что это произойдёт внезапно. Я не против, если это будете вы… — Думаешь, ты будешь бояться меньше, если это произойдёт по обоюдному согласию и согласованию сторон, что ли? — мужчина поднял брови. — Что теперь, к первому встречному на… в кровать прыгать?       Тсуна резко сел не разрывая зрительный контакт. Теперь он выглядел решительным и злым: — Но вы не первый встречный! Я вам доверяю! — он снова стушевался. Разговор стал сбивчивым. — Я понимаю ваш образ жизни, я… Я не настаиваю на дальнейших… Тем более, что это не получится при вашей работе…       Занзас закатил глаза и сел рядом. — Ты невозможно бестолковый и непроходимый дурак, — начал он. — Только попробуй сказать это кому-то ещё.       Парень недоумевающе моргнул.       Занзас снова поцеловал, делая поцелуй грубым. Сминая мягкие губы, на которых ещё остался привкус бальзама (да сколько же эта дрянь держится?), толкаясь языком в чужой горячий рот. Он опрокинул парня на спину и снова посмотрел на него: — Учти, я не остановлюсь, даже если ты попросишь.       Омега кивнул и сам дёрнул за пояс халата. Занзас подумал о том, что всё же хорошо, что мелкий не успел надеть пижаму. Вытряхивать шатена из неё было бы сложнее и дольше. Как только он снова увидел хрупкое тело, которое со времени происшествия в гостинице успело ещё немного обрасти мышцами, он понял — ждать больше не может, не смотря на всю свою профессиональную, наработанную годами выдержку.       Наверное, это было тем, чего ему не хватало в умелых и бесконечно обученных шлюхах — честность чужого тела, не привыкшего к таким прикосновениям. Вздохи при прикосновении губ к тонкой шее, яремной впадине, ключицам были искренними. Стон после прикусывания соска — чистый, не наигранный. От такого в штанах мужчины стремительно тяжелело. Здесь пришлось действительно включить выдержку на максимум, чтобы секс не превратился в банальное изнасилование. Мужчина действительно не хотел, чтобы Савада на самом деле жалел о произошедшем и вспоминал об этом, как о чём-то ужасном и кошмарном.       Пока всё шло хорошо — Тсунаеши вздрагивал в ответ на поцелуи. Даже раздвинуть стыдливо сжатые ноги не составило труда — парень старался показывать, что действительно доверяет. — Это так приятно… — прошептал Тсуна куда-то в кулак, когда мужчина взял в руку ствол его члена — небольшого, аккуратного, с розовой головкой — как и положено омеге. Когда Занзас потёр большим пальцем эту самую головку, парень весь выгнулся и моментально кончил.       Он испуганно вытаращился и попытался сесть, но чужая рука на груди остановила его. — Я вас испачкал! — залепетал он, рассыпаясь в извинениях. Это было так забавно, что босс Варии едва сдерживал улыбку. — В следующий раз держись, скорострел.       Чужое лицо из красного стало пунцовым. — Как можно было, сдержаться, когда ваша рука, когда вы…       Занзас не дал ему договорить, накрывая чужое достоинство (хоть и такое крохотное) ртом. Чужие пальцы схватили за волосы, то ли в панике, то ли от переизбытка чувств, хотя, скорее всего, парень сам не разобрался в ощущениях. Не в силах держаться, он закинул ноги на плечи партнёра, сжимая. — Ну, чёртов мусор, — проговорил Занзас, скорее наслаждаясь реакцией, чем действительно ругаясь. — Сейчас вообще сдохнешь.       Не дожидаясь новой панической реакции, он перевернул парня и заставил встать в коленно-локтевую. Поза встретила его двумя округлыми ягодицами, прикрывающими розовый проход. Бёдра уже были влажными и липкими, а тугое колечко мышц между раздвинутых булок слегка пульсировало.       Занзас потёр проход указательным пальцем и проник внутрь. За этим последовал чужой стон, а вслед за вынутой фалангой вытекло ещё немного смазки. Задница чувствовала себя абсолютно готовой, но явно не к размеру босса Варии. — Я хочу, чтобы вы прямо сейчас… — сбивчиво просил Тсуна, но в ответ получил только шлепок по ягодице. — Рано, — коротко отрезал Занзас и снова раздвинул мышцы, на этот раз проникая сразу тремя пальцами. Проходили они с усилием, но чужой вскрик, переходящий в сладостный стон, говорил то, что всё хорошо.       Он двигал ими сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее, выбивая из омеги то короткие всхлипы, то протяжные стоны. Савада уже упал на плечи и пытался дотронуться до своего призывно торчащего члена. Мужчина перехватил ствол раньше, заставляя парня кончить всего за несколько движений. — Ох! — он нетерпеливо поёрзал. Из приоткрытого отверстия выступила ещё одна капелька смазки. — Готов, бестолочь? — Занзас переложил его на спину, подкладывая под чужую поясницу подушку. — Эта поза… смущает… — прошептал парень отворачиваясь.       Мило. Слишком мило. Инстинкты заставляли пометить тело прямо сейчас. Вгрызться в место на внутренней стороне бедра, закрепить право, оставить свой запах… На чужом теле уже краснели несколько пятен, грозившихся стать синяками: под ребром, на груди, на шее. Несколько мелких синяков на запястьях — всё же, хватка у босса Варии железная.       Он дёрнул шнурок на своих штанах и увидел любопытный взгляд Савады. — У вас больше, чем у Гаммы, — серьёзно заметил он. — Не смей меня сравнивать, — мужчина ущипнул Тсунаеши за ягодицу, вызывая сдавленный писк. Он приставил головку члена к его анусу, раскрасневшемуся и мягкому. — Погнали.

***

      Тсуна чуть не задохнулся от первой фрикции, впившись ногтями в чужие бока. Он не мог даже закричать — чувство заполненности выбило из него весь воздух. Живот прошибло сладкой судорогой. Чужие руки гладили, сжимали до боли, чужой язык ласкал шею и соски, заставляя парня извиваться под этими ласками, как змея. Чувство страха притуплялось болью, боль уходила на второй план, задавливаемая каким-то новым, острым ощущением. Чужие губы ловили его, а он в ответ цеплялся за чужую шею, старался подмахивать бедрами — лежать спокойно не было никаких сил. Он сдерживал стоны, как мог, сжимая зубы, закусывая до крови щёку, пока не получил очередной щипок за задницу. — Не молчи, мусор.       И комната наполнилась звонкими криками Тсуны, эхом отбивающимися от белых стен. Он осторожно открыл глаза и встретился с чужими, красными. В этот раз в них не было ни расчётливости, ни злобы, лишь какое-то странное блуждающее выражение. Сбивчивое дыхание партнёра опаляло щёку. — Всё нормально? — глаза наконец-то обратили на него внимание. — Просто… вы сейчас… такой красивый… — задыхаясь говорил Савада Тсунаеши, и снова содрогнулся всем телом, когда чужой член проехался по простате.       Ещё несколько движений и тугой пучок в животе развалился со звёздами перед глазами. Больше ничего не хотелось. Парень почувствовал, как проваливается в сон.

***

      Проснулся он непонятно когда. За окном снова садилось солнце, то есть, он проспал целый день?.. Простыни на кровати были мягкими, свежими, вкусно пахли какой-то ненавязчивой отдушкой. Открыв глаза, парень обнаружил себя переодетым в широкую пижаму, и находился всё так же, в комнате Занзаса. Самого мужчины не было в помещении, выключатель в ванную был повёрнут в положение «выкл».       Тсуна потянулся всем затёкшим телом и рассыпался в болезненных ойканьях и айканьях — всё прошибло болью, особенно поясницу и задницу. Воспоминания накатывали, как огромный ком, заставляя парня прятать лицо в ладони, стонать от стыда, хихикать, улыбаться, шумно сопеть. Что теперь делать? Что будет? Тсуна точно не будет делать этого с кем-то другим, но… Ответ никак не появлялся и до парня дошло: сначала надо найти Занзаса.       Коридор встретил полом, залитым светом закатного солнца, будто кровью. Тсуна даже содрогнулся. По дороге ему никого не встретилось, да и тишина стояла звенящая, абсолютно неподходящая такому шумному поместью, особенно в такое время, когда жизнь Варии кипит.       При приближении к кабинету босса, тишина начала рассеиваться — раздавались гулкие звуки приглушённой ругани. Кабинет Занзаса был отлично изолирован, но даже он не справлялся с ультразвуком, на котором разговаривал сейчас, а точнее, орал отец Тсуны. Парень осторожно приоткрыл дверцу и заглянул в щель одним глазом.       Кабинет был полон. Несколько людей в чёрных костюмах, сидящий за столом и спокойный, как удав, Занзас и Скуало, стоявший за его плечом с ухмылкой на лице. Будто присутствующие пришли посмотреть на феерическое выступление Савады Иемитсу под названием «Художественный скандал». Альфа-блондин в чёрном костюме красочно закатывал глаза, заламывал руки, хватался за пистолет, грозился оторвать… что-нибудь. Содержание его монолога было следующим: — Да как ты посмел?! Да как… Ты! Как тебе вообще такое в голову взбрело?! Он же ребёнок! — Ты верно проебал тот момент, когда твой сын вырос, — усмехнулся на его нападки Занзас. — Через несколько месяцев ему девятнадцать. — Когда ты отправлял его сюда, ты не думал о том, что он ребёнок, — вставил пять копеек Скуало. — Чем ты думал, жопой? Наш босс тот ещё ебака, рано или поздно он его бы всё равно…       Капитан запнулся и болезненно посмотрел на потолок, потом зажмурился, сцепил зубы, да так и застыл. — Не подливай масла в огонь, патлатый мусор, — вынес вердикт Занзас. — Но мой мусор прав, ты какого хера его сюда засунул? Я сначала подумал, что это была очень тупая шутка. А потом я понял: ты же нахрен гениальный человек! Чтобы твоего сына не убили раньше, чем он станет Вонголой, ты просто изначально сунул его к убийцам. Я бы похлопал тебе стоя, только мне вставать лень. Но ты не отец, ты — хуйня из-под коня.       Мужчина-блондин даже запнулся и принялся хватать ртом воздух, как выброшенный на рыболовный садок карась. — Я бы на твоём месте не относился к своему сыну, как к средству достижения своих целей, — добил его Занзас. — Но… но я уже нашёл Тсуне хорошую партию! А ты! Ты нахрен всё испортил! — Да, ещё и брак по расчёту хотел состряпать, какой же ты мудак, — криво ухмылялся Скуало. — А с кем? — С Бьякураном из семьи Джессо, — с вызовом выступил Иемитсу. — Это позволило бы укрепить альянс! Да и паренёк толковый, в общении приятный…       Повисла короткая тишина. На мгновение. А затем кабинет разразился хохотом, да таким, что даже стёкла дрожали. Тяжёлый хриплый смех Занзаса перекликался с высоким, с истеричными нотками, голосом Скуало и ором Тсуны, влетевшего в кабинет со сжатыми кулаками. — Что-о-о ты-ы-ы сказа-а-ал?! — продолжал орать Тсуна, вцепившись в отцовские запястья. — Повтори! — Ох, Тсу-тян, как ты себя чувствуешь? Давай ты пойдешь погуляешь, пока взрослые…       Тсунаеши не выдержал и с силой зарядил ногой по отцовской коленке, вызывая одобрительное двуголосое «О-о-о» со стороны стола. — Ты что?! Я по-твоему кто?! А?! Кто я блядь?! Посмотри на меня!       Емитсу с глуповатой улыбкой папаши, которому сын устроил истерику в супермаркете, смотрел по сторонам. — На меня, отец! Посмотри на меня! Мне по-твоему пять?! Или двенадцать?! Мне уже даже не пятнадцать! — Тсуна, почему ты ругаешься, подумай, что сказала бы тебе мама! — продолжал клоунаду Емитсу. — Лучше подумай о том, что бы она ТЕБЕ сказала! Навешал ей лапшу на уши, появляешься два раза в год, и то для того, чтобы пожрать и уйти!       Горькие слёзы обиды накатывали на веки, но парень знал, если он сейчас расплачется — всё насмарку, и он действительно будет выглядеть ребёнком. Нет, он сдержится. Он будет сильным, но…       Тяжёлая рука легла на плечо, будто в жесте поддержки. Тсуна обернулся и встретился с вишнёвым глазами. Это действительно придало уверенность. — До тебя, наверное, ещё не дошёл отчёт, — мягко сказал Занзас, глядя теперь на Саваду-старшего. — Пару часов назад мои куски дерьма закончили зачистку так называемого штаба твоего ублюдка. Он дважды хотел похитить твоего сына, и на третий раз у него получилось. Да, теперь я понял, как эти блохи пролезли в штаб — их просто туда пригласили! Ты хотел, чтобы рядом с твоим сыном было такое отродье? — Что за чушь?! — снова взбунтовался Емитсу. — Это ты, ты похитил моего сына, изнасиловал, и… — Никто меня не насиловал! — возмутился Тсуна, вспыхивая от злости. — Я сам хотел! — Вот, милый, видишь? — снова заворковал Емитсу. — У тебя уже Стокгольмский синдром! Что же теперь делать, партия казалась такой хорошей… И кого же тогда для тебя выбрать, может, Кавалоне…       Тсунаеши видел, что отец опускает руки. Он уже нес какой-то бред, стараясь отрешиться от ситуации. Парень взял его за руку, обращая внимание на себя. — Пап… Я один справлюсь. Не надо меня ни за кого отдавать, я сам решу, хорошо? — он улыбнулся. — Лучше проведай маму, она соскучилась по тебе. — Скуало, разберись с остальным дерьмом, — кивнул Занзас заместителю и вышел за Тсуной. За закрытой дверью он отвесил парню тяжёлый подзатыльник. — Ай! За что?! — выпучился Тсуна, как только звон в ушах пропал. — За то, что ходил по штабу без разрешения, подслушивал, влез в чужой разговор, — перечислил босс Варии и подхватил омегу на руки, — да ещё и босиком бродишь. — Ты меня тоже за ребёнка считаешь?! Пусти…те меня!!! — Ты определись, тыкаешь или выкаешь, — усмехнулся жуткий мафиози, переступая порог своей комнаты и кидая Тсуну на кровать. Парень сел и злобно сопел, комкая край своей пижамы. — Ты ко мне тоже как к ребёнку относишься, — обиженно засопел Тсуна. — А вот вчера!.. — Твой отец мудак — это факт. Я даже от него такого не ожидал, понимаю твоё поведение. Но босс он на то и босс — в любой ситуации ты должен быть или хотя бы выглядеть хладнокровным. Можешь потом, наедине с собой порыдать в подушку, побить стены, поорать… Это придёт со временем.       Тсуна чувствовал, как по щекам катятся влажные дорожки. — Ладно. Давай спать, я устал, — мужчина сгрёб его в охапку и завалился обратно в горизонтальное положение, прямо в рубашке. — А тебе ещё через пару дней в Рим пиздовать, и увидимся мы потом хер знает когда… Завтра будем весь день жрать какое-нибудь твоё хрючево и смотреть дерьмовые сериалы… — Так мы ещё увидимся?! — снова вскочил Тсуна, уставившись на Занзаса.       Он не ответил — закрыл глаза и дал понять, что разговаривать больше не намерен. Шатену только и оставалось, что лечь рядом, улыбаясь уткнуться в белую ткань чужой рубашки.