Ты меня вдохновляешь

Хелен охотно отвечает на поцелуй, нежно обнимая Мартина за талию. Да, портрет удался, но куда приятнее видеть и ощущать возлюбленного рядом. Иметь возможность прикоснуться к этому произведению искусства, творительницей которого является природа. В Бога Хелен утратил веру, ведь видел монстров, видел демонов, и сколько боли пережил, но его молитвы не были услышаны. Никто не помог, а значит некому.  Мартин же был верующим, ибо не видел всего ужаса, что лицезрел Хелен, но кажется, это и к лучшему. Психика Коллинза хрупкая и сам юноша слишком нежен для роли убийцы, и даже сейчас, становится словно еще нежнее рядом с Хеленом. Его рука ласково поднимается с шеи на щеки. Длинные пальцы мягко обхватывают скулы, а поцелуй углубляется, становясь еще приятней и слаще. Мартина с невероятной силой тянуло к Хелену, сердце звучало громче, когда они сближались. И не раздумывая ни о чем, он перебрался на колени возлюбленного, ощущая ранее отсутствующую жесткость. Плавно прекращая поцелуй, Мартин съежился, и поджимая смущенно губы, перевел взгляд вниз. Действительно, он не ошибся, подумав о том. Лицо словно запылало огнем, щеки покраснели и нагрелись, а слова застревают от неловкости. — Хелен?.. — неуверенно прошептал юноша, сглатывая ком и вновь переводя взгляд на бугор. — Ты хочешь? — боясь получить отказ от любимого, Мартин отвел взгляд, не переставая обнимать его. Ему самому стало интересно, и отрицать того, что он частенько думал об этом — будет ложью. Просто не знал, как об этом сказать, как намекнуть, и просто молча фантазировал, стесняясь своих желаний. Да и сам Хелен отводит смущённый взгляд. Неловкая пауза, заставляющая обоих подумать об одном и том же. Художник крепче сжал Мартина в объятьях и осторожно прошептал. — Да, я хочу тебя… — переводя взгляд на возлюбленного, Хелен смущённо улыбнулся, слегка прикусив губу. — П-просто… не мог свести с тебя глаз. Уж слишком манящая поза и… твоё тело…  Дыхание Мартина ощущается назревающим жаром, оно немного взволнованное и прерывистое, но он явно рад ответу любимого, ведь их желания были идентичными. Мартин, войдя в свой новый образ, кажется, заиграл пробудившейся смелостью, отгоняя прочь свою трусливость, мягко повалил Хелена на постель, нависая над ним и щекоча его нос выпавшей из прически золотистой кудряшкой. Он все еще молчаливо краснеет, робко поглаживая его по щеке и улыбаясь ему в тишине, все же заглядывает в глаза. — Хел, мне никогда и никто не говорил, что я привлекательный или красивый… Это… так приятно… — прикусывая губу от волнения, Мартин присел на его живот и прошептал. — На самом деле… я давно хотел тебе предложить… Просто… просто стеснялся об этом сказать… Ты для меня самый красивый и самый талантливый художник на всем свете. Ты — моя частичка, которую я безумно люблю. — с этими словами, Мартин-смельчак, предаваясь своему эротическому зову, отпустил себя и предался чувствам. Юноша никогда подобного не пробовал, но его магнитом тянуло к Хелену, которому он готов был отдаться. Вкусить этот запретный плод любви и просто насладиться тайными минутками. Припадая с нежностью к губам и мягко проваливаясь своими в зефирины художника, блондин спускается руками к рубашке возлюбленного, расстегивая на нем пуговицы, готовый лицезреть раннее невиданное тело таинственного одноклассника. Оголяя плавно и неспеша грудь, Мартин робко касается кожи пальцами и вздрагивает, словно прикасаясь к какой-то драгоценности, что завораживает его и его разум. Шумный вздох, и будто затягиваясь запахом Мартина, Хелен прикрывает глаза, чувствуя каждой клеточкой его прикосновения. Эти робкие и тёплые пальцы, что оголяют его грудь. Кажется, Хелен сейчас провалился в свои эротические фантазии, но нет, это всё реально. Сердце бьётся чаще, румянец никак не сходит, и снова поднимая взор на личико Мартина, Хелен робко касается его щеки своей рукой, плавно спускаясь к спине и сползая руками к упругим ягодицам парня, которые сжимает в ладонях и слегка вздрагивает, чувствуя прилив возбуждения.  В штанишках становится тесновато, но несмотря ни на что, Отис сжимает приятную упругую попку, после соскальзывает одной рукой, помогая Мартину избавить своё тело от лишних тканей. Пуговица за пуговицей и они открывают взору блондина несколько шрамов. Где-то были раны побольше, где-то поменьше, но все они давно зажили, оставляя лишь слабый след, как напоминание и урок хозяину, куда лучше не соваться.  Мартин вновь вздрагивает от прикосновений художника, немного выгибая спину и позволяя прикасаться к себе. В такой приятной атмосфере, при виде впервые тела Хелена, Мартин не может и не хочет сопротивляться своему организму, что пробуждает спящий недавно орган. Разглядывая подтянутый живот Хелена, любуясь его шрамами и легкой худобой, Мартин вдохновляется им. Он прекрасен, именно такой, каких рисует блондин — худенькие и эстетичные. В бледной коже и слегка виднеющихся ребрах он видел собственного рода красоту и восхищался им, тихо хихикая. — Солнышко, у тебя такая красивая фигура… Почему ты всегда ее стесняешься? Твоя кожа нежна, подобно крыльям бабочки… и… — с нежностью целуя шею и оставляя на ней багряный след любви, продолжил. — сладка, как спелая малина, — проводя пальцем по пятнышку, Мартин спустился ниже, и желая вновь ощутить на губах вкус бархатистой кожи, прильнул поцелуем к плечам, оставляя на теле дорожку поцелуев, что тянется вдоль до сердца, которое Мартин слушает песней любви. Оглаживая бока, с интересом изучая наощупь тело возлюбленного, он неуверенно накрывает рукой бугорок, поддевая молнию на брюках и спуская ее вниз. Немного припуская лишнюю одежду к бедрам, Мартин заглянул в глаза Хелена, тихо шепча. — Давай сделаем это… Возьми меня… Хелен улыбается в ответ и ловким движением руки меняется местами с Мартином, нависая над ним. Мягкий поцелуй в губки, после такие же робкие и нежные поцелуи усыпают шею, а Хелен уже смелее берёт инициативу в свои руки, ведь заветное согласие он получил, а дальше дело техники. Художник явно был не так прост, как казался, ведь вся эта робость и скованность быстро ушли. Хелен спускает нижнее бельё с Мартина, накрывая его достоинство рукой. Поцелуи снова возвращаются по той дорожке, и приближаясь к уху возлюбленного, Отис прошептал: — У тебя в комнате есть крем? Ну или что-то, что нам сможет заменить смазку? — тихий и заботливый шёпот, быстрый взгляд на часы, и снова Хелен возвращается к возлюбленному, прикидывая, сколько у них есть времени до возвращения мамы Марти.  Он кивнул, обнимая возлюбленного за плечи и тихо хихикая от нарастающей интересной атмосферы. Подобное он наблюдал лишь в видеороликах, а сейчас предстал шанс испытать все по-настоящему, отчего возникает волнение и совсем капля страха перед неизвестным. Мартин знал, что это бывает приятно и затягивает интересом, но наяву чувствовать такое стало диковинкой, однако отступать он не хочет. Он достаточно боялся всего, сейчас же это будет лишним. Указывая рукой на комод, он выдал: — Там в третьем ящике, в тюбике, вазелин есть. Я его обычно мажу зимой, когда трескаются губы, — прикрывая в смущении глаза, Мартин крепче обнимает Хелена. Ему очень непривычно представать полностью без одежды, но пожалуй, перед возлюбленным позволить можно. Мартин стесняется немного своего тела, но надеется на лучшее, стараясь расслабиться и не теряя времени даром, парень цепляет вместе с брюками боксы художника, стягивая их. Выглядывая дружка, что крепко держал свою стойку, Мартин с интересом прикоснулся рукой к головке члена, мягко и с осторожностью ощупывая его, будто боясь причинить боль. — Может, это и звучит как-то странно… но… блин, у тебя такой красивый… — рассмеялся Коллинз от смущения, поглаживая ствол возлюбленного. Смущённая улыбка и Хелену приходится отстраниться, чувствуя как щёки наливаются румянцем. Пытаясь немного расслабиться, с губ художника срывается лёгкий смешок. Он находит заветный тюбик вазелина и снова возвращается к возлюбленному, выдавливая полупрозрачную консистенцию на пальцы. — Теперь… постарайся расслабиться. Я не сделаю тебе больно… — прошептал Хелен, коротко чмокнув любимого в губки. Раздвигая ноги юноши, Хелен прокрадывается пальцами к колечку ануса, аккуратно смазывая его вазелином и медленно вводя первый пальчик в девственный проход.  — Я и... не сомневаюсь... — прошептал обрывисто Мартин, ощущая чуждые прикосновения. Все кажется очень необычным и непривычным с первого раза, а глаза невольно жмурятся. Мартин не может определить приятно ли ему или не очень, но старается расслабиться и успокоиться, доверяясь возлюбленному. Возбуждение вскоре перекрывает неприятные ощущения, а мышцы заметно расслабляются. Блондин от волнения схватил за руку Хелена и прерывисто вздохнул, поглядывая на него и крепче сжимая ладонь для собственной уверенности. — Всё хорошо… я рядом. — нежно прошептал художник, вводя второй пальчик и старательно разминая Мартина, дабы смягчить его первый раз. Почему его? Потому что Хелен жил в такой среде, где девственником остаться просто невозможно, потому уже подкован в таких делах, но делает всё, чтобы в глазах Мартина быть на одном уровне. Следом идёт третий палец, и Хелен накрывает напряжённый орган возлюбленного, мягко скользя по нему и массируя, пока вторая рука разминает его изнутри. Терпение у Отиса не бесконечное, но приходится выжидать и поработать над растяжкой Мартина, дабы смягчить первое проникновение. Отис отлично знает все последствия, знает, что ждёт возлюбленного при некачественной растяжке или же при её отсутствии, знает, как загладить болевые ощущения, и постепенно завершая предварительные ласки для удобства проникновения, смазывает свой орган вазелином, после чего подтягивает блондина к себе, касаясь членом колечка ануса Мартина.  — Ты готов?..  Тот закивал в одобрении и тихо прошептал: — Да… — голос звучал смущенно, но уверенно. Он смотрел на него беззащитными и добрыми голубыми глазами, в коих блестит желание опробовать то, о чем он долгое время фантазировал. Хелен знал, что делает, и был крайне заботлив к возлюбленному, потому тот окончательно расслабился и доверился партнеру, нежно обнимая его за плечи. Мартину казалось сейчас очень важным смотреть в глаза Хелена, так менее волнительно, и любимый вселяет уверенности. Сердечко трепетно бьется, а колечко расслабляется, готовясь впустить что-то побольше, чем умелые пальчики. Хелен же прерывисто вздохнул, нервно покусывая сухие губы. Лёгкий толчок и юноша осторожно входит. Тяжёлое сбившееся дыхание, и Хелен немного продвигаясь, застывает, давая возможность Мартину привыкнуть. Он ужасно боялся причинять ему боль, но и понимал, что без неё никак. Максимальная осторожность, сбившееся дыхание и тело будто обдаёт жаром. Напряжение внизу растёт, но художник ждёт, следя за реакцией Марти и не торопясь, мало-помалу проникает внутрь.  Мартин обнял его крепче и прерывисто вдохнул, прижимаясь к Хелену, будто к своей последней надежде. Он зажмурился, терпя по началу не очень приятные ощущения, но они, благодаря заботе и вниманию Хелена с разминкой, были терпимы. Шумно вздыхая, Март не сдерживается и роняет тихий и нежный стон, утыкаясь носом в плечо любимого. Пару минут погодя, блондин, привыкая к новым ощущениям, шепчет на ушко брюнету: — Не волнуйся, продолжай, любимый… — с выдохом закатывая глаза и снимая с себя напряжение, Мартин чуть улыбнулся, раскрывая ноги пошире и чуть выгибаясь в спинке, немного подался вперед, чувствуя, как что-то большое и теплое заполняет его и приносит удовольствие. Слабо кивнув, Хелен, тяжело дыша, поджал губы и продолжил проникновение, полностью входя в Мартина. Член приятно сжимается, отчего с губ Хелена срывается блаженный стон. Обнимая блондина, Отис закидывает его ногу себе на бедро, немного поддерживая и осторожно начиная двигаться. Каждый толчок кажется таким чутким, дыхание тяжёлым, а тело Хелена будто горит. Нежно целуя ушко Мартина, Отис начинает двигаться увереннее, отпуская ногу возлюбленного и накрывая свободной рукой член Мартина, мягко массируя его.  — Ух… Какой… какой ты горячий, Мартин… — прошептал Хелен, не сдерживая тихих блаженных стонов, что перебиваются страстными поцелуями. От шеи Хелен спускается к груди возлюбленного, нежно целуя его сосочки, мягко пощипывая их губами и играя с ними языком. Чувствуя, что разработанный проход готов его принимать полностью, Хелен продолжает двигаться, входя во всю длину и порой задевая простату. Тонкий голосок Коллинза звучит звонче с каждым таким толчком. Он успокоился и отдался просто своим чувствам и рефлексам. Забывая обо всем, Мартин расплылся в довольной улыбке, не думая ни о чем, ведь сейчас никого нет, кроме влюбленных сердец, которым выдалась сладкая и томная минутка. По спине юноши бегут мурашки, разливаясь под кожей жаром. Дыхание сбилось и тоже обжигает ушко Хелена, которого он крепко обнимает и старается в приливе страсти не нанести каких-либо увечий. Мартин никогда не чувствовал подобного, и теперь, он на личном опыте убедился в том, что это действительно приятно, просто нужно немного времени, чтобы привыкнуть. Тонкие длинные пальцы скользят по вороньим шелкам Отиса, гуляя в них и теряясь в копне густых волос. Ноги задираясь на бедра, крепче сжимают его и притягивают в такт толчкам, после которых звучит довольный стон. Вплотную прижимаясь к возлюбленному, Хелен впивается в его губы страстным поцелуем, с наслаждением причмокивая и слушая легкое эхо шлепков в нарастающем темпе.   — Хелен… — шепчет обрывисто Мартин, закатывая глаза от удовольствия. — Ах… ах… это так приятно!.. М-м-м… — кажется, сейчас голосок партнера звучит тоньше и нежнее, чем обычно. Мальчишка довольно извивается под художником и трогает его тело, спускаясь к упругим ягодицам, которые сжимает и вздрагивает снова от возбуждения, чувствуя горячие импульсы на своем члене. Хелен слишком заботлив, это не может не радовать. Приятно, безумно приятно ощутить свои пошлые фантазии наяву. — М-мартин… — прошептал Хелен, постепенно ускоряясь и довольно постанывая. Как давно юноше не удавалось расслабиться. Паранойя сводила с ума, и только с Мартином Хелен мог почувствовать себя человеком. Почувствовать себя кому-то нужным и любимым.  Со временем, Хелен наращивает темп и будто пробуждает в себе внутреннего зверя, двигаясь несколько резче. Те нежные объятья крепчают, а Хелен, в порыве страсти, не сдерживаясь, покусывает Мартина. Он не забывает о ласке, не забывает о чувствах партнёра, но в какой-то степени немного меняется, что можно списать на страсть.  Их игра длилась сравнительно недолго. Удовлетворения юные голубки достигли достаточно быстро, изливаясь практически одновременно. Хелен вовремя покидает возлюбленного, извергаясь на простынь, и не в силах сдержать стон, лишь заглушил его рукой, дабы не сбежались соседи, с претензиями к отдыхающим. Внезапная пустота изнутри кажется Мартину патологией. Он за эти пару минут привык к размерам возлюбленного и наконец смог насладиться желанием, которое долгое время держал в себе. Постель запачкалась от удовольствия обоих, но это ничуть не смущало Мартина. Они не в старинные века живут, можно постирать. Сейчас слишком хорошо, чтобы думать о чем-то лишнем. Дыхание все никак не удается восстановить, Мартин подустал, но хорошенько расслабился, получив уйму позитивных и приятных ощущений. Сминая под собой простыню, блондин поднял томный взгляд на прекрасного художника, которого крепко обнял и утянул к себе полежать. Внимательность и сдержанность в нужные минуты Мартин заметил и был безумно благодарен за такой чудесный первый раз, прошедший удачно. Вот только говорить сейчас немного тяжело. Хочется крепко обнять и прижаться к юному, но умелому партнеру. Сжимаясь в клочок, блондин все еще чувствует эфемерную пульсацию изнутри и широко улыбается.   — Хелен… это было так прекрасно! Ты такой заботливый и нежный… смелый и ласковый…это пожалуй, самое лучшее, что было в моей жизни, после встречи с тобой. Спасибо, — нежно чмокнув в губки, Мартин зарылся носиком в густую шевелюру возлюбленного, наслаждаясь теплом тел друг друга. — Я и не думал… что это бывает настолько приятно… Ты прекрасен, я люблю тебя. — А я… люблю тебя. Ты… просто невероятный человек, Марти… — крепко обнимая возлюбленного, Хелен прикрыл глаза, слушая сердце Мартина и постепенно приходя в себя, невольно проваливаясь в воспоминания. У Хелена всё было не так радужно, об этом даже вспоминать было страшно. Всегда большинство воспоминаний заставляло вздрогнуть и прижаться сильнее к возлюбленному, почувствовать его тепло и понять, что ты не один. *** — Я… не могу уснуть. — отводя взгляд в сторону, холодно бросил Хелен, накрываясь одеялом с головой, чем ясно дал понять, что общаться не намерен.  — Музыка мешает? — с наглой ухмылкой бросил Бен, не спрашивая разрешения и проходя в комнату художника. — Ну порисуй. Чего зря время терять? — подходя к столу, утопленник стянул с него блокнот, открывая самое сокровенное — рисунки художника. Хелен, как это увидел, быстро подскочил с места, подбираясь к Бену, и хотел уже выхватить блокнот, но Бен быстро среагировал и убрал руку, отдаляя блокнот от хозяина. — Отдай! — резко отрезал Хелен, снова потянувшись за блокнотом и снова упуская его. — Не отдам, — так же нахально заявил эльф, слегка вздрагивая ухом. — Тебе что, жалко что ли? Я, может, хочу посмотреть. Духовно просветиться. Или как это называется? В общем, заценить твои каракули хочу. — Бен! — раздражённо отвечает художник.  — Да чё ты заладил? Я уже 30 лет как Бен, — пожал плечами Утопленник, листая рисунки и медленно отходя от художника. — Блин, у тебя такая комната… странная. Знаешь, её будто под тебя делали. Слышимость страшная, комната по соседству с Оффендером и его вечными приключениями. А тебя все эти охи да ахи небось возбуждают?  — С… с чего ты это взял? — стискивая зубы, ответил художник, невольно краснея и отводя взгляд. — Ну, а с чего бы тебе такие картины рисовать, недотрах малолетний? — разворачивая блокнот хозяину, ответил Бен, расплываясь в клыкастой улыбке. — Извращуга, фу-фу-фу. — усмехнулся компьютерный вирус, возвращая блокнот на место и открывая дверь комнаты Хелена. Он замер на месте, поднимая голову и смотря на пришедшего ангела снизу вверх. — О, плохой мальчик пришёл… Привет, Ред.  — Привет, мальчики… — протянул вальяжно парень, останавливаясь в дверном проеме и упираясь плечом в него, хмыкнул. — Чего это вы тут раскудахтались? Я услышал «трах» и сразу же примчался. Кому-то стало скучно? — легкий смешок сорвался с уст. — Час ночи, детское время уже давно прошло, — скрещивая руки на груди, парень нагловатой наружности взглянул на Бена свысока. — А знаете? Ночью бродят насильники, любящие деток. Не боитесь попасться? — хищная улыбка и взгляд кровавого ангела падает на художника. — Хелен… — таинственно протянул Ред и вошел в темную комнату. — Я тут слышал о твоих рисунках. Уж больно громко ты кричишь. Интересно, а в постели ты тоже такой громкий? — красноволосый маньяк приблизился к брюнету и изящным взмахом руки скользнул пальцами в его волосы, плавно спускаясь к щеке и приподнимая за подбородок личико подростка, заглянул ему в глаза, ожидая ответа. — Ред… иди спать. — холодно бросил Хелен, оттягивая от себя руку ангела и отстраняясь, бросил быстрый взгляд на Бена. Эльф с той же ядовитой усмешкой следил за происходящим и помогать Отису избавиться от красноволосой проблемы явно не собирался. — Вижу вам и без меня весело. Тогда, до встречи! — весело заявил Бен, проходя сквозь дверь. Ред проводил взглядом Бена, и затем, вернулся к Хелену. — Мне? Спать? А ты кто такой, чтобы мне указывать, а, мелкий? — Ред нахально вскинул бровь и снова уложил руку на щеку юноши, хмурясь и заглядывая в его глаза. — Тогда почему же ты спать не идешь? — нагло и резко вырывая из рук лист с рисунком, Ред искривился в удивлении, вытягивая лицо. — Ого… Не думал, что тебе нравится порнуха. А давай, я тебе ее по-настоящему покажу? Что ты все в своих фантазиях? — усмехнулся парень и схватил художника за талию, задирая футболку. — Воздержусь, спасибо… — прошипел Хелен, выкручиваясь из объятий, и быстро схватил со стола карандаш, которым замахнулся, в попытке выколоть глаз Реду. — Отпусти меня! Хелен продолжал крутиться, быстро обводя комнату взглядом. Как же невовремя он оказался безоружен. Худощавый мальчишка, только несколько месяцев назад переступивший порог дома. Хелен знал, что нападать на таких, как Ред опасно, ведь все здесь отъявленные преступники, которым ничего не стоит напасть и убить. Тем не менее связываться с кем-то Отису не хотелось, и уж тем-более, как-то взаимодействовать с Редом. Первая атака была блокирована. Насильник вырвал карандаш из рук юноши, прижимая последнего к столу и пробираясь рукой под его рубашку. Хелен упирается копчиком в стол, и отстраняясь от ночного гостя, быстро шарится дрожащей рукой по столу, выискивая что-то острое. На помощь приходят ножницы, которые художник, зажимая в руке, снова резко заносит, целясь в шею Реда. На этот раз, ловкость не подводит, и юноша вгоняет ножницы в шею Ангела, отталкивая его от себя и вырываясь из объятий. — Ах ты… маленький… — Ред стиснул зубы и зажмурился. Решая поиграть на нервах Хелена, парень устроил спектакль, и вынимая рывком ножницы из сонной артерии, выплеснул поток крови, дергаясь в конвульсиях и падая на пол. Он изображал умело свое удушье, прерывисто дышал, и хватаясь за рану, высунул язык, выпучив глаза. — Слендер… убьёт… тебя… — прохрипел Ред, закрывая глаза и роняя голову на пол, притворился мертвым, задержав дыхание, чтобы художник приблизился к нему. Однако, к разочарованию Реда, Хелен не решился подойти к нему. Художник быстро метнулся к двери, которая, к его ужасу, оказалась заперта снаружи. — Чёрт… Бен! — зарычал Хелен, толкая дверь. Пытаясь выбить её плечом, ногами, Хелену не хватало физической силы, ведь что-что, а двери тут были сделаны "на ура". Не современный картон, а старинное качественное дерево.  Ред приоткрыл один глаз и рассмеялся. Кровь образовалась под головой и шеей, однако, источник ее уже затянулся. Парень, звонко смеясь, закинул руку на живот, переводя взгляд на Хелена. — Молодец, Бен, додумался, как заработать себе поблажку от меня. Че? Ссышь? — хохотнул красноволосый, приподнимаясь на локтях. Хелен замер в ужасе, слыша снова этот голос. Он был уверен, что заколол неприятеля. Медленно разворачиваясь лицом к врагу, Хелен сглотнул ком страха, осмотрев комнату и плавно сдвигаясь с места, тихо направляется к кровати, где под подушкой оставил нож. Раз уж ножницы не взяли Реда, то нож должен помочь избежать уединения. — Т-только не говори, что ты тоже какая-то ебистика бессмертная? Ред замалчивает и заглядывает прямо в душу мальчика через глаза. Ред это умеет, видит простых людей насквозь. Он слышит их тайные желания сердца, слышит их зов души к своей грязной натуре, ибо сам однажды по велению своего сердца и зову потерял золотой нимб. Несколько секунд неземное существо изучает его глазами и тихо шепчет: — А ты подойди. Комната-то маленькая, либо это сделаю я, либо ты. Нам не избежать друг друга, Хелен. Мальчик, который в силу своего переходного возраста обожает рисовать то, что его возрасту еще не подлежит. — хмыкнул Ред, за чьей спиной зачерствела майка, словно по нему кто-то ползет и шуршит. Парень снимает повязку с черного глаза и показывает ему свою татуировку перевернутого креста. Все думали, что это татуировка, и только избранные и начитанные знали, что символ этот — клеймо о грешности падшего ангела. — У тебя одна попытка. Если угадаешь, кто я — открою дверь и отпущу, если же нет — я подойду. — легкий протяжный и игривый смешок катится с уст. — Временной лимит? — переспросил его юноша, медленно передвигаясь по стене в сторону окна. У него под окном комнаты очень удобно растёт дерево, на которое ему не составит труда перелезть и спуститься на землю. — Какое вам всем дело до того, что я рисую?! Чего вы ко мне прикопались?  — Ну вот. Проебал ты свой шанс. А теперь поебу тебя я, — захохотал Ред, поднимаясь с места и стягивая со стула футболку юноши, вытер ею кровь. — Вот дрянь эти раны. Потом еще и пульсируют, — выбрасывая в сторону одежду, парень ловко метнулся к художнику, перекрывая ему путь собой и стоя перед ним слишком высокой оградой. — А разве не очевидно? Нам интересно. Интересно познакомиться с новым убийцей и провести естественный отбор. Но… радуйся. Все те, кто попадает ко мне на отбор — выходят живыми. Если, конечно, не перегибают палку моего великодушия и терпения, — Ред подтолкнул Хелена собой к стене и прижал к ней, внезапно уставив колено между ног и перекрывая ему так все ходы к бегству. Рука красноволосого врывается в стену и застревает кулаком около лица бледного мальчишки. — Я люблю маленьких мальчиков. А ты ничем не хуже других моих жертв. Я клюю только на красивых. — усмехнулся Ред, и, приблизившись к нему лицом, лизнул щеку парня, томно закатывая глаза. Шорох за спиной прекратился, и в одно мгновение за ней расправились богатые черными перьями пушистые крылья, что послужили навесом, накрывая мальчишку тьмой. Вороньи пушки переливались синевой и коричневатым оттенком, говоря о том, что Ред грязный душой и прогнивший сердцем. — Подожди-подожди! Ред! Я же… даже не поделился догадками! — вжимаясь в стену, ответил Художник, тяжело дыша от испуга и давления. Руки на рефлексах ищут, что бы кинуть в ангела, чтоб он отстал или хотя бы сделал шаг назад. Этого достаточно, чтобы выскочить в открытое окно. — Ты… ты ангел, правильно? Я угадал?..  Упираясь руками в грудь Реда, юноша попытался оттолкнуть его, поднимая взор глубоких синих глаз. Эти крылья сами собой привлекают внимание, заставляя жертву немного забыться. Отис чувствовал себя несколько скованно, ведь эти мягкие чёрные перья, подобно стальным прутьям клетки, перекрывают путь к желанной свободе. — Может, договоримся? — нерешительно выдал Хелен, прикидывая, сколько у него шансов на успешный побег. — Я ведь… ничего особенного из себя не представляю. Ну посмотри, где тут красота? Тощий, лохматый. А про мешки под глазами вообще молчу. С какой стороны я достоин таких комплиментов?..  — Просто, у всех разные вкусы, понимаешь? Я люблю парней, что выглядят уставшими. А вообще, я про душу твою говорил. Такая пугливая и полная неуверенности и ненависти. А свой шанс ты уже проебал. — усмехнулся Ред, шелестя крыльями при малейшем движении. Его рука задирает футболку юноши, но в один момент, грубо и резко разрывает ее, открывая взору бледное и костлявое тельце. В прошлом, у Хелена с недовесом все было куда хуже, чем сейчас. Но это не мешало насильнику приставать. Он учит его целоваться и примыкает первый к его губам, затягивая в сочный обмен слюнями. Иначе это действие со стороны Реда никак не назвать. Красноволосый обнимает его за талию и спускается руками к ремню, расстегивая его и замечая, что штаны, ставшие большими, сразу же сползли на бедра, оголяя немного нижнее белье. Ред далеко не нежный и заботливый Оффендер, а просто наглый эгоист. Юнец сопротивляется. Безоружный, он может полагаться только на свои умения, совершенствуемые не так долго, чтобы дать отпор крупным существам. Хелен в этой среде только 2 месяца, и ему долго приходилось привыкать к особенностям «друзей». Отис жмурится в отвращении, чувствуя, как в его рот проникает язык Реда. Сжимая кулаки, парень бьёт его в грудь и мычит, пытается выкрутиться, но опять же, двигаться мешает ангел, что решил всерьёз развлечься с хрупким новичком.  Реду сопротивление его жертв нравится еще больше. Ему это подливает масла в огонь, ведь Хелен выглядит так беззащитно и так жалко бьется о его грудь, ускоряя сердце похотливого существа. Все же, оставляя его губы в покое, Ред хватает его за подбородок и задирает лицо к себе, тихо смеясь и рыча. — Что ты все дергаешься? Я научу тебя выживать здесь так, что тебя все любить будут! У тебя в арсенале всегда будет умелый и рабочий договор. — хлопнув по этому договору, а именно, ягодицам, Ред жадно смял их, шумно дыша ему в шею и кусая ее. Он собирался преподать такой урок Хелену, опыт от которого он никогда не забудет. Снимая с него штанишки, Ред развернул его к стене и прижал лицом, шепча на ухо. — Как думаешь, мои габариты вместятся в тебя или ты слишком маленький? — Р-ред… не надо, пожалуйста… Я слишком мелкий для такого опыта. — ответил Хелен, чувствуя предательскую дрожь в голосе. Как же он ненавидел это чувство. Жалость. Он так долго с ним жил и пытался побороть. Это получилось, от его руки погибло много людей. Хелен только оправился, и тут снова его смешивают с грязью, давая понять, что он ничто в этом мире. Если роль наблюдателя ему была к лицу, то роли подстилки парень просто не вынесет. Капли гордости ещё остались, и убив её, Ред рискует спровоцировать подростка на суицид.  Но он слишком эгоистичен, самовлюблен и мерзок, чтобы заботиться о чувствах кого-то другого. Ред испортился еще очень давно, превращаясь из доброго и милосердного ангела в жестокое и отреченное от моралей существо. Он по сей день ненавидел всех тех, кто рассказал о его тайных помыслах главному, что лишил его нимба и отправил в долгие гонения, которые привели его к Слендермену. Ред не заботился теперь о других, ему все равно, что сделает с собой потом Хелен. Это, как он считал, естественный отбор в этой среде, и слабым, Ред считал, в мире места нет. Ими хорошо пользоваться на один раз, чем он сейчас и промышляет. Расстегивая ширинку своих брюк и попутно из кармана вытаскивая тюбик смазки, падший спустил с мальчишки все, что было снизу, и пнул его по ногам, дабы тот их раздвинул. — Не знаю, не знаю. Вроде для рисунков таких уже созрел, вот сейчас и проверим, созрел ли твой анал для таких размерчиков. — ухмыльнулся наглец, густо смазывая свой длинный инструмент пыток прохладной массой и, не спрашивая, не подготавливая его к сюрпризам, грубо толкнулся в узкое отверстие, не проникая сразу. Вынимая член и пальцем немного массируя поверхность колечка, вторично резко вонзился в него. С губ Хелена сорвался громкий стон ломающегося подросткового голоса. Неготовый к такому ускоренному обучению Хелен невольно сжимает руки в кулаки, царапая стену и вжимаясь в неё, быстро перешёл на крик. По щекам бегут слёзы, попытки сопротивления быстро пресекаются, и всё, что остаётся Хелену — терпеть. Он не зовёт на помощь, зная, что ему никто не поможет. Он не в праве дать отпор и вынужден через боль переносить такие испытания. — Ред… п-пожалуйста… прекрати! — плача, умолял мальчишка, припадая лбом к холодной стене и невольно выгибая спину. — Я… я не готов… Прекрати! Мне больно…  — Зато научишься. Знаешь, тут сколько таких? Раз захотят тебя убить, а ты им навыки предложишь, которым тебя научил заботливый Ред. — парень коварно улыбнулся. Садизм буйствовал в крови падшего и так и лез наружу. Он такой же насильник, злой на весь мир, как и остальные убийцы здесь, однако, он нашел свой почерк в пытках, и главным орудием было именно его достоинство, которым он причинял острую и распирающую боль. Самым любимым занятием Реда стало лишение девственности у маленьких мальчиков и юношей. Они такие беспомощные, милые и миниатюрные, совсем неумелые, можно сотворить все, что угодно душе. Хватая копну черных волос, он силой натянул корни, оттягивая и кожу на лице, в попытке заставить взглянуть на себя заплаканными глазенками. — Ох, вы посмотрите, какие сопельки! — захохотал Ред. Он действительно мучал Хелена, ведь никакого сексуального удовлетворения вовсе не получал, а наслаждался его страданиями, и чем больше тот плакал и хныкал, тем лучше становилось падшему. Набирая темп, он уже нещадно долбился в него, шлепаясь телами и зловеще смеясь. Ред схватил его за бедра и резче притянул к себе, разрывая мальчишку и наблюдая за кровавыми капельками, что стекали по бедрам. Снова срывается с губ громкий стон, который Хелен отчаянно пытается подавить. Как маньяк, он понимал, что Ред старается не ради удовольствия. Он играет на нервах и истязает тело своей жертвы таким образом, чтобы вызвать максимум реакции. Максимум боли, отчаяния и страдания. В конце он может подарить ложную надежду и снова резко обрушить её, добивая чем-то пострашнее.  Хелен жмурит мокрые глаза, упирается рукой в бок насильника, пытаясь слезть с органа, но, увы, попытки освободиться карались более резкими толчками, а Отис, стискивая зубы, отчаянно пытался лишить Реда того удовольствия, которое он хочет получить — отчаянный крик. Он будто ангельские трели для убийцы. Ради него и крови они идут на изощрённые методы, добиваясь от жертвы желаемое. Чем больше страданий и крови, тем веселее развлечение, и сегодня Хелен в числе жертв. Как назло разрядки не идет уже пятнадцатую минуту. Организм Реда слишком вынослив и как раз предназначен для таких игр, ведь он не человек, а мучения Хелена продолжаются, изнемогая его. Не слыша его стонов и криков, Ред обиженно оттолкнул от себя Хелена, подбивая его вперед и наблюдая, как он не в силах управлять своим телом, подкашиваясь на ногах, падает на пол и съеживается. — Ты чё, малой? Че молчишь? Понравилось что ли? — усмехнулся Ред, и подходя к нему, уложил стопу на достоинство Хелена, пальцами сминая нежные яички мальчишки и чуть надавливая, причинял еще больше боли, вырывая из него силой крик. — Хел, ты слишком бойкий. Надо послушным быть. — усмехнулся Ред, и обхватывая пальцами ног небольшой член парнишки, скользнул по стволу, а после, резко накинулся на него и ударил пятерней по лицу, оставляя здоровенный красный след. Зловещий смех крылатого разносится по всему дому, и он насаживается на лицо мальчишки, пихая ему в рот покрытый крапинками крови орган. А дабы тот не смел кусаться, зажал щеки пальцами, держа рот открытым.   — У-тю-тю-тю, какие щечки. Глотай-глотай, твоя же жопа была. Хелен невольно задёргался, впиваясь пальцами рук в бедро Реда. Слёзы новым потоком бегут по красным от стыда и побоев щекам, отчего те немного пощипывают. Сидеть невыносимо больно, но к этому Ред решил устроить настоящие пытки. Сопротивляться нет уже сил, потому, закашливаясь, Хелен с дрожью берёт в рот, снова жмурясь в отвращении и чуть пытаясь освободить место во рту, ведь Ред толкается чуть ли не в глотку. Его размеры полностью заполняют рот Хелена. Художник покашливает, но начинает неумелую ласку, ведь в его интересах сейчас довести ангела до оргазма. Неловкое движение языка, губ. Кажется, Хелена сейчас вырвет, но приходится откладывать на второй план свои чувства. Художник смекнул умелым ходом и раздразнил Реда своими ласками, потому вместо него застонал он, однако, уже от удовольствия. Член, кажется, набухал во рту и горячел, и в один момент, совсем неожиданно в рот вылилась густая белая масса, что еще больше провоцирует к рвоте.   — Ах ты хитрюга! Вот что решил, да? — Ред стиснул зубы от перевозбуждения, и оставляя запачканный рот Хелена, поднялся с него, устало усаживаясь на ковре. — Вот сука… Все испортил… — рыкнул Ред, и сидя напротив лежащего Хелена, пнул его в бок ногой. Хелен согнулся пополам, отворачиваясь от ангела и дрожа. Как же хотелось ему сейчас плюнуть в лицо его же спермой, потому, невзирая на тошноту, Хелен молча выжидал удобного момента, держа белёсую жидкость во рту и сводя ноги. За это время отдыха Хелен подобрал около сотни синонимов к словосочетанию «плохой человек», и дрожа от страха и холода, планировал месть. Хелен тихий, но очень злопамятный человек. Пройдёт месяц, год, десять лет и Отис отомстит. Отдышавшись, Ред поднялся на ноги, и собрав крылья в кучу, уменьшая, спрятал под одежду. Наблюдая за молчаливым и кислолицым мальчиком, парень ухмыльнулся, желая еще поиздеваться. До тех пор, пока ему это не надоест. Подойдя к нему, он схватил его за волосы и притянул к себе, зловеще улыбаясь. Когда Кровавый Ангел улыбается, он похож на злую и противную свинью, что нагло говорит Хелену: — Вкусно, да? Круто? Теперь у тебя богатый опыт и в минете. Будешь мне каждый день его делать. После этих слов, Хелен сжал руку в кулак и нагло плюнул Реду в лицо, тихо шипя в ответ: — Попробуй сам. Хелен резко вырвался из хватки, и прихватив покрывало с кровати, быстро выскочил в окно. Царапаясь об ветки, мальчишка, роняя слёзы, спрыгнул с дерева, убегая быстрее в лес и прикрывая постыдные места. Бесшумный плач, боль и унижение. С этими чувствами Хелен в спешке покидает дом, желая спрятаться в лесу, ведь знает, что помочь ему в доме никто не сможет. Пробежав несколько метров измученное тело сдалось, не в силах нести хозяина. Хелен ужасно боялся, что Ред погонится за ним, но вместо него встретил прокси, которых тоже ужасно боялся, ведь Бен охарактеризовал их как убийц, лишенных сознания. Якобы подчиняясь Слендеру, они настроены только убивать, и если Слендермен их не контролирует, они убивают всё, что двигается, потому и проводят большую часть времени в лесу. Вздрагивая при виде троицы, Хелен в ужасе отползает от них, вжимаясь в дерево и кутаясь в грязное покрывало. Курок щелкнул, снимаясь с предохранителя, а дуло и направилось в лоб измученного мальчишки. Трое ринулись копаться в его мыслях и нашли все ответы, начиная от вопросов о его личности, и о том, что он здесь потерял. Худи — тот самый стрелок, опустил оружие и первый вышел из тумана, подходя к раненному мальчишке. Видя его испуганные и полные ужаса глаза при личной встрече с прокси, Худи стянул с лица маску, и пряча пушку, первым из всего дома протянул руку помощи подростку. С тех пор, он и являлся его другом, которому хоть немного можно довериться, который соглашался на любую помощь мальчишке, и чаще всего, прятал его под своим крылом от других убийц, даря ему защиту до того дня, как лесной дом был разрушен… *** В очередной раз вздрагивая от воспоминаний своей же жизни, Хелен крепко сжимает Мартина в объятьях, стараясь не упустить слезинку горечи. Больше всего на свете он хотел задать вопрос Худи: «Почему?». На протяжении двух лет, которые жил Хелен в особняке, прокси помогал ему выживать, получая в ответ какую-то помощь, будь то бумажки или пара тысяч рисунков для записок Слендермена. Прокси не охота с ними возиться, потому они умело перекидывают такие плёвые задания на художника. И после стольких лет приятельского и взаимовыгодного существования по нему без разбора открывают огонь. Справедливо предположить, что это отчаяние, и Хелен попал под горячую руку, ведь если Худи хочет убить — он никогда не промахнётся. — Я… так давно не чувствовал себя человеком. Твоё тепло — это всё, что у меня есть. Твоя любовь… радость… Март, спасибо тебе. Мне плевать, иллюзия это или реальность, или вовсе плод моего воображения... Я потерялся… Мне страшно... — кивая в отрицании, Хелен слабо улыбнулся, всё же не упустив одну слезинку. — Пожалуйста, не вникай в этот бред. Просто будь рядом… Ты самый дорогой человек для меня. У меня больше никого нет… Ни дома, ни семьи, только ты…