Наш уютный тихий дом

Гарри предполагал, что некоторые люди способны ссориться по поводу ерунды, однако конкретно эта парочка — просто что-то с чем-то. Они переругивались, пока заходили в поезд, каждый надеялся пропихнуться внутрь единственно первым, и Гарри вся эта бессмысленная перепалка напоминала глупую детскую ссору двух маленьких детсадовцев. Они умудрялись обмениваться гадостями, пока остальные пассажиры высовывались в окна, выкрикивая прощания своим семьям. Гарри, например, тайком утирал слёзы, пока махал отвечающему тем же Тому, а Драко с Роном, в свою очередь, глупо толкались, не в состоянии поделить одно единственное окно. Крики продолжались даже тогда, когда они втроём пробирались вдоль переполненного вагона в поисках свободного купе. — Место у окна — моё, — Рон, оказавшийся громким, общительным и настырным, угрюмо задирает подбородок, однако Гарри неожиданно ловит себя на мысли: он уже начинает воспринимать Рона, как нечто постоянное. Своеобразную данность, пусть и познакомились они от силы пару десятков минут назад. — Закатай губу обратно и не отсвечивай, — помесь ядовитой ненависти с пренебрежением в голосе Драко набирает новые обороты. Раньше Гарри не доводилось подмечать в его манере разговаривать ничего подобного, — Я уже сам решил, что сяду именно туда, и очень не рекомендую мне мешать. — И что ты мне сделаешь, хорёк? — Меньше знаешь — крепче спишь, рыжая морская свинка. — Что, на большее фантазии уже не хватает, хорёк? — Моя фантазия тебя не касается, свинка. В целом эти безобидные споры не имели к Гарри никакого отношения, однако всё-равно надоедали своей пустотой и бесполезностью. Безо всякой надежды, Гарри понуро раскрывает очередную дверь и с удивлением осматривает практически полностью свободное купе. А ещё — девочку, примерно их с Роном и Драко возраста, с пышными вьющимися волосами золотисто-каштанового оттенка. В руках она держала книгу, самую обыкновенную, в простой зелёной обложке, судя по всему — не магическую, от чего и без того разошедшееся любопытство возросло как минимум раза в три-четыре. Гарри смущённо смотрит куда-то в сторону, пока незнакомка разглядывает его в упор, понемногу обращая внимание на Драко с Роном, все ещё препирающихся за его спиной. Чужой взгляд показался строгим, вопросительным и колючим. Подчёркнуто выжидающим. — Можно мы, ну… — мысленно Гарри клянёт себя за неспособность разговаривать нормально с незнакомыми людьми и продолжает сконфуженно краснеть, не зная при этом, куда девать внезапно похолодевшие руки. Два года вне обыкновенно-человеческого общества оставили на его способности вести себя более или менее естественно глубокие отпечатки, — У тебя тут не занято? — Проходите. — Я сяду у окна, — Рон уже невозмутимо затаскивает свои пожитки вслед за ним, однако Драко оказался проворнее, усевшись на вожделенное место прежде, чем легко отлевитировать весь багаж на полку. — Боюсь, тебе не хватает расторопности, — Драко одаривает его ледяной усмешкой, демонстративно кладя ногу на ногу. Незнакомка молча наблюдает за разворачивающимся действом с каменным, ничего не выражающим лицом, однако сползшие вниз уголки губ красноречиво демонстрируют её настоящее отношение. — Тогда я сяду прямо на тебя, — Рон упрямо складывает руки на груди, — К такому тебя жизнь уж точно не готовила. — Не посмеешь. — Хочешь поспорить? — Вы как маленькие, — терпение окончательно покидает Гарри, но, как оказалось, не только его одного: вместе с ним одновременно глаза закатывает и незнакомка, произнося ровно то же самое. Они несколько обескураженно глазеют друг на друга, и в тёмных с медовым отливом глазах Гарри внезапно замечает нечто неуловимо знакомое. Нечто, заставляющее губы сложиться в неоднозначной полуулыбке: — Гарри Поттер-Гонт. — Гермиона Грейнджер, — она встряхивает пышными густыми волосами, поправляет несколько выбившихся прядок, непослушно упавших на лицо, обычное, как и у множества других девчонок, хотя чем-то новая знакомая, всё же, отличалась от большинства остальных. Ярко выделялись манера сдерживать себя и серьёзный пытливый взгляд. — Драко Малфой, — Драко вежливо кивает Гермионе, нехотя перемещаясь на соседнее место и уступая злосчастное у окна третьему, незаинтересованному лицу, то есть Гарри. Видимо, решил на некоторое время прекратить переругиваться с Роном, ограничившись лишь подобием холодной войны (воспитание тёти Нарциссы всё-таки выступило на первый план). Впрочем, недовольно коситься в сторону врага Драко по-прежнему не переставал, — Приношу свои извинения за неподобающее поведение. Некоторые из присутствующих в этом купе — не стану показывать пальцем — страдают далеко не самыми высокими показателями интеллекта. Иногда мне сложновато к этому приспособиться. — Почему ты оскорбляешь Гарри? Он тебе ничего плохого не сделал, — Рон успешно берёт себя в руки и солнечно улыбается Гермионе, вынужденно обустраиваясь напротив скривившегося Драко, — Рон Уизли, очень приятно. По лицу Гермионы пробегает лёгкая, практически незаметная тень иронической улыбки, однако глаза по прежнему оставались острыми и прохладными: — Весело тебе, — замечание предназначалось притихшему Гарри, — Вы в комплекте, как я понимаю? — ответить на вопрос ему помешало тихое мяуканье, донёсшееся из переноски рядом с креслом Гермионы, — Это Живоглот, мой кот. Он боится, нервничает и не хочет выходить. Не обращайте внимания. Однако из переноски Гарри так же замяукало, и он, спохватившись, поспешно выпускает Киви, принявшегося заинтересованно бродить по купе, что-то сосредоточенно вынюхивая. Рон шокировано уставился на котёнка: — Ты хоть понимаешь, какая насыщенная жизнь тебя впереди ожидает? — И что это должно значить, свинка? — Драко скептически складывает руки на груди. Вряд ли он когда-нибудь встречал настоящего живого нунду, который не отличается от обыкновенного кота, пока не подрастает, — Ты выглядишь так, будто это не котёнок, а дементор, как минимум. Совсем с головой плохо? — Лучше бы дементор, честное слово… — Это нунду, — поясняет Гарри, и глаза Гермионы становятся практически правильной округлой формы. Драко потрясённо замолкает, в точности повторяя выражение её лица, — Зовут Киви. Он хороший, вообще-то, и совсем не злой. Честное слово. На некоторое время образовывается полная тишина, разбавляемая размеренным гудением несущегося полным ходом Хогвартс-экспресса. — Знаешь, тебе, наверное, просто запретят его держать, когда подрастёт, — Рон озадаченно потирает подбородок, внимательно разглядывая свернувшегося в клубочек на коленях Гарри Киви. Гермиона, просунув руку в переноску и погладив тихо зарычавшего Живоглота, возвращает на лицо прежнее непроницаемое выражение: — Где ты его вообще взял? Они ведь редкие и здесь не водятся. — Ты меня, честно говоря, удивляешь, — Драко скептически качает головой, — Безрассудно везти с собой в Хогвартс кого-то, вроде детёныша нунду. Неужели лорд позволил?.. — Мы купили его вместе, — Гарри мечтательно улыбается, нежно поглаживая Киви, свернувшегося в уютный клубочек и принявшегося тихонько урчать. Кисточки на его ушах легонько подрагивали, видимо, из-за громкого шума движущегося поезда. — Правда, Том и сам далеко не сразу определил его настоящий вид — мы смогли понять это только на станции. Конечно, можно было отправить его обратно в менор, однако я не могу оставить его одного практически на целый год. Тома часто и много не бывает дома, и времени правильно выращивать домашнее животное у него тоже нет. Конечно же, Гарри тревожно за будущее Киви в Хогвартсе, однако вырастет окончательно он только через год — остаётся достаточно времени, чтобы придумать какое-нибудь решение. — Надеюсь, это чудовище не станет бродить по замку ночью и не сожрёт меня во сне, — Рон обескураженно наблюдает за «чудовищем», ласково подставляющим свою маленькую мордочку под ладонь Гарри. Гермиона отвлечённо смотрит в окно, казалось бы, полностью потеряв интерес ко всему происходящему. Драко же разглядывал Гарри, задумчиво наклонив голову вбок. В его слегка прищуренных глазах читалось интенсивное движение мыслительной работы, окончившееся глубоким вздохом: — Ну, хорошо. Ладно. Нунду так нунду. Гермиона, что ты читаешь? — он вежливо кивает в сторону позабытой на время книги, и Гермиона, мгновение поколебавшись, осторожно протягивает её Драко. — Ничего особенного. Она не слишком-то интересная, если честно. — И совершенно не магическая, — Драко с удивлением разглядывает книгу прежде, чем возвратить её, и озадаченно оглаживает подбородок. Видимо, отсутствие энергии в подобных предметах с непривычки обескураживает его так же, как и удивившегося Рона. Только Гарри оставался привычно спокойным, потому что в некотором смысле умудрился пожить в обоих мирах, отыскав настоящий дом лишь там, где его по-настоящему любят. И мир этот совершенно непредсказуемо оказался именно магическим. — Мои родители — магглы, — с вызывающей прямотой Гермиона по очереди смотрит на каждого из присутствующих, — Но это уж точно не сможет помешать мне использовать заклинания и закончить магическую школу на отлично. Образовывается неловкая пауза, легко сошедшая на нет благодаря чуть виноватому смеху явно сконфуженного Рона: — А я вот не планирую выучиться на высшие баллы по каждому предмету, хоть мои родители и чистокровные волшебники, мне просто ума не хватит, — он простодушно разводит руками, — Я вообще учиться не особо люблю, только, разве что, магическая биология интересует. Старший брат, например, остановился на драконах, но я пока что не могу решить, чем интересуюсь больше — животными или растениями, — Рон мечтательно откидывается на спинку сидения, прикрывая глаза, — Зельеварение, кстати, тоже неплохая штука… — Ага, ещё бы преподавателя адекватного, — Драко мгновенно теряет видимое благодушие, недовольно скривившись. — Что это ты имеешь в виду? — А то ты и сам не в курсе, что в этом году зельеварение всё так же будет преподавать слизеринский декан. — Мне без разницы. Главное — сам процесс. — Посмотрим, как ты потом запоешь, когда получишь у него очередную отработку за какую-нибудь незначительную оплошность. — Мне сначала показалось, что вы первокурсники, — Гермиона озадаченно наклоняет голову в бок, опережая похожее замечание со стороны Гарри. — Мне братья о нём рассказывали, они сейчас поступают на четвёртый курс, — Гермиона кивает, снова нащупывая Живоглота в переноске. Нервное животное, по-прежнему заседающее в своём убежище, только бурчало на кошачий манер и беспокойно копошилось, криво покачиваясь вместе с переноской из стороны в сторону. — Кстати, Гарри, помнишь карточку, которую ты когда-то у меня выиграл? — Помню, — Гарри откапывает карточку в чемодане, показывает её всем и выжидательно смотрит на Драко, — А что? — Это и есть наш будущий профессор зельеварения — Северус Тобиас Снейп-Принц, признанный специалист и непревзойдённый мастер зельеварения. Гермиона с неподдельным любопытством рассматривает карточку во все глаза и разочарованно выдыхает, когда портрет постепенно растворяется в черноте: — Ну вот. Исчез. — Он вообще редко появляется. Гарри, сколько раз тебе довелось его видеть? — За всё время, кажется, раза три, не более. — А вы, ребята, какими предметами интересуетесь больше всего? Что планируете на будущее? — Гермиона переводит заинтересованный взгляд на Драко с Гарри, — Или вы тоже уроки особо не любите? — красноречиво оборачивается в сторону Рона, ехидно прищурившись. Некоторое время Гарри всё никак не решается хоть что-нибудь произнести. Одно дело — разговаривать о мелочах, и совсем иное — сознаваться в неустойчивости собственных мыслей, увязывая их со своей нынешней жизнью и прошлым. Как он может быть уверенным на все сто процентов, что от его неоднозначного противоречивого ответа не начнутся другие, более детальные, расспросы? Казалось бы, нужно всего лишь рассказать о своих интересах, однако Гарри ещё и сам не определился, на какие именно дисциплины стоит налегать усерднее всего. Единственное, что более или менее остаётся ясным — поступал он вовсе не потому, что так уж стремился учиться. Ему всего лишь хотелось узнать, какого это — учиться в школе магии, где все относительно такие же, как ты сам. Прочувствовать на себе опыт родителей и Тома, научиться общению со сверстниками. Однако дальше перспективы размывались, и будущее оставалось туманным, неясным, расплывчатым. -…Гарри? Гарри, — Драко ощутимо треплет его по плечу, пытаясь, очевидно, привести в чувство, — Всё в порядке? Кажется, Гарри пропустил его монолог о себе и пристыженно покраснел: — Я задумался. Простите. — Да ничего, — Рон одобрительно улыбается, буквально сияя каким-то своим, внутренним и тёплым, светом, — Вообще, если не хочешь рассказывать, никто тебя не заставляет. — Не в этом дело... Я ещё и сам до конца ничего понять не могу. — Как разберёшься — скажи, — Гермиона впервые за весь этот разговор перестаёт хмурится, — Мне хочется знать. Правда, — она ненадолго замолкает и снова начинает всматриваться в проплывающие мимо пейзажи за окном, словно бы отгораживаясь от происходящего, — Как только я получила сову с письмом, родители были в глубоком шоке, хотя и гордились. Так что я хочу просто хорошо выучиться и не разочаровывать ни их, ни себя. Как-то так. — А мои родители сове уж точно не удивились, — Драко самодовольно ухмыляется, — Я уверен, что поступлю на Слизерин, согласно семейной традиции. — Даже не представляю, куда попаду, — Гарри опускает голову — этот вопрос волновал его, пожалуй, примерно в той же степени, что и сомнительного успеха перспективы ухода за нунду в условиях ученических спален Хогвартса. Или отсутствия живого общения с Томом. — А куда бы тебе самому хотелось? — Ну, наверное, тоже на Слизерин, — Драко с трудом удерживается от усмешки, Рон скептически выгибает бровь, а Гермиона, ожидаемо, впрочем, вообще никак не отреагировала, — Только Том говорит, что я, скорее всего, попаду на Гриффиндор, как родители. — Том? — непонимающе переспрашивает Гермиона, — Твой брат? — Нет, опекун. Родители умерли, когда мне был год. — Извини. — Ничего страшного. У меня нет никаких комплексов по этому поводу, и я не чувствую себя ненужным или одиноким, — «Скорее — растерянным,» — мысленно заканчивает Гарри, чувствуя, как постепенно на размышления о будущем наваливается грустная ностальгия. Он отворачивается к окну, пока котёнок сонно возился на коленях, и мягко гладит пока ещё совершенно обыкновенного цвета шёрстку. Окна неизменно показывали проплывающие мимо поля под голубым в серовато-белую крапинку небом, а Гарри задавался циклично одинаковыми вопросами: как там Том? Чем занимается? И сколько в итоге времени понадобится, чтобы перестать ощущать настолько острую тоску и приспособиться к жизни в Хогвартсе? — Не грусти, хорошо? Гарри отвлекается и немного потерянно смотрит на Рона. — Я тоже волнуюсь, и это нормально. Мама говорит, что бояться иногда означает верно оценивать степень серьёзности предстоящих событий, и было бы глупо с нашей стороны не придавать им значения. Я ей обычно верю. Гарри задумывается на мгновение и кивает, благодарно улыбаясь. Слушает, как шумят колёса поезда по железу шпал. Всё будет хорошо. В конце-концов, не проверишь — не узнаешь.

***

Поезд останавливается лениво, медленно, с громким, протяжным скрипом, и Гарри протискивается в поток учеников, оккупировавших коридор, который выносит его вместе с Драко и новообретёнными спутниками наружу. Лица мягко касается приятная вечерняя прохлада (вне экспресса было достаточно свежо и туманно), а плотная толпа вытекших из поезда пассажиров безостановочно неразборчиво гомонила. Гарри же просто старался надышаться этой чистотой и хорошенько насмотреться на потемневшее небо в тёмно-синих, серых и чёрных местами пятнах расплывающихся туч — всё-таки долгие поездки по-своему утомляют: обстановка приедается, накатывает желание на контрасте заниматься чем-нибудь активным, да и нескончаемый шум колёс начинает со временем навевать уныние и вгоняет в какое-то сонное, похожее на прострацию, состояние. Встречал их огромный удивительно-бородатый человек устрашающего вида со спутанной густой шевелюрой, вполне миролюбиво представившийся Хагридом, и любезно пригласил первокурсников следовать за собой. Всего-то через несколько минут, сопровождаясь ужасом и где-то даже паникой, голову Гарри атакует осознание: сейчас они будут переправляться прямо через озеро. Перед глазами мелькают витиеватые строчки из писем Дамблдора с описанием как самого Чёрного озера, так и первого способа попасть в Хогвартс. По телу пробегает неприятный холодок. Школа магии ещё издалека производила сильное впечатление, однако сам он с опасением рассматривает чуть подвижную гладь воды, в свете луны выглядящей чёрной, и уже не может из-за сковавшего разум опасения навернуться с лодки спокойно наслаждаться видами на величественный старинный замок. — Я сяду рядом с тобой, если хочешь, — он вздрагивает, когда на плечо ложится рука подошедшего со спины Драко. — Это не обязательно, — взгляд Гарри пристыженно опускается под ноги. — Ага, ещё скажи, что тебе не страшно. — Просто… — Гарри вздыхает, — Там темно, везде туман и, наверное, глубина приличная… — Всё понятно. — Разумеется, я не боюсь. Это была всего лишь констатация фактов. Рон с Гермионой, наконец-то обнаружив их среди остальных первокурсников, ожидающих выхода на воду с видимым воодушевлением, пробираются поближе и остаются рядом. Рон, всё так же солнечно растягивая губы в улыбке, сообщает: — Мы с вами, кстати. Вы ведь не против? — Драко устало закатывает глаза, однако, увидев просящее выражение на лице Гарри, полное немой мольбы, всё же сдаёт позиции и нехотя кивает. — Лодки на четверых. Поместимся. В процессе переправы Гарри старается смотреть не на озёрную гладь, а вверх, чтобы не видеть под собой всю эту глубокую мрачную толщу чёрной воды, и мысленно благодарит своих спутников за компанию. С ними хотя бы не так страшно. Ворота замка он миновал с замиранием сердца, восторженно и безостановочно осматривая всё подряд — от самого замка до толпы учеников, шагающих сзади и впереди. Внутри их уже дожидалась пожилая важного вида женщина, назвавшаяся профессором Макгонагалл, и Гарри тут же вспоминаются слова Тома: «Макгонагалл постарайся воспринимать максимально нейтрально — она знает тебя в лицо, попробует за тобой следить, но не бойся и не обращай внимания. Никто и никогда не сможет сделать тебе ничего плохого». — Следуйте за мной, — требует она у первокурсников, и Гарри, когда по-прежнему воодушевлённые дети хлынули бурным потоком, с ужасом осознаёт, что постепенно перестаёт ориентироваться, теряет из виду друзей, уже спешащих далеко впереди и легко выбравшихся в более или менее просторный зал. Отступившая, было, тревога снова наполняет голову неясными опасениями, однако сбоку к нему успешно продирается Рон, уверенно перехватывает за руку, крепко вцепляясь в чуть похолодевшие пальцы, и усиленно протаскивает вперёд. Мгновенно догоняя Драко с Гермионой. Главный зал оказался воистину магическим, но самым важным и завладевшим вниманием Гарри стал директор Хогвартса. Тот самый неоднозначный Альбус Дамблдор, человек, о котором Том отзывался крайне негативно, оказался глубоким, хотя и достаточно статным, стариком. Он производил впечатление возвышенности, даже благородства, только вот у Гарри всё равно не получилось связать собственные представления, возникшие по письму, с оригинальным Дамблдором. Что-то не складывалось. Что-то не позволяло проникнуться к нему прежней симпатией и уж тем более доверительным отношением, хотя и не ясно, почему именно. По факультетам их распределяла вовсе не профессор Макгонагалл и даже не остальные преподаватели, а странное коричневато-серое нечто, смутно напоминающее классическую остроконечную «ведьминскую» шляпу (Гермиона смотрела на этот магический кусок потёртой шевелящейся ткани с благоговейным ужасом, смутно осознавая, что именно от него теперь в некоторой степени зависит её дальнейшее обучение). Взгляд же Драко понемногу наполнялся скепсисом, а Рон внешне вообще никак не изменился, оставаясь расслабленным и равнодушным. Гарри, в свою очередь, растерянно ожидал начала церемонии, положившись на волю случая. Из толпы то и дело доносится восторженный шёпот, растерянность медленно перетекла в нервность, а сердце ускорило темп: уже очень скоро он узнает, на какой факультет попадёт, и перестанет мучиться постоянными вопросами на эту тему. В каком-то смысле, Гарри завидовал на удивление флегматичным Рону с Драко, которые наверняка окажутся только там, где запланировали. Точно спрогнозированное будущее имеет множество преимуществ перед плавающей во времени неизвестностью. Гермиона, впрочем, тоже чувствовала себя не в своей тарелке. Внешне она практически не отличалась от равнодушной версии себя из экспресса, однако крепко сцепленные руки за спиной мелко, нервно подрагивали. Когда распределение началось, воцарилась идеальная тишина. Громкий резкий голос магической шляпы, напоминающий трескучее карканье старой вороны, уверенно отправлял учеников одного за другим по четырём факультетам. После пятого по списку профессор чётко выговаривает «Рон Уизли», и Рон, демонстративно расправив плечи, без малейшего намёка на страх или тревогу усаживается на стул неподалёку. Всё произошло достаточно быстро: шляпе даже не понадобилось побывать на его голове, чтобы бодро отрапортовать «Гриффиндор!». Довольно улыбаясь, Рон теряется в толпе своих новых товарищей, угождая в объятия старших братьев. Ещё через нескольких первокурсников настаёт очередь побледневшей, но стойко державшей себя в руках Гермионы. Она натужно выдыхает, видимо, настраиваясь, и, словно подготавливая себя к пытке, устраивается на тихо скрипнувшем стуле. Некоторое время шляпа на её голове озадаченно помалкивает, вытягивая длительную паузу, зачем-то обескураженно присвистывает и в итоге выдаёт на удивление Гарри «Слизерин!». Гермиона некоторое время с трудом переваривает неожиданную новость и словно в трансе поднимается на ноги, чтобы слиться с толпой учеников, встретившей новенькую громкими поздравлениями и аплодисментами. Не ожидая ничего подобного, Гарри действительно не знает, что и думать. Кажется, Том упоминал однажды о предпочтении Слизерином преимущественно чистокровных родовитых волшебников. Гермиона под это описание, как ни крути, явно не попадала. Драко выходил примерно тем же образом, что и Рон, целиком и полностью уверенный в том, что обязательно окажется на запланированном факультете, продолжив тем самым многовековую традицию своей семьи. Однако… «Рейвенкло!» — невозмутимо извещает шляпа, и глаза Драко медленно, в темпе с осознанием, становятся большими и практически идеально круглыми. «Да ладно,» — шокировано думает Гарри, наблюдая за тем, как он в замешательстве плетётся к своему новому серо-синему факультету, позволяя по-дружески приветственно хлопать себя по спине и пропуская мимо ушей потоки искренних поздравлений. В ожидании собственной очереди, Гарри не отрываясь наблюдал за распределением, слушал громкие радостные встречи каждого новичка, гадал, о чём сейчас размышляют его новые знакомые и, в особенности, обескураженный произошедшим Драко, по иронии судьбы промахнувшийся мимо своего вожделенного Слизерина. Секунды складывались в минуты, и прежде, чем Гарри дожидается того самого волнительного момента, проходит около пятнадцати-двадцати минут. Ребят оставалось немного, когда наконец-таки прозвучало «Поттер-Гонт», и толпы факультетов зашевелились, послышался громкий шёпот, некоторые открыто переговаривались в голос и с любопытством озирались по сторонам. Гарри, ожидавший чего-то подобного, замечает на себе заострившийся взгляд Дамблдора и то, как мгновенно цепенеет, хищно высматривая в толпе оставшихся первокурсников обладателя фамилии, профессор Макгонагалл. Игнорируя оживление, он решительно выходит и чувствует себя одноклеточным под микроскопом. Усаживается на стуле поудобнее. Шляпу медленно опускают на голову, и в памяти тут же начинают проплывать мысли о Томе, Гонт-меноре, таком, каким он запомнился в самую первую встречу, среди высохшей на солнце травы и пологих изжелта-зелёных холмов, величественным, старинным, спокойным и тихим. Остро накатило сожаление: зачем ему вообще понадобилось куда-то уезжать? Разве Том не предлагал остаться дома, нанимать учителей? Всё могло бы сложиться совсем иначе, менее страшно, тревожно, болезненно. Однако Гарри упорно дожидается решения, стараясь игнорировать переизбыток грусти в воспоминаниях. — Интересно, — шляпа лениво тянет каждое слово, явно раздумывая и всё никак не решаясь остановиться на конкретном варианте, — И трудно. «Почему?» — думает Гарри, отвлекаясь от безрадостных мыслей: яркие картинки как живые возникали перед глазами, подобно короткометражным фильмам, — Куда же мне вас определить… Сам-то как считаешь, а? Если честно, Гарри изначально принципиально никакой разницы не было, даже Слизерин его как таковой привлекал только благодаря Тому. Шляпа, помучив его и всех остальных в придачу, громогласно выдаёт «Хаффлпаф!». Сердце, всё это время бившееся с удвоенной скоростью, начинает замедляться, а щёки краснеют почему-то. На негнущихся ногах Гарри подходит к своим новообретённым однокурсникам вперемешку с остальными ребятами Хаффлпафа, которые, не смотря на общее гнетущее впечатление, не обделили его ни радушием с тёплыми улыбками на добродушных лицах, ни громким взрывом дружных аплодисментов. Постепенно приходя в сознание, он вспоминает, что все они вчетвером оказались раскиданными по разным факультетам, а Драко так вообще очутился на Рейвенкло. Том наверняка удивится, узнав об этом. Как и о том, что Гарри попал вовсе не на Гриффиндор и даже не на Слизерин. Откуда-то издалека, из-за толпы счастливо и на удивление воодушевлённо переговаривающихся Хаффлпавцев, ему приветливо машет прозрачная фигура тучного человека в длинном балахоне, смутно напоминающем монашескую рясу. Не соображая толком, что делает, Гарри отвечает ему тем же, робко улыбаясь.