Драббл

Встать, суд идёт. В моей практике еще не разу не было столь наглого и бестыжего разбойника и грабителя, как он. Этот парень ещё с самого детства постиг особые навыки обмана и обольщения. Дети первого сентября шли грызть гранит науки, а этот наглец обучался как опустошать карманы. Сейчас он несметно богат, и уже ворует не у бабушек в кашолке, а у государства, миллиарды. Всё бы так и продолжалось, пока меня не назначили прокурором. Он прокололся на мелочи, но именно за это я зацепилась, и как опытный рыбак, начала тянуть эту крупную рыбу. В единственном я прощиталась, так это в том, что и он был не маленьким мальком, а сильной экономической акулой. Все улики указывали на него. Предоставляя их, он лишь украдкой улыбался или с насмешкой вздыхал. — Госпадин, МинЮнги, вы понимаете всю серьёзность этого уголовного дела? Почему вы до сих пор молчите?— моему терпению пришел конец и я шлепнула тяжелой папкой по столу. — Вы знаете, Кейт, если я сяду, вы ляжете,— тихим голосом проговорил парень выплюнов разжеванную зубочистку на пол,— И я не имею ввиду вас, я говорю, о так горячо любимой, Корее. Вы очень пожалеете, если сможете меня упеч за решётку. Я - кукловод, а политики мои куклы, как скажу, так и будет. Это был первый и последний наш разговор. Около полугода я продолжала собирать материал и доказательства. При встречах с подсудимым, создавалось ощущение, что все мои беседы происходят со стеной. Вот настал день суда. Подсудимого, Мин Юнги, вводят в зал. Вспышки фотокамер не переставали делать снимки. Парень был невозмутим. Он ,как статуя ,сидел на стуле в позе Будды. Его идеально уложенные волосы лишь добавляли ему дерзости. Репортёры кричали, "посмотрите туда, посмотрите сюда." Он был неподвижен. Никак не ожидала такого поворота событий. Ко мне подошла помощница и сказала: — Прокурор, нам нужно снять все обвинения, биржа рухнула. Господин Мин вывел все свои активы. Через пару минут пришло еще одно сообщение на телефон от губернатора: "Отпусти это гада, акции Самсанг упали, нашей стране скоро придет конец" Я, в порыве чувствав, смяла в руках листы обвинительного приговора: — Господин Мин Юнги. Он ожил и обернулся. — Вы можете быть свободны. Зал стал бушевать, когда ему сняли наручники. А он просто тихо ушел, потирая запястья. Только вместе с ним ушла и справедливость.