***
— Нет! — взревел Мехмед, когда его сбили с ног, а убийца резко опустил клинок на то место, где лежал маленький Осман. Пронзительный крик Шехзаде был больше похож на рёв льва. Для Мехмеда мир утратил все звуки и краски, все стало серым и безжизненным. Кругом была битва. Двое других наёмников схватили его за руки, чтобы мужчина не смог вырваться. Высокий, рослый преступник в чёрных одеждах занёс над головой Шехзаде меч. Мехмед кричал от ярости и злобы, пытался вырваться. Он пытался разглядеть за спинами убийц тело своего маленького сына, но из-за суматохи ничего не было видно. Мехмед перевёл обезумевший взгляд на того, кто должен оборвать его жизнь. На миг ему показалось, что на месте наёмника стоит другой убийца. Немой палач — слуга султана, который подобен тени смерти на земле. Шехзаде вспомнил, как двадцать лет назад его точно так же держали люди в чёрных одеяниях и затягивали белый, шёлковый шнурок на его шее. Именно тогда, хоть ему было всего три года, Мехмед понял, как он хочет жить. Неужели что-то изменилось с той поры? Нет. Взгляд Мехмеда из безумного стал вмиг холодным, и он с громким рыком всем телом подался вперёд, вырываясь из рук наёмников и накидываясь на своего палача. Пусть их было трое, а он один. Пусть они вооружены, а у него нет даже кинжала, но он, Шехзаде Мехмед, сын султана Баязида, не имеет права на слабость. Он не может сдаться. Мехмед боролся ожесточенно, он был свиреп и невменяем, в его голове пульсировала одна мысль: «Убить, убить, убить». Но вместе с этим на задворках сознания была и другая: «Я хочу жить!» Именно она не позволяла сдаться. Когда казалось, что надежды уже нет, подоспела помощь. Его охрана расправилась со своими соперниками и увидела, что наследник в беде. Они без труда приговорили к смерти наёмников. Султанзаде Осман протянул руку сыну султана, чтобы помочь ему встать. Но Мехмед, сплюнув кровью, превозмогая боль в раненной ноге, встал сам. Он не терпел жалости. Наследник оглядел дорогу, на которой была бойня. Первым делом он направился к карете, рядом с которой должно было быть тело его убитого сына. В Шехзаде все ещё была надежда на лучшее. Они не могли убить его Османа, он же ещё так мал! Сердце Мехмеда тревожно замерло, когда он увидел, что на том месте, где должно было быть тельце ребёнка, ничего нет, кроме лужи крови. Мехмед, чувствуя прилив дурноты, пошатнулся. Султанзаде Осман хотел было придержать своего господина под руку, но тот метнул в его сторону такой взгляд, что мужчина так и замер. — Найдите моих детей, быстро! — рявкнул Шехзаде не своим голосом. Шесть оставшихся в живых воинов отправились на поиски. Мехмед, чувствуя слабость во всем теле и боль в ноге, только сейчас понял, что не видел Амрийе Султан. Он хотел отправиться на её поиски, но одёрнул себя. Главное — дети. Амрийе может за себя постоять, она никогда не была слабой. Мехмед, хромая, направился в лес, зовя сына и дочь. Он мечом рубил ветки на своем пути, чтобы проложить себе путь, боль в ноге не давала покоя, ко всему прочему к ней прибавилась головная боль. Видимо, он хорошенько ударился о землю, свалившись с лошади. Лес то и дело оглашали крики воинов Шехзаде. Но никто не отзывался. В лесу было тихо и спокойно, словно совсем недавно рядом не было кровавой бойни. Мехмед, подойдя к большому дереву, прислонился боком и вздохнул. На него накатывала такая дурнота, что мужчине казалось, что он сейчас свалиться без сил. Но страх за детей не давал ему покоя. Мехмед прислонился головой к влажному от дождя стволу старого дерева. Султанзаде Осман, будучи верным другом Шехзаде на протяжении многих лет подошёл к нему и с сомнением положил руку на его плечо. Шехзаде вмиг напрягся, он ненавидел, когда его без разрешения касались или же подходили слишком близко, да ещё со спины. Мехмеду всегда казалось, что таким образом люди покушаются на его свободу или же хотят нанести ему сокрушительный удар. — Мы найдем их, — едва слышно промолвил Осман, убирая руку и делая шаг назад. Мехмед открыл глаза и обернулся через плечо, исподлобья взглянув на друга. Кого угодно этот взгляд заставил бы трястись от ужаса, но не сына Михримах Султан, который всегда был спокоен. Мехмед сжал зубы, пытаясь скрыть свой страх. После этого мужчина оттолкнулся от дерева и пошёл дальше в чащу леса. Осман последовал за своим двоюродным братом, держа меч наготове. — Осман! Ханзаде! Гюльбахар! — закричал Мехмед с отчаянием. Нет, не может быть, что они погибли. Они не могли умереть. — Шехзаде, это платок Гюльбахар Султан, — проговорил Осман, подходя к одному из кустов, в ветвях которого действительно запутался голубой платок Гюльбахар. Мехмед остановился, как вкопанный. Он настолько был шокирован нападением, что ничего не замечал вокруг, хотя обычно был довольно внимательным. — Они где-то рядом, — с этими словами Султанзаде протянул вещь Шехзаде. Мехмед взял платок и помрачнел. Его пять лет назад он подарил Гюльбахар в знак своей привязанности. Неужели, она до сих пор им дорожила, если носила? — Шехзаде! — к ним подбежал один из охранников. — Мы нашли Амрийе Султан, она без сознания, но жива, — отрапортовал он. Мехмед кивнул ему. — Ищите детей, — только и сказал мужчина, хотя какая-то часть его хотела отправиться прямиком к Амрийе Султан, чтобы убедиться, что она в полном порядке, но он не мог бросить своих детей. — Осман, Ханзаде! — во всю силу лёгких закричал Мехмед. — Папа? — послышался тихий, словно шелест ветра, голос. Шехзаде, не веря, замер, переглянувшись с Османом. После чего мужчины пошли на голос. Следы привели их к оврагу, в котором росли густые кусты. Мехмед, превозмогая боль, подошёл к одному из кустов и убрал рукой ветку, чтобы в следующий миг вздохнуть от облегчения. Он смотрел в лицо своей дочери и жены, которая почему-то закрывала рукой рот сына, который давился слезами. Гюльбахар всхлипнула, убрав руку от лица ребёнка. Мальчик в голос зарыдал. Мехмед же был настолько счастлив от осознания, что все они живы, что поднял сына на руки и прижал его к себе с огромной силой. Султанзаде Осман тем временем помог выбраться из убежища Ханзаде Султан и Гюльбахар Султан, которая обняла дочь, давясь рыданиями. Мехмед молча передал сына в руки своего верного друга, после чего молча сделал шаг в сторону первой жены и, развернув синий платок с золотой вышивкой, накинул его на голову девушки. Только после этого Мехмед порывисто обнял супругу, которая уронила голову тому на плечо и, закрыв глаза от облегчения, обняла мужа в ответ. — Папа, мама нас всех спасла, — проговорила Ханзаде Султан минутой позже. — Когда человек в чёрном занёс меч над головой Османа, мама набросилась на него, отняв оружие из рук разбойника, и убила его. Потом она схватила нас с Османом за руки и мы втроём побежали в лес, — рассказала девочка, которая для своего возраста слишком быстро оправилась от потрясения. Мехмед не без удивления посмотрел на дочку, почувствовав, как напряглась Гюльбахар в его объятьях. — Моя львица, такой и должна быть мать моих детей, — едва слышно прошептал Мехмед на ухо своей супруги, которая улыбнулась сквозь слёзы. — Спасибо вам, господин, — промолвила она, трепетно прижимаясь к супругу. — Я так испугалась за Вас, — добавила Гюльбахар, отстранившись от мужа, чтобы посмотреть в его лицо. На привычно бесстрастном лице мужчины проступило волнение и беспокойство. Глаза его, обычно холодные, словно лёд и жестокие, теперь лучились каким-то внутренним светом. Не удержавшись, Гюльбахар Султан положила руку на щёку мужа, на которой была крупная царапина от уха до кончика рта, но она никак не перечёркивала красоту Мехмеда. Сердце султанши заполнила нежность. Она осознала, что до сих пор очень любит этого человека. Настоящая любовь живёт вечно, она не умирает, её нельзя умертвить, выдворить из своего сердца. Она тенью будет следовать за тобой и даже после смерти останется в этом мире в качестве легенд, сказаний и различных баллад. — Что со мной могло случится? — спросил Мехмед. — Скажи спасибо Осману, с таким другом мне даже шайтан не страшен, — проговорил Шехзаде, взглянув на стоящего неподалеку Султанзаде. Осман благодарно кивнул и нахмурился, чтобы скрыть улыбку. Да, Султанзаде Осман и Шехзаде Мехмед были похожи в том, что смотрели на этот мир через призму равнодушия и подчёркнутой холодности. Оба были почти ровесниками, оба росли под одной крышей после смерти Михримах Султан, оба обожали книги, любили охоту, у обоих были одни мечты на двоих. Мехмед с горечью иногда думал о том, что хотел бы, чтобы Осман был его родным братом. Настолько сильно они были близки. Даже со своими братьями Мехмед не был настолько близок, как с Османом. Поскольку он прекрасно понимал, что любовь братьев может испариться, как утренняя роса, едва на горизонте появится трон. Гюльбахар Султан улыбнулась мужу, который, как всегда, хотел оставаться равнодушным и безразличным ко всему. Но у него не получалось. Видимо, с мужчины, в момент падения с коня, слетела его маска, за которой он извечно скрывался. И что скрывать, таким, живым и человечным, он нравился ей намного больше. Даже улыбка у него была особенная: Мехмед не улыбался, как остальные люди, он только щурил глаза и сжимал губы, чтобы скрыть улыбку на своем лице — это был максимум, на который Шехзаде был способен. — Думаю, нам пора отправляться. Надо узнать, как там Амрийе, — отстранившись от Гюльбахар и взяв себя в руки, проговорил Мехмед, вмиг став таким же, как и раньше. Его супруга поджала губы от досады. Она ещё не успела насладиться его объятиями, которые разбудили её уснувшие чувства. Но Гюльбахар предпочла проигнорировать укол ревности и взять себя в руки, чтобы не досаждать господину своими чувствами и просьбами. Мехмед тем временем подошёл к Султанзаде, который держал на руках маленького Османа. Мальчик, видимо, настолько утомился происходящим вокруг, что уснул, устроившись в объятиях верного соратника своего отца. Мехмед, посмотрев на мирно спящего сына, подумал о том, каким нужно быть чудовищем, чтобы убить невинного ребёнка. Мужчина молча погладил сынишку по голове и чуть улыбнулся, радуясь, что его сын жив. После этого Шехзаде поднял на руки Ханзаде Султан, которая прильнула к любимому отцу всем телом, ища защиты и поддержки. Какой бы собранной она не была, малышке было чуть больше пяти лет. Семья Шехзаде вышла на дорогу, на которой все ещё лежали тела наёмников в чёрных одеждах. — К сожалению, все мертвы, господин, — отчитался Джафер-ага, глава охраны Шехзаде. — Нам не удалось узнать, кто за всем этим стоит. — Весь мир переверните, но назовите мне имя виновного, Джафер. Приведите мне этого человека, после чего я лично лишу его жизни, — с ненавистью в голосе изрёк Мехмед. Маленькая Ханзаде Султан, услышав слова отца, сильнее обняла его за шею. — Как Амрийе Султан? — уже спокойнее, но с волнением, которое так хотелось скрыть, спросил мужчина. — Госпожа в карете, она все ещё без сознания, — проговорил Джафер-ага. — С ней сейчас Латифе-хатун и Айше-хатун. Мехмед нахмурился, ощущая сильное беспокойство за жизнь супруги, которая стала для него не только фавориткой, но и верным другом и советником. Сначала он подошёл к карете, в которой ехала Гюльбахар с детьми. Мехмед помог забраться в неё Гюльбахар, после чего Осман передал султанше её спящего сына, затем уже Мехмед посадил рядом с матерью дочь. — Нужно посмотреть, на сколько сильно пострадала Амрийе. Боюсь, нам нужно заехать в какое-нибудь селение, чтобы она получила помощь врача, — проговорил он, посмотрев на Гюльбахар, которая кивнула, заметив тень беспокойства на лице Шехзаде. — Как пожелаете, господин, — едва слышно промолвила султанша, попытавшись улыбнуться мужу, но улыбка вышла слабой и натянутой. Мехмед не обратил на неё никакого внимания и, закрыв дверь кареты, ушёл. Гюльбахар закрыла глаза и неопределённо мотнула головой, словно надеясь, что весь кошмар, что они пережили, всего лишь плохой сон. Но, увы, не помогло. Реальность была просто ужасной. Султанша посмотрела на маленького сына, спящего у неё на руках, и нахмурилась. Страшно было представить, если бы Осман погиб. Сердце сковал страх за детей. Вопреки тому, что опасность уже миновала, страх и ужас все ещё жил в душе Гюльбахар. — Мама, — тихо прошептала Ханзаде Султан, коснувшись ручкой плеча матери. Молодая женщина вздрогнула и посмотрела на притихшую дочь, которая с волнением смотрела на неё. — Те люди, они хотели убить папу и братика, да? — спросила девочка. Гюльбахар, в который раз удивилась, насколько её девочка умна и серьёзна. Для своих неполных шести лет Ханзаде мыслила слишком взросло. Вот и теперь маленькая султанша смотрела прямо в глаза матери, ожидая ответа. — Думаю, это вышло случайно. Разбойники — это такие люди, которые грабят на дорогах, — тщательно подбирая слова, проговорила Гюльбахар и, не удержавшись, провела рукой по рыжим и вьющимся волосам дочери, которая, нахмурившись, уклонилась от заботливой руки матери. — Они грабят, а не убивают, мама, — заключила девочка. — А Османа и папу хотели убить, — добавила она звонко и чётко. Маленький Осман заворочался в материнских объятиях и всхлипнул. Гюльбахар начала его успокаивать, напевая колыбельную песню на родном русском языке. Шехзаде Мехмед тем временем, подошел к карете, в которой находилась Амрийе Султан. Открыв дверь, он заглянул туда. Какого же было его удивление, когда одна из служанок вскрикнула и направила кинжал ему в лицо. Шехзаде посмотрел в лицо перепуганной девицы, которая дрожала от страха. — Латифе-хатун, — проговорил он с усмешкой. Служанка Гюльбахар убрала кинжал и виновато опустила серые глаза. — Почему ты не со своей госпожой? — спросила Мехмед. — Почти всех слуг убили, а Айше-хатун нужна была помощь, — пролепетала она, смущаясь такого внимания. Впрочем, это был максимум, на который Шехзаде был способен. Мужчина перевел взгляд на бесчувственную Амрийе Султан, которая лежала на сидении, а Айше-хатун склонялась над ней. — Что с ней? — спросил Мехмед с нетерпением. Лекарша подняла черноволосую голову и покачала головой с сожалением. — Мне жаль, Шехзаде, — промолвила она печально глядя в лицо наследника, который пошатнулся. Мехмед перевёл напуганный взгляд с лица лекаря на Амрийе Султан. Не может быть, она не могла погибнуть. Нет. — Она мертва?.. — спросил он, плохо слушающимся языком. В его серых, обычно холодных глазах, отразилось слишком много эмоций, которые готовы были вырваться наружу волной всепоглощающей ярости. — Нет, что вы, господин, — быстро возразила Айше-хаутун, боясь гнева наследника. — Султанша потеряла ребёнка в результате падения с лошади, — добавила она, опасливо поглядывая на Шехзаде. — Ребёнка?.. — как-то потерянно спросил наследник. Он будто бы не верил в слова лекарши. — О, Аллах… — вздохнул Шехзаде, ощущая, как сожаление заполняет его сердце. Он столько лет мечтал об этом ребёнке, желал, чтобы Амрийе подарила ему сына или дочь, а теперь… Теперь было слишком поздно. — Я дала госпоже лекарство. Она спит, но истекает кровью, нужно скорее отправляться, чтобы успеть её спасти, — проговорила Айше-хатун. — Она доедет до Топкапы? — спросил Мехмед с волнением. Лекарша отрицательно покачала головой. — Господин, здесь не далеко есть небольшой город, там живёт женщина, научившая меня искусству врачевания. Она обязательно поможет, — уверила наследника Айше. Тот неопределенно мотнул головой, после чего снова выглянул на улицу и приказал охранникам седлать лошадей. Только после этого Шехзаде Мехмед разместился на сидении в карете. Он сел рядом с Амрийе Султан, положив голову бесчувственной девушки себе на колени. Латифе-хатун и Айше-хатун сели напротив наследника. Лекарша внимательно наблюдала за состоянием супруги Шехзаде. Наконец, казалось, через целую вечность, карета тронулась. Мехмед, словно забыв, что он не один, бережно отвёл с лица супруги прядь золотисто-русых волос и с несвойственной для него нежностью провел пальцем по бледной щеке жены. Мужчина ощущал горечь и сожаление. Как жаль, что они не смогли уберечь этого малыша. Как жаль. Мехмед не считал себя зависимым от чувств человеком, но сейчас ему было не очень хорошо. Тело налилось слабостью, царапина на щеке неприятно садила, да и головная боль никуда не исчезла, но все это было ничем по сравнению с тем, что царило в его вечно холодной и равнодушной душе. Сожаление и боль, они отравляли душу своим ядом. Но вместе с тем в душе поднималась небывалая ярость. Мехмед решил для себя, что люди, посмевшие покуситься на его жизнь, на жизни его детей и убившие его нерождённое дитя ответят за свои преступления. Они будут страдать и молить о пощаде. Шехзаде, предчувствуя кровавую расправу, ухмыльнулся да так, что наблюдающая за ним Латифе-хатун побледнела и незаметно отсела подальше от наследника.***
— Дефне Султан, — в покои Хасеки Султан ранним утром вошла седоволосая Фахрие Калфа, которая с почтением поклонилась госпоже. — Шехзаде Абдулла и Шехзаде Махмуд прибыли в столицу, — проинформировала калфа. Дефне поблагодарила её за информацию, после чего вернулась к своим делам. Должно быть, старшие сыновья Баязида сейчас приветствуют султана. Не нужно их отвлекать. Султан Баязид тем временем действительно встретился со своими старшими сыновьями, которые не очень дружелюбно смотрели друг на друга. Падишах, увидев эти угрюмые взгляды, нахмурился. Он хорошо помнил свою вражду с братом Селимом, а после и междоусобную войну, сжигающую всё на своём пути. Баязид тогда чудом ушёл от рук Азраила и чудом стал следующим султаном, такой судьбы своим детям он не хотел. — Абдулла, мой Шехзаде, — проговорил Повелитель, поднимаясь из-за стола, на котором была разложена карта грядущего военного похода со всеми необходимыми пометками. — День добрый, отец! Надеюсь, Вы в добром здравии? — учтиво вопросил Санджак-бей Манисы. Махмуд поморщился, словно от зубной боли, с неприязнью посмотрев на своего полнокровного старшего брата. — Я-то в порядке, сын мой. Но ты, я слышал, был глубоко погружён в свое горе… Надеюсь, это никак не отразилось на благополучии провинции? — спросил султан Баязид, проникновенно глядя в глаза своего старшего наследника, который заметно похудел с их прошлой встречи. В некогда иссиня-чёрных волосах Абдуллы была видна первая седина, значительно состарившая Шехзаде. — Нет, отец, — солгал Абдулла, глядя отцу прямо в глаза. Кто бы мог подумать, что он когда-либо будет врать родителю. Абдуллу часто называли совестью султанской семьи, он всегда ценил правду, всегда говорил только её. Но теперь это было неважно. — А я слышал иное, — едва слышно проговорил Махмуд, развязано улыбнувшись брату. Тот равнодушно посмотрел на него. — Маниса объята хаосом… — К счастью, не таким, какой царит в Амасьи, пока ты развлекаешься с наложницами. Удивительно, что при этом у меня всего четыре племянника, — не остался в долгу главный наследник трона. — Абдулла! — одёрнул старшего Шехзаде султан Баязид. Махмуд с неприязнью посмотрел на брата. — Вы, должно быть, устали в пути, вам следует отдохнуть, — проговорил правитель. Шехзаде поклонились отцу и вышли из султанской опочивальни. Баязид проводил их настороженным взглядом. Как бы они по пути в свои покои не поссорились. С характером Махмуда такое было возможно. Султан, вздохнув, вернулся к изучению карты. Повелитель пяти континентов всегда так делал перед военными походами. Он предпочитал всё перепроверять самостоятельно, чтобы учесть возможные неприятности и избежать ошибок. Шехзаде Махмуд сразу же направился в свои покои, чтобы снова отдаться в плен вина. Абдулла же пожелал проведать Дефне Султан, которая всегда была добра к нему и пыталась заменить им мать. Разумеется, у султанши ничего не вышло. Но только потому, что Абдулла на тот момент был уже достаточно взрослым и самостоятельным, а ещё он прекрасно помнил свою покойную матушку Рану Султан. Когда Абдулла вошёл в покои управляющей гаремом, Хасеки Султан завтракала в компании детей, которые, увидев старшего брата, встали со своих мест и побежали приветствовать Шехзаде. Абдулла поочередно обнял братьев, а после младшую сестрёнку, которая с улыбкой смотрела в его глаза. Дефне Султан в это время степенно встала из-за стола и подошла к главному наследнику. — Дефне, — улыбнулся Абдулла. — Вы так же прекрасны, как и раньше. — О, Абдулла. Не льсти мне, годы меня не пощадили, — смущённо проговорила Хасеки Султан, разгладив руками несуществующие складки на подоле своего светло-розового платья. — Вы все равно самая красивая, мама! — с уверенностью и честностью десятилетнего ребенка проговорил Шехзаде Ферхат. — Мои братья говорят правду, Валиде, — учтиво согласился Джихангир, склонив светловолосую голову. Дефне Султан рассмеялась. — Как вы добрались, Шехзаде, надеюсь, ничего дурного не случилось? — спросила султанша у главного наследника, перестав смеяться. — Все в порядке, Дефне Султан. Из моих братьев прибыл только Махмуд? — спросил Абдулла. — Пока да, но к обеду должны прибыть Ибрагим и Эсманур, потом Мехмед, Мустафа же пребудет вечером, — проговорила Дефне Султан. — Не понимаю, почему отец отправил Мехмеда в отдаленный санджак? — спросила Хюррем Султан, словно у самой себя. Абдулла красноречиво переглянулся с мачехой и пожал плечами. Он догадывался о причине подобного решения отца. — Как Шехзаде Ильяс? Он тоже приехал в столицу с тобой? — спросила с волнением Хюррем. Абдулла ещё больше помрачнел, вспоминая о состоянии единственного оставшегося в живых сына. — Нет, Хюррем. Последние события подкосили здоровье моего сына. Он остался в Манисе под присмотром слуг и лекарей, — ответил старший Шехзаде. — Что у него за болезнь? Мы можем отправить в Манису лучших врачей, — с волнением в голосе отозвалась Дефне Султан. В её карих глазах отразилось беспокойство о судьбе Ильяса. — К сожалению, лекарства от этой болезни нет, — удрученно проговорил Абдулла. — Я и сам терзаюсь от этого недуга. Боль и скорбь съедают мою душу изнутри, госпожа. Они же поселились в душе Ильяса. Дефне Султан покачала головой, с жалостью смотря в мужественное лицо пасынка. Ей было искренне жаль Абдуллу, она хотела, чтобы Шехзаде нашел исцеление… Но понимала, что смерть детей — это самое страшное, что может испытать родитель. Дефне Султан сама испытала эту боль, когда её сын, Шехзаде Сулейман, предстал перед Аллахом. Эта боль — самая сильная боль на земле, она не утихает ни на минуту, она навсегда остаётся с тобой. Топкапы. Один из коридоров Измир-хатун шла, держа в руках аккуратно-сложенную атласную ткань ярко-синего цвета. Девушка направлялась к портным, чтобы передать приказ Хюррем Султан. Султанша пожелала, чтобы портные сшили ей новое красивое платье синего цвета. Измир улыбнулась, вспомнив для чего оно предназначалась. Хюррем решила во что бы то не стало добиться внимания к своей персоне со стороны Султанзаде Османа. Девушка не желала сидеть сложа руки, как она это делала ранее. Султанша решила самостоятельно вершить свою судьбу. Служанка во всем поддерживала свою госпожу. Но вместе с тем и завидовала. К сожалению, Измир не была похожа характером на султаншу, которая предпочитала инертности действие. Хотела бы она быть хотя бы чуточку смелой, чтобы получить возможность быть счастливой. Но девушка была слишком слаба и наивна для этого. Предпочитала стоять в стороне и сетовать на свою непростую судьбу, завидуя другим, которые оказались более смелыми. Измир была до того погружена в свои невесёлые мысли, что не заметила, как из-за поворота вышла темноволосая девушка, с которой она столкнулась. Незнакомка ойкнула и отскочила в сторону, придержав под руку Измир-хатун, которая сильно ушибла руку и тихо вскрикнула. К глазам тут же подступили слезы, девушка подняла черноволосую голову, чтобы взглянуть на ту, с которой столкнулась. Незнакомка была выше служанки Хюррем Султан на полголовы, у неё были красивые вьющиеся темно-каштановые волосы и светло-карие глаза с золотыми вкраплениями. Лицо у девушки было чуть вытянутым и простоватым, но от этого очаровательным: тёмные брови с небольшим изломом, маленький носик и пухлые губы. — Ты не ушиблась? — спросила девушка с беспокойством глядя на Измир-хатун, которая отрицательно покачала головой. — Как тебя зовут? — спросила она. — Измир, — едва слышно пролепетала служанка Хюррем Султан. Незнакомка мягко ей улыбнулась, отчего на её круглых щеках появились очаровательные ямочки. — А меня — Рузиля, — представилась она. — Я сегодня дежурю на кухне, — добавила девушка и усмехнулась. — Но уже опасаюсь, что Алим-ага съест все блюда… — Измир против воли улыбнулась, забыв об ушибленной руке. Новая знакомая так широко и ясно ей улыбалась, что на душе у Измир потеплело. — Ты давно здесь? — спросила девушка, озадаченно нахмурившись. — Я раньше тебя здесь не видела, — добавила она. — Я здесь всего пару месяцев и почти все время работаю на кухне, меня воспитывали в Старом дворце, — улыбнулась Рузиля. — Я здесь почти никого не знаю, — удручённо добавила девушка, опустив свои красивые глаза в пол. — Это поправимо, я могу показать тебе дворец, — не понимая почему, предложила Измир, хотя это было не в её характере. Девушка предпочитала всегда находиться при своей госпоже, почти не имела подруг и ни с кем не общалась. Впрочем, это устраивало её саму и всех остальных. Измир была до того маленькой и незаметной, что на неё просто не обращали внимания, словно той и не было. Так что же заставило такую скрытную особу предложить помощь малознакомой девушке? Скорее всего, дело было в необычном тепле, которым лучилась новая знакомая Измир. Рузиля была полной противоположностью молчаливой и скромной служанки Хюррем Султан. — О, спасибо большое! — вскрикнула Рузиля, улыбаясь. Измир ответила ей робкой улыбкой, которая вмиг преобразила её лицо, сделав его более милым и приятным. — Ой, извини, но мне пора, нужно отнести ткань портным, — опомнилась Измир, обходя Рузилю-хатун, которая по-прежнему лучилась внутренним светом. — Конечно-конечно, я буду ждать, когда ты сможешь показать мне дворец, — произнесла девушка в спину удаляющейся служанки. Измир обернулась и кивнула, скрывшись за очередным поворотом. Едва служанка скрылась из поля зрения, с милого личика Рузили сразу же исчезла добрая улыбка, а глаза перестали излучать солнечный свет. Она вмиг изменилась, став сдержанной и собранной. Рузиля-хатун напряжённо осмотрелась по сторонам, после чего, нырнув в нишу, вытащила из лифа платья небольшое послание, оставленное специально для неё. Она каким-то чудом успела спрятать весточку перед тем, как столкнуться с Измир. Девушка едва не нарушила её планы. Та мрачно дотронулась до своего бедра. Именно там, в ножнах, был спрятан кинжал на случай непредвиденных обстоятельств. Именно этим случайным обстоятельством едва не стала Измир-хатун, которая даже не подозревала, что за маской милой и светлой девушки, коей Рузиля предстала перед ней, скрывается хладнокровная убийца. Рузиля-хатун воровато огляделась, после чего развернула послание. «Ms Dominus* пребудет во дворец, жди дальнейших указаний от неё», — быстро прочитала девушка, после чего поспешно свернула послание и спрятала его в рукаве платья, чтобы его, не дай Аллах, никто не увидел. Выйдя из укрытия, Рузиля-хатун как ни в чём не бывало направилась на кухню, где, проходя мимо открытой печки, быстро выкинула записку в пламя, которое тут же уничтожило все следы.