Через терни к звездам

***

— Как она? — сухо спросила черноволосая женщина, строго глядя на старого евнуха, который сам едва-едва передвигался. Слуга покорно склонил голову и боязливо оглядел четырех сестер, прибывших в старый дворец, чтобы проведать престарелую мать. — Нурбану Султан ожидает вас, султанши, — Шах Султан довольно улыбнулась и, обойдя евнуха распахнула двери в убогие покои матери, в которых она была вынуждена обитать последние шестнадцать лет. Три ее сестры покорными тенями последовали за ней, не смея слова вымолвить. Едва они переступили порог убогой, пропахшей сыростью комнатушки, двери за их спинами захлопнулись. — Матушка, мы пришли к вам, — проговорила Шах Султан, подходя к большой роскошной кровати с четырьмя резными столбиками, на которых висел темно-синий полог. — Присядьте, — раздался уставший женский голос. Сестры обошли с двух сторон постель больной матери и сели на край кровати. Шах Султан с нежностью взяла мать за морщинистую руку и осторожно ее поцеловала. — Надеюсь, у вас важные вести, раз вы почтили меня своим присутствием, — проговорила Нурбану Султан, окинув дочерей твердым взглядом.       Да, за прошедшие годы ее красота увяла, тело стало дряхлым и слабым. Все чаще султаншу мучили боли в спине и в ногах, она плохо видела затемненных помещениях, и не могла как прежне любоваться красотами убого сада. Но тем не менее Нурбану Султан была жива, и в ней все еще были силы, чтобы осуществить долгожданно возмездие.       Скорее всего, именно жажда мести все эти шестнадцать лет поддерживала силы в Нурбану. Когда внезапно умер шехзаде Селим, Нурбану потеряла любимого мужчину, опору и поддержку, ради которой все эти годы боролась с врагами и прорывалась на самую вершину. Многие сказали бы, что делала она все это только ради себя, но нет. Ради Селима и Мурада. А потом Селим умер. И свет померк. Но Нурбану Султан нашла утешение в сыне, в отражении мужа, ради которого готова была абсолютно на все.       Султан Баязид отправил племянника в дальний санджак, Нурбану поехала с ним, где начала осуществлять план по возмездию. Но жажда мести так жгла ей сердце, так ослепила ее, что женщина допустила роковую ошибку. Она поспешила. Когда султан Баязид отправился в поход, оставив регентом старшего сына Орхана, шехзаде Мурад, собрав армию, двинулся на столицу.       Но, к сожалению, Мурад проиграл в схватке с шехзаде Орханом. И его казнили вместе с двумя сыновьями по приказу султана. Нурбану же, чудом избежав казни, была отправлена в Старый дворец, где планировала свести счеты с жизнью. Но, к счастью, Шах Султан вовремя сообщила матери, что успела увезти из санджака и спрятать одну из наложниц Мурада. Ей оказалась подаренная Михримах Султан Сафие-хатун, которая спустя шесть месяцев родила сына Мурада.       И именно этот мальчик стал исцелением для Нурбану Султан. Она, понеся колоссальные потери, ушла в тень, чтобы накопить силы для последнего удара. За эти годы по приказу Нурбану, ее дочери подкупали чиновников и народ, собрали достаточно средств, чтобы нанять наемную армию и, самое главное, вырастили шехзаде Мурада, готовым на любые жертвы во имя престола, семьи и мести.       Но Нурбану Султан чувствовала, как жизненные силы стремительно покидают ее. Она знала, что конец близок, поэтому всеми силами пыталась передать знания и опыт дочерям, чтобы она осуществили долгожданное возмездие за отца и за брата. Как Нурбану не хотела увидеть внука на троне, она не хотела торопить события, понимая, что Мураду нужен опыт и знания, что попытка переворота может провалиться, особенно, когда у султана Баязида семь здоровых сыновей. — К нам пришли вести из Манисы, матушка, — промолвила Шах Султан. — К сожалению, мы потеряли связь с санджаком из-за разбойничьей группировки, которая перехватывает все письма… — И что там? — спросила нетерпеливо Нурбану, глядя твердым взглядом карих глаз на дочь. — Атике-хатун предала нас, — промолвила Шах султан. — Мерзавка мало того не убила Абдуллу и его сыновей, так еще и стала фавориткой наследника. — Я всегда говорила, что этот способ ненадежный, — покачала головой Нурбану Султан, вспомнив Луизу, которая несколько лет преданно служила ей, но в итоге предала. — Хатун была неосторожна. Эльф Султан начала подозревать ее в шпионаже и позвала к себе в покои. Там Атике, боясь разоблачения, несколько раз ударила султаншу кочергой по голове, а потом, испугавшись последствий, развела пожар. В ходе которого погибли Зеррин Султан и шехзаде Касым, который бросился спасать родных, — проинформировала мать Шах Султан. Нурбану выслушала дочь с мрачным выражением на лице и покачала головой. — Ну хотя бы одного шехзаде она убила, — промолвила Эсмехан Султан насмешливо. — Лишь бы не проболталась. — Она никому ничего не расскажет, слишком боится, — поддакнула Гевхерхан Султан. — Но доверять ей больше нельзя. — Да, ты права, дочка, — кивнула Нурбану. — Пусть теперь избавиться от Ильяса. Он, вроде бы, часто болеет, его смерть никто не будет расследовать… Пообещайте Атике, что отправите ее вместе с ребенком на родину. — Но шехзаде Абдулла начнет расследование смерти сына, — возразила Гевхерхан Султан. Нурбану Султан подняла руку, призывая дочь к молчанию. — Не начнет, не успеет, — жестко заключила султанша, ухмыльнувшись. — Лекарь из Топкапы рассказал по секрету моему лекарю, что шехзаде, которые все видят султаном, мучают боли в сердце. Ему недолго осталось жить. Любая весь может стать летальной.       Шах Султан с восхищением посмотрела на мать. Она всегда восхищалась красотой и умом матери, пыталась стать похожей на нее. И, надо сказать, у нее это блестяще получалось. Вот только матушка из всех дочерей всегда выделяла Эсмехан по какой-то причине, хотя последняя уступал сестре по красоте, уму и обаянию. Может, Эсмехан любили родители потому, что она не боялась быть собой и не пыталась скрыть чувства, как Шах?  — В таком случае Абдулла не представляет опасности, — довольно промолвила Эсмехан Султан. — Но меня больше всего беспокоит шехзаде Мехмед, сын Дефне Султан. Нурбану поднажала губы. Вспомнив этого мальчишку. Как жаль, что Баязид не казнил Дефне много лет назад. Как жаль, что палачи двадцать лет назад не убили мальчика, одной проблемой было бы меньше. — Мехмед сам себе найдет могилу, — отозвалась Нурбану Султан. Она знала про слухи, ходящие об опального шехзаде, что он очень похож на покойного брата падишаха и на отца. За шехзаде Мустафой смерть пришла в обличии отца. Да и султан Баязид должен был умереть по воли родителя, но его спасла случайность, которая не казалась случайной. Амасья. Дворец санджак-бея.       Альфия Султан неторопливо шла по коридорам дворца, чувствуя себя хозяйкой. Несколько недель назад она узнала о том, что беременна, и это здорово вдохновило ее, хотя и прибавило волнений. Султанша во всю строила планы по восхождению к власти, по тому, как избавится от Дениз Султан, как будет управлять гаремом шехзаде Махмуда, а потом станет его законной супругой.       Но все ее мечты оставались пока мечтами. И все из-за Дениз Султан, которая хоть и не пользовалась расположением шехзаде, не посещала его покои многие годы, но все-таки умудрилась как-то привязать его к себе. Альфия Султан удивлялась, наблюдая за отношениями Махмуда и его первой жены. Шехзаде был вспыльчив и остро, он часто ссорился с женой, но несмотря на это, он ей доверял. Доверял. А как иначе? Человеку, которому не доверяешь, не даруют огромную власть и неограниченные полномочия. И Альфия Султан понятия не имела, как разрушить это доверие. Как лишить Дениз сил и власти. Махмуд, несмотря ни на что, привязан к первой жене. Иначе стал бы он ее терпеть? Вряд ли. Скольких женщин, которые провели начать с наследником, выслали из дворца и забыли, словно их и не было.       Альфия Султан невольно вспомнила слова Назлы Султан, когда во время очередной гаремной сколки, фаворитка начала угрожать матери султанши. Тогда, выслушав брань Альфии, Назлы Султан сказала: «Таких как ты было много, Дениз Султан вечна!» Тогда Альфия не предала словам Назлы смысла, но накануне она поняла, что соперница непобедима. И это ошеломило Альфию. Что толку от того, что она проводит с Махмудом ночи, что толку, что она снова беременна, что толку в том, что она любит? Любовь и уважение, власть и почет, все, абсолютно все у ног Дениз Султан.       Накануне, пребыв в Амасью, Альфия первым делом пожелала увидеть сына, которого оставила месяц назад. Но какого же было ее изумление, когда побледневшая и заикающаяся Айше-хатун, няня шехзаде, сообщила ей, что маленький Мурад уже вторую неделю живет в покоях Дениз Султан рядом с ней и ее маленькими змейками. Взбешенная Альфия поспешила в покои соперницы, чтобы забрать сына, но Мурад совершенно не помнил мать. Альфия Султан, конечно, забрала сына к себе в покои, но ночью пожалела об этом. Мурад почти всю ночь бился в истерике, утомив всех служанок и мать. Когда Альфия Султан уже готова была отвести отпрыска к сопернице, та сама вошла в ее покои, сказав, что ребенок перебудил весь дворец.       Дениз Султан забрала Мурада у утомленных служанок, и мальчик, прижавшись к ней, мгновенно успокоился, положив черноволосую голову на плечо султанши. Альфия Султан, видя, как соперница уносит ее сына, испытала жгучую ревность, но была слишком утомлена, чтобы отнять у нее сына. Альфия провалилась в сон, решив разобраться со всем утром.       И вот теперь она направлялась в покои управляющей гаремом. Войдя в них, девушка замерла, увиденная картина была до того эфемерной и сладкой, что султанша вновь ощутила укол зависти. Дениз Султан сидела за столом и проверяла какие-то гаремные бумаги, рядом с ней стояла Фирузе-хатун, верная служанка госпожи, ее советница и подруга. Рядом с султаншей, на тахте, разместились два ее сына, читающие очередную книгу. По другую сторону от Дениз Назлы Султан играла с маленьким Мурадом, разместившись на подушках. — Я пришла за сыном, — промолвила Альфия Султан, подходя к улыбающемуся сыну. — Я тоже тебя рада видеть, -переглянувшись со служанкой, промолвила Дениз Султан, отложив в сторону пергамент. Альфия взяла Мурада за руку и поставила на ноги, желая его увести, но мальчик начал упираться. — Он не хочет с вами идти, вы не видите? — раздался резкий голос шехзаде Орхана, который встал с тахты и подошел к сестре и к брату. — Не вмешивайся, — прошипела зло Альфия Султан, посмотрев в карие глаза шехзаде Орхана. — Вообще-то брат прав, — подала голос Назлы Султан, вставая на ноги. Девочка прищурила серые глаза и улыбнулась, видя, как мачеха начинает злиться. Мурад тихо захныкал, предчувствуя ссору. — Ты пугаешь его, Альфия, — не выдержала Дениз Султан, вставая из-за стола. Мурад тут же вывернулся из хватки родной матери и подбежал к управляющей, взяв ее за руку. — Ма-ма, пить хочу! — попросил мальчик. Пусть он говорил очень тихо, но то, как ребенок обратился к Дениз Султан заставило присутствующих замереть. Даже шехзаде Амир отложил книгу и теперь лениво наблюдал за происходящим. — Ты забрала у меня сына! — истерично взвизгнула Альфия Султан, подбегая к сопернице и хватая сына за руку. Напуганный мальчик захныкал. — Назлы, Амир, уведите братьев, — приказала твердым голосом Дениз Султан, глядя в карие глаза соперницы. Назлы Султан взяла на руки Мурада, а Амир, что-то говоря Орхану, увели младших детей в детскую.       Дождавшись, когда дети скроются в дверном проеме, Дениз Султан подошла в плотную к Альфие, которая дрожала от гнева. — Ты бы о ребенке под сердцем думала больше, не дай Аллах с ним что-то случится, — с расстановкой промолвила султанша. Альфия в защитном жесте прикрыла рукой живот и вспыхнула. — Мурад привык ко мне, такое случается, когда ребенок в течение месяца не видит мать.       Альфия не нашла, что ответить. Она понимала, что соперница права, но легче от этого не становилось. Девушка прищурила карие глаза, очень кстати вспомнилась беседа с Эсманур Султан, которая сказала, что сила любой женщины — ее дети. Не будет детей, и женщина повержена.       Только теперь Альфия поняла, как спровоцировать падение султанши. «Ты отняла у меня сына, я отниму и тебя двоих» — злобно подумала Альфия Султан, после чего, развернувшись, покинула покои управляющей. Стамбул. Топкапы. Комнаты фавориток.       Радостная и улыбчивая Мехрибан-хатун сидела на кровати и расчесывала гребнем черные, словно непроглядная ночь, волосы. Девушка была облачена в ярко-синюю сорочку, а в ее ушах сверкали бриллиантовые серьги, подаренные шехзаде Мехмедом. Мехрибан-хатун изменилась за прошедшие недели, но в лучшую сторону. Она перестала хмуриться и плакать без причины, стала лучше одеваться и теперь ее окружали многочисленные подруги, но девушка выделяла среди них только Бирсен-хатун, с которой делила комнату. Девушку часто можно было застать в компании шехзаде Мехмеда, которому почему-то нравилось проводить с ней время.       Мехрибан-хатун не была похожа на унылую и печальную Гюльбахар, которая откровенно говоря побаивалась мужа и на которую Мехмед не смотрел, как на женщину. Мехрибан-хатун отличалась от бесстрашной и вспыльчивой Амрийе Султан, без которой Мехмед не мог жить, но с которой у него испортились отношения из-за наложницы. Мехрибан не задавала лишних вопросов, она просто была рядом и молчала. Мехмед рядом с ней впервые понял, что с девушкой можно просто помолчать. Шехзаде сам не понимал, что нашел в невзрачной наложнице. Но все чаще склонялся к мысли, что нашел в ней покой. Ко всему прочему она носила под сердцем его ребенка, ребенка, которого он желал всем сердцем и душой. — Как ты? Отошла от встречи с Амрийе Султан? –спросила заботливо Бирсен-хатун, переодевшись в белую сорочку. Мехрибан-хатун, услышав про жену возлюбленного, вздохнула, отложив в сторону расчёску. Она задумчиво дотронулась руками до сережек и вздрогнула. — Я боюсь ее, — прошептала испуганно Мехрибан-хатун. — После всего, что она наговорила мне, когда увидела подарок шезхзаде, я боюсь, что султанша навредит ребенку. — Она не посмеет. Дети династии неприкосновенны, если Амрийе Султан навредит ребенку, шехзаде вышлет ее или вовсе казнит, — жестко заключила Бирсен. Мехрибан-хатун вздрогнула от этих жестоких слов. За прошедшие недели она поняла, что наложница шехзаде Джихангира не так проста, как кажется. Девушка только притворялась кроткой и невинной, на самом деле она таковой не являлась. — Султаншу разозлил бриллиантовый комплект, подаренный шехзаде. Он хотел подарить его Амрийе, но почему-то отдал мне, — удрученно промолвила Мехрибан, положив руку на незаметный живот.       Бирсен-хатун вздохнула, проследив за этим жестом. Она тоже хотела ребенка, но шехзаде нельзя иметь детей до отъезда в санджак, таковы правила. Дефне султан объяснила это Бирсен, и девушка пила специальный отвар, чтобы каждая ночь, проведенная в объятьях шехзаде Джихангира, не привела к печальным последствиям. — Уверена, тебе не о чем волноваться, Мехрибан, Нефизе-калфа все рассказала Дефне Султан, Амрийе Султан не посмеет навредить тебе, — уверенно проговорила Бирсен, ложась в постель.       Мехрибан-хатун убрала гребень на тумбочку, после чего расстелила постель и легла. Беременность сильно утомляла ее. Она постоянно хотела есть и даже ночью. Бедные слуги уже с ума сходят о беременной фаворитки, хотя Нефизе-калфа по-прежнему исполняет малейшую ее прихоть и всяческий поддерживает наложницу. Это грело Мехрибан душу. В мрачной и жестокой Нефизе она невольно обрела опору и поддержку и очень часто представляла, что та ее мать, которую она почти не помнила.       Очень скоро Мехрибан-хатун сморил сон. Девушка повернулась на бок, обняла подушку и погрузилась в царство грез. Однако через несколько часов, уже глубокой ночью, она внезапно ощутила слабое жжение, но не придала ему значения. Жжение усиливалось с каждой минутой и, в конце концов, перешло в самую настоящую боль. Мехрибан-хатун застонала во сне и легла на спину, ощутив во рту привкус крови. Девушка, ничего не понимая, попыталась открыть глаза, но у нее ничего не получилось. Веки отяжелели, и наложница не могла открыть глаза. Этот факт до такой степени перепугал Мехрибан, что она попыталась закричать и встать, но не смогла пошевелиться. А лицо тем временем жгло, словно пламенем. — Помогите! — жалко пискнула наложница и заплакала, и от слезы ее только усугубляли ситуацию. Боль стала неимоверной, Мехрибан не могла ее терпеть, ее тело заполнил самый настоящий ужас и отчаянье. Если она сейчас не позовет на помощь, то больше никогда не уведёт солнечный свет, и ребенок умрет, не успев появится на свет. Двигаемая ужасом, наложница каким-то чудом дотянулась до небольшой тумбочки, на котором стоял поднос и кувшин с водой. Она столкнула его. Послышался звон металла, и сонная Бирсен-хатун подскочила в кровати.       Девушке понадобилась около минуты, чтобы оценить ужас происходящего. — Что с тобой?! — испуганно спросила фаворитка, но Мехрибан только хрипела и металась в кровати, то и дело касаясь руками закрытого волосами лица. Бирсен, ничего не понимая, встала с кровати и, подойдя к подруге, посмотрела в ее лицо и закричала от ужаса. — Помогите! Помогите! Мехрибан-хатун плохо! — завопила она, выбегая в коридор. Визгливый голос Бирсен-хатун, полный страха и ужаса, мгновенно перебудил обитателей гарема. Девушки встали со своих мест, сонно моргая и переговариваясь. Никто не понимал, в чем причина. — Что произошло? — забежал в гарем евнух, Юсуф-ага, следом за ним шла мрачная и растрепанная Нефизе-калфа. — Лекаря, быстрее, Мехрибан плохо, у нее лицо сожжено, — прокричала Бирсен-хатун. Юсусф-ага тут же, причитая, побежал за врачом. Нефизе-калфа, заметно побледнев, быстро взбежала по ступенькам на второй этаж и забежала в комнату фавориток.       То, что она увидела, ошеломило даже ее. Нефизе сама была султаншей, и она знала, на что могут пойти женщины ради любви, но, как правило, большинство било на поражение, чтобы избавиться раз и навсегда от наложницы или ребенка, но чтобы покалечить… Калфа подошла к извивающейся в развороченной постели Мехрибан, которая, кажется, пребывала в бреду. Нефизе побледнела и закрыла рот рукой.       Лицо Мехрибан было сожжено, правая сторона превратилась в кровавое месиво, с которого ошметками сходила кожа, к открытой ране прилипали волосы фаворитки, которые только усугубляли болезненные ощущения. — Тише, девочка, тише, — прошептала Нефизе, понимая, что своим метанием наложница причиняет больше вреда. Она схватила девушку за запястья и попыталась зафиксировать ее, но Мехрибан истерично рыдала, не соображая от боли и ужаса. — Мой ребенок, мой малыш, — стонала она. — С ним все хорошо, девочка, — ласково проговорила калфа, с болью вглядываясь в обезображенное лицо. Наконец, в комнату забежал лекарь, который сразу же начал обрабатывать страшные раны на лице фаворитки. Нефизе-калфа же, стоя в стороне, сжимала руки в кулаки. Девушка, невинная, добрая девушка, в которой женщина нашла утешение, стала жертвой интриг. И Нефизе-калфа точно знала, кто во всем виноват… — Нужно сообщить шехзаде Мехмеду и Дефне Султан, — проговорил Юсуф-ага. Нефизе-калфа так на него посмотрела, что ага подавился следующим словом и поспешил унести ноги прочь. Нефизе, приняв решение, покинула комнату фавориток и направилась в покои управляющей. Дефне Султан все узнает из ее уст, и змея Амрийе ответит за содеянное. Топкапы. Султанские покои.       Ничего не подозревающий шехзаде Мехмед с утра пораньше, позавтракав одиночестве, занялся государственными делам. Мужчина разместился за столом, внимательно читая отчеты предоставленные Дервишем-агой и султанзаде Османом, которые вместе вели расследование. — Это все данные? –сухо спросил Мехмед, посмотрев на соратников. Те, враждебно переглянувшись, кивнули. — Больше никаких зацепок? — Есть одна, -начал говорить Дервиш-ага, за что был награжден раздраженным взглядом от султанзаде Османа. — На краю города есть заведение, в которой каждый четверг собираются подозрительные лица. — Сегодня четверг, — задумчиво произнес Мехмед, глядя на огонь в камине. Осман нахмурился, ему не нравился взгляд друга. За прошедшие годы он неплохо его изучил, и знал, если Мехмед смотрит на огонь в камине, значит принимает очередное решение, которое вполне может разгневать султана Баязида. — Мы можем переодеться и пойти в то заведение. — Это опасно, шехзаде, если что-то пойдет не так, вы можете пострадать, — возразил Осман. — Мы пойдем с вами, но большая часть охраны может остаться снаружи или скрыться в лесу, — подержал шехзаде Дервиш-ага. Осман наградил его презрительным взглядом и поджал губы. Он должен удержать друга от роковых ошибок, должен! Но этот ага все портит. — Отлично, вечером отправляемся, нужно скорректировать план, — принял решение Мехмед. Осман потер переносицу, понимая, что теперь он точно не переубедит шехзаде. Мехмед хотел еще что-то сказать, но двери распахнулись, и стражник объявил о приходе Дефне Султан.       Шехзаде встал из-за стола и удивленно посмотрел на бледную и встревоженную мать. Дефне Султан выглядела не лучшим образом, словно не спала всю ночь, под ее глазами залегли тени, а волосы, уложенные в торопливо в пучок, пришли в полный беспорядок. — Валиде, здравствуйте, что-то случилось? — заботливо спросил Мехмед, подходя к матери и целуя ее руку. Осман и Дервиш молча покинули покои, оставив мать и сына один на один. — Ферхат заболел? Или вести от Повелителя плохие? — Нет, с Ферхатом и Повелителем все в порядке, — устало проговорила Дефне султан, глядя удрученно в глаза сына. — Этой ночью в гареме произошло печальное событие. Пострадала твоя фаворитка Мехрибан-хатун… — Что с моим ребенком? — перепугано спросил шехзаде Мехмед, у него перед глазами мгновенно начали проносится события минувшего покушения, когда Амрийе потеряла ребенка. О, Аллах, неужели выкидыш? — С ребенком все в порядке, но вот сама хатун сильно пострадала, -покачала Дефне, вспоминая обезображенную девушку. — Ей сожгли лицо, бедняжка едва не лишилась зрения, сейчас она в лазарете, ей дали снотворное.       Шехзаде Мехмед прикрыл глаза от облегчения. С ребенком все в порядке. Какое счастье. Но Мехрибан было безумно жалко. — Кто посмел такое сделать? — спросил строго Мехмед, не намереваясь терпеть подобные выходки. Он вспомнил ревность Гюльбахар и был почти уверен в том, что произошедшее — ее рук дело. — Мне жаль говорить, но все улики указывают на Амрийе Султан, — выпалила на одном дыхании Дефне султан и замерла. — Вчера она поссорилась с Мехрибан из-за бриллиантового комплекта, подаренного тобой. Амрийе угрожала, что погубит ее. Свидетели — весь гарем и Нефизе. Еще по моему приказу обыскали покои Амрийе и нашли пузырек с тем ядом, которым натерли подушку Мехрибан. И одна наложница видела, как Амрийе отдавала приказ Фериде-хатун. — Довольно! — резко оборвал речь матери Мехмед, подняв руку. Он тяжело дышал, его лицо от напряжения пошло красными пятнами, а глаза метали молнии. — Я знаю, что Амрийе вспыльчива, что она не святая, а еще я знаю, что вы не особо ее любите! Я ценю вас, мама, но клеветы в адрес жены я не потерплю. — Эта женщина ослепила тебя, сынок. Она хуже, чем есть на самом деле, — проговорила Дефне Султан, подходя к сыну и кладя руку ему на плечо. Тот сбросил с плеча руку матери и заходил по опочивальни. Султанша поджала губы, она знала характер сына, и опасалась его. Если она совершила где-то ошибку, гнев Мехмеда будет велик. Но Дефне была уверенна, что преступление совершила Амрийе Султан. Все улики указывали на нее. — Где та свидетельница? — процедил злобно шехзаде Мехмед, глядя исподлобья на мать. — В моих покоях, — промолвила Дефне Султан, бесстрашно глядя на сына. Шехзаде, кивнув своим мыслям, покинул опочивальню, намереваясь допросить наложницу, посмевшую клеветать на его жену. Мужчина просто не мог поверить, что Амрийе способна на навредить его ребенку.       Мать и сын стремительно прошли по коридорам, и от одного грозного вида Мехмеда все слуги разбегались прочь. Шехзаде вошел в покои управляющей гаремом и замер, увидев распростертую на полу светловолосую девушку и склонившуюся над ней Фериде-хатун, служанку Амрийе, которая, о, Аллах, затягивала на шее бессознательной хатун какую-то ленту. — Что ты делаешь? — вопросило зло Мехмед, хватая служанку за плечи и отталкивая ее в сторону. — Стража! В темницу ее! — Мне сказали, что меня зовет Дефне Султан, я пришла, а Оливия лежит без чувств с лентой на шее, я хотела ей помочь, — ничего не понимая, завизжала Фериде, вырываясь из рук стражников, которые схватили ее и поволокли к выходу. — Я не звала ее, -возразила Дефне Султан, ничего не понимая. Мехмед склонился над наложницей и проверил ее дыхание. К счастью, девушка была жива. Наследник молча взял со стола кувшин и плеснул водой в лицо хатун. Та вздрогнула и открыла глаза, застонав. — Мех-мед, — по слогам протянула Оливия, с трудом фокусируя взгляд. Девушка задрожала всем телом, поняв, кто перед ней и сжалась. — Что здесь произошло? –спросил Мехмед строго. Оливия задрожала и побледнела, широко распахнув серые глаза. — Выйдите, валиде, — посмотрел на мать Мехмед. Он боялся, что все это постановка, сыгранная по приказу султанши. Дефне Султан не решилась спорить с сыном, уж больно вид у него был мрачным. Султанша покинула опочивальню, а Мехмед снова склонился над ослабленной девушкой. — Мне страшно, шехзаде. Прошу вас, защитите, я боюсь, — задрожала в истерике Оливия, вытаращив глаза. Ее колотило от ужаса, она то и дело всхлипывала и вздрагивала. — Она убьет меня, убьет! Вы сами видели, подослала служанку, когда узнала, что я у Дефне Султан была! — Тише! — рявкнул Мехмед, теряя терпение. Он встрянул хатун за плечи, случайно потянув ее за светлые волосы. Оливия застонала от боли и непроизвольно прижалась к мужчине. — Что ты слышала? Не советую лгать, иначе… — Мехмед сжал пальцами тонкую шею девушки, и та всхлипнула. — Вчера вечером я, возвращаясь в ташлык из кухни, застала в одном из коридоров Амрийе Султан и Фериде-хатун. Султанша отдавала Фериде-хатун какой-то пузырек и сказала действовать этой ночью, — всхлипывая и заикаясь, проговорила Оливия. — Почему ты никому не сказала? — ощущая, как сердце разбивается на сотни осколков, глухо спросил Мехмед. — Мне бы не поверили, вы мне и сейчас не верите. Все же Амрийе Султан ваша любимая законная жена, а я всего лишь жалкая рабыня у ваших ног, — кротко прошептала Оливия-хатун, потупив взгляд. Мехмед окинув невидящим взглядом наложницу и замер, не в силах поверить в услышанное. Но он сам видел, как Фериде пыталась задушить девушку. Видел! И Валиде видела!       Но все еще надеясь, что произошла какая-то чудовищная ошибка, Мехмед с каменным лицом поднялся с пола, опустив наложницу, которая тут же отползла от него, отчего юбка простого платья задралась, обнажив тонкие ноги. Шехзаде отвел взгляд от рабыни и направился к выходу. — Шехзаде, прошу, защитите! — отчаянно, давясь слезами, взмолилась девушка, вставс пола. Мехмед замер у дверей. А наложница кинулась ему в ноги и обхватила их руками. — Прошу вас, мне страшно. — Карим-ага! — позвал евнуха Мехмед. Слуга тут же явился и поклонился разгневанному господину. — Отведи хатун в султанскую опочивальню и приставь охрану. Если, не дай Аллах, она пострадает, то с тебя спрошу, — жестко сказал Мехмед, после чего вырвал край кафтана из цепких пальчиков Оливии и покинул покои матери, намереваясь серьезно поговорить с законной женой.