Через терни к звездам

***

Топкапы. Покои управляющей гаремом.       Шехзаде Мехмед сидел за столом и с улыбкой наблюдал за тем, как Гюльбахар Султан пытается накормить сына, который капризничал и упирался.       — Осман, не вынуждай меня кормить тебя, как маленького, — строго проговорила рыжеволосая султанша, пытаясь запихать в ребенка ложечку похлебки. Мальчик хмурился и отворачивался, не желая есть.       — Гюльбахар, если он не хочет, не заставляй, — произнесла Дефне Султан, глядя на это представление. Невестка вскинула на госпожу непонимающий взгляд и проговорила:       — Султанша, но он же совсем ничего не съел, — Гюльбахар погладила сына по голове, и он тут же сонно потер глаза. — Он почему-то плохо спит.       — Не заболел ли? — спросил Мехмед, дотронувшись рукой до лба сына. — Гюльбахар, у него жар, так ты следишь за моим ребенком? — напустился на жену наследник, почувствовав, что лоб ребенка горит. Девушка вздрогнула от гневного окрика шехзаде и, побледнев, дотронулась до лба сынишки. На ее лице отразилось непонимание.       — Утром жара не было, — неуверенно пробормотала она, боясь поднять глаза и увидеть на лице мужа гнев. Гюльбахар Султан итак боялась его до дрожи в коленях, зная жестокий характер мужа, а если пострадает ребенок, то гнев Мехмеда будет неописуем.       — Мехрибан, как Ферхат? — спросил как бы между делом Мехмед, взглянув на черноволосую султаншу, которая хоть и сидела за столом, но ничего не ела. Она до сих пор очень стеснялась шрамов на лице и почти всегда закрывала его платком, закрепленным в волосах заколками.       — Наш шехзаде крепнет день ото дня, господин, с становится все больше похожим на вас, — улыбнулась девушка, слегка покраснев от смущения. Она не пользовалась вниманием мужа, поэтому даже от мимолетного внимания возлюбленного смущалась.       Гюльбахар Султан, которая внимательно рассматривала сына, пыталась его о чем-то расспросить, нахмурилась и криво усмехнулась. Все прекрасно знали, что маленьких шехзаде Ферхат похож на черноволосую и голубоглазую мать, что от отца у него нет ничего, но Мехрибан Султан утверждала обратное.       — Простите, Дефне Султан, можно мы с Османом уйдем, его нужно показать лекарю, — с виноватой улыбкой на губах произнесла рыжеволосая султанша. Дефне Султан кивнула, и Гюльбахар встала с подушки и без особого труда подняла на руки сына, который тут же обнял мать, положив голову ей на плечи.       Мехмед, наблюдая за этим, помрачнел и поджал губы. Он не одобрял такого воспитания, султанша слишком размягчала сына и, несмотря на внешнее сходство с отцом, Осман не унаследовал его стального характера.       Ханзаде Султан хотела последовать за матерью, но Гюльбахар Султан жестом велела ей сидеть. Когда госпожа с сыном хотела уйти, как двери в опочивальню распахнулись и в нее вошла сияющая Амрийе Султан в белом, расшитым золотой нитью платьем. Обычно она предпочитала зеленый, который подчеркивал цвет ее глаз, но сегодня почему-то изменила привычкам.       Гюльбахар поджала губы, она помнила, что белый и золотой –любимый цвет шехзаде Мехмеда. Эта гадина в очередной раз подстраивается под интересы супруга. Амрийе Султан не замечая ненавидящий взглядов соперницы тем временем прошла вглубь опочивальни и поклонилась шехзаде и его матери.       — Шехзаде Хазретлери, Дефне Султан, — поклонилась девушка.       — Амрийе, мы тебя заждались, — промолвила Дефне султан с ледяной улыбкой на губах. — Надеюсь все в порядке? — взгляд светло-карих глаз скользнул по фигуре золотоволосой султанши.       — Поверьте, госпожа, лучше некуда, надеюсь, вы разделите со мной радость, — улыбнулась Амрийе Султан, покосившись на замершую Мехрибан Султан, которая мечтала, кажется, провалится под землю. Девушка была трусливой и избегала любых контактов, особенно с женами шехзаде.       Амрийе Султан положила руку на плоский живот и, вздохнув, сказала:       — Сегодня после хальвета мне стало плохо, и я вызвала лекаршу, — начала говорить султанша. — Она осмотрела меня и… Я — беременна!       Воцарилась тишина так, что даже пение птиц за окном было слышно. Мехрибан Султан отвела взгляд, чувствуя, как в глазах собираются слезы. Ну вот, у шехзаде будет еще один ребенок, и он совсем позабудет про нее и про шехзаде Ферхата.       Гюльбахар Султан тоже не разделила радости соперницы, но ее губах застыла горькая, болезненная улыбка. Девушка смотрела на соперницу, чувствуя мучительно бессилие и злобу. О, Аллах, за что ей все это? Теперь Амрийе Султан окончательно вытеснит ее из жизни шехзаде Мехмеда. Когда родится их ребенок, господин совсем позабудет Гюльбахар.       — Какая хорошая новость, — промолвила Дефне Султан. — Поздравляю, дай Аллах, родишь сына.       — Аминь, — с широкой улыбкой на лице отозвалась Амрийе Султан, посмотрев на мужа. Шехзаде Мехмед некоторое время сидел молча, словно до него доходил смысл услышанного, а после на губах его появилась до странности теплая улыбка, мужчина встал и, подойдя к жене, заключил ее в теплые объятия.       Мехрибан Султан тяжело задышала, борясь с подступающими слезами, она в отличии от первой жены шехзаде плохо владела собой. Зависть точили ее сердце, но она ничего не могла поделать. Если бы у нее было не обезображенное лицо можно было на что-то надеяться, но теперь вряд ли. Хюррем Султан, заметив состояние подруги, осторожно взяла ее за руку, призывая к спокойствию.       — Ты родишь мне еще одного сына, — промолвил шехзаде Мехмед, мир которого сузился до любимой султанши. Та улыбнулась и, взяв его руку. Положила ее на плоский живот.       — Гюльбахар Султан, вы не хотите меня поздравить? — ехидно спросила Амрийе Султан, взглянув на давно поверженную соперницу. Мехмед тоже посмотрел на первую жену и увидел в ее голубых глазах необъятную боль.       — Поздравляю, — сухо промолвила султанша, кое-как совладав с голосом. — Шехзаде, извините, но нам пора, — запинаясь сказала она, обратив взгляд на шехзаде. Тот кивнул.       Гюльбахар покинула покои, прижимая к груди сына, который был странно тихим. Она с трудом сдерживала злые слезы, готовые вот-вот пролиться. Но девушка не хотела, чтобы сын видел ее слабость и боль. Девушка закусила губу, сдерживая мучительный стон. Почему жизнь так не справедлива? Почему все достается одному человеку? О, как же она ненавидела Амрийе Султан, много раз она перед сном продумывала план мести, мечтала, как соперница будет молить ее о прощении, но с реальности фантазии не имели ничего общего. Султанша была слишком труслива и слаба. Гюльбахар Султан слишком сильно боялась шехзаде Мехмеда, чтобы действовать за его спиной.       Шехзаде Мехмед вырос в гареме и был свидетелем борьбы между наложницами, он знал, что в стенах дворцов за роскошью текут кровавые реки, и в своем дворце он навел порядок, слуги следили за султаншами и докладывали обо всем Нефизе-кафле, которая в свою очередь сообщала о происходящем шехзаде. Нефизе-калфа была верна только одному человеку, своей сестре, и она любила племянника так, словно он был ее сыном. Дворец санджак-бея в Манисе.       Ясемин-хатун стояла у могилы дочери и ощущала в душе звенящую пустоту. Правду говорят, когда умирают родители ребенок понимает, что он смертен. Когда умирает ребенок, родители теряют бессмертие.       Управляющая гаремом закусила губу, как делала бесконечное количество раз, чтобы не расплакаться. Прошло уже полгода, как она похоронила дочь и вверенного ей шехзаде, а боль все еще выжигала ее душу. К тому же проклятая Атике прибавила хлопот. Девушка, похоже, погубила шехзаде Ильяса и Мелек Султан и, испугавшись последствий, подалась в бега, так еще и маленькую дочь, Нилюфер Султан, с собой унесла.       Ясемин в то время пребывала без чувств, не смогла вовремя среагировать и расследованием занялась Эмине Султан, но в силу юности и неопытности, она не смогла предотвратить побег и поймать преступницу. И теперь обе девушки страшились того дня, когда шехзаде Абдулла вернется из похода и узнает о смерти шехзаде и султанши и о похищении новорожденной дочери.       Ясемин-хатун боялась писать господину о случившемся, хотя с каждым днем понимала, что выхода нет. Абдулла, рано или поздно, узнает о случившемся и полетят головы. Он обрушит дворец ей на голову, и Ясемин ничто не спасет. Впрочем, фаворитка итак знала, что обречена на мучения. Днем ее терзали мрачные думы о том, какое решение примет муж, она страшилась, что Абдулла выгонит ее прочь из дворца и отнимет маленькую дочь, которая стала для нее опорой. Ночами ей снились шехзаде Ильяс и Мелек Султан, которые обвиняли Ясемин в случившемся.       От недосыпа у управляющей нещадно болела голова, она перестала нормально есть и теперь мучилась болями в желудке. Девушка похудела, ее фигура утратила женственные формы, которые когда-то привлекли внимание шехзаде, на лице появились первые морщины, а волосы потускнели. Ясемин-хатун ощущала себя старухой.       — До сих пор не могу поверить, что их нет, — проговорила тихо Ясемин, когда к ней приблизилась Эмине Султан.       Управляющая покосилась на цветущую султаншу, которая в противовес ей набирала сил и цвела. В Эмине Султан почти ничто не напоминало о той трагедии, которую она пережила. Девушка научилась жить с этим, она воспитывала сына, ее уважали в гареме. Султанша помогала Ясемин в управлении гаремом и, скорее всего, именно она встанет во главе гарема, когда шехзаде Абдулла вышлет Ясемин-хатун прочь, как ненужный мусор. Эмине Султан ничего не ответила, она только сочувствующе посмотрела на несчастную мать и поджала губы.       — Госпожа, нам пора возвращаться во дворец, наверное, Бахарназ Султан волнуется, — промолвила Эмине Султан и, не дождавшись позволения, мягко приобняла собеседницу за плечи, и повела к выходу. Ясемин-хатун не сопротивлялась, и две женщины покинули усыпальницу. Дворец санджак-бея в Амасье.       Дениз Султан сидела за столом и разбирала учетные книги гарема, изредка поглядывая на играющих неподалеку детей. Маленький шехзаде Мурад уже давно называл ее матерью, но от этого сердце Дениз Султан каждый раз обливалось кровью. Она отняла у Альфии сына, и та в отместку убила ее ребенка.       С самого первого дня Дениз Султан знала, кто погубил ее ребенка, ее любимого шехзаде Амира, но делала вид, что ей это неизвестно. На самом деле султанша вынашивала план мести, но омывать руки кровью невинных детей она не хотела. Приговор Альфие Султан вынесет шехзаде Махмуд. Как бы он не относился к Дениз, что бы он не говорил, султанша знала, что господин все же любит детей и ценит их. Он не простит убийства старшего сына, который был так на него похож.       По приказу Дениз Султан ее верная служанка Фирузе-хатун припугнула служанку Альфии Султан, ту самую, которая исполнила приговор в действие. Айше-хатун под страхом смерти написала письмо, в котором признавалась в содеянном. У Дениз был образец ее почерка, чтобы сверить в нужный момент.       Кроме того, Айше-хатун должна была свидетельствовать против своей госпожи на допросе. Дениз-хатун в обмен на показания пообещала спасти девушку, но на самом деле она жаждала голыми руками ее удавить. Эта служанка погубила ее сына, она стала палачом, если бы не она, Амир был бы жив.       Дениз Султан не прощала, она помнила всех, кто когда-либо ее обижал. Много лет назад, когда она впервые попала в гарем шехзаде в Коньи, приехав с ним из Топкапы в санджак, Дениз мгновенно нажила сильного врага. Фюлане Султан.       Фюлане была первой женой шехзаде Махмуда, матерью его первенца, шехзаде Сулеймана. О, это была красивая девушка, но красота ее была обманчива, за ней скрывался самый настоящий дьявол. Шехзаде Махмуд всегда был падок на женские чары, каждую ночь он проводил с новой наложницей, утолял похоть, но вопреки всему не забывал Фюлане. Она питала к нему какую-то извращенную привязанность, вопреки всему верила в него и прощала похождения, но, к сожалению, она не прощала девушек, которые по шутке злодейки-судьбы попадали в покои шехзаде.       Стоит ли говорить, что Фюлане Султан возненавидела Дениз-хатун, когда та приехала из столицы вместе с шехзаде? В первый же вечер после приезда она вызвала Асиду к себе в покои, где, дерзко ухмыляясь, сказала, что шехзаде забудет ее.       Дениз в то время не любила наследника, но вынуждена была делить с ним постель. Разве можно полюбить высокомерного, грубого и ядовитого человека, который утоляет похоть с рабынями, пьет и вытворяет гнусные поступки? Нет. Дениз проигнорировала скрытую угрозу в словах Фюлане. А зря.       Следующей ночью ей в постель положили битое стекло, шрамы от которого до сих пор украшали спину султаншу. Дениз провела несколько ночей в лазарете, а Махмуд ни разу ее не навестил. Девушка никак не могла смирится с рабством и, окрепнув, попыталась бежать. Разумеется, ее поймали и по закону подлости это был прогуливающийся во дворе дворца шехзаде.       Махмуд впервые встречал столь яростное сопротивление, Дениз первая девушка на его памяти, которая не рвалась в его покои, дерзила ему и яростно сопротивлялась. Но так было даже интереснее. Услужливые наложницы успели ему надоесть. И шехзаде решил сокрушить оборону девушки, чтобы она влюбилась в него без памяти и изнывала от ревности и тоски, когда он будет не с ней. Махмуд умел нравится людям, когда хотел. Но почему-то он использовал эти навыки не часто.       Шехзаде одаривал Дениз-хатун подарками, приглашал на прогулки даже дарил книги из дворцовой библиотеки, когда узнал о ее любви к чтению. Все его усилия со временем дали результат. Дениз-хатун начала открываться ему, доверять, а после полюбила и по всем законам ее характера полюбила до помешательства.       Фюлане Султан, видя все это, изнывала от ревности и зависти и всяческий пыталась навредить сопернице даже изловчилась отправить ее работать в прачечную. Но Дениз-хатун спасла беременность. Ох, как Фюлане злилась и ненавидела ее, но на ее счастье Дениз-хатун родила дочь.       Конечно, Дениз огорчилась рождению девочки, она боялась, что шехзаде забудет ее, небезосновательно, между прочим. Махмуд не изменял привычкам и продолжал погружать в разврат. Дениз же страдала, сгорала в пламени злости, устраивала истерики, врывалась в покои, но все это, кажется, только забавляли шехзаде, и он с улыбкой наблюдал за страданиями девушки. Дениз по-прежнему пользовалась вниманием шехзаде, он звал ее каждую неделю, этим не могла похвастаться даже Фюлане, которая продолжала воевать за место под солнцем с другими наложницами.       За всю жизнь в гареме Дениз Султан видела много историй, много смертей и войн, в некоторых даже участвовала в первые годы пребывания в гареме, а потом что-то в душе у султанши сломалась и стало все равно. Она поняла, что возлюбленный никогда не исправится и отыскала утешение в детях. А Фюлане Султан во время эпидемии потеряла сына и, думая, что во всем виновата Дениз, хотела убить ее сына. К счастью, султанша вовремя проснулась и увидела преступление.Шехзаде Махмуд не задумываясь казнил фаворитку за покушение на шехзаде Амира. Именно поэтому Дениз по прошествии лет думала, что он казнит и Альфию.       — Орхан, поиграй с братом, — попросила Назлы Султан, порядком утомленная младшим братом, который с радостными возгласами скакал по покоям, размахивая мечом.       — Он мне не брат, — огрызнулся шехзаде Орхан, сидящий на тахте и читающий книгу. — Мой брат Амир.       — Орхан, — Дениз строго посмотрела на сына и тот потупил взгляд.       — Простите, валиде, — пробормотал он расстроенно.       — Чтобы я слышала такое от тебя в первый и последний раз, — промолвила строго султанша, возвращаясь к работе. Но от длительной напряженной деятельности у нее начала побаливать голова, и женщина решила отложить дела на потом. Закрыв увесистую папку, Дениз потерла виски, сжав челюсть.       — Госпожа, может вам принести перекусить? — спросила услужливо Фирузе-хатун. Дениз растерянно кивнула.       — Принеси щербет, — приказала она, взглянув на верную служанку. Фирузе столько лет была рядом с ней, что Дениз доверяла ей, как себе самой. А между тем именно те, кому мы доверяем наносят нам самые серьезные раны. Дворец санджак-бея в Акшехире.       Служанка собирала ее светлые волосы в замысловатую, высокую прическу на манер Эсманур Султан. В покоях витал сладковатый запах кофе, который так сильно любила султанша.       — Госпожа, какое ожерелье наденете? — учтиво спросила Зульфия-хатун. Султанша оторвала взгляд от большого зеркала и взглянула на принесенные слугами шкатулки.       — Пожалуй, это, — не глядя указала, Фахрийе Султан на первую шкатулку, в которой было жемчужное ожерелье. Служанка кивнула и, взяв украшение, поспешила надеть его на госпожу.       — Аллах свидетель, вы прекрасны, — промолвила Зульфия-хатун, глядя с восхищением и легкой завистью на светловолосую госпожу. Та только ухмыльнулась, посмотрев в зеркало. — Вы немного бледны, все в порядке, я надеюсь?       Фахрийе Султан даже не посмотрела на служанку. С первого взгляда могло показаться, что она любуется своим отражением, но на самом деле взгляд ее был направлен сквозь пространство и время и перед глазами мелькали совсем другие картины.       — Дурной сон приснился, — очнувшись о      т наваждения, проговорила султанша. — Как там поживает Салиха? — с деланным безразличием спросила Фахрийе, обратив взгляд льдисто-голубых глаз на верную служанку. — Сидит тихо, как мышка, — презрительно заключила Зульфия, которая так же, как ее госпожа, ненавидела упомянутую султаншу.       О, Фахрийе Султан немало слез в свое время пролила, проклиная Эсманур Султан и ее ставленниц, которые отнимали у нее возлюбленного. Девушка изнывала от тоски и ревности и каждый раз. Предвидя грядущую опасность, избавлялась от соперниц. Сначала руками сестры, Эмине-хатун, затем руками Зульфии. Но избавится от Салихи Султан не получилось, к большому сожалению.       Фахрийе Султан надеялась, что в отсутствие Эсманур Султан у нее получится отправить наглую девицу к праотцам, но увы. Салиху и ее сына слишком сильно оберегали верные Эсманур Султан люди. Как бы Фахрийе не пыталась от нее избавиться, но безрезультатно. И султанша решила подождать и затаилась. Прошло полгода с последнего покушения и все ожидали удара, поскольку знали, чем тише вела себя Фахрийе, тем опаснее она становилась.       — Ну пусть сидит, пока может, — криво усмехнулась султанша. Она хотела еще что-то сказать, как в комнату, убегая от няньки, наперегонки забежали маленькие шехзаде. Шехзаде Селим толкнул брата в бок и Ахмед едва не упал, захныкав. Фахрийе Султан пождала губы. Ее сыновья были так похожи внешне, но так различны в характерах, что часто эти различия становились причинами конфликтов.       Султанша поднялась с тахты и, сделав шаг вперед, распахнула объятия. Мальчики тут же обняли ее, и госпожа расцеловала сыновей в черноволосые макушки, вдыхая их запах. Военный лагерь.       Наступила непроглядная ночь. Ветер нагнал тяжелые тучи, которые грузом нависали над лагерем. Изредка были видны молнии, озаряющие яркими вспышками небо над лагерем. Султан и его приближенные спали, не подозревая, какая опасность им грозит. В полуночной тьме, пользуясь отсутствием звезд и луны, лагерь постепенно окружали тени, готовые вот-вот свершить непоправимое.       Шехзаде Махмуд первым почувствовал опасность. Открыв глаза, мужчина уставился на свод шатра, в котором царила непроглядная тьма. Шехзаде потер глаза и нахмурился, недовольный тем, что проснулся раньше времени. В шатре было так темно, что едва можно было углядеть очертание кровати, на которой спал Абдулла. Именно с ним Махмуд делил шатер. Джихангир и Ибрагим занимали отдельный шатер, Махмуд понятия не имел, как они уживались под одной крышей, но шехзаде, несмотря на разногласия, еще не убили друг друга.       Внезапно послышался шорох. Шехзаде Махмуд приподнялся в постели и прислушался. Шорох усилился. Ничего не понимая, шехзаде поднялся на ноги и сделал несколько шагов к выходу. Но в темноте его повело, и он наткнулся на постель Абдуллы.       Старший шехзаде мгновенно проснулся и в свете вышедшей из-за облаков луны, проникающего в шатер, Махмуд увидел, как блеснуло лезвие меча. Он вздрогнул и резко отпрянул.       — О, Аллах, Махмуд ты умом тронулся? — сонно простонал Абдулла, тоже приподнявшись в постели. — Я мог тебя убить.       — Но не убил же, — огрызнулся Махмуд. — Тише, я слышал шорох.       — Наверное кто-то из янычар отошел по нужде, — зевнул Абдулла. Внезапно шорох повторился и стал каким-то особенно странным, словно свист. А затем что-то вспыхнуло, озарив лагерь ярким светом, и послышались душераздирающие крики.       Абдулла взвился на ноги, сжимая в руках меч. Махмуд же метнулся к своей кровати и вытащил из-под кровати свое оружие, после этого оба наследника, не сговариваясь, выглянули на улицу и ужас отразился в их глазах.       На военный лагерь османов обрушивались стеной вражеские, горящие стрелы, поджигающие палатки. Отовсюду слышались вопли раненных. Солдаты султана бегали, не понимая, что происходит. И казалось, что земля горела адским пламенем, забирая в свои мрачные пучины людей.       Махмуд оглядел пожарище и в его глазах отразился неописуемый ужас, но внезапно он увидел, как из горящей палатки, стоящей напротив, шехзаде Джихангир вытаскивал бесчувственного Ибрагима.       Полчище врагов ринулись в лагерь, сея всюду смерть. Не успев толком обдумать последствия, Махмуд ломанулся к братьям, к которым подбежали враги. Абдулла метнулся следом. Шехзаде вступили в неравную схватку с убийцами, прокладывая путь к братьям. Джихангир положил бесчувственного шехзаде Ибрагима, на голову которого упал резной столбик кровати, на траву и огляделся. Всюду кипела битва, а его окружали. Он увидел братьев, которые самоотверженно сражались. А у Джихангира не было даже меча. У юноши возникло стойкое чувство, что эту ночь они не переживут.