Через терни к звездам

***

Амасья. Дворец санджак-бея. — Матушка, вы не спите? — спросила тихо Назлы Султан, войдя в покои к матери. Дениз Султан приподнялась в постели и посмотрела на вошедшую дочь. Девочка, точнее уже юная девушка, приблизилась к кровати, ежась от холода. Она была облачена в легкую ночную сорочку и халат, который совсем не грел. Черные волосы султанши были всколочены и лежали на одном плече, а серые глаза как-то странно блестели. — Что случилось, Назлы? — поинтересовалась Дениз Султан, глядя сонными глазами на дочь. Султанша некоторое время помолчала, а потом вздохнула. — Мне отец приснился, — произнесла тихо девушка, робко взглянув на мать. — Он был смертельно ранен, — добавила она тише. — О, Аллах, — простонала Дениз Султан, глядя на взволнованную дочь. Почему-то, несмотря на отношения шехзаде Махмуда и его равнодушие, Назлы Султан всегда тянулась к отцу и вроде бы неплохо понимала его. — Это просто сон. — Матушка, можно я останусь с вами? — спросила девушка, подняв бровки домиком. Дениз Султан кивнула не в силах отказать. Назлы Султан была ее первым ребенком, она любила ее даже больше, чем сыновей, хотя султанша до боли напоминала ей шехзаде. Дениз султан подвинулась и похлопала по постели.       Назлы Султан, улыбнувшись, забралась в кровать и легла рядом с матерью, закрыв глаза от умиротворения. Только рядом с валиде она чувствовала спокойствие и безопасность. Дениз Султан обняла дочь, погладив ее по темным волосам, таким же, как ее собственные.       Через некоторое время послышался скрип двери. Дениз Султан вздрогнула и, открыв глаза, посмотрела на вошедшую Фирузе-хатун. — Извините, что разбудила, госпожа, но я принесла молоко шехзаде Мураду, — извиняющим голосом промолвила служанка. Дениз Султан кивнула и улыбнулась. Как хорошо, что у нее была такая верная соратница. Фирузе-хатун Дениз доверяла, как себе. — Шехзаде спят? — спросила тихо султанша. — Да, но шехзаде Мурад, вы же знаете, может проснуться ночью и попросить молока, — улыбнулась Фирузе и ее глаза тепло блеснули в полумраке комнаты. — Чем занимается Альфия? — поинтересовалась Дениз. — Маленькая Альмас Султан капризничает, она не может ее успокоить, — отчиталась Фирузе-хатун. Дениз Султан криво усмехнулась. Альфия Султан не могла даже с одним ребенком справится, не говоря уже про второго.       Фирузе-хатун скрылась в детской, а Дениз Султан проводила ее задумчивым взглядом, после чего откинулась на подушку и закрыла глаза. Она утомилась за день и провалилась в крепкий сон, не подозревая, какое потрясение ждет ее впереди.       В детской милая и тихая Фирузе-хатун, тенью следующая за госпожой, сев на тахту, глядела на лица спящих шехзаде, над которыми нависла смертельная опасность. Фирузе-хатун была отправлена персидским шахом Исмаилом в гарем шехзаде Махмуда несколько лет назад. Девушка должна была изображать плененную венецианку и стать глазами и ушами во дворце шехзаде.       Шах хотел знать, какими силами располагает султан Баязид и что представляют из себя его сыновья. К счастью, шехзаде Махмуд не представлял опасности, поскольку только и делал, что пил вино да развлекался с женщинами, но это не отменяло того факта, что он все еще оставался наследником султана, который вполне мог унаследовать трон.       Фирузе годами добывала информацию, но ничего серьезного в ней не было. Она втерлась в доверие к Дениз Султан, которая, несмотря на ум, не смогла распознать угрозу в тихой и услужливой рабыне. И вот несколько дней назад Фирузе получила приказ от господина уничтожить наследников династии, иначе шах уничтожит всю ее семью. Что-то, а в убийствах ему не было равных, Фирузе это знала.       Девушка дождалась, пока две султанши, мать и дочь, уснут, после чего приблизилась к постели старшего шехзаде Орхана, который мирно спал и не ведал, в какой опасности он находится. Его детское личико было умиротворенным и невинным, как жаль, что он больше не увидит солнечный свет.       Фирузе-хатун вытащила из-за пояса платья смертельный яд, который хранила в тайнике много лет на случай непредвиденных обстоятельств, и откупорив пузырек, закапала несколько капель в нос шехзаде. Яд настолько сильный, что хватит пары капель, чтобы умертвить взрослого человека, не говоря уже о ребенке.       Чувствуя дрожь в руках, Фирузе-хатун приблизилась к постели маленького Мурада, которому было всего три года. В глазах щипало, а ноги подкашивались, осознание содеянного набатом стучало в голове, но отступать нельзя. Фирузе-хатун склонилась над маленьким мальчиком и ее рука приблизилась к его лицу. — Что ты делаешь? — раздался девичий голос. Девушка вздрогнула и пузырек с ядом выскользнул из ее рук, упав на подушку. — Поправляю одеяло, — произнесла служанка, стараясь не смотреть на Назлы Султан. Проклятье, почему она именно в эту ночь решила прийти к матери? Фирузе осмелилась посмотреть на султаншу, которая, несмотря на то, что спала несколько минут назад, выглядела вполне бодрой. — Хорошо, — кивнула Назлы Султан и хотела уже уйти, как шехзаде Мурад заворочался во сне и, пошевелив рукой, смахнул на пол злосчастный пузырек с ядом. Он прокатился с характерным звуком по полу, привлекая внимание султанши. — Что это?! — вскрикнула Назлы Султан, подлетая к Фирузе, забыв об осторожности. Видит Аллах, она не хотела этого. Фирузе, понимая, что султанша поднимет шум, схватила одну из подушек с пастели шехзаде Мурада, и без труда повалив юную госпожу на пол накрыла подушкой ее лицо.       Назлы Султан, несмотря на внешнюю хрупкость, была сильной и неистово сопротивлялась, брыкалась, пыталась сбросить с себя убийцу, изловчившись, она смахнула со столика металлический поднос, который со звоном упал на пол. Фирузе-хатун замерла, когда в комнату забежала проснувшееся от шума Дениз Султан. — Что?.. — начала было она, но увидев служанку, пытающуюся убить ее дочь, султанша неистово закричала: — Стража!       Понимая, что терять ей нечего, Фирузе-хатун схватила лежащий на полу пузырек и, глядя в глаза Дениз Султан, выпила яд. Девушка захрипела, закашляла, а после ее тело обмякло, придавив к полу плачущую султаншу.       Дениз Султан подбежала к дочери и помогла ей освободиться. Женщина поставила султаншу на ноги и начала внимательно осматривать, проверяя наличие повреждений, но кроме шишки на голове, полученной при падении, других увечий не было. — Мама, у нее был яд, она хотела дать его Мураду.       Дениз Султан, побледнев, кинулась к маленькому шехзаде, который проснулся от шума и заплакал. Она начала его успокаивать, взяла на руки и прижала к груди. — Мам, почему Орхан не проснулся? — спросила плохо слушающимся голосом Назлы Султан, глядя в сторону брата. Девочка приблизилась к кровати и осторожно дотронулась до плеча шехзаде. Но тот спал и не шевелился. — Орхан! — тишина.       Дениз Султан, положив плачущего Мурада в кроватку, приблизилась на дрожащих ногах к постели старшего сына, страшась самого ужасного. Она осторожно повернула голову сына и вскрик застыл на ее губах. Губы шехзаде посинели, а из их уголков и носа сочилась кровь. Акшехир. Дворец санджак-бея.       Фахрийе Султан мирно спала в своей кровати. Сон ее был крепок после приема снотворного. Лекарша дала ей лекарство от бессонницы, поскольку госпожа чутко спала, нервное напряжение и переживания наложили на нее отпечаток.       Она спала и не ведала, что кровавый приказ получили не только шпионы в Амасье. Две женщины, две калфы, которые верой и правдой служили Эсманур Султан, вошли в покои и направились в детскую комнату, где мирно спали двухлетние малыши, невинные ангелочки. — Я начну со старшего, ты займись младшим, — промолвила тихо одна из женщин, после чего, взяв подушку с тахты, накрыла ей личико спящего ребенка, вьющиеся волосы которого разметались по подушке. Мальчик заворочался и захрипел. Его маленькие ручки стучали по постели, пытались оттолкнуть убийцу, но безрезультатно. Через некоторое время все было кончено. Шехзаде Ахмед, сын Фахрийе Султан и шехзаде Ибрагима, отправился в лучший мир.       Вторая калфа немного колебалась, но стоило ее соучастнице взглянуть на нее, она выполнила приказ. И второй мальчик испустил дух. Они покинули опочивальню, оставив после себя тела мертвых шехзаде, которым не суждено увидеть следующий день. А их бедную мать утром ждало страшное потрясение. — Что случилось? — спросила калфа у евнуха, вышедшего из-за поворота. Он прижимал к груди руку, из которой сочилась кровь. — Салиха Султан и ее сын мертвы, — промолвил он мрачно. — Я хотел убить мальчика, но его мать проснулась и кинулась на меня с ножом для фруктов, даже ранить успела, пришлось и ее убить. Дворец санджак-бея в Манисе.       Ясемин хатун сидела на тахте и пыталась вышивать. Когда-то она любила это занятие, но было это, кажется, в другой жизни, когда была жива Элиф Султан. У Ясемин-хатун не было других занятий, только за вышивкой да хорошей книгой она проводила одинокие вечера, пока Элиф Султан была рядом с господином.       О, сколько слез пролила Ясемин-хатун тогда, как проклинала собственную глупость и слабость. Михрумах Султан, готовя девушку для брата, предупредила ее, что любовь в гареме долго не живет. Однако Ясемин-хатун с присущей всем юным существам уверенностью считала иначе. Нет ничего удивительного в том, что, попав в гарем к красивому, умному и доброму шехзаде она потеряла голову, лишь однажды его увидев.       Шехзаде Абдулла был красив, но красота ничего не значила без доброго и сострадательного сердца. Однажды Ясемин-хатун несла чистое белье из прачечной и, наступив на подол платья, упала. К ней на помощь пришел идущий в покои к Элиф Султан шехзаде Абдулла.       Лишь один раз посмотрев в его темно-карие, почти черные глаза. Лишь один раз увидев его мягкую улыбку, Ясемин поняла, что влюбилась в этого человека. Она наблюдала за Элиф Султан, которую уважали и любили в гареме, не считая нескольких недовольных девушек, с которыми султанша прежде дружила и которые не приняли ее возвышения. Ясемин-хатун завидовала госпоже, она разглядывала ее и не понимала, что шехзаде нашел в Элиф. У султанши была самая обычная внешность, темно-русые, почти черные прямые волосы, серо-зеленые глаза, тонкий нос с горбинкой, ее нельзя было назвать красавицей.       Ясемин-хатун выигрывала по всем параметрам. Она была моложе, имела точенную, не испорченную беременностями фигуру, ее лицо было свежим и красивым, а волосы цвета расплавленного золота вились за самой талии.       Не было ничего удивительного в том, что шехзаде, как и любой молодой мужчина, заинтересовался в подаренной сестрой девушке и пригласил ее в покои на ночь. О. радости Ясемин не было предела. Она познала рай в его объятьях, а после была свергнута прямиком в ад. Сказка закончилась и начался кошмар.       Элиф Султан, несмотря на внешнее спокойствие и доброту, была не самым невинным человеком. У нее была защита в лице шехзаде, и это развязывало ей руки. Она охраняла золотой путь, как дракон охраняет сокровища. Сразу после хальвета два евнуха схватили Ясемин-хатун за руки и приволокли в покои к султанше. Элиф тогда была абсолютно спокойной, но именно это спокойствие вселяло панический страх.       «Наслаждайся пока можешь. Шехзаде не сможет тебя полюбить», — промолвила султанша, как следует рассмотрев рабыню. Наверное, она хотела в чем-то удостоверится. Ясемин-хатун обидели слова соперницы, и она решила во что бы то не стало добиться любви господина. Она пробиралась к нему в хамам, приносила ему ужин, попадалась на глаза, и это привело к некоторым результатам. Ясемин-хатун раз в неделю бывала в его покоях, остальные ночи принадлежали Элиф Султан.       В какой-то момент султанше надоела рабыня, и она отправила ее в швейную мастерскую. Ясемин-хатун плакала. Молила о пощаде, зная, что больше не сможет увидеть шехзаде, но судьба наградила ее, как сказала Элиф Султан в день рождения Мелек Султан, придя подправить молодую мать: «Судьба даровала тебе утешительный приз. Береги султаншу».       Ясемин-хатун было обидно до слез. Она так хотела удержать позиции и родить сына для этого, но у нее родилась белокурая девочка, малышка Мелек. Некоторое время наложница не хотела видеть дочь, изнывая от тоски и обиды. Шехзаде дал дочери имя и совсем забыл о ней и о ее матери. После от бессильной обиды и ревности Ясемин-хатун начала заниматься дочерью, и судьба смиловалась над ней.       Однажды к ней зашел шехзаде Абдулла и их отношения возобновились, но ненадолго. Господин хорошо относился к наложнице, но его привлекало только ее молодое красивое тело, в его сердце властвовала только одна султанша, его Элиф. Это привела ко второй беременности, и Ясемин буквально молилась, чтобы у нее родился сын, но судьба снова щелкнула ее по носу. Родилась Бахарназ султан. После этого шехзаде Абдулла окончательно забыл об Ясемин.       Ясемин-хатун, вспоминая прошлое, горько улыбнулась. Взаимной любови она так и не узнала да и матерью была не самой лучшей. На Мелек Султан было больно смотреть, помня о неудачной любви, а Бахарназ Султан до того на нее не похожа, что Ясемин просто не знала, как с ней совладать.       Женщина отложила вышивку и, встав, направилась в детскую. Маленькая султанша крепко спала. Ясемин бережно поправила одеяло и вздохнула, глядя в по-детски круглое личико дочери. Бахарназ Султан была до того похожа на отца, что сердце Ясемин тревожно сжималось, когда она смотрела на девочку. Оставалось надеется, что судьба у султанши будет не так горька, как судьба ее отца.       Из всех детей шехзаде Абдуллы одна Бахарназ Султан унаследовала его вьющиеся волосы и почти черные волосы, хотя маленькая Нилюфер Султан должна больше походить на родителя.       Ясемин-хатун нахмурилась, вспомнив об еще одном ребенке, которого она не уберегла. Атике-хатун, совершив жестокое преступление, сбежала, забрав дочь. Убитая горем Ясемин не смогла вовремя отыскать беглянку, и маленькая султанша пропала в неизвестном направлении. Эмине Султан, конечно, пыталась найти ее, но у нее не хватило опыта и влияния.       Ясемин-хатун боялась будущего. Когда шехзаде Абдулла узнает о том, какая беда постигла его семью, он будет в гневе и обрушит его на Ясемин. Господин очень изменился после смерти Элиф Султан, и ослепленный гневом и болью он мог совершить ужасные поступки. Случившееся с Эмине Султан — верное тому подтверждение.       Больше всего на свете Ясемин-хатун боялась, что ее разлучат с дочерью. И она готова была молиться, чтобы военный поход затянулся. О, впервые в жизни женщина не молила Аллаха о скорейшем возвращении господина, не ведая, что он уже никогда не вернется.       Из мрачных мыслей Ясемин-хатун вырвал стук в дверь. Ясемин поспешила их отворить, пока стук не разбудил спящую дочь.       На пороге стояла одна из служанок Эмине Султан. Девушку едва заметно потряхивало, она взволнованно озиралась куда-то назад и была бледна. — Простите за беспокойство, госпожа, — поклонилась она. — Меня послала Эмине Султан. На султаншу и ее сына совершено покушение. Ясемин, услышав новость, побледнела. Этого ей еще не хватало. — Как Эмине? — взволнованно спросила она. — Султанша не пострадала, как и ее сын, — промолвила служанка. Ясемин-хатун метнулась к кровати, чтобы схватить халат. Она уже готовилась ко сну и была в одной сорочке, но ей нужно спешить к Эмине. Накинув халат на плечи, Ясемин вышла вслед за служанкой и закрыла дверь, надеясь, что Бахарназ не проснется в ее отсутствие. Случившееся с сестрой до такой степени напугали девочку, что она боялась спать одна.       В покоях Эмине Султан царил настоящий переполох. Надрывно плакал маленький шехзаде на руках у одной из служанок. Его мать, Эмине Султан, облаченная в сорочку синего цвета, сидела на тахте, а лекарша обрабатывала порезы на ее изящных руках. — Хвала Аллаху, вы пришли, — с облегчением вздохнула Эмине Султан, увидев управляющую, которая оглядывала погром в комнате. Ясемин-хатун увидела лежащее на полу у кровати чье-то тело, накрытое простыней и ее замутило. — Что произошло? — плохо слушающимся языком спросила управляющая. — Она хотела убить моего сына, отравить шехзаде, хвала Аллаху, я сегодня положила его рядом с собой. Сулейман немного приболел, и я решила, что ему будет лучше рядом со мной, а не в колыбели, — взволнованно проговорила девушка, ее голубые глаза неотрывно смотрели на плачущего сына и в них горел невменяемый огонек. — Проснувшись, я не сразу поняла, что происходит, а когда увидела эту дрянь, склонившуюся с ядом над головой сына, едва рассудка не лишилась. Ударила ее кувшином по голове, — Эмине указала на серебряный кувшин, валяющейся на полу. — Но у этой змеи было слишком много сил, — мрачно заключила она, со злостью взглянув на тело девушки. — Она жива? — спросила Ясемин. — Вроде да, но в таком случае я завершу начатое, — воинственно заметила Эмине Султан. — Погоди, нужно узнать, кто ее подослал, — заметила Ясемин, у которой голова шла кругом от переизбытка информации. Стамбул. Топкапы. — Шехзаде Хазретлери, — в султанскую опочивальню вошла статная, красивая девушка в белом платье. Она склонилась в поклоне, после чего с мягкой улыбкой на губах посмотрела на мужчину, сидящего за письменным столом. Шехзаде Мехмед отложил в сторону письмо, которое читал, и взглянул на любимую супругу. Он поманил ее к себе, и Амрийе Султан приблизилась к нему и села рядом. Шехзаде сразу же обнял ее за плечи, поцеловав в висок. Мехмед сам не понимал, почему Амрийе обладает над ним такой властью. Стоило ему однажды ее увидеть, и он пал рабом ее зеленых глаз. Шехзаде не был романтиком, и всегда был уверен, что никогда не станет рабом чувств. Мать отправляла к нему красивых и умных девушек, но ему приглянулась только Гюльбахар и то только тем, что девушка была спокойна, учтива и могла молча часами на него смотреть, не мешая работать. С Гюльбахар Султан было хорошо и приятно. Она радовала глаз, как красивая вещь на полке, но он к ней не питал ничего кроме легкой привязанности. А потом, прогуливаясь переодетым в обычного человека по рынку, он увидел Амрийе-хатун, на которую напали разбойники, нанятые врагами ее отца. Девушка удивила его тем, как ловко она, почти ребенок, управляется с мечом. Шехзаде, разумеется, поспешил ей на помощь, и они вдвоем перебили всех разбойников. После этого он, сославшись на то, что опасается за ее благополучие, проводил девушку до дома.       Мехмед был очарован незнакомкой, которая так ловко и бесстрашно сражалась с мужчинами и не дрогнула перед лицом опасности. Он думал о ней несколько дней подряд, засыпая рядом с Гюльбахар-хатун. А уже через пару недель Онур-рейс представил ему эту девушку, как свою дочь.       Шехзаде чувствовал, словно его заколдовали и не мог понять причин происходящего, но он упрямо, как одержимый искал встреч с Амрийе-хатун. А потом, боясь ее потерять, натворил необдуманных поступков, вызвав гнев Повелителя. Но вопреки всему только с Амрийе Султан он был счастлив, и шехзаде сделал все, чтобы обезопасить ее жизнь в гареме. — Почему ты задержалась? — спросил шехзаде негромко, все так же обнимая жену. — Задержалась в хамаме, — ответила, улыбнувшись, Амрийе Султан. — Где имела премилый разговор с Гюльбахар. — Что она сказала? — спросил шехзаде Мехмед, напрягаясь. Он знал, что его первая жена ужасно ревнива и завистлива, хотя валиде ее всегда выгораживала и защищала. Но, к счастью, ссылка на полтора года умерила ее пыл и рыжеволосая султанша до такой степени его боялась, что предпочитала не делать глупостей и сидеть тихо. — Пожелала хорошего вечера, — улыбнулась Амрийе Султан, которая так ласкалась к мужу, что тот улыбнулся. — Я теперь не могу оставаться с вами на ночь? — спросила она тихо, боясь, что слова Гюльбахар окажутся правды. Пока она будет вынашивать его ребенка, Мехмед найдет утешение в какой-нибудь хатун. — С чего бы это? С тобой есть, о чем говорить и не только говорить, — улыбнулся шехзаде, продолжая обнимать жену. Амрийе Султан довольно улыбнулась и хотела еще что-нибудь сказать, но внезапно их обоих отвлек странный шум в коридоре. По двери что-то ударило, словно кто-то врезался в нее. — Пропустите меня! — раздался истеричный голос Дервиша-аги, одного из стражников. Он влетел в опочивальню и, торопливо поклонившись, уставился на господина. У Мехмеда что-то в душе оборвалось от дурного предчувствия. — Господин, беда — во дворец вторглись разбойники! — Что ты говоришь, как они проникли в Топкапы?! — гневно вскрикнул шехзаде, взвившись на ноги. Амрийе Султан взволнованно на него посмотрела. — Я не знаю, наверное, использовали потайные ходы, или их кто-то провел во дворец, — промолвил Дервиш. — Султанзаде Осман и охрана вступили в бой. Мехмед без лишних слов метнулся к шкафу и него меч. — Вы пойдете к ним? — истерично вскрикнула Амрийе Султан, вскочив на ноги, объятая ужасом. — Это самоубийство! — Я не позволю подлым шакалам топтать этот дворец, — мрачно проговорил Мехмед, направляясь к выходу. — Я с вами! — вскрикнула султанша. — Нет, подумай о ребенке, — уверенно и твердо проговорил шехзаде. Амрийе Султан хотела возразить, но осеклась, видя в глазах мужа холодную, беспощадную злость. — Дервиш, помоги евнухам спрятать мою семью в подземельях, — сказав это, шехзаде Мехмед вышел из покоев, полный решимости покарать разбойников.