Sanctuary

      Первым, что ощутил Хуа Чэн, когда проснулся, была паника. Он прекрасно помнил, как попал в плен к слугам Лазурного Демона. Помнил, как наконец-то встретил своего принца. И также помнил, как потерял сознание.       Он почти задохнулся от мысли, что это конец. Всё, принц не стал его ждать, бросил посреди леса, окончательно разочаровавшись в своём новом знакомом и поняв, что зря вообще согласился взять его с собой. В конце концов, кто он такой?.. Жалкий Небожитель, не обладающий ни какой-то невероятной силой, ни большим количеством верующих. Грязь и посредственность, не иначе. Куда ему до самого принца Сяньлэ?       Он больше никогда не увидит его высочество наследного принца. Никогда. Никогда, потому что ему выпал шанс наконец-то встретить его, узнать поближе, стать полезным, и он бездарно потратил его, не сумев удержаться в сознании.       Они только встретились, и Хуа Чэн уже показал себя, как слабак.       Небо, наверное теперь его высочество и вовсе жалеет, что спас его.       Наверное-       — Ты пришёл в себя? Слава богу, я уже начал волноваться.       Хуа Чэн забыл, как дышать. Словно в замедленной съёмке он принял сидячее положение и оглядел себя, отмечая то, что из-за паники он сразу не заметил. Отмечая очевидное.       Во-первых, он не был посреди леса. Это была какая-то комната. Вряд ли гостиница — слишком убогая даже для этих краёв, но и точно не что-то заброшенное. Иначе было бы ещё хуже — Хуа Чэн видел много заброшенной собственности, потому это мог сказать наверняка. Во-вторых, пусть здесь и было достаточно прохладно, ему самому было тепло. На тело было накинуто плотное белое ханьфу, казалось, всё ещё хранившее тепло своего изначального владельца. Хуа Чэн машинально сминал ткань пальцами, не мог не вспомнить, как наверняка чувствовал нечто очень схожее, когда принц спас его от падения с башни, и чувствовал себя так, будто его лично благословили все Небожители верхних небес.       Единственное что, словно бы так благословили не совсем его, а обычного смертного, для кого их благословение бы что-то значило. Если бы кто-то из богов изъявил желание благословить Хуа Чэна, он бы посмеялся им в лицо. Даже Цзюнь У. Особенно Цзюнь У, этому двуличному ублюдку, лишь по недоразумению названному смертными императором. Единственное божество, которое и правда имело значение, стояло в дверях и обеспокоенно смотрело на него самого.       На душе разливалось тепло — в своей доброте его высочество принц совершенно не изменился, и от одного только этого хотелось петь.       Осознав, что пауза затягивалась, Хуа Чэн несколько виновато улыбнулся и ответил: — Простите за неудобства, ваше высочество. И спасибо, что позаботились обо мне. Думаю, я способен продолжить путь самостоятельно.       — Хорошо, тогда утром выдвигаемся.       Несколько погодя, Хуа Чэн осторожно выяснил, где именно они находились. Из-за его внезапной потери сознания принцу пришлось сделать крюк в сторону одной из местных деревень.       Тем не менее, от маршрута они отклонились не слишком сильно, так что совсем скоро уже смогут добраться до Призрачного города.       Хуа Чэн попытался вернуть его высочеству его ханьфу, но принц наотрез отказался принимать его обратно.        — Ты, вроде, заявлял, что хочешь служить мне?       — Да, ваше высочество.       — Ну так это приказ.       И Хуа Чэну пришлось стиснуть зубы, сделав вид, что ситуация его ни коим образом не волнует.       Но какая-то его часть была рада получить такой приказ. Во-первых, ткань была невероятно тёплой. А во-вторых, это было ханьфу принца.       Будь его воля, он бы убрал его в шкаф и хранил как зеницу ока, никогда не надевая. Впрочем, вряд ли его высочество оценит такой поступок.       Что-то изменилось. Хуа Чэн не мог определить точные причины, но сейчас принц смотрел на него как-то мягче, что ли. Он до сих пор чувствовал витающее в воздухе недоверие, но оно было намного меньше, чем раньше. Словно за сутки знакомства произошло что-то из ряда вон.       Впрочем, это не имеет значения. Сейчас главное закрепить результат. Видеть даже лёгкий оттенок недоверия в глазах самого дорогого для тебя человека — весьма болезненно.       Хуа Чэн старался не занимать много места и не доставлять лишних неудобств. Его болезнь и так сместила планы. Не стоило испытывать терпение принца и дальше. Он говорил мало, но по делу, всегда вежливо и почтительно. Казалось, именно последнее выбивало Белое Бедствие из колеи сильнее всего, и Хуа Чэн искренне не понимал, почему, ведь именно так и стоит общаться с его высочеством наследным принцем, князем мира демонов по совместительству, разве нет?       Тем не менее, общая обстановка была вполне доброжелательной. Его высочество принёс откуда-то продукты, Хуа Чэн приготовил из них ужин, и пусть дом был обставлен убого, было холодно, а пища особым разнообразием не отличалась, Хуа Чэн не мог не думать, что сюда ему хотелось бы ещё вернуться. В конкретно этот миг и эти минуты.       Это и есть то, что люди называют домом, да?..

***

      На улице шёл снег. До снегопада он, конечно, не дотягивал, и всё же он всё равно попадал за воротник, касался обнажённой кожи, вызывая мурашки, и таял на волосах. Заболеть сам Хуа Чэн не боялся — белое ханьфу невероятно хорошо справлялось с такой температурой, хотя и поверх красной туники смотрелось несколько… неправильно, — а вот за его высочество — даже очень.       Да, принц уже упоминал, что ему не холодно, но Хуа Чэн не мог не думать об этом. Трудно сосчитать, сколько зим для него прошли в холоде, потому то же самое он не желал ни для кого.       Зимы не раз заставали его врасплох. Дело было не столько в переменчивой погоде, которая сильно разнилась в зависимости от страны, где он на тот момент находился, а в его отсутствии постоянного места жительства. Не то чтобы любой дом рушился, стоило богу неудачи в него войти, просто… Просто ни одно место он не мог назвать домом. В детстве ему нигде не были рады, в юношестве он сначала жил в армейских казармах, где каждую секунду стоило ждать подвоха от сослуживцев, а потом в монастыре при местной школе заклинателей, отличительной чертой которой считалось жёсткое отношение к ученикам, призванное закалить их дух. В итоге где бы он ни оставался, он нигде не чувствовал себя своим. Нигде не чувствовал безопасность.       Прошли годы, его жизнь стала сложнее, потом легче, потом опять сложнее и где-то на среднем уровне сложности так и осталась. Однако проблема сохранилась. В каком бы месте Хуа Чэн ни останавливался, он нигде не мог провести много времени, потому что постепенно стены на него начинали давить, возвращались кошмары и затем затяжная бессонница.       Бороться с этим он так и не научился. Но научился с этим жить: не копить вещи, не оставаться долго на одном месте и всегда брать самое важное с собой. Зимние ханьфу в список самого важного по мнению Хуа Чэна не входили, потому появлялись в его гардеробе спонтанно, зачастую с опозданием и чаще всего по счастливому стечению обстоятельств. У Хуа Чэна была странная удача, но она работала, потому он пользовался ей по максимуму.       Ближе к вечеру принц остановился и, видимо узнав местность, вытащил из нагрудного кармана маску и надел её. Это был первый раз, когда Хуа Чэн видел знаменитую маску Белого Бедствия, и один её вид на принце вызывал ощущение липкого ужаса. Словно после того, как его высочество надел её, никто уже не мог с уверенностью сказать: а до сих пор ли под ней принц, а не чудовище, уничтожившее две страны?..       И было ли чудовище?..       Хуа Чэн безумно хотел узнать правду об истории с Безликим Баем, но пока не стал задавать вопросы. Рано. Да и вряд ли ему ответят. В конце концов, да кто он такой?       Примерно два часа спустя они вышли к горному ущелью. Хуа Чэну не нужно было быть Небожителем, чтобы отчётливо ощущать тёмную энергию. Кажется, это и был вход в Призрачный город.       Призрачный город был огромен. Многие Небожители кривили носы и закатывали глаза, называя его деревенькой с призраками, но на деле это был именно город. Большой, шумный, с огромным количеством жителей, с ярмарками и небольшими садами внутри. Последнее особенно поразило — казалось, что он в столице какого-то богатого королевства, а не в пристанище мертвецов со всей округи.       Такое великолепие явно было создано рукой принца.       Некоторые демоны с любопытством поглядывали на Хуа Чэна, многие — в открытую показывали пальцем и шептались между собой. Тем не менее, стоило Белому Бедствию обернуться в сторону болтунов, как они тут же замолкали. Кажется, хозяина города все знали в лицо.       Ну, или в маску.       Однако стоило призракам затихнуть, как они переходили на беззвучные обсуждения. Хуа Чэн плохо знал жестовый язык — вернее знал-то хорошо, но помнил уже плохо, — но общую суть уловил. Демонам не было особого дела до того, кого именно и с какими целями в город притаскивал кто-то из господ — в конце концов, тот же Ци Жун нередко промышлял людоедством, — но тот факт, что на Хуа Чэне было ханьфу Безликого Бая, сильно всех озадачил. Демоны просто не понимали смысла этого жеста и строили самые безумные предположения, на какие только были способны.       Хуа Чэн усмехнулся и сделал несколько пасов руками: «Так спросите у него сами. Или вы боитесь?»       В ответ ему показали огромное количество неприличных жестов, но испортить хорошее настроение богу невезения они всё равно не смогли.       Принц обернулся: — Они что-то сообщили тебе?       — Ничего, что стоило бы внимания, — кристально честно отозвался Небожитель. — Ваше высочество, а куда именно мы идём?       — В Дом Водных Каштанов. Ты не пропустишь.       Он и правда не пропустил. Вывески, указывающие в сторону «главного городского казино» и «16-го Дома Водных Каштанов» появились задолго до того, как они стали видны.       Высокое и богатое здание казино заметно возвышалось над остальными постройками города. Было видно, что именно здесь происходят самые интересные события города и решаются все важные вопросы. Тем не менее, по преимущественно зелёной расцветке здания Хуа Чэн понял, что заправляет им в основном Лазурный демон.       Дом Водных Каштанов находился чуть в стороне от центра города и примерно в ста пятидесяти метрах от казино. Его окружал небольшой сад, огороженный высоким тёмным забором. Если бы принц не провёл его внутрь, Хуа Чэн бы не увидел не только пруд у главного входа, но и дом сам по себе. Кажется, здесь упор был сделан не на высоту и помпезность, а на простор и удобство. Дом Водных Каштанов был одноэтажным, но, однозначно, являлся самой большой постройкой города демонов.       — Ваше высочество, а почему он шестнадцатый? Где-то есть ещё пятнадцать таких? — всё же полюбопытствовал он.       Даже несмотря на маску, Хуа Чэн был уверен, что заклинатель поморщился: — Их нет и никогда не было. Дом Водных Каштанов… иногда горит. Цифра шестнадцать означает, что он был перестроен шестнадцать раз, считая изначальную версию.       Ладно, это было неожиданно.        —… зачем это вообще считать.       —… вот и я задаюсь тем же вопросом уже седьмое столетие.       Была мысль спросить, почему принц не переехал в менее возгораемую недвижимость, но он сдержался. Скорее всего на это были какие-то особые причины.       Его высочество направился в сторону входа в дом, но не успел он подойти достаточно близко, как дверцы раскрылись, и на пороге появилась фигура в белом.       В точно такой же маске, как и у Безликого Бая.       Отличия были. Одежда была другого кроя — не белое ханьфу заклинателя, а скорее похоронный костюм. Меча на бедре тоже не было, да и с левого запястья свисал бинт — у его высочества все бинты были плотно затянуты. Однако в остальном: маска, телосложение, прическа, рост и даже красная нить на пальце хоть и другой руки — он был полной копией наследного принца.       Но в отличие от небожителя, стоящего рядом с Хуа Чэном, от этого человека буквально веяло демонической энергией. И энергия эта была злая: она заполняла собой весь двор, подменяла воздух, мешала дышать. Богу невезения казалось, что ещё немного, и он утонет в этом существе — настолько его было много.       Однако принц, казалось, не испытывал ни малейшего дискомфорта от ощущения злобы, разлитого вокруг него. Он снял с лица маску и слабо улыбнулся: — Здравствуй, Усян.       Неизвестный ответил ему тем же: — Здравствуй, Се Лянь.       И к ужасу Хуа Чэна у него было точно такое же лицо.       Хуа Чэн помнил, что у его принца был брат. Но тот брат был намного моложе, и Небожитель уже успел осознать, что это был Ци Жун. Больше же родственников у его высочества не было — в этом он был уверен. Тогда это значило, что в дверях стоял настоящий Бай?..       Но его лицо… нельзя было просто так взять и принять вид другого человека. Для такой детализации и сходства ты должен действительно знать того, в кого превращаешься. Понимать, как он думает. Понимать его мотивы.       Хуа Чэн смотрел прямо перед собой, был уверен, что видит то самое Белое Бедствие, что когда-то уничтожило Сяньлэ, и решительно не понимал, что происходит.       Настоящий Безликий Бай с интересом рассматривал бога, внезапно возникшего в его саду. У него было лицо принца, но при этом то, как он кривил губы, как щурил глаза и как улыбался всецело выдавало в нём что-то злое и демоническое. Вопрос о том, кто он на самом деле, даже не звучал. Се Лянь… это ведь и есть имя принца, так?.. с ним нельзя было перепутать даже совершенно незнакомому с его высочеством человеку — разница была настолько очевидна. Единственное, что могло ввести в заблуждение, это встреча их по отдельности да маска князя демонов на лице. В конце концов, никогда нельзя было точно ответить, кто под ней.       Бай сошёл со своего места и приблизился к путникам. Рассмотрев всё, что хотел, он больше не удостоил Хуа Чэна даже взглядом, вместо этого сразу же пройдя к его высочеству наследному принцу.       — Надо же, Се Лянь, не ожидал, что ты хоть раз принесёшь что-то помимо оружия. Что заставило тебя изменить своим принципам? — с некоторой насмешкой поинтересовался он.       Принц слегка поморщился, явно недовольный постановкой вопроса, но всё же ответил: — Не вижу в этом ничего такого. Ты осуждаешь?       — Нет. Просто удивлён, — Бай растянул губы в улыбке, однако в ней не было ни капли веселья или тепла, — неужели решил помочь, как Небожитель Небожителю?       Принц слегка усмехнулся и одними губами произнёс несколько слов. Хуа Чэн не смог понять, каких, поскольку чтением по губам не владел, но постарался максимально точно запомнить движения и попытаться понять потом.       Безликий Бай проблемами в коммуникации явно не страдал. Он мгновенно стал серьёзным и кивнул: — Вот как?.. тогда не буду мешать. Поговорим позже.       И Бай исчез, словно его и не было.       Не став что-либо пояснять, принц провёл его внутрь здания. Внутри было идеально чисто, на деревянных полах везде были ковры — кажется, недостатка в деньгах у демонов не было. По бокам было большое количество дверей, ведущих в отдельные комнаты, но, заметив взгляд Хуа Чэна, Се Лянь лишь покачал головой.       — Видишь печати на дверях? Рассчитывалось, что сюда въедут люди, но… никто так и не въехал, потому помещения пусты.       Сразу же возник вопрос, почему так, но пока что он решил просто принять это к сведению и запомнить путь.       В крыле, где располагались покои Се Ляня, свободных комнат не было. Одна уже была занята им самим, вторая — Баем, а третья и четвёртая были объединены и лишены пригодностью к жизни Ци Жуном, периодически объявляющимся в Призрачном городе и несущим с собой чистый хаос. Хуа Чэн на это лишь пожал плечами — ему было всё равно, где спать. Хоть в подсобке. А выданное ему помещение хоть и было прежде запечатано, всё же имело в себе всю необходимую мебель и неплохой метраж.       Кажется, это самое чистое и пригодное для жизни место из всех, что он видел за последние два столетия точно.       Единственное что… что ему здесь делать?..       Кажется, принца волновал тот же вопрос. Достав откуда-то свиток, кисть и чернила, Се Лянь вручил их Хуа Чэну: — Ты говорил, что хочешь служить мне, так? Тогда составь список того, что ты умеешь, и что готов делать. Я зайду к тебе позже.       — Ваше высочество-       — С этим какие-то проблемы?       Хуа Чэн вздохнул, понимая, что показать себя с лучшей стороны в ближайшее время ему точно не светит.       — Нет.       — Тогда приступай.       Когда дверь за принцем захлопнулась, Хуа Чэн снял с себя белое ханьфу и аккуратно сложил на кровати. Что писать — было непонятно. Что делать — тоже. Потому пока что он решил обдумать то, что уже успел выяснить, попытаться найти в самой ситуации какие-то подсказки и, если получится, на основе них уже импровизировать.       Он прилёг на кровать, машинально проведя рукой по белой ткани одежды.       И наконец осознал. Те слова Се Ляня были «как демон». «Помочь Небожителю как демон».       Что мог он иметь в виду?..

***

      Се Лянь вошёл в помещение без стука. Собственно, оно и неудивительно, так как это был не только его дом, но и его кабинет в том числе. Кто именно заправлял, зависело только от того, на ком именно в этот самый момент была знаменитая маска Безликого Бая и кто присутствовал в городе.       Право слово, очень удобно, когда вас двое. Можно отлучаться, когда захочешь и на сколько захочешь, не опасаясь, что вверенный тебе город настигнет крах.       Бай Усян сидел за столом, сосредоточенно вглядываясь в какой-то свиток. Стоило ему заметить Се Ляня, как его губы растянулись в улыбке — холодной и зловещей, такой, какую так ни разу и не смог повторить сам Се Лянь. Тем не менее, принц знал, что никакой угрозы от демона ожидать не стоило. Просто такова его натура. Даже если Бай хотел выглядеть мило и безобидно, ужас чувствовали все в радиусе пятидесяти метров.       Демон приветливо кивнул его высочеству и указал на кресло возле его стола. Не став медлить, Се Лянь сел.       — Не думал, что ты когда-нибудь ещё свяжешься с Небожителями, — сухо прокомментировал Бай. Возразить было на это нечем — Се Лянь и правда скептически относился ко всем, кто остался на небесах. Но Хуа Чэн заставлял его вспомнить о прошлом. Вспомнить то, что обычно вспоминать не хотелось. Вспомнить и захотеть помочь. В конце концов, он тоже когда-то пал. Был после этого почти уничтожен. Но ему помогли, его спасли, пусть он в это и не верил. Хуа Чэн тоже пал, тоже был фактически убит этой жизнью. Но ему никто не помог. Он собрал все осколки в одну кучу и попытался жить сам, даже вознёсся ещё два раза. Но это не принесло ему ни счастья, ни покоя. И у Се Ляня кровью сердце обливалось от ненамеренных параллелей и хотелось что-то изменить. Пусть и с задержкой в такое большое количество столетий. Большинство Небожителей были высокомерны, особенно те, кому с кровью пришлось выбивать себе вознесение. Но Хуа Чэн так и остался добр к людям. Сохранил в себе то, что не смог Се Лянь. И это заслуживало уважения. — Хотя, учитывая, что из всех Небожителей это именно Хуа Чэн, я не так удивлён.       Се Лянь нахмурился: — Ты помнишь его со времён Сяньлэ?       — Он был чем-то знаменит там? — Бай слегка приподнял брови. — Нет, о Сяньлэ мне известно мало — мне было просто неинтересно. Я говорю про то, что было после Сяньлэ. Дорогой Се Лянь, неужели ты не помнишь вашу встречу с этим мальчишкой?       Сейчас, когда он это сказал, Се Лянь и правда понял, что знал имя Хуа Чэна не из-за слухов, а по какой-то другой причине. Но вспомнить так и не смог.        Проклятая память Небожителей.       — Расскажи мне.