Гринвальдия

      Когда Чанёль вышел из леса со своей новой компанией, львы выглядели настолько растерянно, что Пак был вынужден объяснить происходящее. Вот только как это сделать без риска прослыть слабым правителем-простаком? — Это Бэкхён, и он возвращается домой с нами.       Львы тихо перешёптывались, но задавать вопросы не решались. При виде львёнка с оленьими рогами все вопросы, очевидно, казались им либо бестактными, либо заслуживающими разжалования с постов.       Чанёль шёл во главе стаи. Остальные львы отставали от него на несколько метров, то ли потому что слишком устали, то ли потому что хотели безнаказанно посплетничать. В любом случае, Паку и его новому приятелю это было на руку. — А где ты жил до этого случая? — Чанёль старался говорить как можно тише, чтобы не создавать лишних поводов для сплетен. — В разных местах. В основном, посреди леса, где придётся. Когда о моём положении стало известно, отвернулись абсолютно все. Оно и понятно, ведь то, что произошло, противоречит законам природы, — Бэкхён говорил спокойно, но всё ещё с некоторой опаской. Он не был уверен в том, что Паку можно доверять. — И законы вашего клана не предусматривают возможность изнасилования? — Чанёль мысленно уже делал наброски следующей реформы. — Не предусматривают, ведь такого никогда не случалось. Соития между животными разных видов для нас позорны и преступны, — олень обернулся, проверяя на месте ли дети. — Узнав о моей беременности, родители предлагали избавиться от улик — подбросить детёнышей львам, чтобы избежать позора, но, глядя на всё это теперь, я понимаю, что у меня нет ничего дороже Мии и Исина. И я никогда не отрекусь от своих детей, даже если всё поселение будет твердить об их противоестественности. Каждый достоин иметь шанс на счастье, независимо от того, кем он является. — Неужели в твоей стае совсем не осталось тех, кто смог бы тебя понять? — глядя на это семейство, Пак ещё прочнее укрепился в необходимости изменений в жизни гринвальдцев. Он был вдохновлён тем, как Бэкхён, жертвую собственными интересами, защищает детей. И ему тоже захотелось сделать что-то значимое. — К сожалению, нет. Даже родители, которые придерживаются старых порядков, не захотели иметь со мной ничего общего, когда я стал изгнанником. — Ну вот мы и пришли, — спустя пару часов произнёс Чанёль. Всё это время они беседовали о справедливости и реформах. — Располагайтесь в этой пещере. Она находится неподалёку от моей, так что если что-то понадобится, можете обращаться.       Бэкхён с распахнутыми глазами осматривал местность, попутно усмиряя детей, которые сразу же понеслись осматривать своё новое место жительства. Их поселили в просторной пещере с видом на лесную чащу. Это особенно понравилось Бёну, которому совсем не хотелось идти за тридевять земель в поисках ужина.       Проводив Бэкхёна, Чанёль поспешил отправиться к младшему брату. История Бэкхёна и отсылка к порванному уху не давали ему покоя. — Здравствуй, Сехун, — Пак заглянул в пещеру брата, застав его лежащим на полу в окружении пары львиц. — Здравствуй, брат, — Сехун встал и жестом попросил львиц оставить их наедине. — Чем обязан столь позднему визиту? — Расскажешь мне о своём оленьем приключении? — Чанёль тягуче медленно прошагал в середину пещеры, затем сел и начал сверлить Сехуна взглядом. — Прости, о каком приключении? Оленьем? — Сехун сделал вид, что поперхнулся слюной, и коротко усмехнулся. — Не понимаю, о чём ты говоришь. — Я говорю о том, как однажды в лесу лев с порванным ухом стал участником сцены изнасилования оленя, Сехун. Так понятнее? — Чанёль продолжал неотрывно смотреть на младшего. — Я подобным не занимаюсь. Как видишь, — Сехун кивнул в сторону, где прежде сидели львицы, — мне подстилок хватает. К тому же, — Сехун говорил так уверенно, что казалось, будто его речь была заранее отрепетирована, — думаешь, в нашем поселении я единственный лев с порванным ухом? — С настолько порванным, чтобы это бросалось в глаза — да, я уверен в этом, — Чанёль слегка наклонил голову вперёд, продолжая сверлить брата взглядом. Он решил идти до последнего, а там будь что будет. Попытка лишь одна, а его единственный козырь — уверенный блеф. — Что ж, — к тону Сехуна примешались нотки раздражения и напускной усталости, — я всё равно к этому непричастен. И, к тому же, жутко устал. Если на этом твои беспочвенные обвинения подошли к концу, попрошу покинуть меня. — Сехун зевнул в подтверждение своим словам.       С мгновение подумав, Чанёль произнёс: — Нет, это не всё. Сегодня я встретил того оленя, и он сказал мне, что отлично помнит, как выглядел его обидчик, и готов его опознать при необходимости.       Чанёлю показалось, что уголки губ Сехуна нервно дёрнулись, а в глазах мелькнула искра страха. — И при чём тут я? — Я привёл этого оленя в наше поселение. Теперь он под моей личной защитой. Завтра на рассвете я познакомлю вас, чтобы у тебя не было причин сомневаться в правдивости моих слов. Напомни, какое в нашем клане наказание за связь с существом другого вида… — Изгнание, — буркнул Сехун. — Точно! Ну что ж, до завтра, братец, — Чанёль устало подмигнул Хуну и тоже зевнул.       Пак уже направлялся к выходу в момент, когда Сехун его окликнул. — Подожди. Давай не будем горячиться. Я обо всём расскажу, если пообещаешь, что отец не узнает о том, кто открыл тебе этот секрет. — Обещаю, — выпалил Чанёль и мысленно одёрнул себя за такую поспешную реакцию, ведь по легенде у него на руках все карты и торопиться не к чему. — Это случилось на моей первой в жизни охоте. Отец, естественно, пошёл туда со мной и приказал догнать любого оленя. Я выбрал жертву и достаточно быстро догнал, но вот ранить не смог. Тогда отец сказал свою любимую фразу, которую после этого я слышал много раз, но тогда, услышав её впервые, я был под сильным впечатлением, ведь почти всё вылетевшее из уст нашего могучего отца-правителя было похоже на ценные советы, которые помогут достичь подобного величия и могущества. Он сказал, что, «имея возможность, всегда нужно показывать, в чьей пасти находятся клыки». Отец снова приказал мне догнать оленя, и я сделал это. Сказал ранить, и я укусил его за шею. Но то, что произошло дальше, — Сехун остановился и сглотнул. В воцарившейся тишине этот звук казался несуразно громким. — Я не знал, что он собирался сделать. У меня до сих пор стоит перед глазами образ плачущего и вопящего от боли оленя, который смотрит прямо на меня, пока его насилует отец. — Так это сделал отец, а не ты? — Да. Я бы никогда не опустился до подобной низости, но нашего отца ты знаешь не хуже моего. Взять хотя бы то, как он добился власти, убив отца твоей жёнушки.       Чанёль думал, как ему поступить дальше, но открывшаяся правда совершенно сбивала с толку и путала все мысли, разжижая мозги до состояния манной каши.       Из раздумий Пака вытянул неожиданно высокий голос Сехуна: — Ну, так что? Я больше не первый кандидат на изгнание? — Нет.       Чанёль медленно развернулся и последовал в свою пещеру. Лу уже спала, и Пак тоже устало лёг неподалёку. «Значит, Мия и Исин — мои брат и сестра? А Бэкхён кто? Отчим? Дядя? Но ведь, судя по виду, Бён младше меня на лет пять. И что только делать с этой правдой? Нужно разобраться с отцом. Но ведь у того, наверное, осталось ещё достаточно сторонников, и будет не так-то просто изгнать бывшего правителя Гринвальдии…» — эти мысли не давали покоя, не позволяли уснуть и забыть сегодняшний день, словно он был лишь шуткой. Когда Пак наконец уснул, ему приснился раненный олень, который жалобно смотрит на него опухшими от рыданий глазами и умоляет о помощи, но как только Чанёлю кажется, что он уже рядом, голос снова становится далёким и призрачным.

***

      Восход солнца ознаменовал приход нового дня, а для Пака ещё и приход новых проблем, ведь первым, кого он встретил, выходя из пещеры, оказался Крис. — У меня есть доказательства того, что семейство Лу плетёт против трона заговор: я опросил несколько львов и тигров, и некоторые из них подтверждают, что слышали, как Лу обсуждала со своим дядей, как убьёт тебя после того, как родится ваш наследник. — Позови в свою пещеру этих животных, — Крис кивнул и удалился. Чанёль обернулся, чтобы посмотреть на спящую жену. В его голове мелькнула странная мысль: «Интересно, продержусь ли я на троне столько же, сколько отец, но не пользуясь его кровопролитными методами борьбы с изменниками?». Чанёль хмыкнул и сам ответил на свой вопрос: «Вот уж вряд ли.»       После допроса двух тигров и двух львов (четыре — число необходимых свидетелей для вынесения приговора) Чанёль убедился, что все они сходятся во мнении — Лу и её дядя виновны в заговоре. — Что ж, — сказал он Крису, когда они остались уже наедине, — так как мы с Лу уже скрепили узы брака, я не могу её изгнать — скорее всего, она уже носит моего ребёнка, — Крис тихо хмыкнул, подумав: «Как же, олух, твоего…» Но так как необходимо что-то сделать, я буду вынужден изгнать дядю Лу и оставить жену без права занять трон. Подготовишь указ? — Конечно. - И заодно отправь тех же львов, что были со мной в прошлый раз под руководством Кёнсу для проведения выборов в клане оленей. И пусть старейшина известит нового главу о необходимости утвердить закон для случаев изнасилования.       Криса устраивал такой расклад, хотя ему было бы куда приятнее, если бы Чанёль всё же решил разорвать узы брака с Лу — тогда препятствий для их отношений стало бы чуть меньше. Жена правителя ему нравилась, а Крис с детства привык получать то, чего он хочет.       Так или иначе, спустя час на столе правителя Гринвальдии уже лежало два документа, и согласно одному из них у Лу не было возможности «занять трон когда-либо, как под видом жены правителя или его вдовы, так и под видом регента при несовершеннолетнем ребёнке». Эта маленькая поправка играла решающую роль в его плане — теперь Лу не сможет захватить власть, избавившись от Чанёля. Она будет пользоваться привилегиями, лишь пока один из них жив. Старший брат никогда не сможет быть полноценным правителем, ведь он не прошёл проверку водопадом, но по закону в случае смерти Чанёля именно Крис будет временным правителем до совершеннолетия законного наследника. Он заключил, что этого времени вполне хватит, чтобы заручиться расположением как Лу, так и её ребёнка. А, значит, Крис наконец может выяснить, что действительно привлекает Лу — он или жажда власти. И если Лу выберет власть, то Криса и Сехуна ждёт смерть, как и среднего брата, ведь семья Лу состоит из первоклассных охотников, которые будут только рады вернуть своему прайду былое величие.