Гринвальдия

Прошло полгода

.       Сухо смотрел на спящую жену и вспоминал, как полгода назад они сбежали из поселения и из-за слабости Мулао были вынуждены остановиться на ночлег у водопада. Тогда они прошли вглубь Изумрудной пещеры, чтобы укрыться от ливня. Течка ослабила их настолько, что они больше не могли двигаться без риска быть замеченными. После новых выборов главой тигров стал Тао, и его люди наверняка ищут Мулао днём и ночью. Сухо решил, что единственный шанс на выживание кроется в самой глубине этой огромной пещеры, где они и провели полгода.       Поздно ночью Сухо выходил, чтобы поохотиться. Жена засыпала только с приходом сумрака, всё остальное время источая запах, от которого тигр был готов лезть на стену от вскружившего голову желания с привкусом помешательства. Поначалу Мулао с неохотой подпускала его к себе, отчаянно цепляясь за остатки самообладания, но со временем ей становилось всё сложнее противиться природе, и пелена целомудрия уступила место природным инстинктам.       Шесть месяцев ада для жены стали самыми счастливыми в жизни мужа. Впервые Мулао смотрела на него не с отвращением, а с просьбой во взгляде. Нередко просьба сменялась вожделением, а вожделение — жадной злостью, с которой она на него набрасывалась, — но всё это было пустяковым делом, если течка подарит ему потомство и настоящую семью, о которой он мечтал с момента, когда впервые увидел свою тигрицу.       Услышав шум, Сухо обернулся и обнаружил, что Мулао проснулась и тихо скулит. — Что с тобой? — он сел рядом с женой и вылизал её шерсть, чтобы проявить заботу. Скулёж тигрицы становился всё громче, что увеличивало их шансы быть обнаруженными. — Кажется, скоро родится малыш, — прорычала она сквозь сжатые зубы.       Недолго думая, Сухо обнял жену и лапой указал на густую шерсть на своём плече. — Укуси меня. Это поможет тебе справиться с болью и приглушит звуки.       Тигрица сделала то, о чём он сказал, и её рык действительно стал тише. Забившись в самый угол пещеры, она корчилась от боли и немного сожалела о том, что родит этого ребёнка не от Тао. Но, случись это полгода назад, её сожаления были бы намного сильнее. Спустя несколько минут, показавшихся ей часами, на свет родился детёныш, взглянув на которого, Сухо обомлел. — Как это возможно? — ошарашенные взгляды новоиспечённых родителей пересеклись. Они оба смотрели на своего ребёнка, недоумевая, что будут делать дальше. Малыш улыбнулся и коснулся своей крохотной ручкой маминой морды, поглаживая густой рыжий мех. Ручки и ножки малыша совсем не были похожи на мамины, что вызывало у неё и удивление, и страх, но его очаровательная улыбка всё окупала и пробуждала глубоко внутри странное, но до боли знакомое чувство… Но о том, что означают эти ощущения, она ещё не догадывалась. Сил тигрицы хватило лишь на то, чтобы покормить сына и уснуть, оставляя отца семейства наедине со своим замешательством. — Назовём его Минсок? Минни… — прошептала тигрица, прежде чем погрузилась в сон. Сухо кивнул, осматривая детёныша. Он был такой крошечный и уязвимый. Спустя пару часов любования отец обнаружил, что глаза у Минни круглые и большие, совсем как у матери, а вот носик — его. Теперь и Сухо мог уснуть, хотя и не совсем со спокойной душой. То, что в его семье родился человеческий детёныш выглядело, как шутка природы, грозившая отразиться на всей его дальнейшей жизни.       О том, что наступило утро, Сухо узнал благодаря свету, который ослепил его, прежде чем он успел разлепить глаза. Открыв их, тигр понял, что его источник находится в самом углу пещеры. Сухо несколько раз крепко врезался в каменную стену, прежде чем света стало чуть больше. Это разбудило Мулао. — Что ты делаешь? — она тоже заинтересованно обернулась к источнику света. — Кажется, здесь есть проход. Сколько ни пробовали, раньше никому не удавалось через него пройти. Если мы сможем это сделать, уйдём из Гринвальдии и навсегда избавимся от преследования! — тигр продолжал биться головой о стену, и через несколько десятков таких ударов в стене образовалось окно размером с его голову. — Там есть несколько хижин! Посмотри, Мулао, — он отошёл от стены, уступая место жене. — И ты думаешь, они нас с радостью примут? — тигрица скептически осмотрела многочисленные постройки, расположившиеся на склоне горы, с которой им предстояло спуститься, чтобы достичь цели. — Не узнаем, пока не попробуем. Нужно только расширить проход, чтобы мы смогли пролезть.       Спустя час попыток сломать камни о голову, спину или лапу, стена всё-таки сдалась, и проход расширился до размеров тигриной туши. Малыш Минни, наблюдая за папой, приходил в восторг, издавая звуки, похожие на бульканье водопада, а когда он заметил образовавшуюся в стене дыру, в его глазах появились сияющие звёздочки. Мальчик зачарованно приоткрыл рот и протянул обе крошечные руки к проходу, делая хватательные движения. — И как мы его понесём? Боюсь, если я ухвачу его шкуру зубами, у Минни пойдёт кровь. — Хм, — Сухо задумался, но пауза длилась недолго, и после размышлений он наклонил голову и слегка упёрся ей в живот малыша. При помощи папиной пушистой головы малыш проскользил до мамы, а затем Сухо лапами помог ему залезть ей на спину. — Только держись крепче, ладно? — Минни внимательно посмотрел на папу и затем неумело кивнул в знак согласия. У Кима стало тепло на душе от такой картины. — Ну что, вперёд?       Семейство спустилось с горы и стало приближаться к немногочисленным постройкам, похожим на соломенные шалаши. Когда расстояние между ними и ближайшим домом приблизилось к ста метрам, оттуда вышло несколько мужчин. Подходя ближе, Сухо заметил, что они вооружены, и инстинктивно прикрыл жену и ребёнка собой. Тигр занервничал, глядя на двадцать стволов, нацеленных на него, и выдал первое, что пришло на ум: — Мы пришли с миром! Не нужно в нас стрелять. Мы вынуждены просить у вас о возможности остаться здесь. Моя жена недавно родила, и мы не знаем, как обращаться с этим ребёнком. Могли бы мы рассчитывать на вашу помощь?       Охотники хмуро уставились на крупного тигра, всем своим видом демонстрируя готовность в любой момент лишить его жизни. Кажется, их не удивляло то, что он умеет говорить, но определённо удивлял ребёнок, которого Мулао осторожно спустила со своей спины, чтобы показать новым знакомым. Малыш рос по законам тигров, а не людей, поэтому за ночь вырос на несколько человеческих месяцев и уже спокойно мог делать хватательные движения и руководить своей мимикой, как взрослый. Минни улыбнулся и стал по очереди смотреть на людей перед ним, каждому даря свой добрый взгляд. — Чондэ, что случилось? — из дальнего шалаша вышел пожилой мужчина с седой бородой и в потрёпанной серой мантии. Он начал медленно приближаться к центру событий. — У нас гости, — сообщил человек, стоявший ближе всего к Сухо. — Добро пожаловать, — старец, наконец, добрался до Чондэ и поклонился гостям. — Меня зовут Донхёк. Я самый старый житель этого поселения. Представьтесь и вы, пожалуйста. — Здравствуйте. Меня зовут Сухо, а это моя жена Мулао и сын Минсок. — Хо в твоём имени означает «тигр»… Какое забавное совпадение, не находите? — спокойно произнёс старец и повернулся к своим соплеменникам, медленно складывая губы в улыбку, отчего его глаза сузились настолько, что зрачков стало совсем не видно. — Вижу я, вам нужен ночлег и еда для малыша. Пройдёмте в мой дом. Я дам вам всё необходимое, а вы расскажете мне, какая напасть вынудила вас покинуть родные края, — закончив говорить, старейшина развернулся и с черепашьей скоростью двинулся к своему соломенному шалашу. Под сопровождение всеобщих взглядов тигры проследовали за ним. — Присаживайтесь, — сказал Донхёк, входя в пещеру и занимая место на старом, продавленном матрасе с несколькими вырывающимися наружу перьями. — Спасибо, — Мулао заговорила впервые с момента их выхода из пещеры, и от этого её голос показался старцу слегка охрипшим. — Вы не заболели, мамаша? — старец снова улыбнулся, закрыв глаза, и протянул руку ко лбу львицы. — С Вами определённо что-то происходит, — пробормотал старик и потянулся к матрасу, из-под которого достал мешок, в котором пару минут рылся, а затем с победным «О!» достал пучок серо-зелёной травы. — Это вам, — он отщипнул из пучка несколько веточек и протянул навстречу Мулао руку. — Поможет набраться сил после родов.       Мулао с недоверием осмотрела руку незнакомца. — Вы уверены, что это необходимо?       Старейшина снова улыбнулся и вернул траву в мешок. — Позвольте, я вам кое-что расскажу, а уж потом вы сами вольны решить, доверять ли мне, — он сделал небольшую паузу. — Произошло это в Гринвальдии сто, а, может, и двести лет назад. Мой рассказ пойдёт о местной семье, состоящей из отца, матери и двух взрослых сыновей. Жили они бедно, но была у них фамильная реликвия — изумрудная брошь, которую отец семейства подарил своей жене перед свадьбой.       Когда жена заболела, к ним по счастливой случайности из другого поселения приехал маг, который решил обосноваться в Гринвальдии. Взглянув на мать семейства, он пообещал её вылечить в обмен на изумрудную брошь. Семья подумала-подумала, да и отдала брошь магу — жизнь матери была им дороже богатств. Маг, в свою очередь, дал матери флакон с жидкостью, рассказал, как его принимать, а сам уехал, сославшись на важные дела, не требующие отлагательств. После посещения мага мать выздоровела, и вся семья решила нанести ему визит, чтобы отблагодарить.       Вернувшись домой, маг вынул из броши изумруды и с помощью магии увеличил их число настолько, что они умудрились сплошь покрыть дно реки, в которую впадал местный водопад.       А, тем временем, семья была на пути в дом мага. Мучаясь от жажды, отец и мать, к своему счастью, заметили вдалеке водопад. Умывшись и испив его воды, они стали выглядеть, совсем как в молодости. Сыновья изумились происходящему и, встретив мага, спросили, как такое возможно. Тот открыл им секрет — благодаря изумрудам водопад стал обладать целебными свойствами, даря тому, кто коснётся его воды, молодость и здоровье. Также маг рассказал, что хотя он и создал такой водопад, его воды на него не действуют, так как он не является уроженцем Гринвальдии. Братья выразили почтение магу и поблагодарили за спасение матери.       Магу понравились братья, и он пообещал исполнить по одной просьбе каждого из них. Младший брат, добрый и трудолюбивый, поблагодарил мага и попросил, чтобы тот взял его себе в услужение и обучил как волшебника. Маг согласился. Старший брат был влюблён в девушку из соседнего поселения, но дорога к ней занимала у него почти сутки, поэтому он попросил у мага о возможности превращаться в любое животное, какое только он захочет. Маг и на это согласился.       Спустя несколько встреч с любимой старший брат узнал, что её собираются выдать замуж, и в порыве ревности убил её суженого, перевоплотившись в облик свирепого тигра. С тех пор он так озверел, что не мог больше контролировать свои перевоплощения. Он был единственным тигром на много вёрст и не мог найти сородичей своего вида, как бы ни пытался. Одинокий и озлобившийся на весь мир, он пришёл к младшему брату — начинающему волшебнику — и под угрозой расправы заставил околдовать всех жителей Гринвальдии, заставив забыть их свою прошлую жизнь в человечьем облике, и превратиться в тех зверей, которыми они заслуживают быть.       После этого начинающий волшебник сделал так, чтобы его старший брат никому больше не смог навредить, и обвил Гринвальдию защитным куполом из магических чар, чтобы нельзя было ни покинуть поселение, ни войти на его территорию. С тех пор животным оставалось лишь охранять водопад и поддерживать внутренний порядок. Водопад помогал им избегать страданий от побочных эффектов старости, — Донхёк усмехнулся, похлопав себя по колену, — а также избирать нового правителя. Каждый раз, когда истинный правитель входил в его воды, прозрачная вода окрашивалась в изумрудный цвет — так жители узнавали избранника, — старик снова сделал небольшую остановку, чтобы окинуть гостей взглядом.       Брат-волшебник стал первым тигром-правителем Гринвальдии, но спустя несколько поколений львы вытеснили тигров с трона, и чары, которые создавали защиту вокруг Гринвальдии, стали постепенно ослабевать. Новые поколения тигров теперь уже редко обретали магические способности для поддержания защиты Гринвальдии, потому что всё больше становились животными, которых заботят только инстинкты. — Значит, если верить легенде, рождение Минсока повлияло на этот купол? — Сухо напряжённо сглотнул, не отрывая взгляда от старца. — Так и есть, — старец снова тихо усмехнулся, — конечно, если верить легенде. — Но что это может значить? — Мулао была не на шутку взволнована будущим сына, поэтому её раздражало спокойствие старца. — Только одну из двух вещей. Либо родившийся в семье тигров младенец — ничто иное, как чудо божье, что кажется мне маловероятным, однако, — старец раскинул руки в вопросительном жесте, — кто я, чтобы судить о чудесах… — А какая вторая вещь? — процедила Мулао, едва справлялась с тем, чтобы не прикрикнуть, на Донхёка, чтобы тот поторапливался — всё-таки судьба их сына решается. — Вторая вещь… — старец на секунду задумался. — Старейшина, — в шалаш заглянул человек, к которому старец чуть ранее обратился по имени «Чондэ». — Что-то случилось? Простите, — он обратился к тиграм, — я вынужден вас покинуть.       Когда старик ушёл, Мулао обратилась к мужу: — Ты в это веришь? — в её голосе Сухо чувствовал тревогу. — По крайней мере, легенда способна многое объяснить. — Что, например? — Например, то, что у нас родился младенец, и на следующее утро спала защита вокруг Гринвальдии, говорит о том, что Минсок как-то связан с этой чародейской историей. — Но ведь это может быть и простым совпадением. Старец сказал, что с каждым поколением чары ослабевали, а сегодня утром совершенно улетучились. Возможно, наш ребёнок не имеет к этому никакого отношения. — А ты сама в это веришь? — Сухо накрыл своей лапой лапу жены и с нежностью заглянул в глаза. — Мне хочется в это верить.       Старик вернулся в шалаш и занял прежнее место. — Так вот, вторая возможная причина, которая способна объяснить то, что в семье тигров родился человеческий детёныш — это то, что ваш ребёнок избранный. Проверить это вы сможете, но только вернувшись обратно к водопаду. — Хорошо, тогда мы сейчас же вернёмся, — Мулао перевела взгляд на мужа. — Вернёмся ведь? — Думаю, лучше дождаться темноты, чтобы не навлекать беду. — У вас неприятности в Гринвальдии? — старец вопросительно посмотрел на Мулао. — Да, местные тигры больше нам не рады, поэтому мы были вынуждены уйти, — уклончиво ответила тигрица. — Что ж, можете остаться у меня или занять свободный шалаш неподалёку и пробыть там до прихода сумрака.       Старик удалился, а через полчаса вернулся с двумя кусками мяса. За это время тигры успели расположиться в соседнем шалаше, а Минсок, пообедав молоком матери, мирно уснул, прижавшись к мягкому и тёплому боку тигрицы.