Гринвальдия

      Это утро Чондэ проводил за привычными делами. Сначала он разбудил остальных жителей поселения, прозвенев в колокол. После их пробуждения они вместе выгнали овец из загона на пастбище в паре сотен метров от шалашей, а затем собрали урожай. Сейчас была пора кукурузы, которую Чондэ обожал, поэтому в последнее время выполнял свою работу с особым воодушевлением. После сбора урожая жители отправлялись по своим делам: мужчины у реки очищали початки, а затем промывали их в большом металлическом тазу, другие — продолжали следить за овцами и другими животными, а кто-то, как и Чондэ, занимался приготовлением завтрака для всего поселения.       Как и просил старейшина, первым делом Чондэ заглянул в шалаш Сухо. Когда мужчина вошёл, все ещё спали. Лишь малыш Минсок, который за последние несколько дней значительное прибавил в росте, бодрствовал. Чондэ поставил поднос с едой на деревянный стол в углу комнаты и присел рядом с детёнышем. — Привет, — тихо поздоровался Чондэ, чтобы не разбудить тигров, и обхватил крошечную руку Минсока, как это делают при знакомстве. — Пливет, — ответил малыш и улыбнулся, шаловливо прикусывая нижнюю губу. — Я принёс тебе пюре из капусты и картошечки. Попробуешь? — малыш уверенно кивнул, и Чондэ протянул ему навстречу «съедобный паровозик». Минсок расхохотался и задёргал ручками. — Что вы здесь делаете? — тревожно спросила проснувшаяся от визгов ребёнка Мулао. — Едьим, — ответил Минсок с набитым ртом, пока Чондэ с выпученными глазами рассматривал львицу, которая к этому моменту уже встала на лапы и выглядела, как дорогая статуэтка. — О! — малыш указал пальцем на небольшую дыру в стене шалаша, образовавшуюся между двумя пучками соломы. — А кто это за нами следит? — таинственно произнёс Чондэ и на носочках подкрался к выходу, хватая на руки двух львят. — Познакомься, Минсок, это Исин и Мия.       Исин и Мия энергично заболтали ногами в попытке выбраться из объятий Чондэ, но мужчина был непреклонен — они попались и теперь в его распоряжении. Минсок, покачиваясь, прошагал до Чондэ, преодолев расстояние, равное длине комнаты, и сел ему на ногу, устало фыркнув. Когда малыш отдышался, он подёргал Чондэ за льняную штанину, чтобы привлечь внимание. — Что такое? Тоже хочешь на руки? — Минсок покачал головой из стороны в сторону и перевёл взгляд на львят. — А, всё ясно, — Чондэ многозначительно покачал головой и опустил Мию и Исина на пол рядом с Минсоком. Затем дал отцовские наставления львятам, попросив их вести себя прилично, и, попрощавшись со всеми до обеда, удалился, чтобы накормить остальных жителей поселения.       Следующим на очереди был Сехун. Чондэ позвал его по имени, а затем, услышав одобрительное «Да», вошёл внутрь хижины. — Ты и избранному еду носишь? — поинтересовался Сехун. — Да, сейчас как раз от него.       Сехун поблагодарил Чондэ за завтрак и принялся за еду. — Ты уже знаком с Минсоком? — Чондэ уловил интерес Сехуна к этой теме и решил продолжить разговор. — Пока нет. А что, хочешь нас познакомить? — Об этом лучше узнать у старейшины. — Что ж, ладно, я спрошу у него.       Чондэ кивнул и, забрав поднос и миску, направился к выходу из пещеры, но затем резко обернулся. — Ты видел отца после вашего разговора? — Нет. А с чего такой интерес к моему отцу? — Старейшина больше всего на свете ценит порядок, а твой отец ушёл от нас в растерянных чувствах, а затем пропал. — Может, ушёл в другое поселение? Проход-то теперь открыт. — Другого поселения нет, Сехун. Здесь только наше и Гринвальдия. И так было всегда, насколько я помню. — Как такое может быть? Тогда от кого и зачем была отгорожена Гринвальдия этим защитным щитом? — Сехун непонятливо помотал головой. Он не мог поверить в то, что слышал сейчас от Чондэ. — Ты заметил, в каких условиях живёт наше поселение? Рваные матрасы, ржавые миски, старые тазы. У вас всё наверняка иначе, не так ли? — Чондэ окинул Сехуна выжидающим взглядом. — У нас нет и этого. Мы попросту не используем все эти вещи. — Подожди, то есть у вас никогда не было чего-то похожего или было, но вы что-то с ним сделали? — слова Чондэ заставили Сехуна поразмышлять. — В детстве дед или отец, кажется, рассказывали мне о том, что раньше в Гринвальдии повсюду стояли деревянные дома, но в них было неудобно жить, потому что все предметы: кровать, кресла, тарелки, — были очень маленькими. За ненадобностью часть из них выбросили, а другую часть переоборудовали во что-то более полезное, - Чондэ, всё это время внимательно наблюдавший за Сехуном, понимающе закивал. — Так вот, раньше все пользовались такими вещами. И у первых людей нашего поселения они тоже были, но затем в мире с каждым годом стало происходить всё больше войн, и в итоге вражда и соперничество между людьми привели к тому, что все разделились на группы и стали жить в отдельных поселениях. Старейшина захотел уберечь своих детей от этого беспорядка и поэтому решил оградить наше поселение от остального света. Но его жена Мунбёль была очень милосердной и попросила его предложить мирным людям из других поселений присоединиться к нашему. Большая часть из них, конечно, не захотела присоединиться к нашему поселению до того, как старейшина отгородил нас от них заклинанием непроницаемости. А после этого сбылись худшие опасения старейшины. Наступил чудовищный год. Он был вызван неурожаем и тотальным экономическим упадком из-за того, что приостановилась торговля между поселениями из-за зависти и распрей. Те люди, что не присоединились к нам, умерли в течение этого страшного года, который мы с тех пор называем Годом смерти. — То есть, кроме нас, на планете больше нет людей? — Верно. — Извини за нескромный вопрос, но почему вы всё это время ничего не делали для того, чтобы это исправить? — Ты имеешь в виду, почему мы не принялись размножаться с неистовой скоростью? — Именно. — Как ты успел заметить, в нашем поселении только мужчины. — А женщин никогда не было? — Были, но все они умерли при родах из-за низкого уровня медицины. Здесь нет ни лекарств, ни аппаратов — надежда только на старейшину. Когда умирала моя мать, последняя женщина в нашем поселении, я спросил у старейшины, почему он никого из них не оживляет, после чего он ответил, что делает всё это для поддержания баланса. Смерть одного за рождение другого. — Знакомая песня, — Сехун усмехнулся, вспоминая разговор с Донхёком. — Как думаешь, могла смерть женщин вашего поселения влиять на перерождение их же в нашем? — Думаю, это вполне вероятно.       Сехун выдержал небольшую паузу, чтобы прийти в себя, а затем у него созрел новый вопрос. — Но почему в вашем поселении так и остались все эти ржавые миски и чашки? Разве старейшина не мог наколдовать всё новое? — Мог, но тут снова вступает в игру его стремление к порядку и балансу. Он сказал, что однажды придёт час, и нам придётся строить мир с нуля без помощи магии, поэтому лучше научиться жить самостоятельно и без излишеств.       Сехун хмыкнул, задумавшись. «Так, значит, скоро и мой мир перевернётся так же?» — подумал лев. — Ты ведь уже знаешь, что скоро жители Гринвальдии превратятся в людей? — Чондэ не стал дожидаться ответа и продолжил. — Наши поселения объединятся, чтобы восстановить баланс. Мы вместе будем строить новый мир, без войн и вражды. — И как же мы этого добьёмся? — При помощи магии. Пока жив старейшина, на всех жителей Гринвальдии будут распространяться чары благих намерений, которые избавят каждого от худших пороков, а когда эта миссия будет завершена, старейшина покинет нас навсегда, чтобы мы самостоятельно поддерживали порядок в новом мире. — Звучит очень складно, — отозвался Сехун, — но как-то всё слишком запутанно. Скажем, почему старейшина так уверен, что жители нашего поселения захотят с вами объединиться? — Потому что придёт избранный. — Но разве он не младенец? — с нагловатой усмешкой поинтересовался Сехун. — Он быстро растёт, — парировал Чондэ. — К тому же, у Гринвальдии и сейчас отличный правитель. — Ты о Лу? Вот уж не думаю, что она станет отличным правителем, хотя я слышал, что вчера вечером был день её назначения на эту должность. — Не был. Главы кланов отказались начинать это дело, пока не разберутся в смерти Чанёля или, по крайней мере, не найдут тебя, чтобы допросить. — Какой вообще у меня мотив для того, чтобы убивать брата? Есть он или нет — трон мне всё равно никогда не достанется, да и не нужны мне эти хлопоты, — Сехун закатил глаза, вспоминая ежедневный график Чанёля. — С каких пор диким животным нужен мотив для убийства друг друга? — усмехнулся Чондэ. — Но ведь мы не дикие животные, как оказалось. — Но ведь твои старые знакомые ведь об этом ещё не знают, — передразнил его Чондэ.       Сехун задумался, с трудом представляя реакцию львов на массовые превращения гринвальдцев в людей. — В этот раз в объединённое поселение тоже войдут не все? — Все, благодаря чарам благих намерений. — Даже Лу и её семейка? — Ага, — небрежно бросил Чондэ, поглядывая на старые наручные часы. — Ладно, мне уже пора. Может, вечером увидимся. «Конечно, ещё я с двуногими не болтал вечерочком», — подумал Сехун и вслух фыркнул, на что Чондэ отреагировал странным взглядом. — Тогда до вечера, — Сехун заставил себя улыбнуться, поймав на мысли, что скоро и он станет таким же, а, значит, было бы полезно привыкнуть к их виду, прежде чем эти человечки будут бегать повсюду.

***

— Около двухсот посетителей ждут Вашего приглашения, — оповестил Лу бывший филин Кёнсу, о незаурядных талантах которого львица узнала от мужа, поэтому пригласила его для помощи в первые дни правления. — Что прикажете делать? — Может меня и не утвердили в должности правителя, но Чанёля с нами больше нет, — Лу сделала вид, что смахивает с глаз слезинку, — поэтому кто-то должен позаботиться о жителях Гринвальдии. Передай им, что я буду их принимать в порядке очереди.       Все посетители сетовали на одно и то же: они были в ужасе от резкого перевоплощения в людей и требовали объяснить им, что происходит, но на этот вопрос не могли им ответить ни львица, ни новоявленный человек Кёнсу. — Потерпите немного, скоро всё уладится, — Лу то и дело переводила взгляд на хмурого Кёнсу в поисках поддержки или мудрого совета, но не находила ни того, ни другого. — Когда я превратился в человека, я тоже был напуган, — Кёнсу решил вмешаться, когда во время визита неловкая пауза в очередной раз слишком сильно затянулась. Ему не нравилась Лу, но он привык спасать, а не топить правителей. — Тогда мне помог друг. Советую и Вам проводить как можно больше времени с родными и друзьями, чтобы помочь друг другу освоиться в новом теле. Мы верим, что у вас всё получится, — Кёнсу улыбнулся девушке, которая измученно смотрела в его глаза, наверное, в надежде найти там лекарство. Услышав последний совет, она поблагодарила Лу и Кёнсу, а после попрощалась. — Фух, — шумно выдохнула Лу. — Спасибо, но почему ты раньше молчал насчёт этого? Отсылка к личному опыту сработала отлично, — Лу устало повертела головой. — Я так вымотана... Много там ещё? — Ещё сто пятьдесят человек. — Скажи им, что на сегодня приём окончен. У королевы очень важные дела, — сказала Лу, попутно зевая, и отправилась в свою пещеру для сна.