Ineffable love

Кроули недолюбливал своих сородичей, более того, считал их глупыми как сивый мерин. Недалекие демоны, начиная от рядовых, каким некогда был сам Кроули, до князей Ада, что одержимы лишь одной идеей о Апокалипсисе и одним вариантом достижения победы в предстоящей битве — привлечением на «плохую» сторону людских душ самыми примитивными и энергозатратными способами. Не то, чтобы сам Кроули был против Апокалипсиса: он всячески ему способствовал, активно выполняя поручения и искусно подходя к людскому искушению, подавляя себе подобных не только качеством, но и количеством. В этом была его исключительность. Понимание того, что следование правилам, зародившееся в те времена, когда всех людей можно было сосчитать по пальцам, с течением времени мешает выполнять основную функцию в переманивании душ пропорционально их зарождению на Земле. Правила устаревают и перестают быть эффективными, и никто не желает этого замечать. Всё демонское существование сводится к тем жалким, ограничивающим весь их потенциал, идеям следования определенной инструкции, ведущей их бессмертные жизни по одному безликому пути, приводящему к отупению, беспомощному пьяному состоянию, когда ты не способен мыслить незамутнённо, здраво. То, что они называют развлечением, тоже стало некой обыденностью и рутиной, которую те сами не осознают. Закаменели в глине безжалостности к самим себе. Особо недалекие же начинали угрожать, якобы самовольность равна неповиновению, и желтоглазого демона не помешало бы наказать, приговаривая глупости типа «Dura lex, sed lex»*. Иногда демон устраивал шахматные партии с ангелом, где устраивал дискуссии по этому поводу, и на невежество его начальства Азирафаэль говорила «Ignorantia judicia est calamitas innocentis»*, нехотя признавая, что за несколько тысячелетий ей самой доводилось сталкиваться с подобным. Ему хотелось реализоваться. Кроули в первую очередь ценил себя. Поэтому неудивительно, что он ценил один из самых ценных ресурсов — своё время. Не прошло и тысячелетия, как он пришел к выводу, что к выполнению собственных обязанностей он может относиться более творчески. Несмотря на то, что его жизнь невероятно длинна по человеческим меркам, демон считал, что его деяния далеки от однообразных демонских и приземленных человеческих. Но и людей он не мог судить ввиду долгих размышлений, что приходились на его свободные от важных поручений или развлечений часы, когда тот позволял себе тайком от чужих глаз лежать на траве и смотреть на небо, переговариваясь с божьими тварями типа змей, полевок или ящериц, что по большей части всегда были лишь слушателями. Время, которое не было потрачено впустую, привело его к простому выводу: люди жаждут выжить. Более того, люди чертовски умны и самостоятельны, ведь если бы не их природная смекалка, то они не смогли бы так далеко уйти и расплодиться по всему миру. Но что касалось демонов, то временами ему думалось, что даже князья Ада не столь умны и смекалисты, как смертные. И даже больше: они сидят в клетке собственных предрассудков, прутья которой сами себе и воздвигли. Кроули прекрасно понимает, что подобная дерзость может стоить ему головы. Это так же безрассудно, как и оправдывать Великий потоп тем, что после Бог даст миру радугу как обещание никого не топить. Стоило признать, что Кроули самый рациональный и морализирующий среди всех демонов, в чём он сам себе некогда нехотя признался. Люди на удивление способные, и каждому демону или ангелу не помешало бы внимательно понаблюдать за ними: вдруг чему и научатся. Кстати о ангелах. Азирафаэль всё так же неустанно путешествовала с ним, даже когда у неё самой появлялись задания. Признаться честно, демон не мог вспомнить, когда они были в разлуке в последний раз, не считая двух недель, на протяжении которых ангел игнорировала его существование. Кроули получил приказ и воплощал его в своем стиле: соблазнял галлов сладкими речами о том, что на юге растут диковинные фрукты и рекой льются лучшие вина, а местный народ практикует невиданные удовольствия и наслаждения, осталось лишь усыпить всех римских псов на одну ночь, когда галлы совершали нашествие на Рим. И, быть может, они бы и захватили его, если бы в городе не было ангела, которая не сколько ввиду срочного приказа, сколько по собственной воле пожелала остановить это, пробравшись в храм Юноны и разбудив гусей, которые шумом своего гогота и своих крыльев разбудили воинов у стен осажденной Капитолийской крепости. В ту ночь демон лишний раз убедился, что его планы в отношении ангела правильны. Да и, если быть откровенным, всё, что касалось этой женщины, было правильным. Он будто растворяется, забывается, вспоминая её ангельскую улыбку, лучистые глаза, которые словно светятся изнутри и пробивают саму его демоническую сущность, заставляя нечто совершенно новое, столь непривычное для Кроули, но тёплое и приятное, пробиваться куда-то к солнечному сплетению, а затем подниматься выше, к горлу, становясь комом невыраженных чувств, которые он не так давно осознал. А её движения, аккуратные руки, изгибы тела, что кроются под слишком легким одеянием, даже крохотные слезинки, скапливающиеся в уголках глаз в особо эмоциональные моменты, пробуждают в нём знакомую его сущности искушающую страсть, которую демон топит в баснословно дорогом вине и бессонных ночах с весталками, которые, к слову, не вызывали в нём никаких эмоций, будь они положительными или отрицательными, что не мешало ему сохранять маску очаровательного мужчины. Получаемые ощущения были пресными, будто он отказался от вина, заменив его рудниковой холодной водой, и пусть все эти действа не приносили должного удовольствия, в данной ситуации демон предпочел радоваться малому. Предложение союза Азирафаэль со стороны Кроули последнему далось не сразу. Некоторое время он размышлял о том, как бы подползти к ангелу с этим предложением. Азирафаэль за последние годы стала к нему весьма благосклонна и частенько соглашалась на его предложения не без собственных условий, но сейчас вопрос был весьма серьезный. Прекрасно осознавая, как его подруга реагирует на всяческие уловки в отношении своей работы и непоколебимой верности Небесам, очевидно, что сразу в лоб ей об этом не скажешь, если не хочешь получить ангельский нагоняй и возмущенную тираду. Пусть демон и любил временами развлекать себя подобными способами. Она весьма забавна, когда злится. В одном из недавних путешествий им посчастливилось изучить китайскую философию, согласно которой противоположности взаимодополняют друг друга, и не может существовать черное без белого. Вся жизнь человека заключается в гармонии двух начал, где нет места доминированию и окончательной победе одного и поражению другого. Наблюдая однажды за их деяниями, он заметил нечто похожее. Демон надеялся, что эта концепция заложила хороший фундамент будущего разговора. Во всяком случае Азирафаэль не попытается снова кинуть в него копьё. Ему искренне хотелось, чтобы она согласилась. Частенько он размышлял о том, что она такая же, как и он. Чужая среди своих. Так, в общем-то, и было, просто она сама этого не замечала, слепо следуя правилам. Кроули же предпочитал искать истину не в начальстве, а в самом себе. Реже демон ловил себя на мысли, что излишне сильно выделяет ангела от ей подобных. Будь на всем белом свете хоть один такой же пернатый глупыш, решивший самовольничать в силу своей высокой благодетели вразрез интересам Небес, он бы все равно предпочел кудрявую сердобольную блондинку, которая позволяет себе заботиться о демоне, когда тот развлечения ради пошел вместе с людьми в бой во время Галльского нашествия. Вряд ли кто-то им подобный, эфемерный, задумывался о чем-то непримитивном, что не входило в его прямые обязанности. И весьма сомнительно, что любой другой рядовой демон осмелится тесно общаться с ангелом, как и наоборот. Поэтому они должны держаться вместе. Пусть ей кажется это дружеским предложением. Они могут экономить время, выполняя работу друг друга, разделив мирские земли и творя свои чудеса. При встречах будут посмеиваться, глядя на начальство, что не проверяет отчеты, а довольствуется лишь их наличием. Демону придется всячески отвлекать ангела от навязчивых мыслей о недопустимости такого союза, а он и не против. Научился уже поднимать ей настроение. Невольно он ловит себя на мысли, что даже пришедший ему по вкусу огромный яркий мир умирает для него: не слышно ни шума городов, ни морских ураганов, ни пения птиц. Выражение лица ангела говорит о похожих мыслях. Если Азирафаэль гонит от себя навязчивые думы, то Кроули не станет обманывать себя, отгонять закравшуюся давным давно в голову догадку. Они оба больны душами, не разумами. Их болезнь не вылечить кровопусканием или отварами из лесных трав, сама суть болезни глубоко в них, в их (относительно) бессмертных сущностях, а не бренных телах, что позволяют разгуливать свободно по земле. Его терзают размышления о том, что творится в её голове, но для себя он всё понял давным давно. Границы Сторон стираются.