Господин Актер

Любовь, только любовь Сможет однажды сломать эти стены, И я буду рядом...*

      Джон курил неприлично много. Особенно по ночам ближе к утру, когда певцы еще спят, а танцоры еще не подскочили с кроватей ради утренней разминки. Джон считал удачей заснуть сразу после выступления, когда ты настолько уставший, что готов вырубиться до следующего утра прямо в автобусе, пока он едет до отеля. Пока это состояние не исчезло, стоит быстро лечь в постель и заснуть. Если что-то помешало, считай прощай здоровый сон, а значит отыграть отвратительно, по мнению Джона, спектакль на следующий день и потерять всякое спокойствие. Нейролептики, Джон принимал их по назначению врача, в последнее время помогали лучше обычного, но причина его беспокойства сейчас была отличной от болезни. Уже долго его мысли волновал Николя.       Высокий обладатель сапфировых глаз запал в душу уже давно. Не то чтобы с их первой встречи Джон нашел что-то особенное в Нико, но дальше он стал привязываться к нему. То, что Нико значит хоть немного больше для Джона, чем остальные, он сам понял достаточно быстро после одного случая. Они ставили движения для «Кукол», решив использовать физические возможности Нико по максимуму, тогда еще Жерар присутствовал. Хореограф предложил перекинуть Меркуцио через бедро. Пока актеры собирались попробовать трюк, Пресгурвик громогласно пригрозил Нико: «Аккуратно укладывай этого парня на лопатки, благодаря нему половина наших зрителей ходит на этот мюзикл. Чтоб как сокровище! Понял меня?» Конечно, сказано это было в шутливой манере, но Джон засмущался, а Нико пообещал сделать все нежно. Обещание сдержал. Тогда-то у Джона и ёкнуло, в мозгу быстро пронеслась ассоциация, что так только любовника на постель укладывают. Впервые за несколько лет подобная мысль не вызвала отторжения, лишь глупую улыбку, как от какой-нибудь ужасно милой истории с участием детей, котиков, щенков и купидонов. Позднее, в процессе их общения, узнавания друг друга, Джон понял, что хотел бы сблизиться с Ником, с человеком, рядом с которым ощущал себя в покое и безопасности. И если бы было все так просто, он бы уже несколько месяцев проводил не на пожарной лестнице отеля и даже не в своем номере.       «Паранойяльный синдром» - прочитал однажды Джон в полученном от врача заключении. Сначала испугался, но видимо действовали успокоительные, которые он тогда глотал в лошадиных дозах, надеясь, что помогут избавиться от тревоги, поэтому не устроил истерику в тот же миг. Психиатр быстро начал объяснять, что это не настолько страшно и серьезно, как могло показаться на первый взгляд, но потребует некоторых усилий от Джона. Джон следовал назначениям врача, ему действительно становилось лучше, но он все еще лечился. Его уже почти не беспокоил бред преследования, он избавился от тревожности и неуверенности в себе, но у него все еще были проблемы с доверием, и в последнее время его мучает бессонница. Недоверие его беспокоило больше.       На самом деле Джон не удивлен, что подобный синдром у него появился. Много лет подряд он получал и письма с угрозами, и звонки на мобильный с одноразовых номеров, причем как от неадекватных фанатов, просто визжащих в трубку о божественном происхождении Джона, так и явно от недоброжелателей. Приезжая из туров он боялся идти домой, боясь найти под дверью какую-нибудь мерзость, например, сердце неизвестного ему животного, станет он, уставший, в полумраке разбирать, что это не человеческое; из дома тоже боялся выйти, у выхода его постоянно кто-то караулил. Джон перестал общаться хоть с кем-то вне работы, старался не выдавать ни в каких интервью личную информацию, сменил кучу сим-карт и больше не мог жить нормальной жизнью. Благо Том, как старший товарищ, заметил неладное с партнером, дал звоночек Жерару. Они-то и отвели его к врачу, обратились в полицию, усилили охрану. Полиция задержала несколько особо надоедливых фанатов, но полностью этот кошмар прекратить не смогли. Неизвестно, как они утаили это ото всех, но кроме Жерара и Тома об этом прознал только Грегори, слишком волновавшийся за друга, желающий помочь хоть немного. Эта троица и составила круг доверия Джона, и он нелегко перенес, когда Том сообщил, что скоро покинет их. Зато на его место пришел Николя, но уже на особых правах.       Теперь рядом не было и Грегори, но Дамьен (то ли сам догадываться начал, то ли Росс шепнул словечко) всячески старался заменить друга. Не сказать, что у него хорошо получалось, но Джон был ему благодарен.       Сейчас же главной его проблемой был Нико, причина его бессонницы. Джон не мог сам начать сближаться с ним, все еще сильным был страх пустить кого-то в личное, а потом остаться преданным уже близким человеком. Состояние Николя тоже его пугало, тот стал нездорово выглядеть, похудел, у него нередко срывался голос, Джон заметил тремор рук и все чаще стал улавливать запах алкоголя, исходящий от Нико. Джон волновался за него, но не знал правильного подхода, он к себе-то ключиков подобрать не мог.       Джон вытянул еще одну сигарету из пачки, затянулся и отметил, что осталось всего две. Он выкурил две пачки за сегодня, нехороший знак. Любуясь светлеющим небом, уже замерзший Джон твердо решил потихонечку начать ломать стену, иначе он рискует потерять нечто важное в своей жизни. Дверь скрипнула, на пожарную лестницу пришел кое-кто интересный, тот, кто явно не заметил Джона у стеночки. Человечек закурил, а Джон даже забыл, что вроде как замерз.       - Так, так, так…