Господин Актер

Кто, как не ты, сожжет мосты? Кто ж их построит вновь? Научи меня жить так, как ты, Чтоб не кипела кровь...*

      Клеманс всегда была чувствительной девочкой. Она улавливала малейшие изменения эмоций, будь то едва заметная радость или сильнейшая тоска, она все непременно чувствовала на себе. Даже если кому-то хоть немного нездоровилось, кружилась голова или подташнивало, все чувства отражались. Это очень хорошо помогало в любимой работе, но в повседневной жизни Клеманс бы назвала это настоящим проклятьем. Радовало, что у них хороший дружный коллектив, и положительных эмоций было куда больше. На танцорах во время репетиций и спектаклей Клеманс старалась не концентрироваться, не дай бог они себе что-нибудь ушибут или потянут, Клем тоже согнется от боли, и все было хорошо. Но на актерах не концентрироваться не получалось, с ними она работает и общается куда ближе.       Как только она пришла в труппу, она вообще не могла находиться рядом с Джоном, он постоянно был в каком-то страхе, явно недосыпал и у него жутко болела голова. Он скрывал это ото всех, но Клеманс была живым зеркалом человеческих чувств, даже самый гениальный актер ее не обманет. Клем однажды набралась решительности и спросила у Джона, что его беспокоит, не рассчитывая хотя бы на вежливый ответ, но он лишь отшутился и задал встречный вопрос, почему же Ильякэ постоянно отводит от него взгляд, стесняется иль боится? Клеманс уже не помнит, что промямлила ему в ответ, но Джон тогда тепло улыбнулся и чмокнул ее в макушку. В тот момент ей стало легче дышать рядом с ним, она поняла, что ее он за врага не считает, ему рядом с ней немного спокойнее. Том, Грегори и Жерар тоже начинали нервничать, когда речь заходила о Джоне. И если последний был на нервах практически всегда, то те двое точно знали явно больше, чем остальной каст.       Сейчас Джону намного лучше. Он так и не рассказал Клеманс, что с ним происходило, только намекнул, что обратился к специалисту, ему помогают, и все будет хорошо. Еще лучше ему стало, когда он начал осознавать свою симпатию к Нико. Клем бы порадоваться, но вот Николя… Этот парень точно хотел ее смерти.       Нико был влюблен с первого взгляда окончательно и бесповоротно. Клеманс видела взрыв чувств у одного и их расцвет у другого. Но если второму они помогали выкарабкаться, то первого в прямом смысле загоняли в могилу. Нико чувствовал, что с Джоном нужно действовать аккуратно, он не мог предугадать его мысли, его следующий шаг. Если быть честным, то никто не мог, и Клеманс было ненамного легче. Нико было плохо, он сгорал от ревности, терялся в неизвестности и боялся. Ему было страшно, но не как Джону год с лишним назад, а как солдату на минном поле, где один неверный шаг – смерть.       Видимо из-за этого Нико и начал пить. Судя по его состоянию, Клеманс была уверена, что пьет он каждый вечер и много. Ильякэ и так мало с кем могла общаться по утрам, это время суток почти никто не любил, но от Николя во время завтрака и вовсе отворачивалась, уже не думая о том, как это со стороны выглядит, потому что то, что творилось с Нико, что он сам с собой творил, было ужасно.       Казалось бы, Клеманс может подсказать, помочь, ведь она на это способна, но по большому счету, кто она такая для Джона и Нико? Милая коллега. Маловато для того, чтобы лезть в чужую личную жизнь. И что она им скажет? «Ребят, поздравляю, у вас любовь! Я синестет, и мимо меня ни одна эмоция не проскочит, поэтому Нико, не мог бы ты прекратить бухать по-черному, из-за этого не тебе одному хреново…» Господи, она с ними точно сойдет с ума!       Столько эмоций и чувств скопилось за день только от этих двоих, что Клеманс не могла уснуть, ей срочно нужно было на свежий воздух. Она вскочила с кровати, быстренько надела теплые вещи (март в России - это все еще зима), схватила куртку, вышла из номера и направилась в другой конец коридора, ко входу на пожарную лестницу отеля. По пути она нащупала в кармане пачку и зажигалку, взяла в рот сигарету, вылетела на лестницу и немедленно закурила.       - Так, так, так…       Клеманс от испуга и неожиданности вскрикнула и закашлялась. До нее на лестнице уже курил Джон, а она, погруженная в свои мысли, и не заметила его. Джон хохотнул.       - Не знал, что ты куришь. Давно ли наш белокурый ангел предается греху? – в голосе Джона слышалась неприкрытая издевка.       - Со школы, - хрипло ответила Клеманс и только через несколько секунд затянулась, опустив глаза. Ей было неловко, хотя Джон ее не обвинял, он был больше удивлен. – Почему не спишь? – спросила Клеманс, надеясь увести разговор в другое русло.       - Да так, голова слишком забита, - Джон пожал плечами и затянулся, глядя на небо.       - Ты про Нико думал? – тихо спросила Клеманс.       - Ой, да все-то ты знаешь, - Джон начал раздражаться, явно не радуясь проницательности Клеманс. Ему иногда казалось, что он о собственной свадьбе узнает позже, чем она. – О нем, конечно, от тебя ведь нет смысла скрывать.       - Никакого, - подтвердила Ильякэ, покачав головой.       - Я волнуюсь за него, Клем, - спустя пару затяжек вдруг сказал Джон. Актрису так и подмывало сказать, что она знает, но она не хотела снова получить негативную эмоцию. – Ты ведь лучше других все понимаешь, скажи, могу ли я что-то сделать? Хоть что-нибудь? Сил нет уже его таким видеть.       Клеманс ответила не сразу. Правильно ли она поступит, если даст Джону подсказку? Будет ли это честно по отношению к Нико? С другой стороны, парня надо было спасать. Джона уже однажды вытащили из совсем ужасного состояния, наверняка он, как только получше разберется, будет знать, что делать.       - Да, Джон, я боюсь, что только ты и можешь…       Чтобы ощутить непонимание Джона, Клеманс даже не потребовалось на него смотреть.       - Я не очень… В смысле, Клем…       - Джон, будь ты на месте Нико, ты был бы очень недоволен моим поступком. Я не хочу лезть в это, но вы явно зашли в тупик. Помоги ему, Джон, пожалуйста, ты действительно можешь это сделать.       Джону явно было необходимо обдумать слова Клеманс, он был растерян. Эйзен выкинул сигарету, приобнял Клеманс за плечи и поцеловал ее в макушку. Это был не быстрый чмок, как на поклонах, так прижимаются, чтобы ощутить, что рядом кто-то, кто им нужен. И Клеманс от этого стало невероятно тепло, несмотря на температуру воздуха.       - Спасибо, Клем, - шепнул Джон и вышел с лестницы. Он уже был в коридоре, Ильякэ не могла его видеть, но Эйзен придержал дверь и сказал ей напоследок: - Долго не стой, холодно, и подъем скоро, - только после этого дверь захлопнулась.       Клеманс закурила еще одну сигарету, ей надо было подумать. Она просто не могла поверить, что, взглянув мельком на лицо Джона в последний раз, она ощутила…       Надежду?